Коллектив авторов
Бизнес в лицах. Взгляд изнутри
И все бы ничего, но… Это были первые деловые отношения такого рода, а договаривались мы устно, сидя в ресторане. И пока один рассказывал, как мы будем считать и делить прибыль, остальные «жевали пельмени». С первого же года между нами начались сложности во взаимопонимании, а дальше больше… Через два года работы (а с шестого месяца проект был на 100 %-ной самоокупаемости и приносил ежемесячный доход, хоть и небольшой) постановка фразы от инвесторов была такой: «Ежемесячно фиксированную сумму кладите на стол, а как вы это будете делать, абсолютно все равно». Такая вот абонентская плата. Обоснование было такое, что мы с виду хорошо живем и зарабатываем больше, чем задекларировали. При этом в таблицы с ежемесячными результатами никто из них погружаться не хотел.
Стало ясно, что мы не сможем договориться. Мне удалось лишь на два месяца отодвинуть срок введения новых условий.
Меня накрыло ощущение безысходности. Мы с Женей сделали все, что умели и могли, для того чтобы бизнес вышел на более-менее нормальные показатели. Но тех денег, которые наше предприятие приносило, явно было недостаточно. Нужен был рост не на 2–3 % в месяц, а хотя бы на 30–40 %. При этом мы не имели дополнительных оборотных средств на развитие. И что делать? Неизвестно.
За период работы в Universtand мы с Женей Воробьевым обучились по сокращенной программе MBA – это классный курс повышения квалификации в области бизнеса, управления и делового администрирования. Правда, он мало чем нам помог. Новые знания – это хорошо, но финансовых ресурсов, чтобы протестировать новые идеи, получить опыт и повысить финансовый результат у нашей компании на тот момент не было и образоваться не могло, так как вся получаемая прибыль уходила на выплаты инвесторам, которые не готовы были ни ждать, ни реинвестировать. Ну и конечно, нам в том числе, потому что, не забрав деньги сразу. Потом их можно было не увидеть никогда.
В голове у меня крутились всевозможные варианты: либо оставаться в компании (но как увеличивать прибыль – по-прежнему неясно), либо уходить (но куда дальше?). Наконец я понял, что ту отсрочку, которую я выторговал у учредителей, нужно использовать для того, чтобы изменить бизнес-модель с де-факто не особо сговорчивыми людьми на другую – с более настроенными на переговоры участниками.
Хорошо помню те времена, мы встречались с Владимиром раз в полгода-год. Я спрашивал, как дела, и каждый раз звал назад в «Медор». В итоге в 2016 году застал его в ужасном состоянии. Бывший коллега выглядел уставшим, дела у него явно шли плохо.
Я предложил Владимиру вместе создать компанию по продаже выставочного оборудования с одним условием: будем делить прибыль пополам. Новый бизнес, но в рамках, так сказать, группы компаний «Медор». Владимир написал план по инвестициям.
Мы договорились.
Владимир Саковский:
Да, за эти три года, пока я строил бизнес в Universtand, мы иногда встречались с Олегом. При этом он всегда что-то предлагал. Например: «А давайте вы в Universtand будете печатать баннеры для выставочного оборудования в нашей типографии!» А то и полноценные совместные проекты хотел делать. То есть Олег всегда искал точки соприкосновения. Думаю, для того, чтобы не терять контакт со мной и, возможно, на основании нашего сотрудничества построить что-то большое и долгосрочное.
Когда в Universtand все покатилось в пропасть, мы снова встретились с Олегом, теперь – по моей инициативе. Во-первых, я надеялся получить совет от более опытного человека, который много лет владеет бизнесом. А во-вторых, был уверен, что он сделает мне очередное выгодное предложение. В этот раз, в отличие от предыдущих, оно было бы ко времени.
Олег сказал: «Раз тебе удалось построить компанию, которая работает пускай и с не очень высокой, но все-таки стабильной прибылью, то можно повторить такой же проект по продаже выставочного оборудования на базе Медор!»
Он предложил мне вернуться в качестве управляющего партнера новой самостоятельной организации, то есть создать и возглавить ее.
Я согласился – с обязательным условием, что он не особо вмешивается. То есть буду выстраивать бизнес-модель так, как вижу ее сам, на примере той, которую уже реализовал, но с меньшим количеством участников.
Словом, первый мой самостоятельный проект желаемых финансовых результатов не показал. Единственное, что я накопил за три с небольшим года – опыт построения бизнеса.
