Кристина Юрьевна Юраш
Закон подлости гласит…
Глава девятая… Все, что хорошо начинается, кончается плохо. Все, что начинается плохо, кончается еще хуже
Соглашайся хотя бы на май в шалаше,
а в июне мы снимем квартиру!
Часы тикали. Я сидела на новом стульчике и изучала обои, пока надо мной нависала грозная тень.
– Я тебе что сказал? Отвечай! – в голосе звучали стальные ноты. Нет, он не кричал. Хотя, лучше бы кричал. – Я тебе сказал, чтобы тебя там не было! Разве я не ясно сформулировал свою мысль? Разве я не указал где конкретно тебя быть не должно и в какое время?
У меня сейчас такое чувство, словно папа меня отчитывает за то, что я пришла домой на два часа позже обещанного. Оставалось поднять жалобные глаза и сказать: «Папочка, я больше так не буду! Честно-честно!» Я подавила улыбку, представляя возможную реакцию. «Ври и изворачивайся!» – гаденько советовал демон с калькулятором. «Молись и кайся» – грустно подсказывал ангел на моем правом плече, сложив лапки на груди. Что? Опять? Мы с демоном его, кажется, полгода назад скинулись ему на билет в один конец, после того, как осознали, что именно он стал виновником испорченной штампом странички в паспорте. Именно он рисовал нам радужные перспективы семейной идиллии, именно он говорил, что главное – любовь, именно он рассказывал мне обо всех прелестях материнства лишь бы от кого. И в тот момент, когда он заикнулся о ребенке, мы с демоном достали калькулятор и решили, что аиста мы пока не потянем.
– Как человеку, мне туда очень не хотелось идти. А вот, как журналисту… Тем более, что я поделилась с вами сведениям, – заметила я голосом профессиональной ябеды и стукача со стажем. Демон кивал, высчитывая гонорар. За статью про «заслуги» я должна получить тридцать пять эрлингов, за эту статью я получу … «Статью» – грустно заметил ангел, глядя на меня с укором. «Да какая статья! Я тебя умоляю!» – расплылся в загадочной улыбке демон, глядя на меня. Я настороженно посмотрела на него, а он сделал вид, что не заметил моего взгляда.
– Послушайте, я просто выполняю свою работу, – вздохнула я, подняла глаза на инквизитора и поняла, что лучше снова изучать свои колени. – Я хочу, чтобы люди знали горькую правду.
– И на чьей же стороне … горькая правда? Ваши предположения? – поинтересовался мой собеседник, нависая надо мной.
– Читайте мою завтрашнюю статью – узнаете. Мне хочется сохранить интригу, – осторожно ответила я, прикидывая, что сразу отсюда отправлюсь искать себе съемное жилье. Ничего, как-нибудь финансово вытяну.
– Я не люблю интриги. И сюрпризы тоже не люблю, – заметил инквизитор. – А еще я очень не люблю безответственных и упрямых людей. А теперь сопоставьте факты и подумайте о своем поведении, мисс Несовершенство.
– Мисс Несовершенство? – усмехнулась я, оглядываясь по сторонам. – После ваших слов я хочу познакомиться с мистером Совершенство. Вы такого не знаете? Просто в вашем кабинете я его не вижу. Если вы знаете, где он живет, дайте адрес. Буду очень благодарна. Для создания…
– Отношений? Вы думаете, что вы его заинтересуете? – с улыбкой поинтересовался канцлер, присаживаясь в кресло.
– Интервью. Я приду к нему в гости и с удовольствием возьму у него интервью. У меня уже даже вопросы есть. «Тяжело ли быть мистером Совершенство?», «Вы не женаты потому, что не нашли свою мисс Совершенство?», «Как вам живется в гордом и принципиальном одиночестве?», «Как продвигаются поиски мисс Совершенство сейчас? Есть ли вообще призрачный шанс ее найти?» и коронный вопрос: «Вы не пробовали снизить планку привлекательности, чтобы, когда вы будете при смерти, нашлась добрая рука, которая подаст вам стакан воды?»
– Я вижу, что вы за словом в карман не лезете, – усмехнулся канцлер, делая ручкой какие-то пометки.
– Неужели? Вы ошибаетесь. Если вы, не заметили, что у меня оттуда торчит словарь «Сарказмов и издёвок», а так же «разговорник» на все случаи жизни, – ответила я, глядя ему в глаза. – Я бы вам его подарила, но, боюсь, что у вас есть точно такой же. Помимо этого у вас там лежит книжка «Как правильно и красиво унижать людей» и брошюрка-руководство по спасению мира.
