Мирослава Чайка
Союз стального кольца

– Бывают же одаренные люди, а я немного позанимаюсь и уже спать хочу, – прервал очередной шуткой их размышления Игорь, сильно перевешиваясь через перила смотровой площадки. Он не любил раздумий о будущем и о предназначении, такие разговоры его всегда пугали, особенно когда их заводил отец. Игорь выпрямился, раскинул руки, будто обнимая небо, и такая вокруг была свобода и такое благодушие, что он невольно прикрыл глаза и вдохнул всей грудью свободный воздух Петербурга и сквозь улыбку протяжно добавил:

– Да и вообще, по-моему, главное – прожить жизнь счастливо и весело.

– Нет, главное – долго и без страданий, – парировала Ева.

– А мне кажется, что лучше всего жить безбедно и быть здоровым, – отозвался Юра, грустно смотря куда-то вдаль.

– Да вы что, как старики рассуждаете, – неожиданно вскрикнула Лана, – я бы все отдала за успех, даже жизнь!

– Вот и Монферран, видимо, так думал, – отозвалась Ева. – Вся его жизнь была связана со строительством Исаакия, в Петербурге даже ходили слухи о намеренной задержке стройки, поскольку ему было предсказано, что он будет жив до тех пор, пока строится собор. Возможно, это случайное совпадение, но через месяц после окончания строительства Исаакиевского собора Огюст Монферран скончался, – заговорщически понижая голос, закончила она. Три пары глаз не мигая смотрели на нее. Еву всегда поражал этот эффект, который производят разговоры про чью-то смерть, и чем более мистической она была, тем больше было впечатление. Ева хотела еще обсудить с ребятами, что Монферрану пришлось прожить всю жизнь на чужбине, но тут вспомнила про Пашу и его выдуманную попытку сбежать из дома. И чего он пытался этим добиться, размышляла Ева, хотел напугать или подчеркнуть ее важность в своей жизни, но это только унизило его любовь, и подорвало Евино доверие ко всему, что он говорит. Несмотря на то, что они с Пашей дружили много лет, сейчас ей казалось, что больше она общаться с ним не будет, поэтому Ева была несказанно рада новым знакомым, так внезапно и кстати возникшим на ее пути. И победно вскинув свою хорошенькую головку с копной рыжих локонов, она объявила, что их восхождение на 43-метровую высоту, да еще и на каблуках, пробудило в ней жуткий аппетит и предложила от пищи духовной, наконец, перейти к более приземленным радостям и отправиться в одно из ее любимых кафе неподалеку.

Романтичное петербургское бистро с французским настроением было одним из излюбленных мест Евы и ее мамы, в те редкие дни, когда Натали забирала Еву из школы, особенно если она была в плохом настроении или что-то ее тревожило, они непременно отправлялись туда. Занимали свой любимый столик в углу у окна и говорили о планах, о мечтах или просто молчали, глядя на прохожих за окном или на то, как крупные чайные листочки взвивались в стеклянном чайнике и медленно опускались на дно. И Еве очень хотелось поделиться с ребятами частичкой своего мира, но, когда они поднялись по маленькой лестнице вверх, и девушка уже представила, как сейчас они устроят дегустацию всех видов пирожных в этом кафе, оказалось, что все столики заняты. Ева беспомощно оглянулась на Игоря, ища у него поддержки:

– Как жаль, так хотелось посидеть, отдохнуть и поесть сладкого, – грустным голосом сказала девушка.

– Ну хочешь, я сейчас закричу: «Пожар!» И все разбегутся? – выразительно жестикулируя, предложил Игорь.

Юра же внес более приемлемое предложение:

– А давайте поедем к Лане, ее мама сегодня нам утром предлагала очень аппетитный торт.

Эта идея порадовала всех, кроме Ланы. Она пропадала у Евы днями и ночами, но приглашать подругу к себе домой не любила. Лана всегда ужасно беспокоилась, когда Ева бывала у нее, не знала, куда ее посадить, во что налить ей чай и чем вообще ее угощать. Ева смотрелась в ее доме, как принцесса в пещере, вот и сейчас, предвкушая всю будущую неловкость своего положения, да еще и на глазах у парней, Лана нервничала, от чего без умолку тараторила о каких-то глупостях из рекламы и мультиков.