После моего ухода из Universtand компания просуществовала еще почти год. Закрылась, когда инвесторы попросили Евгения уйти, потому что были уверены, будто кто-то другой справится лучше него. Они пригласили знакомого рекламщика, и всего лишь за три месяца, но бизнес окончательно развалился.
Евгений Воробьев:
Это все не прошло зря. Уроки в бизнесе остаются твоим опытом и помогают в новых начинаниях. Так, на 2021 год я полностью ушел в производство выставочного оборудования, занимаюсь только им и планирую продолжать. Это направление мне больше по душе, чем реклама. Мы пережили кризис и локдаун, хотя и понесли довольно сильные потери – сократились в два раза. Сотрудники продолжали уходить и после локдауна, но утечку кадров мне все-таки удалось остановить. Люди увольнялись в связи с тем, что наша сфера очень сильно пострадала: мы занимаемся выставками, именно их отменили в первую очередь. Мы делали возвраты по всем проектам, а новых не приходило. Спад продаж сохраняется и в 2021 году, но тем не менее наша компания чувствует себя намного лучше, чем за год до этого. У нас есть производственные мощности, и «Медор», кстати, до сих пор является нашим заказчиком!
Продукт, который выпускает Евгений, очень высокого качества, не чета тому, что было у меня. Каждому свое: ребята не просто что-то скопировали, но и местами превзошли, как мне кажется. Во-первых, в производственном направлении. Во-вторых, Женя не стал раздувать компанию до больших размеров, как «Медор», а оставил бизнес небольшим, сохранив дух семейности. В этом плане несколько завидую Евгению, он молодец.
Мы же создали фирму «МосСтенд» – можно сказать, дочернюю для «Медор». Я вложил деньги, Владимир собрал команду. Он поступил, как всегда, порядочно: не перетянул ни одного клиента, ни одного сотрудника. В итоге наше совместное дело оказалось успешным.
Владимир Саковский:
Итак, я вернулся. Написал план, согласовал его с Олегом и начал строить новую бизнес-модель. У предприятия появился собственный бюджет, прибыль не шла в общую копилку рекламного агентства.
По нашему плану, предприятие должно было выйти на самоокупаемость на четвертый месяц. А на шестой-седьмой месяц ожидался возврат всех вложенных инвестиций. Все получилось даже немного лучше, чем мы ожидали. Всего лишь трех месяцев, в отличие от шести в Universtand, хватило на то, чтобы предприятие стало окупаемым. Через полгода все деньги, которые были вложены агентством «Медор» в развитие маленького «МосСтенда», вернулись. На седьмой месяц мы начали фиксировать чистую прибыль. Довольно неплохую, выше той, на которую я рассчитывал. Развитие шло хорошо, мы оба были довольны. Олег понял, что не зря вложился в новое дело. Он вернул в команду одного из ключевых игроков, то есть меня, и получил дополнительный доход. В тот период само рекламное агентство «Медор» демонстрировало не лучшие показатели прибыльности. Можно сказать, что маленькое предприятие из шести-семи человек приносило тогда примерно такую же доходность, как целое агентство из пятидесяти сотрудников.
«МосСтенд» сделал резкий старт, приносил хорошие деньги, в нем трудилась замотивированная команда. У всех горели глаза, все были заняты: один, условно, что-то носит, режет, пилит, другой постоянно звонит клиентам. Жизнь била ключом!
Валентина Короткина (Снегирева), руководитель проекта «МосСтенд», сотрудник «Медор» с 2016 года:
Я пришла в «МосСтенд», когда он только что зародился.
Поясню, чем конкретно занимается эта фирма. На различных мероприятиях вы наверняка видели прессволл или брендволл – такую стену с логотипами компаний, у которой все фотографируются. Их мы и производим. И еще стенды для участников выставок. Тоже, наверное, встречались вам такие конструкции.
Также мы делаем для мероприятий всю полиграфию и сувенирную продукцию. И, конечно, предоставляем промоперсонал. Например, длинноногих девушек на шпильках. То есть полностью обеспечиваем клиента всем необходимым, чтобы его презентация или выставка прошли «на ура».
Я вижу свою миссию в том, чтобы воплощать идеи заказчика и делать свою работу идеально. Ведь двух одинаковых мероприятий не бывает, каждое по-своему нестандартно. И мне интересно это осуществлять. Для меня это больше, чем просто работа.
Олег Крутько и Владимир Саковский – самые лучшие руководители в моей жизни, и это не для книги, я действительно так считаю!
