Кристина Андреевна Белозерцева
Пауза
9. Срыв
В моей комнате Скримджой битый час рассматривал труп, пока я смывала кровь с лица и ладоней, жаль, переодеться было не во что. Когда я вернулась из ванной комнаты, дроу уже что-то разглядывал в окне, и вид у него был немного озадаченный.
– Я не знаю, кто это сделал. И даже не знаю, как именно. И это очень плохо…
– Да уж, – согласилась я, растягиваясь на своей кровати и стараясь не смотреть на распластанное в бурой луже тело, – по замку бродит убийца.
– Да нет, ты не поняла. Убийца, это даже весело. И не по замку, кстати, что бы это ни было, оно действовало снаружи, с той стороны окна. Но Берс… Лосс, так не вовремя!
Мне показалось, что я ослышалась.
– Ты серьезно? Ты собираешься продолжать так веселиться? И тебя не интересует, кто это был? Зачем он это сделал? Тогда знаешь, верни меня в подвал. В мою камеру. Там только стены, цепи и паук. Хочу к своему пауку!
– Это мой паук, – пожадничал темный, – а переночуешь ты у меня.
– Нет.
– Да. Я не хочу, чтобы убили и тебя.
– Какая забота… Может, хоть теперь мы завяжем уже с этой дурацкой игрой?
– С чего бы? Берс просто был моей гарантией, что этот его приятель Ройланд Марстен, доставит мне рабов, да и вообще будет иметь дело. Теперь с этим могут возникнуть сложности. Хотя…
Мне совсем не понравилось, как он смотрел на меня: чуть наклонив голову на бок, оценивающе так, будто побрякушку в ювелирной лавке выбирал.
– Что еще?
– Есть идея. Пойдем.
– Никуда с тобой не пойду, – отмахнулась я, укладываясь поудобнее.
Он с ухмылкой развел руками, медленно двинувшись ко мне, будто собирался поймать, если я захочу пробежать мимо него и выброситься в окно.
– Или ты идешь сама, или я тащу тебя на плече. Как мешок.
Прэлес-с-с-с-стно! Какой смысл противиться тому, чего все равно не сможешь избежать? Показать характер? Да нет, глупости. Его мое упрямство только развлечет. Его и половину замка. А с другой стороны, почему бы и нет? Может, быстрее так ему надоем?
– Неси! – легкомысленно разрешила я, пошевелив пальцами в воздухе.
Губы темного растянулись, обнажая острые белые зубы.
По дороге в свои комнаты Скримджой велел кому-то вызвать слуг и привести в порядок мою спальню. Окружающие реагировали неоднозначно, глядя, как он тащит меня, перекинув через плечо, а кровь Берса пачкает уже его рубаху. Больше всего происходящее было похоже на то, что он убил меня, потому что я принципиально признаков жизни не подавала. У себя дроу плотно захлопнул дверь и опустил меня на собственную кровать, застланную темно-синим хлопком. Странно, кстати, я почему-то думала, что дроу предпочитает шелк. Боги, да чего еще ему надо-то?!
– Минуту, ненаглядная, и я весь твой.
Я повернулась поглядеть, куда это он, но тут же пожалела об этом. Дроу с помощью веревок превратил дверцы своего тяжелого шкафа в импровизированную дыбу и теперь снимал с нее чье-то тело, окровавленное и безжизненное. Похоже, та самая жертва, которую Скримджой потребовал от наемников. Я не заметила в прошлый раз, потому что от выхода это неаппетитное зрелище отделяла цветная ширма, а я влетела сюда в таком состоянии, что и на гиппопотама в бальном платье не обратила бы внимания. Теперь же меня изрядно замутило, оставалось только уткнуться лицом в подушку, слишком много сегодня было крови. Чрезмерно много для одних суток. Все никак толком не привыкну.
Не знаю, как темный избавился от трупа, но когда он присел рядом со мной, заставив повернуться к нему лицо, остались только темные влажные пятна возле шкафа, да запах.
– Есть один способ заставить этого парня, Роя, забыть про осторожность, – снизошел до объяснения темный, – и в этом ты мне поможешь. Я сделаю тебе еще один подарок. Гламоур. Повернись спиной.
