Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки. Книга 3. Детство и юность Ираиды. Глава 2
Часть 27
Бал-маскарад
На фотографии – клуб им. НАРИМАНОВА в ШАТУРЕ – 1954 год.
Рядом с клубом – сквер. Вокруг памятника – клумбы и дорожка, по которой мы прогуливались с девчонками. Именно там, гадая, мы спрашивали у проходящих мужчин их имена. Мне назвали имя – ВИКТОР. Так оно много лет спустя и – сбылось…
НОВОГОДНИЙ БАЛ-МАСКАРАД
Наступил Новый 1954-ый год. В школе был новогодний вечер, но самый интересный праздник проходил в клубе имени Нариманово. Каждый год там устраивался бал – маскарад. Длился он три ночи. Не всем желающим удавалось попасть на него. Билет пригласительный состоял из трёх карточек – отдельно на 31-ое, 1-ое и 2-ое января. Тот, кто не мог пойти в какую-то ночь, мог продать или отдать свой билет кому-нибудь другому.
Праздник проходил и в фойе, и в большом зале, и на втором этаже. В большом зале (кино зал) все деревянные кресла кинотеатра были расставлены в два ряда вдоль стен. Посередине зала стояла огромная, до потолка ёлка, а от неё по всему залу тянулись гирлянды флажков, и всяких других украшений. Всю ночь в фойе играл оркестр. В большом зале на сцене проходили конкурсы, соревнования, концертные номера. Кому не интересно было в большом зале, отправлялись танцевать в фойе, и наоборот. Праздничное настроение охватывало всех. Улыбки, смех, невозможно было найти в этой ликующей толпе ни одного мрачного или скучающего лица.
Самое интересное, что на первый вечер в зал не пускали без маскарадных костюмов или, хотя бы – масок. Костюмы придумывались и изготавливались задолго до наступления Нового Года.
Я долго придумывала тему. На вычурный костюм не было денег и соответствующих материалов. Тем более, что костюм должен был быть патриотически (или политически) выдержанным.
Наконец, я придумала. В это время в стране строился канал – «ВОЛГА-ДОН». Я предложила Володьке Щербакову, ученику 9-го класса сделать совместный костюм. Я с ним общалась в самодеятельности, в клубе. Он согласился.
Я была – Волгой, а он – Доном. Он был в матросском костюме, на спине был пришита картинка, на которой был изображён работающий экскаватор, на груди – большими буквами было написано – «ДОН» а на плече приколот кораблик. У меня был сарафан из голубой накрахмаленной марли, внизу с кучей пышных оборок, изображающих волны. По волнам «плавали» серебряные рыбки, над волнами летали чайки. На груди «плыл» кораблик. Но мне больше всего нравился кокошник. В «бездонном» сундуке бабуси сохранились нити золотистого бисера. Я из них сделала красивейший кокошник. Бисер золотыми нитями спускался на лоб и по бокам почти – до плеч. У меня на плече была закреплена широкая голубая лента, которая другим концом была пришпилена к плечу Володьки. На ней было белыми крупными буквами написано – «ВОЛГА – ДОН». Костюм получился «зашибенный».
Единственно то, что подведение итогов и присуждение мест и призов происходило в два часа ночи, а до этого мгновения, мы не должны были расставаться. Так и ходили, привязанные друг к другу. К нам периодически подходили члены жюри, рассматривали костюмы, что – то записывали, строили серьёзные гримасы. А мы носились по залам, танцевали.
Около 12-и танцы приостановили, и всех пригласили в большой зал. На сцене появилось местное руководство. Было произнесено несколько речей, подводящих итоги прошедшего года и поздравления с наступающим. Ровно в 12 ночи все замерли. Куранты громко стали бить 12 раз. И затем, сразу же стало шумно, все поздравляли друг друга, искрились бенгальские огни. В буфете на 2-ом этаже разрешалось продавать шампанское. Ребята, втихаря пронёсшие в клуб спиртное, потихонечку употребляли его, но только так, чтобы никто их не увидел. Кстати, тогда не пили в таких количествах, как пьёт сегодняшняя молодёжь. Тот, кто не пил, был пьян от веселья и захлестнувшей всех волны безмятежной радости.
