Мирослава Чайка
Союз стального кольца

– Спасибо, что пришла, я так тебя ждал, все время думал о тебе, – произнес юноша, и тут голос его дрогнул, он повернул лицо к стене, чтобы Ева не заметила появившиеся в глазах предательские слезинки.

Игорь за последние восемь часов перетерпел невыносимую боль до приезда скорой помощи, потом с ним долго возились врачи, чтобы собрать правильно кости, зашивали рану на ладони, и все это время он был совершенно один, без родных и близких – это было для него впервые. Он был избалован не только судьбой, никогда прежде не приносящей ему столь сильных страданий, но и близкими, всегда оберегавшими его от любых невзгод и лишений. При незнакомцах он силился выглядеть мужественно, но, когда увидел Еву, расслабился и не смог совладать с эмоциями, и ей даже показалось, что сейчас Игорь искал в ней какую-то материнскую заботу. А она, увидев его страдание, тоже почувствовала комок, подступивший к горлу, и, подойдя к кровати, на которой он лежал, провела нежно рукой по его мягким золотистым волосам. Еве захотелось обнять Игоря, будто заграждая собой от всех бед, но, смутившись, она только нежно взяла его за руку и, заглушив в себе волнение, попыталась пошутить:

– Если бы я знала, что такое случится, никогда бы тебя не отпустила домой, остался бы на нашу пижамную вечеринку, у меня и пижама запасная осталась, розовая с кружевными оборочками, – улыбаясь, произнесла Ева и огляделась вокруг.

Игорь лежал один в просторной светлой палате, в окружении хорошей мебели и множества медицинских приборов. На огромном окне вместо штор висели наглухо закрытые вертикальные жалюзи, которые очень хотелось раздвинуть, чтобы впустить в комнату воздух и солнечный свет. Девушка, незамедлительно сделав это, почувствовала облегчение, ей показалось, что даже Игорю стало легче дышать.

– У тебя здесь очень мило, – присаживаясь на край кровати, произнесла Ева, внимательно рассматривая белые гипсовые сооружения на ногах друга.

– Утром выглядело все удручающе, потом папа отправил деньги, и меня перевели в эту палату, надеюсь, я не проведу здесь все оставшиеся каникулы, – по-прежнему грустным голосом произнес юноша.

– Лана сказала, что тебя Грымза спасла, – все еще не теряя надежду утешить своего друга, продолжала шутить Ева.

– Не называй ее так, врач сказал, что, если бы не она, я мог бы умереть от болевого шока, у меня сложные переломы. Знаешь, у Алексеевны, так ее зовут, есть сын, он живет в Москве, но как-то забыл про нее. Я, когда смогу ходить, поеду туда и найду его, в знак благодарности за все, что она для меня сделала, – горячо проговорил Игорь, и его голубые глаза сделались неестественно синими. Ева понимала, что прошедшая ночь оставила глубокий след в душе ее друга, но ей так хотелось вернуть его в привычное состояние веселости и беззаботности, что она, решила изменить тему разговора.

– Смотри, что у меня есть, – сказала девушка и достала из своей модной сумочки ручку. – Если у тебя есть гипс, значит, его нужно расписать, – и начала рисовать веселые рожицы на его гипсовых повязках. У Игоря немного поднялось настроение, и он сказал:

– Раз уж по воле несчастливого случая мы остались наедине, я хочу использовать это время, чтобы узнать тебя получше. Давай я буду задавать вопросы о твоих предпочтениях, а ты выберешь ответ и запишешь его на гипсе, так я точно не забуду, что ты любишь.

– Безумная идея, впрочем, как и всегда, – улыбалась Ева, радуясь, что Игорь хоть немного оживился.

– Так, что бы такое спросить, – потирая подбородок и откидываясь на подушки, размышлял Игорь, но потом смеющимися глазами посмотрел на девушку и добавил, – только честно отвечай.

– Естественно, – закивала Ева, принимая правила.

– Ну давай начнем с простого, – будто забыв о своем переломе и подскакивая на кровати, он спросил:

– Утро или ночь?