– Если ты хочешь, чтоб тебя понимали, говори яснее! – фыркнула я, не двигаясь с места. Так и лежала на боку, подперев щеку ладонью.
– Я подарю тебе эту способность. Так же как и эмпатию и тень. И все, о чем будет думать господин Марстен – это ты. Это отвлечет его внимание, и он сделает все, что мне нужно.
– У меня есть выбор? – на всякий полюбопытствовала я.
– Нет. Если ты откажешься, просто свяжу тебя лозами, чтобы ты полежала смирно.
Я потерла лицо рукой, чувствуя, как начинает пульсировать висок: первый признак подбирающейся головной боли.
– Просто чтобы внести ясность, Скримджой. Я не буду спать с каким-то мужиком, чтоб он сделал тебе скидку на рабов, которых ты будешь калечить на этой своей… мясорубке, – кивок в сторону шкафа, снова загороженного ширмой.
– Да нет, – темный эльф усмехнулся, – и, если ты не расслышала, сейчас мне нужна твоя спина. Ложись на живот.
– Да? А голова моя тебе не нужна? В виде чучела на стену?
Дроу надоело уговаривать. Две светящиеся лозы спеленали меня по рукам и ногам и растянули на кровати безо всякой осторожности. Шипы пребольно впились в кожу, и я чуть не взвыла от неожиданности. Он снова расстегнул застежку на платье, стянул его вниз, снова сделал порез на своем предплечье и принялся что-то рисовать кровью на моей коже.
– Твое предположение – вульгарно, ненаглядная, должен тебе сказать, – заметил он между делом, – предложить тебя… какому-то человеку… из-за каких-то рабов… Ты серьезно, полагаешь, что я так бы поступил?
Вырываться было бессмысленно, кровать была мягкой, а хлопок прохладным: так что как только лозы исчезли, тело само невольно расслабилось. Веки стали тяжелыми, а глаза закрывались сами собой. Бездна с этим эльфом, надо все-таки попробовать поспать.
– Тогда я не понимаю, чего ты хочешь вообще, – зевнула я, от узоров на спине по коже снова поползла приятная щекотка, и меня тут же начали опутывать сети сна.
– А что ты сама думаешь?
– Да я даже думать не собираюсь на эту тему.
– Не двигайся, это очень сложные символы. Полагаешь, я все-таки хочу убить тебя?
– Еще немного, и этого захочу я.
На бок капнула его кровь из пореза и тонкой горячей струйкой потекла по коже.
– Думаю, я не прикоснусь к тебе до боев и пальцем. А потом мы поиграем кое во что весьма увлекательное.
Я чуть не взвыла, пытаясь засунуть голову внутрь подушки.
– О нет… Нет-нет. Спасибо. С меня хватило твоих игр.
– Боюсь, у тебя нет выбора.
– Знаешь, я хочу сделать одну вещь, призывая в свидетели божество воздаяния Да Ки Нэ, хочу попросить прощения у всех мух, которым я в детстве оборвала крылышки, и всех жуков, которых я держала в батиной табакерке. Бедные насекомые! Теперь я точно знаю, каково это, быть на вашем месте. Клянусь своим хвостом никогда больше так не делать.
– Мы будем делать ставки на бойцов, – продолжил Скримджой, отсмеявшись после моей патетической речи и изображая на моей спине ровные строчки неведомых символов, – если ты выиграешь у меня, я не трогаю тебя больше. А если проиграешь, то станешь моим… десертом после вечеринки.
– Как вон тот, на шкафу? – мрачно проворчала я, мечтая только, чтобы он уже договорил и заткнулся.
– Еще не знаю. Как пойдет.
– Ага, охотно верю, что больного садиста может заинтересовать что-то еще…
Скримджой помолчал немного.
– Ну что ж, давай поговорим о боли, если тебе интересна эта тема.
– Мне?!