Ровно в два, всех пригласили опять в большой зал для подведения итогов конкурса маскарадных костюмов. На сцене установили столы, за которыми восседало жюри. Сначала они объяснили условия конкурса. Потом стали по очереди приглашать на сцену участников конкурса, чьи костюмы были отмечены членами жюри. Каждый участник, или пара участников, как мы, приглашались на сцену, объясняли смысл своего костюма, прохаживались по сцене, демонстрируя костюм со всех сторон. Кроме нас, на сцену приглашено было ещё несколько человек. Был костюм – Кремль, с высокой кремлёвской башней, был костюм, олицетворяющий Москву, был парный, как у нас костюм – «300 лет со дня воссоединения Украины и России» и много других, не менее интересных костюмов. Затем, был объявлен парад масок. Мы все выстроились цепочкой, спустились в зал, обошли его весь вокруг ёлки, прошлись по фойе и затем вернулись на сцену.
Наступил торжественный момент. Все замерли. И, наконец, объявляют, что к столу приглашаются маски, занявшие первое место, это – …пара, изображающая «ВОЛГУ и ДОН». За первое место Степанова и Щербаков награждаются…И на сцену вынесли ящик, в котором забившись в угол от страха, лежал молоденький барашек…
Володька хотел взять его за рога, барашек выскочил из ящика, и забился под стол жюри. Весь зал сотрясал гомерический хохот. Володька отнёс барашка домой, поскольку он жил недалеко от клуба.
Остальные призы были не менее забавными. По столу жюри летали вырвавшиеся из рук куры, по сцене бегали гуси. В общем, веселились на славу.
Барашка Володька отнёс домой. Его папа забил барашка, разделал его, и половину тушки потом отдал мне. Бабуся развернула барашка и сказала – «А, ведь, здесь ещё были голова, потрошка и шкурка. А нам достался только хвостик»…
Вот так мы встретили Новый Год. Так же весело провели зимние каникулы. А дальше время быстро полетело, покатилось к весне.
Занимаясь в драмкружке, уж не знаю сейчас – почему мне взбрело в голову написать письмо известной актрисе – Алле Константиновне Тарасовой.
А было мне тогда 19 лет. Была ли я наивной дурочкой, или наглой нахалкой, когда решилась написать это письмо, не знаю, вернее, не помню. Да и отослала ли я его? По крайней мере, кроме черновика этого письма, у меня ничего не сохранилось. Ответа от Аллы Константиновны, естественно, я не получала.
МНОГОУВАЖАЕМАЯ, МИЛАЯ АЛЛА КОНСТАНТИНОВНА!
Я сейчас учусь в 10-ом классе Шатурской школы № 1.
Я очень люблю литературу, но ещё больше я люблю художественное чтение. Я всё время в школе принимаю активное участие в вечерах, концертах, художественной самодеятельности.
В деревне «Петровской», где я живу, я веду кружок художественной самодеятельности. Недавно я выступала на районном смотре сельской художественной самодеятельности, и прошла на областной смотр. Я читала два стихотворения: – «Индия плачет» – индийского поэта Валлатхол, и «Родина» Симонова.
Моя мечта – окончить 10-ый класс, и поступить в одно из театральных училищ города Москвы. Но, прежде, чем вступить на этот трудный и ответственный путь, я хочу узнать, правильно ли я рассчитала силы, смогу ли я быть артисткой? Хватит ли у меня данных для этого? Но мне не с кем посоветоваться, поэтому я решила написать Вам. Вам, потому что Вы самая моя любимая артистка. Ещё ни один, даже самый тяжелый кинофильм не заставил плакать меня. Но, когда я посмотрела «Без вины виноватые» – с Вашим участием, я рыдала, как ребёнок.
Мне кажется, что для любой начинающей артистки Ваша игра служит идеальным примером. Передавать так бесподобно чувства горя и радости, передать на сцене – жизнь и могучую любовь к ней, передать чисто, просто и с таким величайшим искусством, можете только Вы.
Алла Константиновна! Вы меня извините за то беспокойство, которое я причинила Вам своим письмом. Но ведь сейчас решается моя судьба, моя вся будущая жизнь. Я прошу Вас, дорогая Алла Константиновна, дать мне какой-нибудь совет.