С Олегом мы не так часто пересекаемся по работе, но про него я слышу только хорошее. Он вдохновитель, из его идей все в компании строится. А Владимир – спокойный, размеренный, конструктивный.
За любым советом можно обратиться что к одному, что к другому, они не откажут.
Да и в целом мы все – это одна большая команда, одна большая семья. Не отказывайте в помощи по мелочам, потому что когда-нибудь помогут и вам. Общайтесь со всеми и будьте открытыми. Такими принципами мы живем, и как показывает время, это на самом деле правильный подход к работе!
Зачем я зарабатываю?
Когда у меня случился кризис в личной жизни – точнее, развод – я предложил Владимиру перенять руководство агентством. Это был уже 2017 год.
Владимир Саковский:
Олег несколько раз предлагал мне должность исполнительного директора, прежде чем я согласился. Принял решение в тот момент, когда заметил, что в «МосСтенде» дни становятся похожими один на другой. Это мы уже проходили…
Я сделал для маленького предприятия все, что мог, в том числе обучил руководителей двух отделов продаж. Знал, что выручка «МосСтенда» просядет, когда сократятся мои внимание и контроль. При этом понимал, что надо двигаться дальше. В «МосСтенде» мне было эмоционально комфортно, как в своем личном маленьком княжестве. Что ж, находиться в зоне комфорта – это приятно, но не хочется оставаться там на 3–5 лет.
Как я и ожидал, после моего согласия перенять у Олега управление агентством «Медор», начались сложности. Поначалу было трудно грамотно распределять время, потому что круг задач мгновенно увеличился в десять раз. Для решения некоторых достаточно было ответить «да» или «нет», но на это тоже требовалось время. Часть из них позже удалось делегировать.
Часто бывало, что Олег приезжал из различных поездок – командировок или отпуска, заряженный дерзкими идеями, как «порвать» весь мир. Например, покорить рекламный рынок Америки, войти в топ-10 диджитал-агентств, не имея при этом ни собственной платформы, ни подобных заказов, ни достаточных знаний, чтобы этот продукт продавать. Я сижу по уши в «операционке», а тут прилетает: «Мы идем в диджитал!» Окей, идем, а как?
Зато теперь мне ничего не надоедает, потому что передо мной реально широкий круг задач, каждый день разных. Примерно 40 % рабочего времени в день я занимаюсь операционной деятельностью (по обеспечению работы компании). 20 % – общаюсь с сотрудниками, чтобы совместно продумать ближайшие планы. Остальное время трачу на стратегические задачи, от которых зависит результат. По крайней мере, стараюсь так делать. Не всегда это получается, но мы все равно движемся вперед!
Действительно, имел место период, когда я не мог работать со стопроцентной отдачей, так как был поглощен проблемами на личном фронте. Предложив Владимиру заняться агентством и забрать половину чистой прибыли, я как бы купил время для себя. Начал путешествовать, побывал в Австралии, Канаде, Америке, Африке. Везде поездил, пожил, посмотрел, как устроен мир. Зарядился энергией, выучил английский, наладил личную жизнь.
В общем, всем рекомендую менять деньги на время (если есть такая возможность)!
Кстати, о личной жизни. У меня в голове была выстроена определенная модель семьи. Мужчина реализуется на работе, пропадает там целый день, а вечером приходит домой, в выходные проводит время с детьми. Разве это неправильно? Как оказалось, не очень: строил-строил я уютный домик семейной жизни, а он взял и развалился.
В будние дни я честно зарабатывал деньги. По субботам мы ходили с дочкой в бассейн, Алиса занималась с тренером, я плавал сам. После этого заезжали в McDonald’s, дите там позволяло себе все, что хотелось, на радость. А потом мы ехали в банк с более выгодным курсом обмена валют, покупали доллары на сумму от 1000 до 7000, смотря как закончилась рабочая неделя. Это было уже мое удовольствие. «Баксы» хранились в сейфе и постепенно сгорали, потому что я их инвестировал не всегда удачно.
И вот однажды подумал: зачем я вообще это делаю? Зарабатываю деньги – да, а тратить – не умею. У меня нет машины, и тем более я не летаю вертолетом, не езжу бизнес-классом, не покупаю вещи модных брендов… Я, как Скупой рыцарь, сижу на деньгах. Вкалываю большую часть недели, немного времени провожу с семьей, опять вкалываю. А в чем смысл?
По всему выходит, что люди работают для того, чтобы… работать. Да и живут, в общем-то, для этого. Пашут целый год, чтобы две недели отпуска жариться на пляже в Турции. Зачем это нужно?