– Утро, бесспорно, ночи и темноту я вообще не люблю, поэтому, наверное, и живу в Питере, ведь это, пожалуй, единственный город на Земле, где ты можешь найти и белые ночи, и Рембрандта.

И она вывела красивым почерком на гипсе слово «утро».

– Хорошо, – улыбался Игорь, довольный, что она приняла его игру, – следующий вопрос: холод или жара?

– Ну тут однозначно – холод!

– Холод? – переспросил удивленный Игорь.

– Ну естественно, – ответила Ева. – Я и сама горячая штучка, так что на жаре не далеко и до ядерного взрыва.

И она записала «холод».

– Ну вот, чем дальше, тем удивительней, – покачал головой Игорь, – ну поехали, Диккенс или Достоевский?

– Да ты что такое спрашиваешь? Это практически богохульство, – Ева хохотала, откидывая назад пряди пышных волос, которые мешали ей писать. Ну ладно, пусть будет Сомерсет Моэм, потому что между Диккенсом и Достоевским я выбирать не могу.

И она записала «Моэм».

– Ну ты хитрюга, в этом же и смысл игры, ну ладно, прощу тебя, но только один раз! – И Игорь шутливо погрозил ей пальцем.

– Теперь не отвертишься, придется выбирать! – И он продекламировал:

– Коротко и счастливо или долго и нудно?

– Боже, Игорь, где ты берешь эти вопросы? – картинно прикладывая ладонь ко лбу, заохала Ева.

– Ну вот тебе получай!

И она вывела аккуратно на его гипсе «долго и нудно!» и поставила восклицательный знак!

– Не хочу я умирать молодой, пусть даже и счастливой, и ты, я думаю, после сегодняшнего падения со мной согласишься.

Игорь в ответ лишь тяжело вздохнул, но совсем по другой причине, он прокручивал в голове самый главный вопрос, ради которого вообще затеял всю эту игру, но все не решался его задать. И вот, когда места на гипсе уже совсем не осталось, разве что на самой ступне, он замолчал на секунду, перестал смеяться и поднял на Еву такие серьезные, полные надежды глаза, что она даже испугалась, и спросил: «Я или Юра?»

Такого поворота Ева никак не могла ожидать, она застыла как вкопанная с ручкой в руках, ошарашенная такой прямотой. Помедлив немного, облизнула пересохшие губы и, не выражая никаких эмоций, что-то спокойно написала на его ступне.

Когда она подняла на него глаза, он смотрел в сторону, как будто боялся, что на ее лице увидит ответ на мучавший его вопрос, снова стало заметно, как тяжело ему дается его нынешнее состояние. Он устало откинулся на высоко поставленные подушки и, все также глядя в сторону, тихо произнес:

– Ева, знаешь, как я не хотел ехать домой, я мечтал остаться в Питере с тобой, и вот теперь я здесь, но какой ценой.

Девушка сочувствующе вздохнула, и, понизив голос, ответила:

– Это прямо как у Булгакова: «Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться», так все и вышло.

Потом она опустилась на стул у его кровати, сжала красивые длинные пальцы Игоря между двумя своими маленькими ладошками и нежно сказала:

– Я посижу здесь с тобой, а ты поспи. Ночь у тебя выдалась трудная.

Игорь сначала запротестовал, но она была права, не прошло и минуты, как он уже спал крепким сном, одоленный болью, усталостью и лекарствами. Ева сидела и смотрела в окно, не зная, что ей делать, гадала, сколько проспит больной, и пыталась придумать, как ему помочь. Через какое-то время в палату вошла Вера Федоровна вместе с Ланой, Игорь даже не пошевелился.

– Как он тут? – встревоженно спросила Ланина мама.

– Вот уснул, думаю, ему дали лекарство, и он ничего не чувствует.

– А что он рассказывал, как все произошло? – не унималась тучная женщина, доставая из своей сумки апельсины.

– Говорит, что его спасла Алексеевна, и что когда он выздоровеет, то поедет в Москву искать ее сына, – вставая с единственного стула, ответила Ева, уступая место у постели больного его тете.