– Ребята, а мы можем зайти в турагентство, мне нужно забрать свой загранпаспорт? – беря Лану под руку, сказала Ева.

Парни шли чуть впереди, Ева думала, что она еще никогда не встречала никого столь физически прекрасного, как Игорь, а Лана тем временем размышляла, стоит ли ей рассказать Еве об уходе отца, но услышав о турагентстве, она повернулась к подруге и спросила:

– А почему твой паспорт в турагентстве?

– Мы с классом едем в Париж, – ответила беззаботно Ева.

– В Париж? Здорово, я за тебя так рада! – сказала Лана вслух так воодушевленно, что Ева даже не могла представить, что Лана почувствовала внутри, ее как будто кольнули иголкой, тонкой, но острой, где-то в области груди. «Ну почему одним все, а другим ничего!» – думала Лана и, как будто специально мучая себя, начала вызывать в своем сознании воспоминания тех моментов, когда Евин отец возвращался из заграничных рейсов и привозил ей в детстве всевозможные сладости, платья. Потом она вспомнила, как Евин папа готовил им завтраки, когда Лана оставалась у них ночевать, а если Ева не хотела есть и пряталась от него, то он забирался с едой за ней под стол и там кормил ее с ложечки, а ее собственный отец, как оказалось, в это время уже строил планы на жизнь в другой семье, а теперь еще эта поездка в Париж, ведь это именно то, о чем Лана так страстно мечтала, даже повесила картинку с Эйфелевой башней на стену, и почему Еве так везет? Мысленно возмущаясь, она решила теперь уж точно не рассказывать подруге об уходе отца. «Это уж будет совсем унизительно», – заключила Лана и, придав голосу еще большую бодрость, добавила:

– Ну тогда нам надо торопиться, а то вдруг они закроются, и ты не успеешь забрать свой паспорт! Это было бы непростительно!

3. Паспорт

Лана жила в классической питерской многонаселенной коммунальной квартире, каких сейчас осталось уже совсем мало. Длинный темный коридор был узким, неприглядным и походил на кишку какого-то чудовища, которое поглотило по ошибке множество разного хлама, осевшего на его стенках. Здесь висели потемневшие алюминиевые тазы, велосипеды, и стояли шкафы, набитые старыми газетами, пакетами и чем-то еще, наверное, важным, но давно забытым. Кроме семьи Ланы тут проживали еще две другие семьи, но когда Ева приходила к ней в гости, то с соседями почти никогда не встречалась. А по рассказам Ланы знала, что жили они мирно, конечно, случались иногда какие-то размолвки, но это бывало редко. Например, однажды они зашли к Лане за спортивной одеждой и встретили высокую худощавую даму с мрачным лицом, покрытым сеточкой тонких морщин, она строго на них посмотрела и сказала низким голосом:

– Лана, почему на кухне закрыто окно?

Но Лана промолчала и скрылась за дверью своей комнаты.

– Почему ты ей не ответила, на улице жуткий холод? – спросила Ева удивленно.

– Я думаю, это был риторический вопрос, она не позволяет закрывать окно на кухне в любую погоду, даже если на улице минус тридцать.