Ответы я нашел в книге «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Автор Джон Грэй доступно рассказывает о том, как работает гормональный фон человека, и что мужчина чувствует себя кайфово, когда у него избыток тестостерона. Ведь почему мы любим ковыряться в технике, водить машину, завоевывать мир, взбираться на горы, прыгать с тарзанкой? Для нас это – решение маленьких и больших задач, от этого и вырабатывается заветный тестостерон.
Ради того я и тружусь, а индикатором степени моего удовольствия служат деньги.
А что с деньгами? На что и зачем мы их тратим? Моя точка зрения: мы приобретаем дорогие брендовые вещи для того, чтобы изменить себя. Но это изменение – чисто внешнее. Человек покупает очень дорогой телефон для того, чтобы стать кем-то другим, кем он на самом деле не является. Не может себе позволить футболку Calvin Klein за 100 долларов, но все равно покупает (например, по кредитной карте), надеясь трансформировать себя через обладание дорогими вещами, перейти на новый уровень, в иной социальный класс.
Что могу посоветовать: начните с внутренних изменений. Я так и делаю – к примеру, прокачиваю свой английский. Хотя проще, конечно, просто в очередной раз купить какую-либо вещь. Многие, ощущая неудовлетворенность от жизни, именно так и поступают.
Допустим, человек с зарплатой 5000 долларов приобретает Porsche за 150 000 долларов, лишь бы его считали крутым. На мой взгляд, стоимость машины не должна превышать 10–20 % годового дохода. Если автомобиль существенно дороже – значит, он вам не подходит. Про себя точно знаю, что мой личный доход на момент создания книги не соответствует стоимости автомобиля в 150 000 долларов. Покупка должна даваться без напряжения, без того, чтобы влезать в долги и кредиты.
Жизненный опыт подсказывает, что у людей разная мотивация зарабатывания денег. Кому-то нужно кормить восьмерых детей, а кто-то мечтает водить Mercedes или жить в квартире за 10 000 000 долларов. А что у меня?
Я определил для себя несколько интересных целей на ближайший год:
– начать платить сотрудникам выше рынка минимум на 15 %,
– благодаря этому пополнить нашу суперкоманду,
– войти в топ-30 рекламных агентств по объему байинговых сервисов и в топ-50 по диджитал,
– вывести в прибыль наш завод в Калининграде,
– вывести на самоокупаемость рекламное агентство в другом языковом коде, в Дубаи, а через 3 года в США,
– похудеть на два килограмма.
Кстати, пока писали книгу первый и последний пункт уже выполнены, что ж, осталось дело за малым.
Кстати, а зачем мне бизнес в США? Я там жил – грязно, некрасиво. На улицах множество в прямом смысле сумасшедших людей, которые ведут себя свободно и раскованно, повсюду бездомные. Да, есть много плюсов, но и рядом нет того блеска, иллюзию которого создали СМИ в наших головах. Америка круто упакована, ее имидж страны бесконечных возможностей привлекает людей…
Так вот, лично я хочу создать бизнес в США, потому что у меня, как и у любого мужчины, бурлит в крови дух конкуренции. Помните, как в школе на физкультуре пацаны выпендриваются друг перед другом: «Я подтянусь двадцать раз!» – «А я тридцать раз!» – «Тогда я тоже смогу столько же».
Многие мужики стремятся выжать штангу весом сто килограммов. Почему такая цифра – непонятно. Просто красивая. Или хотят пробежать марафон, хотя со стороны кажется: ну, какая разница – пробежал человек 39 км или все 42? Я вот дважды бегал марафон. Зачем? Да опять же для галочки: «Я смог, я справился!»
Так и в бизнесе. Мы, мужчины, лезем из кожи вон, чтобы оказаться круче других и доказать себе «я все смогу»!
И знаете что? Это отличная мотивация для успеха!
Главный ресурс
Рассказывая о нашем бизнесе, не могу не упомянуть один важный, я бы даже сказал – важнейший, момент.
Любая компания начинается с генерального директора. А кто является вторым по значимости человеком – знаете? Думаете, первый зам?
HR-директор! Еще бы! Ведь именно этот человек отвечает за то, кто именно будет работать в компании. Именно деятельность наших эйчаров мы анализировали тщательнее всего, когда в агентстве «Медор» начались первые сокращения штатов – в 2009–2010 годах.
Тогда-то мы и обнаружили проблему.