– Есть среди людей такие, – он просто не заметил восклицания, – которым нравится причинять другим боль, потому что они считают это чем-то запретным, а запретное возбуждает их. Еще вариант – таким людям не хватает власти над другими, но разница с дроу в том, что сами они не чувствуют того же, что жертва, и тем более не получают от процесса никакой силы. Более того, им необходимо это, только чтобы ощутить возбуждение, чего в ином случае просто не могут. Они задавлены социумом и вынуждены скрывать свои так называемые «темные стороны» в глубине убогих душ, воспаляющихся изнутри, как нарыв. Гниющих, от загнанных внутрь нерешенных проблем. Я считаю таких – жалкими и ущербными. Я – честен с миром, я могу убить ради того, чтобы восстановить силы или ради отдыха, ну примерно, как ты ешь мясо убитых животных, но у меня нет необходимости в лицезрении чужой боли, чтобы самому испытать возбуждение. Мой кайф – чужие сильные эмоции. Сегодня на лестнице ты пришла в такую ярость от моей шутки, что доставила мне куда большее наслаждение, чем все убитые за этот день вместе взятые. Если ты продолжишь так терять голову, зачем мне калечить твое тело пытками? Ну вот, готово.
Спину снова защекотало, а по коже побежали мурашки.
– И все?
– Разочарована.
– Нет, я просто очень хочу спать.
– Собираешься уснуть в окровавленной одежде?
– Да.
– Нет, раз уж ты в моей кровати.
– Так верни меня в камеру, – привычно отмахнулась я.
Лозы вернулись, дернулись, раздирая тонкий шелк в клочья, и выбрасывая на пол. Я поудобнее примяла подушку, и потянула на себя покрывало.
Дроу все равно не ушел: улегся рядом, закинув руки за голову.
– Хочу рассказать тебе сказку на ночь.
– Боги, эльф! Я смогу от тебя сегодня избавиться?
– Если не захочешь слушать, скажешь, и я уйду.
Я снова демонстративно зевнула, укладываясь поудобнее.
– Это сказка о моем родном городе. Мар-Эр-Ораззог.
Сон сняло как рукой: я уставилась на него во все глаза, повернувшись на бок и подтягивая повыше темно-синее покрывало. Никогда не видела городов дроу, не знаю, как они устроены, даже книги на эту тему содержат только отрывочные и противоречивые описания. Мало кто из магов в юности избежал увлечения культурой и загадками темных эльфов, в историях о которых было больше художественного вымысла, чем правды, я не исключение. В славные денечки магической Академии Дайсара я библиотеку всю перерыла в поисках хоть чего-то достоверного – ноль, так что мне было любопытно, и Скримджой усмехнулся, заметив, что привлек мое внимание. Он смотрел куда-то в окно, и лицо его было удивительно спокойным и умиротворенным. На одну секунду мне снова показалось, что рядом – друг, кто-то, кому я полностью доверяю, будто бы он просто неудачно шутил весь день, претворяясь чудовищем, а теперь снял маску.
«Это эмпатия, – мрачно проговорил Шепот, – не вздумай повестись на нее».
«Я и не ведусь…»
«Да? – мое сознание затопил сарказм внутреннего голоса. – Тогда объясни-ка мне, почему ты лежишь у него на плече?»
«Я не… О, Бездна!»
«Он продолжает издеваться над нашим разумом, учти».
«Я в курсе».
«Завтра первым делом попытаемся найти ингредиенты для хоть какого-то защитного зелья».
– Ты хочешь рассказать что-то о себе? – уточнила я, пытаясь изо всех сил избавиться от наваждения. – Э-э-э… Добровольно?
– Мне очень понравился сегодняшний день, – улыбнулся дроу неожиданно мягко, прижимаясь щекой к моему лбу, – ты хорошо держишься. Я хочу сделать тебе приятное.
– Скримджой, у меня болят все ушибы, я страшно устала, мне кажется, что от всего произошедшего у меня взорвется голова, но мне очень интересно, правда.
– Ах, да, ты же немного ударилась… Так, сейчас мы исправим ситуацию, – подхватился темный эльф.
– Что? Не-е-ет, – откинулась я снова на подушки, – не надо ничего со мной больше делать. Пожалуйста… Только не сегодня!