Как работать сейчас над собой? Приехав в Москву, у кого я могу проконсультироваться? Кто мне сможет помочь правильно подойти к той большой цели, которую я поставила перед собой? Конечно, я не смею утруждать Вас в этом, но, может быть, Вы направите меня по своему усмотрению к человеку, который поможет мне?
Милая Алла Константиновна! Я очень прошу Вас ответить на моё письмо.
Скоро наступает международный женский день. Я поздравляю Вас с этим днём. Желаю Вам здоровья, счастья, многих лет жизни, и большой плодотворной работы на благо нашей Родины и советского народа.
Примите, пожалуйста, от меня в подарок маленькое стихотворение, посвящённое Вам.
Посвящаю Великой артистке
И замечательной Советской женщине —
АЛЛЕ КОНСТАНТИНОВНЕ ТАРАСОВОЙ
от участницы смотра художественной самодеятельности – Иры Степановой.
МОЯ МЕЧТА
Наши годы незаметно мчатся…
Не забыть нам пройденных дорог.
В юности у нас мечты родятся.
В жизни претворил их кто как смог.
Кем же быть? Врачом иль трактористкой?
Разве все профессии сочтёшь?
Я мечтаю быть, как ВЫ, артисткой,
Чувствовать, что ты не зря живёшь…
Я мечтаю так творить на сцене,
Как играете сегодня Вы —
На великой жизненной арене —
Для народа, Родины, Москвы.
Если Вы на сцене загрустили —
К сердцу подбирается тоска.
Если сцену смехом оживили —
Счастьем переполнены сердца.
Вы творите сильно и прекрасно,
Слушать Вас, смотреть на Вас —
Всегда лишний раз понять, что не напрасно
Вас судьба для сцены создана.
А в это время, когда я упивалась жизнью в семье, с бабусей, Борькой и отцом, Милочка с мамой продолжали тянуть лямку нищенской и голодной жизни. Вспоминая те года, Милочка рассказывает… Ходила лютой зимой она в старых резиновых сапожках. Прибежит в школу, или из неё домой, скинет сапожки, а ног не чувствует. Они, как ледышки. Может быть, застудившись в то время, она по этой причине и не смогла потом иметь детей?
Милочка голодала практически всё время. Была одна семья – Ивановых. Дядя Ваня работал на пасеке. Тётя Поля – в совхозе. Они держали свою корову. Так вот, эта тётя Поля иногда подкармливала Милочку. Мила придёт, встанет под её дверь и стоит часами, ждёт, когда тётя Поля выйдет. Та откроет дверь, увидит Милочку, которая стоит под дверью, молча, потупив глаза, вздохнёт и уйдёт. Через пару минут выйдет, также молча сунет Милочке кружечку молока. А сверху лежит – тоненький кусочек хлеба, помазанный мёдом. Каждый день вот так выстаивать было стыдно, но так хотелось кушать…
А я наслаждалась жизнью, ходила на балы, гуляла с девочками и мальчиками по Шатуре, жила в семье…
Мне хотелось влюбиться. Я даже стишки написала на эту тему.
Шатура. Осень.
10-й класс
ПРИЗЫВ ЛЮБВИ
Где же ты, родной мой, отзовися,
Я сижу, мечтаю о тебе…
А в ответ лишь желтенькие листья
Тихо шелестели в полутьме.
За окошком осень, дождь, ненастье…
Как хочется кого-нибудь любить,
Найти в любви ненайденное счастье,
А о тоске и горе позабыть.
Я сейчас хочу, хочу до боли,
Чтоб со мною рядом был бы он,
Чтоб обнял меня своей рукою,
Он, который был в меня влюблён.
Сколько их, которые любили,
Не получив ответа на любовь…
Вы меня, наверное, забыли,
И, встретив, чувства не вернёте вновь…
Я хочу любить, любить до страсти,
Так, чтобы от ласк стонала грудь,
В жгучем поцелуе – видеть счастье,
Чтоб, шептать друг другу – «Не забудь!».
Где же ты, родной мой, отзовися!
Я сижу по-прежнему одна.
Смолкнул дождь. Умолкли даже листья.
И в ответ – одна лишь тишина…
Или вот ещё одно стихотворение на ту же тему.