– Да нет у нее никакого сына, погиб, когда ему было десять лет, она была на работе, а он варил себе пельмени и забыл про них, вода выбежала, потушила огонь, а газ продолжал выходить, он им и отравился. С тех пор Алексеевна не в себе, все ходит и окна открывает, чтобы никто не угорел от газа. Когда это случилась, она в больницу попала, врачи старались вернуть ей рассудок, но бедная женщина так и не смогла принять реальность, для нее сын жив, только живет где-то далеко.

Воцарилась тишина, история чужого горя, будто эхо, разнеслась по палате и, ударившись о стены, рассыпалась на сотни маленьких осколков чьей-то сломанной жизни, по пути зацепив сердце каждого, кто был в этой комнате.

13. Пари

Лето пролетело быстро, как взмах птичьего крыла, оставляя лишь солоноватое морское послевкусие, обжигающие поцелуи солнца на коже и привкус мороженого на губах. Ева была из тех, кто меряет жизнь учебными годами, поэтому лето было для нее, скорее, финалом, и она с нетерпением и трепетом ждала начала нового школьного этапа, от которого всегда ожидала чего-то большего, чем ей дал прошлый год. Почти все лето она с семьей провела на озере Комо, периодически выбираясь в Милан за покупками. Натали не выносила суеты, поэтому, представляя себе толпы уставших, нервных мамочек в отделах канцелярских товаров и школьной формы, вздрагивала и покупала все заранее. Так же она поступала и перед днями рождениями и Новым годом, поэтому ее никогда нельзя было застать врасплох, поймать с горой пакетов или растрепанными волосами, у нее всегда наперед было заготовлено нужное платье, шампанское и речь.

Поэтому Ева пришла в торгово-развлекательный центр не за покупками, а для того, чтобы встретиться со своими школьными подружками. Анна и Лизи уже набрали кучу нужных и не очень вещей и ожидали Еву за небольшим столиком в миленьком кафе на втором этаже комплекса.

– О, мои дорогие, как я рада вас видеть! – воскликнула Ева, обнимая и целуя поднявшихся ей навстречу заметно повзрослевших за лето подруг. Девушки искренне были рады встрече и, усевшись на диванчик, начали делиться последними новостями, потом вскользь, не раскрывая всех тайн, обсудили покупки и перешли к главной теме сегодняшней встречи – вечеринке по поводу начала учебного года, которую каждый сентябрь устраивала у себя Ева.

– Девчонки, мы достроили загородный дом, и в этом году вечеринка будет в Комарово. Я уже заказала кейтеринг, накроем столы прямо на лужайке под шатрами, и для танцевальной площадки место превосходное есть, – радостно объявила Ева. – Правда, родители разрешили пригласить только тридцать пять человек, говорят, что большее количество будет неуправляемым.

– Ну и ничего, раньше мы собирались в гораздо меньшем составе, а тут столько народу, думаю, будет круто! – обрадовалась Лизи. – А какая тематика вечеринки, ты уже придумала?

– Да, у меня есть идея, хочется что-то такое джазовое, например в стиле «Стиляг», пригласим джаз-бэнд, ну и, как всегда, строгий дресс-код: парни наденут брюки-дудочки, элегантные пиджаки с широкими плечами, узкие галстуки – «селедочки», завязывающиеся на микроскопический узел, и волосы уложат блестящим гелем. А девушки будут в ярких платьях, с расклешенными пышными юбках, маленьких перчатках, с изумительными укладками и в туфельках на каблучках, – воображала Eва.

– Ура, будем танцевать буги-вуги, рок-н-ролл, – возбужденно воскликнула Анна и начала пританцовывать, сидя за столом.

– Я взяла с собой пригласительные, сейчас обсудим, кого позовем на наш праздник, и подпишем, чтобы уже завтра раздать, у ребят будет целых пять дней на подготовку, – сказала Ева, доставая из сумки пачку двойных глянцевых открыток. На их титульной стороне лазерной резкой был вырезан кленовый лист с цифрами, который держался в пределах открытки только на своем черенке.