– Я имею право выворачивать твои карманы. А кто дал тебе разрешение заглядывать в мой карман? – спросил меня инквизитор, занимаясь художественным выжиганием взглядом. Я посмотрела на свое декольте. Вроде же не доска, чтобы на мне выжигать узоры.
– Я так понимаю, что мои карманы вас не удовлетворили, поэтому вы ждете, когда я выверну вам наизнанку душу, – осведомилась я, а потом расплылась в улыбке. – Я думаю, что для человека, который кичится своей вежливостью обращаться к девушке на «ты» неприемлемо. Мы же с вами не друзья, чтобы «тыкать» друг другу?
– А вы хотите дружить? – усмехнулся он, откидывая прядь волос себе за спину. – Если хотите дружить, тогда начинайте.
Я представляю, как мои ноги в белых сандаликах крадутся в кабинет инквизитора. «А они… А потом… А еще он сказал… Я видела, как он…». «Да ты что! Где? Когда?» – слышу я в ответ. Потом мои сандалики на секунду отрываются от земли, раздается «чмок», а потом мои сандалики снова приземляются и косолапо убегают за дверь, шурша конфеткой в кармане. Или поверх корзины печенья будет лежать банка с абрикосовым вареньем с надписью на лейкопластыре «Вишня с кост.». Я представила, как канцлер сидит на кухне, выковыривает косточки из ягод и бросает их в ведро, а сами ягодки отправляются в медный тазик с сахаром. На полотенце рядом стоят «прокипяченные» трехлитровые банки. Варит варенье для информатора. А в духовке печется печенье, которое он периодически проверяет на предмет подгорелостей.
– Мне понравилась статья про «прошлые заслуги». Я хотел бы лично премировать автора, если он будет продолжать в том же духе. И не думай, что это – противозаконно. Поверь мне, противозаконно только то, о чем все знают! А это будет нашей маленькой тайной! Давай поможем друг другу в эти сложные и тревожные времена! – с издевкой произнес инквизитор, доставая черный кошель с деньгами и положив его на стол. На черном бархате была серебристая вышивка в виде буквы «А».
– Хм… Для компенсации от ботаника и для взятки честному журналисту – слишком мало, в качестве подарка от чистого сердца – слишком много, – заметила я глядя на деньги и мысленно прикидывая сколько там поместилось. – Так что оставьте себе. Можете написать отчет, что я приняла подарок, а на самом деле купить себе что-нибудь вкусненькое. Например, банку варенья и килограмм печенья.
Я встала и вышла. Теперь пора бы поискать себе нормальное жилье. Вооружившись сразу тремя газетами и ручкой, я села отмечать «толерантные варианты». Жить в соседней комнате с полоумным изобретателем – магом мне не хотелось. Почему-то сразу представлялось, как я пишу статью в своей комнате, а в соседней сумрачный гений, высунув язык от усердия, собирает своего Франкенштейна. «Займи почку! До завтра!» – молит сумрачный гений, со скальпелем в руках. – «Завтра верну!». И вот я легла спать, а ночью просыпаюсь от того, что от меня с горящими глазами пытаются отпилить ногу «на запчасти».
Из того, что осталось после отбора, я обвела «финансово приемлемые варианты». Их набралось с десяток. Из «финансово приемлемых» я выбрала «географически подходящие», сузив круг до шести.
Первый адрес меня порадовал явными трущобами. «Ты сразу станешь лучшим корреспондентом криминальной хроники, специализирующимся по грабежам, изнасилованиям и убийствам!» – нежно заметил ангел, оглядываясь вокруг. «И непосредственным участником всего вышеперечисленного!» – скорбно сообщил демон.
Я постучалась в невзрачную дверь, оглядываясь по сторонам.
– Кто там? – спросил чей-то шепчущий голос.
– Я по поводу сдачи комнаты в аренду, – заметила я шепотом, оглядываясь по сторонам.
Дверь открылась, на пороге стояла немолодая женщина в старом платье. Из-за нее выглядывали чумазые мордочки детей. Их было не меньше десятка. Один малец уже пытался расстегнуть мой карман и изучить своей ручонкой его содержимое. Другой малыш пытался оторвать мою дешевую потускневшую брошку, а третий упорно тянул у меня из рук планшет.