Но он уже исчез в ванной, откуда раздался звук льющейся воды. Как просто было бы его просто ненавидеть, а не испытывать этой гремучей смеси из злости, страха, ярости, беспомощности, влечения, любопытства, сочувствия и благодарности. Такой коктейль буквально сводил с ума. Хуже всего то, что он постоянно менялся. На что ему ванна с водой вот сейчас? Я ему надоела, и он хочет просто в одиночку поваляться в горячей воде? Или решил меня утопить? Или наоборот – взбодрить, для чего устроит мне ледяное купание? Что? Проблема общения со Скримджоем – абсолютное непонимание происходящего. Не знаешь, от чего нужно защищаться: темный эльф полностью обескураживал.
Он вернулся в комнату, не говоря ни слова, подхватил меня на руки и понес в ванную.
– Ты меня утопишь? – практически индифферентно полюбопытствовала я, и эльф только хохотнул коротко.
– Если будешь плохо себя вести.
– Плохо?
Ванна была здоровенной, а вода в ней была абсолютно черной.
– Это – что вообще?
– Увидишь. Расслабься.
Он осторожно опустил меня в странную жидкость. Теплая, приятная, запах каких-то трав и морской воды, а боль, кстати, отступила мгновенно. Даже начинающаяся мигрень передумала и оставила меня в покое. Мало что может сравниться с ощущением, когда что-то перестает болеть. Как же хорошо…
Дроу залез с другого края, тоже погрузившись в воду до плеч, а потом потянулся и протянул мне один из двух черных кубков, и там было не вино. Нечто зеленое, фосфоресцирующее и дымящееся.
– Думаешь, я буду это пить? – спросила я, не отказываясь, впрочем, от кубка.
– Я тоже буду. Попробуй. Даю тебе слово, никакого подвоха на сей раз.
Я осторожно принюхалась – специи, похоже на корицу, гвоздику и мускат. Маленький глоток можно было сделать, только закрыв глаза. Это было явно что-то, содержащее алкоголь: пряное, как глинтвейн, и свежее, как только что скошенная трава, густое, как кровь, и сладкое, как мед, бодрящее и расслабляющее одновременно.
– Ну? Как тебе?
– М-м-м… Вкусно, – признала я, – что это все-таки?
– Ну, – эльф сделал хороший глоток, – немного вина, немного чар.
Я снова закрыла глаза, откинув голову на край ванны.
– Мар-Эр-Ораззог – был самым большим из городов дроу, – голос Скримджоя стал тихим и мягким, – сеть пещер, соединенных галереями. Туда ушли мои предки после большой войны со светлыми эльфами. Слышала о такой? Серьезно? Ах, ну да, ты же общалась со снежными альфар. Дроу выстроили несколько цитаделей из черного камня, храмы Лосс. Кристаллы фиолетового и зеленого цвета освещали все, превращая наш дом в мир теней и призрачных силуэтов. Кроме времени праздников. У нас матриархат, очень жестокая его форма. Королева и Круг жриц проводят церемониальные пытки на центральной площади, и в такие дни весь город объят пламенем факелов и костров. Это красиво и немного… первобытно.
– Про матриархат я слышала, но никогда не могла понять, почему это так?
Дроу негромко рассмеялся.
– Из-за Лосс, ненаглядная. Женщины, в целом, более жестоки и изощрены, поэтому они получают больше сил от нее, а кто сильнее в чарах, тот и правит.
– То есть, ты еще – меньшее зло?
– Я – немного особенный.
– И правят дроу жрицы? У вас теократия?
Он немного помолчал, подбирая слова.
– Правит королева, и ее Дом, соответственно, но раз в десять лет любой другой Дом может кинуть им вызов, не больше трех за один раз. И тогда все может измениться в один момент. Если королева падет, остальные начинают, как падальщики охотиться за ее родичами, и у них наступают интересные времена. Тут единственная задача – выжить.
– Мило, и каждые десять лет – новый передел сфер влияния?
Дроу пожал плечами.
– Интриги и предательство, чары, убийства и прямая помощь Лосс. У королевы, если она не глупа, есть все шансы удержаться довольно долго. Впрочем, все это веселье касается только аристократов.
– И ты, получается, из правящего Дома?
Тут Скримджой рассмеялся громко и мелодично.
– Более того, я постоянная угроза для нынешней королевы. Я – фактически старший. Если я введу в Дом свою женщину, все права на трон будут у нее.