– А зачем на этих кленовых листиках цифры, и почему они все разные? – внимательно разглядывая пригласительный, спросила Анна и пошевелила листок, на котором была написана цифра десять.

Ева взяла открытку и оторвала от нее кленовый листок с цифрой, приложив его к своей груди, сказала:

– Вечеринка будет у нас ретро, и мы устроим еще и ретропочту. Каждый оторвет от своего пригласительного листок и приклеит его к груди, тем самым присвоив себе какой-то номер, а почтальон, еще не знаю, кто им будет, должен разносить письма, которые мы будем друг другу писать.

– Но мы же можем написать друг другу смс, – удивилась Лизи.

– Когда ты получаешь смс, ты знаешь, кто их тебе прислал, а здесь полная анонимность, да еще тебя стимулируют написать кому-нибудь, появляется интрига, азарт. Наши мамы и бабушки так развлекались, думаю, нам тоже стоит попробовать, – увлеченно рассказывала Ева, отпивая из чашечки кофе маленькими глотками.

– Мне идея нравится, а что еще будет? – не унималась Анна.

– Вкусная еда, коктейли, огромный торт, музыка, танцы, кое-какие артисты и, как всегда, грандиозный фейерверк, – поднимая руки над головой, радостно перечисляла Ева.

На столик, за которым сидели девочки, уже начали поглядывать окружающие, и они, похихикав, стали говорить потише, но полностью возбуждение погасить не удалось.

– Теперь давайте подберем достойные кандидатуры, – манерно произнесла Лизи, – Аня, пиши, прежде всего трое нас, потом Антон, Алексей, – и девочки начали перечислять всех друзей из своего и параллельного класса.

– А Марка с Мышкиным традиционно нет? – не поднимая головы от записей, спросила Анна.

– Еще не хватало, мы и раньше-то их никогда не звали, а после того, как на последнем звонке Марк назвал меня мажоркой, я точно не хочу его видеть, ну а Мышкин без него не пойдет, так что пусть сидят дома, – брезгливо ответила Ева, и в ее памяти возник тот неприятный момент, когда она столкнулась с Марком на лестнице, и он вместо извинений сверкнул глазами и назвал ее словом, которое она не выносила.

Вдруг Лизи воодушевилась и, пристально посмотрев на Еву, произнесла:

– А давай пригласим твоего друга, Адониса, которого мы встретили у тебя дома летом, он мне так понравился.

– Игоря что ли? Так он в Новгороде живет, не думаю, что сможет приехать, – ответила Ева грустным голосом, вспомнив их маленькое летнее приключение, когда они с Ланой, Юрой и Игорем беззаботно гуляли по городу, а потом эта больница, она опустила глаза и начала медленно мешать сахар в своей чашке кофе.

– Все, девчонки, список уже почти готов, вот вам пригласительные, подпишите и будем завтра в школе раздавать, а мне пора бежать, – скомандовала Ева и уже начала вставать из-за стола, но Лизи ее остановила.

– Подождите, подождите, если Адониса не будет, давайте хоть пригласим новенького из «Б» класса, а то с кем же я буду зажигать, – возмутилась Лизи.

– Что ты, Лизи, этот Замковский не в твоем вкусе, ты любишь стройных и темненьких, а у него плечи в сажень и к тому же волосы русые, таких Ева любит, – вмешалась Анна, складывая все пригласительные в свою папку. – Я их вечером подпишу, мне тоже нужно домой, мама просила с детьми посидеть.

– Замковский? – задумчиво произнесла Ева, – значит, у новенького фамилия Замковский, где-то я ее уже слышала, – пытаясь вспомнить, сказала девушка, но так и не смогла восстановить в своей памяти момент, при котором звучала эта фамилия, она оставила эту затею и, мило улыбнувшись, добавила, – раз он произвел на вас приятное впечатление, разрешаю его пригласить.