– Прекратите! Живо! – рявкнула я, делая шаг назад. Стоило мне только повысить голос, как тут же мамаша превратилась в разгневанную фурию.
– Да как ты смеешь орать на моих детей! – возмутилась она, – Они же ничего плохого не сделали!
– Мам! Эрлинг! Я у терпилки вытащил! – восхищался карманник – пионер, хвастаясь своей добычей и прижимаясь к материнской юбке.
– Молодец! – восхитилась мать, но тут же заорала. – Люди! Люди! Она ударила моего сына! Сюда! Быстрее!
Малец с эрлингом тут же упал на землю, прижал руку к щеке и стал биться в конвульсиях, захлебываясь рыданием «Она меня уда-а-арила! Больно – то как! Ыыыыы!». «Футболист растет! Профессионал!» – вздохнул демон, требуя, чтобы я ускорила шаг и смывалась отсюда как можно скорее.
Второй адрес выглядел вполне скромненько. Дверь мне открыла чопорная семья. Сухая, как вобла, мадам, прижимала к груди икающего младенца. Рядом с ней стоял худой, с впавшими скулами, гладко выбритый аж до синевы, джентльмен.
– Извините, вы сдаете комнату? – спросила я, глядя на суровые лица и слушая звонкую детскую икоту.
– Для начала нужно поздороваться, – сухо, голосом школьной учительницы ответила дама, скривившись. – И представится. Мы должны знать, с кем мы разговариваем.
– Анабель Эрланс к вашим услугам, – с неприятной улыбкой заметила я.
– А где же здравствуйте? – поинтересовалась мадам, покачивая своего икотного отпрыска в белом чепчике.
– Здравствуйте, я – Анабель Эрланс, – я изобразила насмешливый реверанс, – Вы сдаете комнату?
– Да, сдаем! – гордо ответил глава семейства таким голосом, словно возглавлял список «Forbes» и являлся генеральный директором крупного холдинга.
– А не могли бы ее показать? – поинтересовалась я. – Я – одна, личных вещей немного, не замужем, детей, судимостей и домашних животных – нет.
Меня отвели в аскетичную комнатушку, блестевшую идеальной чистотой. Комната мне понравилась. По сравнению с предыдущим вариантом, разумеется. Я мысленно прикинула цену и стала смотреть на комнату вполне благосклонно, о чем я сообщила хозяевам.
– Я – миссис Бэнгз, а это – мистер Бэнгз. Обращаться к нам исключительно так, а не иначе. Мы не терпим фамильярности. Итак, вот ваше расписание, – заметила миссис Бэнгз, протягивая мне листочек. – У нас двое детей. Старший – Винсент и младший – Эдуард. В шесть ноль-ноль вы будите детей, умываете их, одеваете и готовите их к завтраку. Сам завтрак вы готовите рано утром, и чтобы к восьми вы успели. Завтрак у нас в восемь ноль – ноль. После завтрака вы идете с ними на прогулку. Прогулка должна длиться до одиннадцати ноль-ноль. Во время прогулки вы обязаны купить продукты. Список я вам буду писать каждый вечер. В одиннадцать ноль-ноль вы приводите детей, переодеваете их, играете с ними. В двенадцать ноль-ноль у нас обед. Вы должны его заранее приготовить. В час ноль-ноль вы даете им уроки…
…жизни… Судя по тому, что я услышала в кабинете Его Язвительного Величества, я – леди несовершенство, так что в моем репертуаре есть «садистские» стишки, матерные частушки и вредные советы. Надо же как-то держать марку. Успех будет виден через неделю упорных занятий. И пусть только кто-то попробует прийти в гости и сказать: «А ну-ка, юные джентльмены, залезайте на табуретку и расскажите, чему вас научила ваша новая няня!» И после этого на табуретку с веревкой в руках полезут родители…
– Так, остановитесь! – я посмотрела на родителей. – Мне просто нужна комната. Я – не няня и не сиделка.
– Мы предоставляем вам комнату за пятьсот эрлингов только при условии, что вы будете выполнять свои обязанности добросовестно. Одна жалоба на вас со стороны детей, и мы выставляем вас на улицу, – произнесла миссис Бэнгз, покачивая младшего. Местоположение старшего, я еще не вычислила.
– А еще у нас живет мой брат. Мистер… Клэй. Он является членом семьи, но у него проблемы с психическим здоровьем, поэтому вы должны следить за ним, купать его, кормить с ложечки, менять постель каждый полчаса, убирать за ним! – заметила миссис Бэнгз, разглядывая меня с ног до головы.