Ева с Ланой начали строить разные предположения о том, зачем этой даме все время открытое окно, Лана тут же начала фантазировать: «Наверное, она настоящая ведьма, варит вечерами у себя в комнате зелья, а окно просит оставить открытым, чтобы ее мрачный помощник – черный ворон – мог легко вернуться домой», – рассуждала она и начала махать руками, изображая птицу, чем очень веселила Еву, которая присоединилась к ее «полету», так взмахивая руками, каркая и смеясь, они повалились на диван. Но кроме воображаемых питомцев у соседей Ланы были и настоящие – пес породы колли по имени Бадди. Он был не очень большого размера, с гладкой длинной шерстью рыжего цвета и белыми отметинами на животе и груди. Мордочка была вытянутой с красивыми умными глазами. Ева с Ланой иногда ходили с ним гулять на улицу, где Бадди демонстрировал чудеса своего собачьего интеллекта. Была у него одна особенность, если подруги спускали его с поводка, он где-то отыскивал бездомных котят и приносил их к ногам девочек. Так Еве с Ланой пришлось пристраивать трех бездомных животных. А сегодня, когда ребята пришли к Лане домой после прогулки по городу, Бадди выбежал им навстречу и, весело виляя хвостом, начал всех обнюхивать, а Лану несколько раз лизнул в щеку. Игорь удивил всех своими познаниями в кинологии, он рассказывал, что колли – пастушьи собаки, особенно популярные в Австралии и Северной Америке, легко поддающиеся дрессировке, очень энергичные, выносливые, опытные пастухи, которые могут весь день бежать по пересеченной местности, не зная усталости. Но Еву больше удивили не знания Игоря, а его поведение: к Бадди он ни разу не прикоснулся, не захотел его погладить, скорее, даже боялся, что он испачкает его светлый костюм. Это для Евы было непонятно, она всегда и сама была одета с иголочки, но, если что-то сулило ей приятные эмоции и при этом заставило испачкаться – валяние в душистой, покрытой утренней росой траве, война подушками или мукой, равно как и игры с животными – она бы непременно это сделала.

Юра тем временем вызвался помогать Лане накрывать на стол. Он все время был с ней рядом, нарезал торт, спрашивая о толщине кусочков, брал из ее рук чашки с блюдцами и расставлял их по краю стола. В Евину сторону он даже не смотрел, как будто ее не было в комнате. Это немного задевало Евино женское самолюбие, но она успокаивала себя тем, что если так дальше пойдет, то впоследствии они смогут дружить парами.

Когда, наконец, все было готово, молодые люди сели за стол. Торт был шоколадный с прослойкой грильяжа, политый зеркальной глазурью и украшенный физалисом. Ева сказала, что физалис в закрытом виде напоминает ей китайский бумажный фонарик, и что ей нравится его кисло-сладкий вкус, на что Игорь стал быстро у всех отбирать эти маленькие плоды и складывать в ее блюдце. Чем снова всех рассмешил, а Еву этим наивным, но очаровательным проявлением заботы заставил забыть неловкую ситуацию с собакой.

Вдруг Юра поднял на Еву свои черные глаза с невероятно большими зрачками, которые от этого казались Еве почти звериными, и спросил:

– Куда ты едешь путешествовать?

– В Париж, мы едем классом, это наша последняя поездка вместе, потому что потом мы все пойдем в институт и, может быть, больше вообще не будем общаться, – с некой предопределенностью и смирением своей потери произнесла Ева.

– А ты что любишь в путешествиях, вот мы с Игорем недавно ездили в Дрезден, так сознательно не ходили смотреть достопримечательности. Просто наблюдали, как люди живут, заходили в кафе, знакомились с местной кухней, смотрели, какие машины ездят, катались в метро, просто, чтобы ощутить жизнь в ее естественном состоянии, а не ту рафинированную выжимку, которую предлагают туристам, – заявил Юра.

– Это удивительно, я бы, наверное, умерла, если бы, побыв в Дрездене, не посмотрела Сикстинскую Мадонну. А как же архитектура, фонтаны, галереи? По-моему, то, что создали люди в искусстве, как раз и раскрывает их суть, а не двор или метро, – удивилась Ева, – Лана, а ты как думаешь?

– Я? – Лана даже растерялась. Какой бы ни был спор, она всегда поддерживала Еву, но сейчас ей очень хотелось быть на стороне Юры, она замешкалась и выпалила:

– А давайте лучше посмотрим какой-нибудь фильм!

– Кто какие любит жанры? – поинтересовался Игорь.

– Ужасы! – воодушевленно закричала Лана.