– То есть, ты вообще – желанная добыча для соплеменниц?
– Не совсем. Я – изгнанник.
– За что?
– В смысле – за что?
– Ну, за что тебя изгнали? – терпеливо повторила я.
– А-а-а… Трудности перевода. Изгнанники – мужчины, оказавшиеся сильнее женщин. Бывают у нас и такие. Они предпочитают уходить на поверхность.
– Чтобы их не убили?
– Не-ет, – он улыбался одной стороной губ, потягивая колдовской напиток, – чаще – от скуки. В чем смысл, если ты и так стал сильнее? Хотя, вероятно, однажды я вернусь и устрою такой эксперимент. Встану во главе Дома. Люблю нарушать традиции.
– Ты скучаешь по дому? – спросила я, снова прикрыв глаза.
– Нет, ненаглядная. Просто рассказываю тебе сказку на ночь. Едим мы, в основном, мясо и грибы, кое-какие овощи, но перед праздниками, Когда-Все-Горит, мы совершаем по ночам вылазки наверх через порталы. Еда, пленники, трофейное оружие. Пленников режут столько, что кровь течет потоками по желобам на главной улице. Все умываются этой кровью, пьют ее, а потом начинаются поединки между мужчинами благородного происхождения. Победитель получает королеву на всю ночь, а иногда становится временным консортом. Если очень повезет. Заканчивается праздник всеобщей оргией, разумеется. Представляешь, каково это, если все – эмпаты?
Я чуть усмехнулась, и ему хватило такого ответа.
– Когда я ушел на поверхность, знаешь, что изумило меня больше всего? Лошади. У нас их нет, мы ездим на шеебо, это такие двуногие ящерицы. Не видела? Разумеется, на поверхности их нет. А еще – море. Оно заворожило меня в свое время. В Мар-Эр-Ораззоге есть только подземные реки, хотя некоторые даже с водопадами. Это очень красиво, особенно, когда подсвечено кристаллами. Будто драгоценные камни с грохотом разлетаются по пещере, искрясь и переливаясь. После такого зрелища перестаешь ценить любые сокровища, понимаешь. Ни один драгоценный камень не сравним, поэтому для меня они, что грязь.
– Я заметила. Золотом ты швыряешься просто бездумно.
– Серьезно, я могу взять, что хочу, когда хочу, мне незачем копить сокровища. Единственная моя ценность, это память. Ну, и эмоции, разумеется, свои и чужие. Я закрываю глаза и вижу, как наяву, прекраснейшие картины. Закат среди полярных льдов, тот водопад, подводные руины имперских городов… Одно время я даже рисовал то, что видел.
– А почему ты вообще ушел из дома? – полюбопытствовала я, наблюдая за ним из-под полуприкрытых ресниц. – Потому что стал Изгнанником?
– Мне стало скучно, – дроу тоже расслабленно откинулся на бортик ванны, наблюдая, как буквально на глазах затягивается порез на его предплечье, – Я выжил, понимаешь, пережил всех своих врагов. Стал сильнее всех. А еще мне захотелось посмотреть на мир под небом.
– А близкие?
– Я же сказал, я убил всех.
– Да нет же, я говорю о твоих близких, а не о врагах, – терпеливо повторила я, начиная привыкать к тому, что ему приходится пояснять простейшие вещи.
Но он все равно не понял и только покачал головой.
– Любимые? Друзья?
– Попробуй объяснить, – предложил дроу, – кажется, мы снова столкнулись с трудностями перевода.
– Тебе хочется быть рядом с кем-то, он становится для тебя важнее твоей жизни, сердце бьется часто в его присутствии. Не было?
– Почувствуй, – предложил Скримджой, явно заинтересовавшись.
– В смысле?
– Открой канал эмпатии и почувствуй, попробуй передать это мне, это называется «эманировать», я хочу понять, что именно ты имеешь в виду, а по-другому – просто не получится. Заодно попрактикуешься.
Вроде ничего особенно плохого в этой идее не было, да? В смысле, это уже никак не усугубит же ситуацию? И все же…
– Это слишком личное, – покачала я головой.
– Я же не читаю твои мысли. Хотя мог бы, но это не интересно. Ну же, давай! Я умираю от любопытства. И даю слово, что взамен на сегодня оставлю тебя в покое.