– И это все? – саркастично спросила я, поглядывая на дверь. – Я так понимаю, что платить мне никто не собирается?
– За что платить? Мы разрешаем вам жить у нас всего лишь за пятьсот эрлингов! Такая комната стоит все семьсот! – удивилась миссис Бэнгз, недоумевая, как я еще не бегу целовать ее отпрысков, включая неадекватного родственника.
– А если я буду платить семьсот, при этом не заниматься детьми и мистером Эйем? – поинтересовалась я, глядя на то, как у малыша на грудь потекла слюнка. «Ыыыы!» – сделал он, а потом надул щеки.
– Нет, такой вариант нас не устраивает! – категорично постановила миссис Бэнгз. Пока супруга расписывала мне мои обязанности, мистер Бэнгз ущипнул Мэри, то есть меня, за Поппинс, как бы намекая, что круг моих обязанностей не так узок, как описывает миссис Бэнгз. И сверхурочные – тоже моя святая обязанность.
Я сразу прикинула, что ветер переменился, поэтому мне пора, о чем тут же не совсем вежливо поставила в известность моих собеседников. От такой жизни, я скоро буду танцевать на улице и петь веселые, не факт, что цензурные песенки просто так, радуя прохожих своим диагнозом и талантом. «В Поппинс такую Мэри!» – читалось в глазах благодетелей.
Следующий адресок. Дверь открыл старик. Без лишних церемоний, он отвел меня в комнату, девяносто процентов которой занимал …шкаф. Рядом с его двустворчатым величеством стояла скромная кушетка и тумбочка.
– Вот – кушетка, вот – тумбочка, – с порога заявил старик, протирая после меня ручку двери какой-то тряпочкой. – В шкаф лазить я запрещаю! Там лежат мои личные вещи!
Нет, ну я и так поняла, что там – не Нарния.
– А как на счет удобств? – спросила я, оглядывая скромный уголок. – Я имею в виду туалет, ванну, умывальник?
– А вам разве туалет нужен? – удивился старик, пряча тряпочку в карман. – Можете попроситься к соседям! Я вас к себе не пущу! Мало ли вы чем болеете? Окно открывать я категорически запрещаю! Сквозняки пускать нельзя! Дверь закрывать плотно и обязательно подстилать под нее тряпочку, чтобы не дуло.
Я молча развернулась и ушла. Еще одна попытка провалилась. К вечеру я узнала, где живет озабоченный алкоголик, многочисленная семья с суровыми и скорбными лицами, готовых уступить мне угол единственной комнаты за умеренную плату. Только спать мне придется со стареньким дедушкой. И следить, чтобы он не упал на пол и не умер во сне. Познакомилась я с пожилой представительницей древнейшей профессии, сразу предупредившей меня, что с каждого моего клиента я обязана отслюнявить ей процент помимо основной платы. Была так же пожилая, очень верующая чета. Во что конкретно они верили, я так и не поняла, но они называли себя «Свидетелями Отлива». За чьим конкретно отливом они наблюдали, мне было не ясно, но меня тут же снабдили бумагами, в которых говорилось то, что «скоро все отольется». Что, кому и когда – не уточнялось. Они пытались мне с фанатичным блеском в глазах объяснить, что вода постепенно отступает, и что скоро перед нами откроется новый-старый мир. Я покивала, послушала и пошла прочь, окрыленная мечтой, что еще при жизни я застану это радостное событие. А то у меня такое чувство, что я тут на подводной лодке юнгой служу. Судя по количеству выброшенных за углом в урну бумажек с «Отливом», я не первая, кто приходил по объявлению.
Я вернулась в редакцию, где быстро написала статью под названием «Кому-то – зачет, кому-то почет!», отхлебывая чай из «дежурной» кружки. Редактор обрадовался, сказав, что я просто создана для журналистики. И посетовал, что если бы я так писала раньше, мне бы цены не было! И вообще – я не сотрудник, а золото! Кстати о деньгах…
– Твое вознаграждение! – заметил он, с довольной улыбкой, открывая ящик стола. На стол лег черный мешочек с вышитой буквой «А».
Я застыла, переводя взгляд сначала на мешочек, потом на редактора, который тем временем раскладывал газеты по номерам.
– А теперь у меня вопрос, – нарушила тишину я, испепеляя взглядом мешочек. – Кто спонсирует нашу «Горькую правду»? Кто дает на нее деньги?