Шатура. Каникулы.
10-ый класс.
ГРУСТЬ
Вернулись из клуба шумной гурьбой,
Смех и веселье, подруги, друзья…
Только грустно идти мне со всеми одной
И о другом так тоскует душа.
проходят счастливые пары
улыбкой и песней, куда – то вперёд.
Вот на крыльце тихо плачет гитара…
Как будто кого-то настойчиво ждёт.
И я тоже жду, а он и не знает,
Что мысль и душа одним им лишь полны,
Что где-то, по ком-то девчонка страдает…
Ведь все мы для этого рождены.
Подумаешь, дурочка, – полюбила.
Вспомнишь, поплачешь разочек – другой,
А губы тихонечко шепчут – «Милый!
Приди, посиди хоть немного со мной».
Или пойдём, погуляем в аллее,
Где старые липы листвой шелестят,
Где под луной след тропинки желтеет,
И где в этот час даже птицы молчат.
Вернулись из клуба шумной гурьбой,
Смех и веселье, подруги. Друзья.
Только грустно идти мне со всеми – одной,
И, о другом так тоскует душа.
Часть 28
Прощай школа
Когда приблизились выпускные экзамены, и стали выставлять предварительные годовые оценки, оказалось, что в документах из техникума, по которым мне выставляли оценки за 9-ый класс по общеобразовательным предметам, не оказалось отметки по географии. И мне предложили сдать экзамен экстерном. Географию я, конечно, не в «зуб ногой». Стала дома учить географию по карте. Ползала по ней вдоль и поперёк. В общем, с грехом пополам, географию сдала на 4.
Все остальные экзамены сдавала по – разному. Конечно, пользовались мы и шпаргалками, и подсказками. Сочинение я написала на пять. Как не странно, физику и химию я тоже сдала на пятёрки. «Нюша» – физик меня неожиданно полюбил незадолго до экзаменов. У нас был показательный урок. Заранее выбирались ученики, которые готовили тему дома. Мне досталась модная тогда тема – «Автоматизация процессов в народном хозяйстве» (или что-то в этом духе). Я действительно, подготовилась, набрав материала из журналов и газет. Комиссия похвалила меня за эрудицию, а «Нюшу» за хорошее преподавание. Видимо, он похвалил меня своей жене – «Крысе» (так прозвали её за большую выдающуюся вперёд челюсть с крупными зубами), но на экзамене она не задавала мне дополнительных вопросов. Тройки, естественно, я получила по математике. Литература – пять, русский, кажется, тройка.
В общем, то, к чему я шла по жизни столько лет – два шага вперёд, шаг назад, свершилось. Я получила аттестат зрелости.
Выпускной вечер по нынешним понятиям был скромным. На нём – в физкультурном зале школы, на первом этаже, присутствовали только выпускники – несколько, теперь уже бывших десятых классов. Сначала было в актовом зале общее собрание. Выступали учителя, и отличники. Нам вручались аттестаты. К сожалению, фотографий общих тогда почему-то не сделали. А потом мы спустились в физкультурный зал на танцы. Оркестра не было. Заводили радиолу. Все стеснялись присутствия учителей и, рассевшись по периметру зала на низеньких скамейках, стоявших вдоль стен, притихли, тихонечко перешептываясь. Они вскоре ушли, и потом приходили – по одному, сменяя друг друга. На втором этаже работал буфет. Вина, конечно, не было, не было и шампанского. Продавали лимонад и бутерброды. Но ребята всё – же запаслись каким-то вином (водку почему то в основном не пили тогда), и вскоре стали посмелее. Шатурские воображалы из параллельного класса были в модных платьях, все в туфельках на высоких каблучках, как всегда очень заносчивые. Танцевали они в основном с ребятами из своего класса. Ребята тоже все были нарядно одеты – в белых рубашечках, строгих костюмах.