– Я тоже люблю ужасы, – давая Лане «пять», сказал Юра.

– И что же вам может нравиться в ужастиках, – удивился Игорь, вставая из-за стола.

– Ну напряжение, иногда хочется пощекотать нервы, – засмеялась Лана и, немного прищурившись, посмотрела на Юру, чувствуя поддержку с его стороны.

– А мне нравится ощущение, что все плохое на экране, а ты дома в безопасности, – ответил Юра.

– Ева, а ты почему молчишь, не любишь ужастики, – с любопытством глядя на нее, спросил Игорь.

– Да я их вообще за отдельный жанр не считаю, – заявила Ева, – ну сами подумайте, ведь в них нет ни собственной формулы, ни собственных сюжетных моделей, они всегда нанизаны на какой-нибудь другой жанр: триллер, мелодраму или детектив.

– Нет, у них есть отличительная черта – монстры! – с жаром отстаивая свое увлечение, ответила Лана.

– А вот и нет! – продолжала Ева, – есть фильмы с привидениями или вампирами, которые не являются хоррором, а ваш этот пресловутый эффект саспенс можно найти в любом маломальском приличном триллере. Так что, на мой вкус, ничего в них особенного нет.

– Нет, Ева, мы просто обязаны тебя переубедить, – заявил Игорь, – я сам, конечно, больше по вестернам и боевикам, но парочку хороших ужастиков припомнить смогу, а при помощи Юры и Ланы мы точно выберем шедевр кинематографа.

И они начали перебирать варианты, но Ева уже не слушала. Она сидела в оцепенении, мысленно ругая себя за то, что вообще завела эту полемику, ведь на самом деле она не смотрела ужастики попросту, потому что боялась. «Надо было мне сказать, что хочу посмотреть что-то другое, а лучше вовсе уйти домой», – ругала себя девушка.

Пока все усаживались смотреть фильм, Лана резко встала и вышла из комнаты. Ева устроилась на диване с краю, так что рядом с ней было только одно свободное место, которое, она думала, займет Лана, но, как только выключили свет, она почувствовала, что Игорь разместился рядом и придвинулся так близко, что она ощутила тепло его руки. Он не скрывал своего отношения к Еве и всеми способами старался проявить увлеченность ею. Так как фильм девушку пугал, она закрыла глаза и попыталась отвлечься мыслями о том, а нравится ли ей Игорь. Ее настораживало, что он так смело и открыто демонстрировал свою симпатию, это было, несомненно, приятно, но могло выдавать натуру ветреную, легко увлекающуюся. Но сейчас, когда Игорь сидел так близко, что она даже слышала его дыхание, Ева поймала себя на мысли, что была бы не против, если бы он ее обнял.

Через несколько часов за Евой приехал водитель, Игорь тут же вызвался проводить ее до машины, рассчитывая провести хоть пару минут с ней наедине, но Лана и Юра объявили, что тоже пойдут, чем нарушили его планы, но он не подал виду, а начал сразу же планировать их следующую встречу. Лана тем временем пыталась убедить себя, что это обычная вежливость, и ее брат вовсе не увлекся Евой, но, когда, уже стоя у машины, Игорь попросил Евин номер телефона, Лана поняла, что он пропал.

Вернувшись домой, Ева услышала спокойную музыку Шопена, Натали собирала букет из розовых тюльпанов и белого лизиантуса, воздух был наполнен запахом свежеиспеченных кексов, и Ева почувствовала неистовую усталость и умиротворение одновременно. Она села в кресло и притихла, а потом, с неожиданным для себя самой недовольством, сказала:

– Я сегодня познакомилась с Игорем и его другом Юрой, и, представляешь, кажется, Юре понравилась Лана!

– Ну это же хорошо? – поворачивая к дочери свои проницательные глаза, спросила Натали, – Лане должно быть приятно, что она кому-то понравилась, ведь у нее еще ни разу не было поклонника.

– Думаю, что да, во всяком случае, она была необычайно довольна, – немного неуверенно ответила Ева.