Утром в понедельник в старших классах школы царил переполох, все хотели попасть на самую модную вечеринку года и заполучить пригласительный билет было вопросом престижа. Те, кто уже был счастливым обладателем пригласительного, бурно обсуждали тематику и дресс-код, а те, кто не удостоился такой чести, либо демонстративно высказывали недовольство или придумывали, как туда попасть. Такой тайный план проникновения на Евину дачу в Комарово составлял и Марк вместе со своим верным другом Мышкиным.

– Ты точно хочешь попасть на этот праздник жизни? – удивленно поднимая брови, произнес Мышкин, подозрительно глядя на Марка.

– Я больше тебе скажу, я не только хочу туда попасть, я хочу отомстить этой зазнавшейся особе, за все годы, когда я был унижен ее неприглашением на этот сомнительный праздник «Начало года», и так как это последний случай, когда можно за все расквитаться, в следующем сентябре мы уже не будем находиться в этой ненавистной школе, то я намерен решительно и бесповоротно! – Марк стал лицом к другу и торжественно добавил, положив руку на плечо низенького товарища: «Мышкин, месть или мы совсем ни на что не способны!»

Тем временем, когда Марк со своим другом готовили план мести, Ева продумывала каждую деталь своего наряда для последнего осеннего бала. Они провели в школе всего несколько дней последнего учебного года, но уже казалось, что все вокруг испытывали стресс. Предстоящие выпускные экзамены, выбор вуза, весь воздух вокруг ее друзей словно стал упругим или наэлектризованным, как будто они стояли, как Илья Муромец, перед путеводным камнем, но Ева их волнений не разделяла. Она была уверена, что просто выберет самый дорогой вуз или самый модный факультет, и это будет залогом ее успеха. Так размышляя, она примеряла платье, которое привезла из Милана в надежде очаровать своих друзей на предстоящем празднике. Платье было облегающим и вызывающе коротким, серебряного цвета, все усыпано пайетками и бисером, обольстительное, торжественное, оно манило своим сиянием, а стройные загорелые ноги выглядели бесконечно длинными в лазурно-синих замшевых туфельках на каблуке и идеально сочетались с бархатной лентой-чокером того же цвета на грациозной шее девушки. Но Ева понимала, что не сможет в этом предстать перед своими друзьями, так как сама придумала тему вечеринки и установила строгий дресс-код. Поэтому, сняв с вешалки персиковую юбку-пачку из фатина, начала думать, с чем можно ее скомбинировать, чтобы выглядеть как стильная девушка пятидесятых годов прошлого века.

Наконец, наступила долгожданная суббота, Ева обходила оформленные для праздника места. Аллея, которая шла от входа, была украшена большими вазонами с белыми гортензиями, с правой стороны установили огромный бежевый шатер, под которым уютно устроились шесть круглых столиков, накрытых белыми скатертями, изысканно сервированными лучшей кейтеринговой компанией города. В центре столов на высоких подсвечниках возвышались букеты из осенних цветов и листьев в прекрасной оранжево-красной гамме, на тарелках сидели золотые птички, которые в клювах держали таблички для рассадки гостей, еще на столах стояли прозрачные сосуды на маленьких позолоченных ножках, в которых находился великолепный осенний декор: красные гранаты, яркий физалис и бусины шиповника, перемежающиеся с раскрывшимися шишками и оранжевыми атласными лентами. Между столами на тонких белых стойках, как будто выросшие из земли, расположились корзины с аппетитными фруктами. Весь танцпол был засыпан кленовыми листьями, выкрашенными золотой краской, а по его периметру было развешено огромное количество электрических гирлянд с теплым желтым светом. Между шатром и танцплощадкой устанавливали аппаратуру и настраивали свои инструменты музыканты джазового коллектива, среди столиков были видны снующие официанты в белых рубашках, черных жилетах и бабочках в цвет осени, несколько человек выгружали привезенные фейерверки, на веранде репетировали приглашенные артисты, а у входа занял свое место саксофонист, готовый к встрече гостей.