Я не знала в чём идти на выпускной вечер. Семья-то большая. И хотя работали двое – отец и Лидия Павловна, всё-таки, ещё нахлебниками были: бабуся, я, Борька и Ольга, дочка Лидии Павловны. Бабуся с папой пошептались, и я получила от них подарок – белые танкеточки. А Лидия Павловна купила два отреза штапеля – один себе, другой – мне. Штапель был белого цвета, с яркой каймой по бокам. Это тогда было очень модно. Бабуся сшила мне из этого штапеля белое платье, внизу обрамлённое каймой. И ещё из каймы были сделаны рукава – крылышки, с разрезами от плеч. Не было у меня только чулок. И тогда, я выпросила у Л. П. (не сама, а через бабусю) на прокат – капроновые чулки с чёрной пяткой. Это был писк моды, и, в общем-то, в школу в таких чулках ходить запрещалось, почему-то считалось не приличным. Но мне замечания на вечере никто не сделал. Мы, ведь были уже самостоятельными «птицами, выпущенными в свободный полёт».
В общем, я чувствовала себя не вполне удобно во всех своих обновках. Ведь, я не привыкла к нормальной, нарядной одежде, да, в общем-то, никогда и «не болела» этой темой. Но, потом, освоилась и я. На зло «воображалам», во время «Белого танца», я пригласила Игоря Борисова на танец. Он – высокий, видный… Девчонки зашептались, и потом Игоря уже не отпускали от своей компании. А мои подружки, тоже расходились, стали танцевать с ребятами из нашей компании, или друг с дружкой. В общем, со школой мы распрощались, а также и со многими соучениками и учителями.
Кстати у меня остался стишок, посвящённый Игорю Борисову.
Шатура. Школа. 1954 год.
10 класс.
ВЕСНА.
Грачи прилетели, в разгаре весна,
Алеют подснежников лепестки.
Румяное солнце зажгло облака,
И ярче горят от росинок листы.
Как воздух звенит! Уже вишни цветут.
И слышно, как песня летит над водой.
Радость, любовь в этой песне живут
А любовь ранит сердце любому весной.
Получив аттестат зрелости, нужно было думать – куда поступать учиться дальше.
Конечно, – в институт. Но в какой?
Надо было готовиться к вступительным экзаменам.
Но впереди было ещё – всё лето. А что делают летом молодежь? Гуляет…
А я что ли – не молодёжь?…
Часть 29
Не прошла по конкурсу
Итак, я остановилась в своих воспоминаниях в тот момент, когда я получила, наконец, – аттестат зрелости…
Начались летние каникулы. Нужно было думать – куда поступать учиться дальше? Я купила справочник для поступающих в вузы. Изучила его вдоль и поперёк. В Московские вузы меня почему-то уже не тянуло. Москвой на тот момент я уже пресытилась. Тем более, что в МГУ на журналистику я, наверное, не прошла бы по конкурсу, а технические вузы меня не интересовали ни с какого боку.
Наконец я выбрала наиближайший педагогический институт, находившийся в Орехово-Зуево, и решила поступать на литературный факультет. Тем более, что я была уверена – не всегда надо было идти работать потом учителем литературы и русского языка в школу. Можно было устроиться и в редакцию, или ещё куда-нибудь в том же духе…
Орехово-Зуево находилось от Москвы по другой железной дороге. Чтобы не ехать через Москву, от Шатуры можно было добраться более коротким путём: доехать на электричке до станции – «Куровская», а потом автобусом – до Орехово. Город старинный, промышленный, расположенный на реке «Клязьма». Половина города – Орехово – на одном берегу реки, а Зуево – на противоположном. Через Клязьму был построен массивный бетонный мост.
Орехово было более цивильным городом, чем Зуево. В Орехово была центральная улица Ленина, которая выглядела проспектом, был педагогический институт, торфяной техникум, несколько училищ, все учреждения, где восседали правители города, и много другое. Зуево представляло собой промышленный район, и назывался, соответственно, – рабочим, каковым и являлся по сути.
Я подала документы в институт. Общежитие на время вступительных экзаменов представлял институт. Собственно, это было не общежитие, а «спальные» места на частных квартирах. Сам институт располагался на окраине города. К нему вела аллея, заросшая старыми липами, а параллельно аллее тянулась улица, по одной стороне которой стояли большие бревенчатые деревенские дома – всё, что осталось от бывшей деревни, влившейся в пригород, а потом и в сам город. Самый крайний дом, был дом тёти Кати. Так его все и звали. Она без мужа воспитывала сыновей школьного возраста. Где-то работала уборщицей. А самую большую часть дома сдавала институту. Это была просторная комната, в которую институт завёз кровати, которые стояли по стенками и в середине – в два ряда. У каждой кровати были тумбочки, и, притеснённый кроватями, приткнулся стол с табуретками.