Как мы с вами уже выяснили, когда у человека наступает профессиональное выгорание, он теряет интерес к работе и просит выделить себе помощника, а то и двух. Перекладывает все заботы на них, а сам сидит в офисе и книжку читает.
Худшее, что можно сделать в таком случае – идти у такого недобросовестного сотрудника на поводу и нанимать ему ассистентов. Чем и занимались наши эйчары, непомерно раздувая штат. Хотя по-хорошему следует поговорить с человеком и, возможно, предложить ему дополнительный функционал или перейти в другой отдел, а то и вовсе заняться другим видом деятельности.
Вообще, на мой взгляд, самое главное в компании – люди. Поэтому служба HR обязана нанимать сотрудников, которым комфортно будет друг с другом работать и которые станут двигать компанию вперед. А что в реальности? Когда линейному руководителю нужен специалист в команду, обычно он старается как можно быстрее закрыть вакансию и берет на позицию первого попавшегося человека. Но если у руководителя нет опыта в подборе команды, и он не умеет грамотно сформулировать свои требования к кандидату, ему это простительно. А вот HR-специалист должен видеть и отсекать некомпетентных, токсичных претендентов на должность.
В идеале ему перед финальным собеседованием следует запросить рекомендации с предыдущего места работы кандидата, просмотреть его аккаунты в соцсетях, собрать о нем как можно больше информации: чем он живет, чем увлекается и интересуется. Допустим, соискатель на должность финансового менеджера прекрасно прошел собеседование, но профессиональный эйчар обязательно заглянет в его Instagram-аккаунт. И если, к примеру, обнаружит множество комментариев от других пользователей: «Когда вернешь долг?» – то станет ясно: такого человека к большим деньгам лучше не подпускать…
Словом, подход «набрать толпу людей, лишь бы заткнуть дыры в вакансиях» более не приветствуется в нашем агентстве. Работа эйчара – нанимать компетентных специалистов, подходящих под требования компании. Сначала он получает развернутое техническое задание, вникает в функционал должности, на которую мы ищем человека. Его задача – в первую очередь проанализировать внутренние ресурсы компании и в соответствии с ее потребностями нанять сотрудника.
Говоря совсем просто, если изначально подобрать персонал правильно, то и увольнять никого не придется!
Кстати, прежние штатные сотрудники «Медор» вспоминают о своих коллегах (и вместе проведенном времени) с доброй улыбкой.
Прекрасные сотрудники
Ситников Анатолий, юрист, 2021 – наст. вр.
Подобед Мария, менеджер по работе с клиентами, 2010 – наст. вр.
Михаил Павлов, бывший сотрудник «Медор», на момент создания книги – предприниматель и SEO в GLOBAL MARKETING GROUP, держатель франшизы «Медор» в Санкт-Петербурге:
Коллектив в «Медор» отличный. Мы все подружились и начали друг другу помогать: Ольга Демидова, Настя Горячковская, Галина Куликова, Володя Черкасов… Часто устраивали вечеринки, совместную игру в Counter-Strike, команда на команду, мы даже делали ставки. Хотя лично я все-таки больше люблю вечеринки.
Мы и сами по себе дружили, и нас целенаправленно сплачивали. У нас были отделы байинга, очень сильные, которые помогали развиваться и каждому сотруднику по отдельности, и компании в целом.
В «Медор» я попал случайно, быстро втянулся, стал прогрессировать, выдавать результат. Все были довольны. Дело в том, что я управленец, и мне как раз очень многое делегировали. Понравилось, что есть свобода действий, и само агентство в целом, подход к сотрудникам. Я сперва работал как координатор по персоналу, у меня была должность проджект-менеджера, затем стал руководителем отдела.
Конечно, я познал на себе все сложности работы за процент от продаж. Думаю, это хорошая школа выживания. Но в любом случае сильные менеджеры получают в агентстве от 5000 до 100 000 долларов.
Да, в конечном итоге я ушел в «свободное плавание», но такие вопросы в «Медор» всегда решаются полюбовно. Меня никто не держал насильно. Поводом уйти стала переоценка жизненных ценностей. В «Медор» я был топ-специалистом, получал в среднем 4000–5000 $ в месяц, был руководителем нескольких направлений, руководителем клиентского отдела. Но понял, что трачу слишком много времени на работу, даже элементарно на дорогу до офиса. В то время я собирался приобрести квартиру, но запрос был большой: жилье за 400–500 тысяч долларов с парковкой, а я располагал суммой в пять раз меньше. Поэтому решил пожить в другом городе: если в Москве не получается реализовать свою мечту, почему бы не переехать в менее дорогой Питер?