Ева огляделась и осталась очень довольна проделанной работой, все выглядело парадно и стильно, и люди, окружавшие ее, были настоящими профессионалами, которые должны были сделать этот вечер незабываемым. И она не могла себе даже представить, что среди окружающих ее специалистов есть два человека с совсем другими намерениями. Это были Марк и Саша Мышкин, они прибыли на вечеринку инкогнито, вместе с музыкантами, и под видом носильщиков оборудования проникли на территорию, а охранники в элегантных синих костюмах и голубых рубашках с маленькими рациями в руках ничего не заподозрили. И теперь, когда ребятам удалось смешаться с обслуживающим персоналом, они, надев капюшоны и кепки, спокойно смогли приступить к плану срыва вечеринки, конечно, не всей, а только ее самой торжественной части.

Марк быстро прошел к фейерверку, и, когда Саша дал команду, что на него никто не смотрит, достал перочинный ножик и сделал несколько надрезов в корпусе фейерверка, сначала одного, потом второго и через несколько минут испортил целостность третьего. Но это было только началом, если бы он так все оставил, то фейерверк бы все равно сработал, но выстреливать стал бы в разные стороны, что было очень опасно, он мог в кого-то попасть или спровоцировать пожар, этого в планах у Марка не было. Он всего лишь хотел увидеть разочарование на вечно довольном лице Евы, а для этого было достаточно просто хорошенько залить поврежденные корпуса водой. И это парни тоже продумали, принеся с собой вместе с проводами для джаз-бэнда скрученную новую упаковку зеленого тонкого шланга, который Саша за домом прикрепил к крану, находившемуся у самого края гаража, мальчикам осталось только дождаться суеты во время прибытия гостей, тогда они собирались включить воду и залить дыры, сделанные в корпусе фейерверка, чтобы как следует промочить картонные пыжи и пиротехнические элементы, находящиеся внутри.

Начали прибывать гости, и хоть это были знакомые и в какой-то степени даже близкие люди, Ева слегка волновалась, на лице ее играл еле заметный румянец, в груди ощущались громкие частые удары сердца. Были зажжены все фонари и гирлянды, саксофонист заиграл джазовые мелодии, на дорожку пустили клубы красного театрального дыма.

Первыми прибыли ребята из «А» класса, они заказывали для себя специальный микроавтобус, потом подоспели несколько человек, приехавших на электричке, а затем начали подъезжать шикарные автомобили, на которых родители привозили своих быстро повзрослевших детей. Вся территория перед роскошным домом наполнилась веселыми голосами и яркими красками нарядов, парни щеголяли в пестрых пиджаках и батниках с большими воротниками, а лакированные туфли также блестели, как намазанные гелем и начесанные чубы. Девочки были восхитительны в своих ярких платьях в горох или усыпанных цветами с тоненькими, подчеркнутыми лентами талиями и с пышными юбками солнце-клеш. А на груди у каждого были приклеены кленовые листочки с номерами для почты.

Последним прибыл черный внедорожник, в котором сидели три парня, одним из них был Дмитрий Замковский, тот самый новенький, которого так сильно хотела видеть на вечеринке Лизи. Он небрежно вышел из машины, всем своим видом пытаясь показать, что мог бы вполне обойтись и без этого праздника, а два других парня, сидящих в авто, быстро умчались в неизвестном направлении.

Ева, рассаживая гостей, оценивающе посмотрела на новенького.

– Да, Лизи была права, он действительно хорош, эти русые кудри и подкаченный торс просто восхитительны, – прошептала она Анне и кивнула в сторону Димы.

– Я знала, что тебе он понравится.

Заиграла музыка, и официанты начали заносить холодные закуски.

Ева за стол не садилась, ей все время нужно было координировать работу всех служб, через минут пятнадцать после начала праздника к ней подошла Лизи со словами:

– Знаешь, мы тут на веранде за диваном нашли несколько бутылок вина и еще чего-то, что будем делать?

– Я родителям обещала, что алкоголя не будет ни в коем случае, – взволнованно ответила Ева. – Вот ключи от бойлерной, постарайся незаметно туда все спрятать и закрыть на ключ.

Ева протянула Лизи связку и попросила Аню ей помочь.