Конкурс был большой на все факультеты, а на литературный – особенно. В дни экзаменов никто никуда не ходил. Все зубрили. Кормились в буфете института, в основном пирожками. Покупали их и с собой, а тётя Катя кипятила нам чай, который приносила в большом чайнике и ставила на стол – один на всех.
Девчонки приехали из самых разных городков и деревень, как не странно, были даже москвички. Институт считался известным и уважаемым.
Единственным развлечением у нас было – посещение тёти Кати. Высокая, не молодая, но моложавая, она, принеся чайник, садилась на табуретку и потчевала нас рассказами о своей судьбе, о своих мальчиках, о том – кто, когда и как поступал в институт. Когда абитуриенты уезжали, на эти койки поселялись студенты первого курса. И где-то только на втором или третьем они переходили в стационарные институтские общежития.
Тётя Катя всегда всем рассказывала о трёх подружках, которые жили у неё на квартире, и не захотели переходить в другое общежитие. Тётя Катя познакомила их с ребятами с их улицы. Все они были рабочими парнями. Тётя Катя объясняла нам, что быть учителем, это не обязательно выходить замуж за инженера. Квалифицированные рабочие получают больше «инженеров», а в семье они надёжные хозяева. И в постели они ой, ой, ой, какие темпераментные. Вот, например, – Ленка, приходила, рассказывала. Они ложатся спать, и имеют – «один раз» в понедельник, во вторник – два, и так далее. А потом тётя Катя сжимала руку в кулачок, а второй рукой постукивала по кулачку – «и вот так к концу недели – до семи раз», а на следующей неделе начинали снижать «разы», и доходили до одного. Все слушали её внимательно. Я ничего не понимала в этой арифметике, но думала, это, что-то, наверное, хорошее, раз тётя Катя рассказывает нам об этом?
Я не знаю, понимали ли остальные девчата, о чём шла речь, но одна девочка всегда слушала с открытым ртом. Звали её Бэлла. Была она худенькой, маленькой, очень некрасивой, и в очках с сильнейшими диоптриями. Из дома её всегда привозил отец. Надеюсь, она не попросила потом отца, объяснить, о чём рассказывала тётя Катя…
За это время я получила по письму от моих подружек – Ниночки Петуховой и Нюрочки Кириллиной.
Девчонки мои тоже намылились учиться: Анечка – в культпросветучилище, а Ниночка вообще долго не могла что-нибудь придумать. Она была очень застенчива, и это ей всегда мешало по жизни.
Письмо в Шатуру из Шатурского района, село Петровское.
1954 г.
ПРИВЕТ ИЗ ПЕТРОВСКОЙ! ЗДРАВСТВУЙ, ИРА!
Пишу тебе письмо. Как ты доехала? Что тебе было за опоздание?
Ира, ответа из училища всё нет, и я очень боюсь, как бы не случилось чего с моими документами. Целыми днями сижу, читаю, вышиваю. Всё это до того надоело, что не хочется говорить. Мне очень, очень и очень хочется учиться, хотя бы где-нибудь. О себе я больше не знаю, что писать. Ира, в ответе напиши всё новое, что произошло за последнее время. Если есть у тебя новые песни, пришли мне, пожалуйста.
Пока до свидания. Прости, что мало написала.
НИНА.
Получила я письмо и от Анечки Кириллиной.
Письмо в Орехово-Зуево (на частную квартиру, адрес потерян).
из деревни Пертровской, Шатурского района, от Кириллиной Нюры.
22.07.54 г.
ПРИВЕТ ИЗ ПЕТРОВСКОЙ!!!
ЗДРАВСТВУЙ, ПОДРУГА ИРА!!!
С приветом – Нюра. Ира, Нет, не смогу я учиться в институте, а почему, это известно, если и поступлю. Ой, а как мне не хочется в культпросвет, но ничего не поделаешь!
Время сейчас 21.00. В кино не пошла, на улице бываю редко. Неделю жила в Велино, поэтому здесь никак не хочется, надоело.