Я ушел с топовой работы в никуда, на зарплату 500 долларов, моя команда и клиенты остались Олегу Олеговичу. Устроился простым байером по наружной рекламе, хотя было и еще несколько направлений, за которые я отвечал. На второй день на новом рабочем месте случилась неприятная история: выхожу из офиса, ищу свою Alfa Romeo (да, машина такая у меня уже была), красную, красивую, а ее нет.
Мимо проходит промоутер из нашей компании.
Я спрашиваю:
– Вы видели мою машину?
Он:
– Забрали на эвакуаторе.
Хорошо хоть не украли! Мне выписали штраф за парковку в неположенном месте – около 100 долларов, больше, чем я заработал за два дня в новой компании. То есть сотня баксов была для меня реальной крупной суммой. Я дико расстроился, думал: «Стоит ли мне вообще работать здесь, или это знак?» В итоге продержался месяц и понял, что нужно что-то менять.
Через 2–3 месяца жизни в Питере я вышел на зарплату около 1500 долларов, меня взяли руководителем по развитию бизнеса, потом – клиентским руководителем нескольких компаний. Я работал на пиковых зарплатах в Санкт-Петербурге, затем стал развиваться сам, у меня появилась своя маленькая компания, Global Marketing – она работает и по сей день.
В то же время закрылось питерское отделение «Медор». Центральный офис пробовал реанимировать этот филиал: его перезапускали, набирали сотрудников, пробовали обзванивать клиентов и давать рекламу, но… ничего не получалось.
И я решил взять этот офис на себя по франшизе. То есть работать под товарным знаком «Медор», но со своих юрлиц, с собственной командой. Это была достаточно сложная задача. По Питеру у «Медор» были большие репутационные потери, оставшиеся от прошлого руководителя. Но нас это не остановило! У меня был опыт вывода «мертвых» проектов в хорошую прибыль. Получилось и в этот раз за счет подхода, стратегии, команды и нашего главного принципа – «как можно чаще меняться».
К тому моменту я жил в Санкт-Петербурге уже шесть месяцев, успел изучить весь город, познакомиться с поставщиками и партнерами. Поскольку наша команда состояла всего из трех человек, мы не могли самостоятельно обеспечить реализацию пятидесяти направлений рекламы, которую предоставляет головной офис «Медор». Поэтому придумали уникальную концепцию диверсификации задач по исполнителям. Благодаря которой ни от кого не зависели и могли транслировать наши запросы абсолютно любому специалисту-фрилансеру или агентству.
Мы понимали, что каждый вопрос должны отрабатывать четко и конвертировать клиента в сделку и ее пролонгацию. Поэтому договорились с рекламным рынком Санкт-Петербурга отрабатывать и вести проекты совместно, тем самым обеспечивая клиентам лучшие условия по всем запросам.
Со временем мы отошли от этой модели. Отказались от привлечения сторонних специалистов на байинговое направление, выстроив его внутри своей команды.
На момент создания этой книги наша франшиза работает уже второй год. Мне нравилось работать в «Медор» в качестве сотрудника, но выступать партнером оказалось намного интереснее. Мы с Олегом нашли взаимопонимание довольно быстро, поэтому и сотрудничаем до сих пор.
У нас появились компании Global Expo и Global Marketing: первая отвечает за выставки, вторая – за классический байинг и мультимедиа-проекты. Открыли агентство GlobalEvents по организации ивентов в странах Европы и СНГ – Узбекистане, Таджикистане, Белоруссии. Делаем стенды для компаний Otis и SchneiderElectric. А совсем недавно реализовали ивент-проект в Египте для крупной IT-компании, с тимбилдингом в отеле и недельным сафари на яхте. Отработали проект в Италии для правительства Ростовской области совместно с правительством итальянской республики Ломбардия. Это был трехдневный саммит на 750 человек!
В наших планах – выйти на дубайский рынок, там привлекательная налоговая база, а средний чек за проект – 500–600 тысяч долларов (в России в пять раз меньше). Для этого нужны специалисты, бизнес-клиенты, партнеры, которых мы как раз рассматриваем. В Европе и восточных странах модель работы с открытием представительства – история редкая. Как правило, компании стараются работать в партнерстве с местными, а не создавать все с нуля. Например, встроиться в технологический кластер в Дубае и делать ивенты, выставки и рекламу.