– Частные лица, – задумчиво ответил редактор, пробегая глазами предыдущий номер.
Газета, которая режет «правду-матку», нажившая себе кучу врагов и пользующаяся огромной популярностью у аудитории, и которую еще не закрыли, должна иметь хорошую крышу. И, кажется, я теперь знаю, где сидит главный «кровельщик» нашего города. И получается, что мой основной работодатель – не этот неунывающий «Наф-Наф», а …
– Вы работаете на инквизицию? – холодно спросила я, глядя на деньги.
– Нет. Мы работаем на себя. Так что если хочешь написать правду про инквизицию – милости просим! – заметил редактор, подталкивая ко мне мой гонорар. – Я готов заплатить двойную цену. Я вот тут подумал, что нам не хватает двух интервью. Интервью с канцлером от магии и интервью с канцлером от инквизиции.
«А ты не подумала, что такие мешочки могут продаваться на каждом углу?» – заметил ангел, протирая свой нимб. – «Вдруг в каком-нибудь местном банке их дают каждому, кто снимает деньги?». Эта мысль меня успокоила. «Да, да, конечно…» – закатил глаза демон, на глаз прикидывая, сколько же денег мне заплатили со спонсорского плеча. – «Спонсором нашей газеты является главный инквизитор! В следующий раз разговор начинай с подобострастного: «мой же ты кормилец и поилец»! Че смотришь? Бери, раз дают!»
И я взяла. У дома меня ждали братья Кольт с огромным мешком.
– О! Кто – то уже изгнал призрака? Нет? Как хорошо! Мы вычитали про ритуал, который поможет очистить дом! – обрадовался Деймон, разбирая содержимое мешка. – Не волнуйтесь, сейчас все сделаем!
Саймон тем временем перебирал листочки с какими-то символами и соглашался. Уверенности и всяких магических штук у братьев было хоть отбавляй. Через минуту я открыла дверь, и мы вошли в холл.
– Опять? – раздался визгливый голос бабки. – Да сил у меня нет! Хахалей своих домой таскаешь! Бессердечная и бессовестная девка!
– Не обращайте внимания! – произнес Саймон, авторитетно показывая какой-то листочек брату. Брат посмотрел на призрака и не менее авторитетно кивнул. «Тише! Работают профессионалы!»
Пока Деймон рисовал на грязном полу огромный круг, Саймон расставлял какие-то склянки.
– Эм… Ребята, а вы не могли бы сначала рассказать, что именно вы собираетесь делать? – поинтересовалась я, подпирая стену и пытаясь переорать визгливый голос бабки, чихвостящей нас, на чем свет стоит.
– Ритуал очищения дома! – заметил Деймон, вытирая о стену испачканные светящимся мелом пальцы. – Теперь надо на второй этаж!
Мы стояли возле большого круга, нарисованного в моей комнате. Деймон вылил в центр круга содержимое какого-то пузырька. Из центра круга пошел белый дым. Бабка не унималась.
– Сейчас откроются врата в мир мертвых. Мы вызовем родных призраку покойников и попросим их забрать ее с собой туда! – инфернальным голосом произнес Саймон, высыпая в центр круга какой-то порошок.
– Ребята, у меня здесь не контрольно-пропускной пункт в мир живых, – заметила я, отходя подальше. – Филиал кладбища мне тут устраивать не надо.
И тут в пол в центре слегка поплыл, словно это был зыбучий песок. А над ним появилась огромная дыра, внутри которой все вращалось, прямо как вода, уходящая в раковине.
– Получилось! – обрадовались мои экзорцисты. Не знаю, кто был больше удивлен я или они. Саймон что-то бормотал, искоса поглядывая на брата. Я стала с нетерпением ждать, когда бабка погрузится в водоворот событий, и я нажму кнопку слива, дабы навсегда избавиться от проблемы.
Через секунду напротив нас стояло призрачное семейство Эрланс! Не думаю, что до седьмого колена, а так, последние… эм… три, не больше.
– Тише, мертвые, призванные оттуда, не могут говорить, но они все прекрасно понимают! – заметил Деймон, разглядывая «моих» родственников. – Узнаешь?