Какое демонски заманчивое предложение.
– Хорошо, – вздохнула я, – слушай…
Я вспомнила баронета Дэвлина Купера. Вспомнила пронзительное чувство, яркое и темное, горячее и пугающе сильное. Пламя, струящееся по венам вместо крови. Как же я скучаю по нему… Только бы выбраться отсюда и увидеть его еще. Поймать короткий взгляд из-под длинных черных ресниц: «Моё! Помнишь?»
Так или иначе, но передавать эмоции у меня получилось отлично с первого раза: дроу уловил все. Чужие эмоции всегда воспринимаются острее, по себе знаю, и, похоже, незнакомое ощущение его слегка ошарашило. Зрачки эльфа расширились, будто бы он был сильно пьян. Только этим я могу объяснить то, что расслабленный до того момента Скримджой резко подался вперед, и черная вода волной плеснула через край, заливая пол. Оба кубка с остатками вина со звоном покатились по каменной мозаике. Янтарные глаза сверкали в полутьме, как угли догорающего ночного костра, когда ладони рывком развели в стороны мои колени, и он прижал меня к краю ванны собственным телом. Его губы нашли мои. Тонкие сильные пальцы впились в кожу, лаская и причиняя боль одновременно. Он больше не играл ни в какие игры, а просто поддался тому, что ощутил. Голова закружилась, а по всему телу прошла горячая волна. Казалось, вода в ванной сейчас попросту вскипит.
– Стой!
Я еще пробовала вывернуться из его рук, но только больше расплескивала воду. Тогда этот мертвячий менталист придавил, грубо сминая сознание в клубок, ломая какую-то хрупкую преграду в моем рассудке. На миг перед глазами потемнело, что-то с оглушительным звоном лопнуло где-то внутри черепа, и вместо темного эльфа я увидела… Дэвлина. И мне жадно, отчаянно захотелось поверить… Лихорадочно гладить твердые плечи, смахивая с них капли воды, зарываться пальцами в волосы. Будто бы мои силы еще со мной, чтобы мы оба стали самим пламенем, сжигая все, что есть вокруг, и сгорая. Выбившиеся из угольно-черного хвоста пряди, тонкий шрам на щеке, разгорающиеся золотом терракотовые глаза…
Резкая боль в виске отрезвила.
«Завязывай, – фыркнул зло Шепот, – иллюзии еще никого до добра не доводили, не заставляй меня устраивать тебе постоянную мигрень для прочищения мозгов».
Снова ментальная магия … Снова мертвячья ментальная магия. Только спустя пару минут я через силу смогла заставить себя оттолкнуть дроу. Ну как – оттолкнуть, бессильно упереться ладонями в грудь. Это выглядело мертвячьи глупо, учитывая, что я сама же только что обвивала ногами его бедра, плавясь в его руках, как шарик мороженого под солнцем.
Темный замер, глядя на меня с совершенно непонятным выражением на лице. Не настаивая больше, но и не отпуская окончательно.
– Прекрати.
– Да? С чего бы?
– Я. Чувствую это. Не к тебе, – медленно и раздельно проговорила я.
Он криво усмехнулся, мгновенно беря себя в руки, и отодвинулся. Это вообще-то было очень плохо. Если бы он хотел просто секса, мы бы разобрались с этим уже сегодня, и вероятно, завтра я была бы, возможно, уже свободна. Но, выходит, ему действительно было от меня нужно что-то еще. Что?
– Отлично, отлично. У тебя явный талант. На какую-то секунду мне даже стало жаль… Но. Если ты попробуешь когда-нибудь внушить мне что-то подобное, пока я не прошу тебя об этом, я сломаю твою шею. Ты меня понимаешь?
Я?! Внушить ему?! Он долбанулся?!
Пока я пыталась подобрать слова для достойного ответа, дроу выбрался из ванны, закинул уже привычно меня на плечо и отнес обратно на кровать, не произнеся больше ни слова. Я опять не знала, что и думать, но эльф сдержал слово, оставил меня в покое и куда-то ушел, а я отключилась, как только голова коснулась подушки. Это был безумно долгий день.