Натали почувствовала какую-то досаду в словах дочери, но когда Ева начала воодушевленно рассказывать об Игоре, то дама решила, что ей просто показалось.

– Совсем забыла спросить, ты получила визу? – произнесла Натали.

– Да, получила и уже забрала паспорт.

– И какой срок действия визы, один год?

– Я как-то забыла посмотреть, сейчас гляну.

Покопавшись в своей маленькой сумочке, Ева обнаружила, что паспорта там не оказалось. Она посмотрела во всех карманах, хотя точно знала, что не клала его туда, потом снова в сумочке, затем вытрусила из нее все содержимое. Натали смотрела на дочь вопросительным взглядом.

– Что случилось?

– Его там нет, паспорта нет, представляешь?

– Как нет, куда он мог деться, вспомни хорошенько, куда ты его положила?

– Я точно помню, что положила его в сумку, ничего не понимаю.

Еву охватила паника, она осознавала, что паспорт куда-то потерялся, а выезд через несколько дней, и она точно уже не успеет сделать новый. У нее на глаза навернулись слезы.

– Ну не расстраивайся, еще есть надежда, что ты его обронила у Ланы, думаю, стоит ей позвонить.

Ева быстро набрала телефон Ланы, но она ничем ее не обрадовала – паспорта у них дома не оказалось, и Еве нечего было больше делать, как смириться с мыслью, что она никуда не едет. Немного погрустив, она пошла к себе. Вошла в комнату и сразу зажгла люстру – темноты она не любила, да и полумрака тоже, только яркий, почти слепящий свет дарил Еве ощущение комфорта. Она нажала на выключатель, и сияние от 12 лампочек разбилось в бусинках огромной хрустальной люстры на тысячи крохотных лучиков и залило все вокруг. Низ стен ее комнаты был закрыт белоснежными стеновыми панелями, из которых будто вырастали изящные деревья с плодами, похожими на апельсины, и со всевозможными диковинными птицами, сидящими на ветвях. У одной из стен стояли два белых книжных шкафа с рокайльным завитком в центе карниза, а между ними был белый письменный стол с прозрачным стульчиком луи гоуст и настольной лампой с таким же прозрачным основанием. У противоположной стены стояла кровать с бархатным золотистым изголовьем с каретной стяжкой, упирающимся прямо в потолок. Ева села в кресло, которое стояло у огромного окна, и начала всматриваться в ночной город. В голове она прокручивала события сегодняшнего дня, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, но поняла, что не очень-то и хочет его искать, она поймала себя на мысли, что где-то в глубине души даже обрадовалась тому, что никуда уезжать не придется, но как только попыталась объяснить себе причину столь странной реакции, как услышала сигнал пришедшего на телефон сообщения. Это был Игорь. На лице Евы расплылась улыбка, обозначая причину ее хорошего настроения.

«Самая красивая и самая милая Ева, прошло всего несколько часов, а я уже очень скучаю по тебе, – писал Игорь, – ты очень огорчена из-за паспорта?»

«Я пытаюсь мыслить позитивно», – ответила Ева.

«Мы с Юрой еще целую неделю будем в Питере и постараемся развлечь тебя, чтобы ты не грустила. Вот, например, завтра приглашаем посмотреть Гранд макет, как тебе такая перспектива?»

«Завтра я свободна только вечером, надо уладить кое-какие дела».

«Договорились, значит вечером, я уже начинаю считать часы до нашей встречи», – написал юноша, поставив много улыбающихся смайликов. Потом через время добавил: «Сладких снов».

Ева ничего не ответила, взяла книгу, попыталась читать, но мысли уносили ее от героев романа, потом она забралась в постель, зарылась головой в кучу подушек, мечтательно закрыла глаза и уже начала дремать, как вдруг опять смс. Она подумала, что Игорь еще решил что-то написать, но сообщение было с неизвестного номера.

«Ты очень красивая, мне бы так хотелось тебя сейчас поцеловать».