– Ничего, мы скоро узнаем, кто это сделал, как только увидим мечущегося в поисках пропавшей выпивки подростка, – весело бросила на ходу Аня.

А в это время на большом экране, висевшем напротив входа в шатер, начали одна за другой появляться фотографии с предыдущих вечеринок, вызывая ностальгические воспоминания у собравшихся. Здесь были фото семилетних феечек и волшебников с первого их праздника, и ковбои-пятиклашки, слегка повзрослевшие супермены, и прекрасные снимки с прошлогодней вечеринки в стиле «Великий Гэтсби». Ребята смеялись, аплодировали, вспоминали курьезные истории, которые случались в их детстве, и были очень благодарны Еве за этот экскурс в прошлое. Она то и дело получала письма от друзей со словами благодарности или с комплиментами, а иногда даже с признаниями, а одна из записок удивила Еву, в ней было написано: «С нетерпением жду фейерверка! М.» «И кто этот М.?» – подумала она, ничье имя из приглашенных на эту букву не начиналось. Она недоуменно пожала плечами и тут же забыла про эту записку. Лизи тоже только успевала складывать принесенные почтальоном записочки в потайной карман своего платья, и только Анне никто не написал ни одного письма.

– Знаешь, мне так жаль, что Ане никто не пишет, – поворачиваясь к Лизи, сказала Ева.

– А давай мы ей напишем что-нибудь хорошее, пусть порадуется, – быстро придумала выход Лизи.

– Это будет какой-то обман, мы введем ее в заблуждение, – заволновалась Ева.

– Да все нормально, – ответила Лизи, уже начав писать подруге лестную записочку.

Через минут десять к ним подошла сияющая Аня со словами:

– Девчонки, мне Сережа написал, я так счастлива, вот смотрите, – и протянула подругам записку, только что написанную Лизой.

– Почему ты думаешь, что это Сережка, она же без подписи, – улыбаясь, спросила Лизи.

– Конечно, это он, я с ним вместе хожу в театральный кружок, иногда мы болтаем после занятий.

Ева, глубоко вздохнув, произнесла:

– Может, тебе это вообще девочка написала, просто хотела сделать комплимент твоему прекрасному наряду, – потом, не смотря Анне в глаза, прошла к пиротехникам и попросила начать подготовку к салюту. Все это время Ева поглядывала на Дмитрия, ей очень хотелось заметить хоть один знак внимания в свою сторону, и вот, когда заиграла музыка для медленного танца, он вдруг направился прямо к ней, тут Еву кто-то взял за плечо, это был молодой мужчина со встревоженным выражением лица.

– Можно вас на минутку, – сказал мужчина и показал рукой в сторону лужайки.

Ева неохотно последовала за ним, ей было очень жаль, что не удалось потанцевать с Дмитрием, она надеялась поближе с ним познакомиться и расположить его к себе. Пройдя несколько шагов, мужчина остановился и объяснил Еве, что они не смогут устроить обещанный фейерверк, потому что кто-то повредил все три пиротехнических корпуса, залив их водой. Девушка от удивления потеряла дар речи, это же самая впечатляющая часть вечера, как же так, кто мог совершить такой скверный поступок. Ева, безгранично расстроенная, быстро помчалась в дом и, поднявшись на второй этаж, вошла в спальню Натали.

– Мам, кто-то испортил фейерверк, а его так все ждут, что же теперь делать? – со слезами на глазах начала Ева.

Натали, немного подумав, улыбнулась дочери и сказала, вставая из-за стола:

– Не волнуйся, милая, я на наш с папой юбилей купила китайские бумажные фонарики, они в шкафу на первом этаже, можете их зажечь и пустить в небо, загадав желания, думаю, это будет не менее романтично.

Ева радостная подошла к маме и обняла ее.

– Что бы я без тебя делала, хорошо, что ты решила побыть здесь во время вечеринки, – сказала она, снова возвращая улыбку на свое прекрасное лицо, и выпорхнула из комнаты.