Ира, приезжай, хоть на денёк, расскажу про Сашку, который к твоему дому приезжал (догадайся?).
Значит, у тебя есть надежда поступить в институт?
Ещё знакомые кто там есть, напиши. Г. Кулик? Познакомилась с кем? Как живёшь? Самочувствие?
Ира, я плохо готовлюсь, некогда, дома всё дела находятся. Думаю плюнуть на всё и взяться за дело. Экзамены у нас после 1 августа. Привет передать И. Б. и Ж. не смогу, не хожу в Шатуру совсем. Ну, на этом кончаю. Жду тебя и ответ. Опиши новости подробно.
До свидания.А. КИРИЛЛИНА.Ложусь спать.
Диктант я написала на четыре. Сделала какую-то ошибку. Литературу сдала на пять. Историю – на четыре, и любимый бабусин немецкий – тоже на четыре По – моему мы сдавали ещё историю. Вот здесь-то я и схлопотала – трояк.
Мне не хватило одного проходного балла. Помню, как мы все, кто не нашел себя в вывешенных списках, долго стояли молча перед ними. Некоторые спешили в приёмную комиссию, чтобы скорее получить документы и до 1-го сентября успеть поступить куда-нибудь, где был недобор. Многие начинали обсуждать – куда же лучше сунуться дальше. Когда все разошлись, я осталась в вестибюле одна. И мне вдруг, стало так обидно… И опять всё надо было начинать сначала…
Я забилась в уголок под лестницу, которая вела вверх, в будущее, о котором я так мечтала, наверх, в аудитории, в неведомое «высшее образование»…
Я так горько плакала об утерянных надеждах, что очнулась только тогда, когда меня за плечо стала трясти уборщица. Она стояла рядом со мной с тряпкой на палке в руке, и стала говорить ласковые слова – «Дочка, не плачь. Не ты одна не поступила. Значит, поступишь в следующий раз. Значит, сегодня, не судьба»…
Значит, сегодня не судьба…
И пошла я, как все не поступившие в приёмную комиссию. Взяла документы. И, когда я уже почти что дошла к выходу, до парадной двери института, меня догнал Володя. Все его звали Володей. Он был студентом старшего курса. Его, как и некоторых других выпускников привлекали в помощь работе вступительной комиссии. Не знаю, чем я ему понравилась, и почему он обратил на меня в этот миг внимание. Но он остановил меня, и сказал – «Пойдём, поговорим». Я решила его выслушать. Он сказал, что все факультеты заполнены уже вновь поступившими. И есть всего одно место – на факультет французского языка. Он может прямо сейчас переложить мои документы, и я буду зачислена в институт. Но решать надо прямо сейчас…
Мне были отпущены мгновенья для принятия решения. Я ему говорю – «Но, ведь, я в школе проходила немецкий»… А он в ответ – «Школа не в счёт. Всё равно все начинают языки изучать с азов»…
И в голове у меня пронеслось – несколько лет изучать французский, а меня с детства и от немецкого-то тошнит… И я твёрдо сказала – «НЕТ».
А Володю я попросила. – «Если у тебя есть возможность, возьми документы у Бэлы (не помню фамилию). Для неё это очень важный шанс, может быть, единственный»…
Интересно, я только сейчас понимаю, что третий раз в жизни, отказываясь от предложений судьбы, поворачивала колесо фортуны от себя.
Первый раз – бросив кожевенно-обувной техникум, в котором окончив экстрактовое отделение, я бы стала химиком, А химию я не любила…
Второй раз – бросив учёбу в Высшей Комсомольской школе, по окончании которой я пошла бы по партийной линии. Но по моему безалаберному и не дисциплинированному характеру я вскоре вылетела бы из партии…
Третий раз – отказавшись от учёбы на французском факультете Педагогического Орехово – Зуевского института. Я не осилила до конца немецкий, куда уж мне – французский!
Но, надо признать – все три предложенных мне судьбой варианта открывали передо мной возможность определится в жизни со специальностью и с интересной определённой карьерой.
Очень интересно представить – как бы сложилась моя жизнь в каждом из этих вариантов? Но, видно, мне была суждена судьбой другая стезя…