Прочитав эти строки, Ева от неожиданности села в кровати. Ничего себе, смелое заявление. Интересно, кто же это мог быть? Наверное, Паша взял у сестры телефон и пытается сгладить неловкую ситуацию. Но Ева не собиралась ему так быстро все прощать. Хоть она была возмущена этими словами, но все равно ей было очень приятно, на ее лице заиграла самодовольная улыбка, но глаза уже слипались, мысли начали путаться, и она уснула.

Утро следующего дня у Анны и Лизи, живущих в разных концах города, началось одинаково – с сообщения от Евы: «SOS». Все три подруги знали, что, если пришло такое сообщение на телефон, нужно бросать дела и срочно ехать на тайное место встречи, и этим местом было кафе «Белая Медведица». Вот и сейчас девочки встретились на выходе из станции метро «Нарвская» и сломя голову помчались к назначенному месту.

Почему именно это кафе выбрали подружки для своих тайных встреч, было понятно: во-первых, оно находилось вдали от их домов, во-вторых, вдали от школы, значит, здесь нельзя было встретить ни чьих знакомых и, в-третьих, там была потрясающая кухня. Единственное, что огорчало девушек, так это большое чучело белого медведя, которое стояло на входе. Но они себя убеждали, что медведь прожил долгую счастливую жизнь, а перед смертью попросил себя увековечить в образе чучела второго по величине сухопутного хищника планеты.

Когда девушки появились в кафе, Ева уже ждала их за столиком. Хоть выражение ее лица было грустным, выглядела она, как всегда, безукоризненно. Отличного кроя небесно-голубого цвета брючный костюм великолепно оттенял ее алебастровую кожу, волосы были убраны в высокий хвост, а на запястье сверкал браслет из белого золота и эмали.

– Ева, что стряслось, у нас полным ходом идет сбор чемоданов, и тут вдруг твое сообщение? – запыхавшись, сказала Лизи.

– Девочки, все пропало, я вчера потеряла свой загранпаспорт.

– Как потеряла, где?

– Не знаю, забрала его в турагентстве и домой не донесла.

– Что же ты будешь делать, чем мы можем тебе помочь?

– А что же тут сделаешь, я не еду с вами, вот и решила сообщить и отдать билеты в Мулен Руж. Но я, конечно, не знаю, как вы сможете сбежать от географички, и вообще, я думаю, эта была плохая идея, мне мой дядя сказал, что детей до 18 лет без сопровождения родителей точно не пустят на представление.

– Ну теперь без тебя мы никуда не пойдем, настроение не то.

– Билеты я все же распечатала, деньги теперь уже не вернуть, – Ева, сказав это, грустно вздохнула и положила на стол три билета.

– Три билета, надо просто уговорить Марину Ивановну тайно пойти с нами вместо тебя, и никаких проблем, – пошутила Лизи.

– Ева, как же мы без тебя поедем, хочешь, я тоже останусь, – Аня встала из-за стола и обняла Еву сзади за плечи.

– Нет, девчонки, все нормально, через неделю мы снова встретимся, и вы мне расскажите все о Париже, главное, сделайте побольше фоток и шлите мне видеоотчеты.

– Мне срочно нужно поесть, вам хорошо, ваши мамы не работают, и, значит, всегда есть дома еда и уют, а мне все самой приходится делать, еще и с братьями возиться, – сказала Аня и позвала официанта. Лизи возразила с легкой иронией, сказав, что она не считает, что женщина должна сидеть дома и быть домохозяйкой, и хоть ей нравится, что мама всегда дома, она так жить не хочет, так как это очень несовременно.

– А я не считаю, что моя мама домохозяйка, она делает, что хочет: просыпается, когда ей удобно, надевает красивые платья, готовит утренний кофе, пьет его на террасе в окружении орхидей и красивой музыки, потом занимается домашними делами, гуляет, моделирует одежду, а вечером ей не надо думать о том, что завтра на работу рано вставать, она может время посвятить семье. По-моему, женщины боролись за права, а получили только новые обязанности в придачу к старым, а гендерное неравенство как было, так и осталось, – заявила Ева.