Эм… Тут бы бейджики не помешали! Я узнала, что у меня есть огромная семья! Дед, хватающийся за сердце через каждую секунду и закатывающий глаза, чопорная дама в очках с книгой, бородатый джентльмен с тростью и петлей на шее, двое маленьких детей, солидный усач во фраке с кинжалом в руках, и пятном на груди, старушка с трясучкой, сжимающая какую-то кружечку, младенец на руках у измученной долгой болезнью дамы и молодая женщина с окровавленным лицом. Анабель....
Завидев бабку, призраки тут же переглянулись.
– Эрик! – заохала старуха, кутаясь в шаль. – Эрик! Ты ли это? Как хорошо! Правильно я говорила. Не надо звать целителей! Инсульт – не гангрена, само пройдет. Будем еще на целителей деньги тратить!
Дед – сердечник дернулся.
– Роза! Ты так похорошела! Лучший способ при болях в животе перед родами – вымыть лестницу! Всем помогало и тебе помогло! Как назвала? Надеюсь, что не Чарльзом! Терпеть не могу это имя! Не было в роду никогда Чарльзов, и не будет! – постановил призрак, глядя на свою родню. Призрак женщины с ребенком дернулся к висельнику. Висельник обнял его, бесшумно утешая.
– А ты, Альфред? Чего смотришь! Сломал мой любимый стул и радуешься? Тоже мне зятек! У всех нормальных зятья чинят, а этот ломает! Из-за тебя люстру снимать пришлось! А мне ее моя бабушка в наследство отдала! – презрительно выдала бабка.
Висельник посмотрел на жену с ребенком, а потом на меня.
– Этих двоих я что-то не помню, – прищурилась бабка, разглядывая двух деток лет пяти. – Внебрачные что ли? Позор! Хотя нет, одного помню. Не может быть! Это же Джордж и Майкл! Ну что? Помогло мое лекарство? Я же говорила, что поможет! А вы пить не хотели! Примочки – лучшее средство от тифа!
Дети с ужасом смотрели на бабку, делая шаг в толпу призрачных взрослых, которые все прибывали.
– ЭЛИЗАБЕТ! – охнула бабка, метнувшись к даме в очках. – Да как ты посмела переступить порог моего дома? Ты – позор всего рода Эрланс! Мало того, что вышла замуж за этого мага Краммера, опозорила честную семью, так еще и ребенка ему родила! И где же ваш сынок? Небось, пьет и валяется в какой-нибудь канаве! Или подаяние просит! Так всегда бывает с бастардами! Я ваш брак с Краммером вообще за брак не считаю! До сих пор сердца хватает, когда вспоминаю твоего сынишку Альберта! Еще и имя придумали! Альберт Краммер!
Бабка прищурилась, глядя на свою родню.
– Заберите с собой дух усопшей, поселившейся в этом доме! Покажите ей дорогу в мир мертвых! – завывал Саймон, читая с листочка. – Дабы она обрела там покой…
При слове «покой» семейство выразительно переглянулось. Через секунду они посмотрели на бабку так, что у меня мороз по коже побежал при мысли о том, что бабке там рады ровно настолько, насколько рада ей я. Ветер несправедливости задул в мою сторону с новой силой.
– Я вас всех переживу! Не дождетесь! – потрясала сухоньким кулаком призрачная бабка, глядя как призрачная родня удаляется обратно. Анабель попыталась вернуться за бабкой, но ее потащили обратно. И живые позавидуют мертвым.
– Эм… – заметил Саймон, глядя на бабку и понимая, что случай очень тяжелый. – Попробуем по-другому! Мы сейчас попытаемся насильно вогнать ее туда! Деймон! Приготовься!
Через секунду комнату озарила ослепительная вспышка. Я услышала звон стекол и поняла, что меня отбрасывает куда-то в сторону окна.
– Саймон! Нет! Я спасу тебя! Я вытащу тебя! Саймон! Если надо, я продам душу! – послышался крик.
Я скатилась по крыше и упала в темноту.
Очнулась я на кровати. Я провела рукой по лицу, пытаясь понять, сон это или явь. Меня укрывало колючее одеяло, которое я ощупывала пальцами, чтобы убедиться, что это – не сон. Руки и ноги были на месте. Голова гудела, я долго не могла сфокусировать взгляд, мучаясь, словно после новогоднего похмелья. Я свесила ноги и попыталась встать. Нащупав свои ботиночки, я наклонилась, чтобы их зашнуровать и охнула от боли. Если бы я была Адамом, то судя по боли мне светил бы целый гарем. Я осмотрелась по сторонам и поняла, что я … в тюрьме!