Вернувшись к гостям с коробкой, Ева объявила, что, так как это их последняя осенняя вечеринка, вместо салюта будут запущены в небо китайские фонарики. В ответ услышав радостные возгласы и аплодисменты, девушка выдохнула и достала первый фонарик из упаковки, придерживая руками за металлический ободок конструкции, легонько потрясла его, фонарик полностью расправился и наполнился воздухом. Затем Ева подожгла маленький брикет и, подняв фонарик над головой на вытянутых руках, отпустила его ввысь, ребята последовали ее примеру, и через несколько минут в темном небе загорелось множество розоватых светлячков. Зрелище это было настолько чарующим, что юноши и девушки стояли обнявшись, подняв головы, следили за загадочными огоньками Востока, уплывающими в небо северной столицы. Настроение у всех сделалось таким романтическим, что, рассевшись на кованые скамейки и пледы прямо на лужайке, ребята начали читать стихи, и, когда кто-то попросил Еву прочитать что-нибудь собственного сочинения, вдруг встал Дмитрий и громко сказал:

– Давайте я лучше прочту что-нибудь из Байрона в оригинале.

Это выглядело так не скромно, даже слегка вызывающе, что все зашушукались, но его это не остановило, он уверенно прочитал несколько строк на английском:

 
– Away with your fictions of flimsy romance;
Those tissues of falsehood which folly has wove!
Give me the mild beam of the soul-breathing glance,
Or the rapture which dwells on the first kiss of love.
 

Потом перевел взгляд на Еву и вдруг начал приближаться к ней своей мягкой хищной походкой и, неожиданно перейдя на русский, продолжил:

 
– Мне сладких обманов романа не надо,
Прочь вымысел! Тщетно души не волнуй!
И, подойдя к Еве почти вплотную, сказал:
– О, дайте мне луч упоенного взгляда…
 

А потом наклонил к ней свое лицо так, что она почувствовала его горячее дыхание на своих губах, и закончил:

– И первый стыдливый любви поцелуй!

На что Ева, ничуть не смутившись, глядя с вызовом ему прямо в глаза, сказала:

– Ты же обещал, что будет в оригинале.

А потом резко отвернулась от него и объявила:

– Сейчас будут вывозить праздничный торт, пойдемте пить чай.

Когда все были заняты поеданием торта, Лизи рассказала, ей показалось, что она видела Марка, где-то возле гаража, и предложила пойти посмотреть.

– Откуда ему здесь взяться, думаю, тебе показалось из-за темноты, ты спокойно пей чай, я сама посмотрю.

Ева попросила музыкантов сыграть буги-вуги, под эту музыку планировалось устроить соревнование в танцах между девушками и парнями, а сама направилась к гаражу. Там, никого не обнаружив, она присела у фонтана и вдруг услышала неподалеку чьи-то голоса, присмотревшись, она заметила у аккуратно подстриженных кустов можжевельника обнимающуюся парочку, а ярко-зеленый пиджак, надетый на парня, был очень похож на пиджак Димы Замковского. Ева решила, что он уже нашел себе другое развлечение, и раздосадованная пошла к гостям, но она ошиблась, это был не Дмитрий, потому что он шел ей навстречу с коктейлем в руках.

– Ева, а я тебя ищу, хочу поблагодарить за приглашение, классная получилась вечеринка, хотя у нас в Москве, конечно, все круче, но у тебя тоже ничего, – явно пытаясь задеть девушку, с язвительной улыбкой на самодовольном лице высказался юноша.

И тут ее осенило. «В Москве!» – она вспомнила, где слышала эту фамилию Замковский – самонадеянный ухажер Натали, точно, как она сразу не догадалась, яблоко от яблоньки. Но дерзкий, заносчивый Дмитрий пробуждал в Еве противоречивые желания: унизить его и поцеловать его.

«Лучше бы он обнимался там с кем-то в зеленом пиджаке», – подумала Ева и, ужасно разозлившись то ли на него, то ли на себя, хотела ответить что-нибудь жесткое, как вдруг откуда ни возьмись появилась изумленная Лизи.