– Нет, Ева, ты не права, женщины боролись не только за право работать, но и избираться и быть избранными, занимать государственные должности, еще за телесную автономию и неприкосновенность и еще кучу других свобод, – со знанием дела произнесла Анна.

– Я все это, конечно, понимаю, но считаю, что это утопия, абсолютное равенство не достижимо: если необходимо будет передвинуть тяжелый шкаф или руководить войском, все равно позовут мужчину, но зато, благодаря этой борьбе женщин, я могу лишиться и того малого, что у меня было, теперь парни не считают нужным подать пальто, открыть дверь, уступить место. И если раньше дамам надо было бороться за право быть мужчиной, то теперь приходится бороться за то, чтобы быть женщиной.

– Ева, ты так говоришь, потому что ты красива, молода и рассчитываешь удачно выйти замуж, но ты совсем не знаешь жизни, нет ничего хуже, чем быть зависимой. Лучше всего рассчитывать только на себя, я зубами асфальт грызть готова за право учиться и работать, – негодовала Анна.

– Ладно, не будем спорить, в чем-то мы все-таки равны: большинство и мужчин и женщин не стали бы ходить на изнуряющую работу, если у них было полно денег, – смеясь, заключила Лизи, чтобы закончить спор.

Наконец появился официант с подносом, на котором стояли прозрачные вазочки с салатом и высокие стаканы со свежевыжатым яблочно-морковным соком. Трапезу прервал телефонный звонок, это был Игорь, он спросил Еву, когда она будет свободна и сможет присоединиться к их компании. Потому что изнывал от скуки и не мог дождаться, когда увидит свою красавицу.

– Игорь, во-первых, кто тебе сказал, что я твоя красавица, – с ударением на слово "твоя", чуть сдерживая улыбку, сказала Ева. – А, во-вторых, я же предупредила, что буду свободна только после шести часов, так что наберись терпения, я перезвоню.

Последние слова прозвучали игриво, и Лизи с Анной поняли, что у Евы появился новый поклонник.

– Ну-ка быстро рассказывай, кто этот Игорь, почему мы еще ничего не знаем?

– Это двоюродный брат моей подруги детства, мы только вчера познакомились, а он уже невесть что напридумывал себе.

– А он тебе нравится, какой он?

– Он, конечно, красивый, как античный Антиной, такой стройный, высокий, с золотистыми волосами, ну все как я люблю, но какой-то взбалмошный, несерьезный, хотя я еще толком не разобралась, вообще-то у меня есть фотографии, смотрите.

Девочки долго рассматривали снимки в Евином телефоне, в ход пошли не только фото с Игорем, но и все, что они еще не видели. Девушки рассказывали друг другу, каким представляют своего будущего парня. Как и большинство юных особ, их в основном волновали внешние данные, веселость и харизма их избранников.

– Ева, как тебе может не нравится безрассудный парень. Я вот просто обожаю веселых и дерзких, – смеясь, заявила Лизи.

– Я тоже люблю веселых, но мне этого мало, мне нужна глубина… – мечтательно сказала Анна.

На минуту девочки задумались о своем, но у каждой в глазах и блуждающих улыбках сквозила прекрасная мечта о большой любви.

Когда подружки подошли к метро, пришло время прощаться, все стали немного грустными. Начали успокаивать Еву, чтобы она не расстраивалась, что не едет на экскурсию, убеждали, что в ее жизни будет еще не одна поездка в Париж, а Ева в свою очередь предостерегала их, чтобы они не наделали глупостей с Мулен Руж, и, конечно, они пообещали друг другу много писать, звонить и присылать видео.

– Ой, девочки, не забудьте мне привезти сувенир из Сант-Шапель, – попросила Ева, с грустью вспоминая о готической часовни-реликварии Сант-Шапель, стены которой сплошь состоят из витражей XIII века, и которую она теперь нескоро увидит.

Подруги застыли в групповом объятии, как три нимфы в центре фонтана, а потом разлетелись, каждая в своем направлении.