Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки. Книга 3. Детство и юность Ираиды. Глава 2
Часть 19
Проба пера
Нужно отметить, что задуманное, о котором я вспоминала в конце этих страничек дневника, я всё-таки выполнила. Я задумала написать повесть, но получился только небольшой, наивный, детский рассказ, надуманный и корявый. Но я его всё-таки написала. Мало того, додумалась даже отослать в какую-то редакцию, и в ответ даже получила рецензию.
Рассказ назывался – «Эдик». Сначала я его хотела переписать и поместить в приложении к этой главе. Но он – небольшой. Поэтому привожу его здесь.
Всё-таки это была моя первая «проба пера»…
И. В. СТЕПАНОВА
ЭДИК
Солнце смеялось. Лужи плакали, размазывая по тротуару грязные кляксы. Почки на деревьях, острыми раскрытыми клювиками, тянулись к весне и к солнцу, дразнясь клейкими зелёными язычками. Утро струилось сочной свежестью и приятным предчувствием чего-то нового, ласкового. Была весна.
Александр Борисович, или просто – Саша, так как ему совсем недавно сравнялся четвертной, сидел у окна в кресле довольный, бритый и улыбающийся. Вчера в вечёрке была помещена статья о последней его книге – «ЭДИК». Саша был начинающим писателем, молодым писателем, и, так как писать о взрослых у него не хватало опыта и знаний, он писал для детей. Он любил детей, и дети любили его.
Был у Саши друг – Эдик Баталов – Сашин однофамилец, и жил он этажом выше. Учился Эдик в третьем классе. Родители его были – геологи, и почти всё время находились в отъезде. Эдик оставался на попечении бабушки, которую, кстати говоря, он не слушался. Каждую минуту у Эдика случались приключения, тысячи больших и маленьких неприятностей, и бабушка давалась диву, где только он их находит.
Для Саши Эдик служил наглядным пособием. Свою последнюю книгу он написал о нём, и так и назвал её – «ЭДИК»…
В это же утро Антонида Ивановна, или просто – Тоня, так как её недавно исполнилось только 23 года, стояла у окна в учительской и, глядя на весеннюю улицу, думала: – «скоро у ребят каникулы, а у Эдика две двойки. Самый не аккуратный и беспокойный ученик. Несколько раз она собиралась сходить поговорить о нём к его бабушке и всё почему-то откладывала. Но сегодня…
Сегодня Эдик откуда-то притащил заячий хвост и ухитрился незаметно прицепить булавкой к платью Антониды Ивановны. Это было уже чересчур.
Сейчас у Тони был свободный урок, и она решила, наконец, сходить к Эдику домой.
Тоня остановилась у высокого серого дома.
– Простите пожалуйста, – обратилась она к выходящей из подъезда старушке – мне нужна квартира Баталовых.
– А, знаю, милая, знаю. Под нами живёт – третий этаж, крайняя дверь направо.
Тоня поднялась на третий этаж, и, поправив волосы, позвонила. Послышались лёгкие шаги и дверь открылась.
Саша вопросительно смотрел на Тоню.
– Мне нужна квартира Баталовых. Я насчёт Эдика.
– Эдика? Моего Эдика?
– Да, Я думала, что Вас не застану дома, ведь Вы…
– Проходите, проходите.
Саша помог ей снять пальто и провёл в комнату.
У меня немного беспорядок, Вы извините меня.
Он торопливо смахнул со стола крошки и переставил стакан с недопитым кофе на буфет. Усадив Тоню у окна в кресло, он сел напротив неё.
– Я очень рад, что Вас заинтересовал мой Эдик, мой плод долгих усилий и поисков.
Густые Тонины брови удивлённо взлетели вверх.
– Я учительница. Я считаю своим долгом предупредить Вас, что Вы не совсем правильно понимаете задачи воспитания ребёнка. Нельзя его предоставлять самому себе. У Эдика, Вашего ребёнка.
– Моего детища, Вы хотели сказать.
– Ну, если Вам так угодно – у Вашего детища столько отрицательных сторон, что он может плохо повлиять на других ребят.
– Я охотно верю, что Вас, как учительницу, заинтересовал мой «Эдик». Экспериментируя, в методах воспитания Вам хочется найти такой метод, который бы позволил детей с пелёнок видеть послушными и примерными.
Вы только не обижайтесь, пожалуйста, но когда Вы поработаете побольше, Вы поймёте, что дети – есть дети. Ну и пусть себе на здоровье балуются, пока они ещё дети.
– Но, если Эдик балуется на уроках, и получает двойки, дети видят в нём героя и начинают подражать ему. Неужели Вы хотите, чтобы Эдик стал хулиганом, а продолжение такого поведения покажет, что это будет так.
– Продолжение? Но я ещё не думал о продолжении.
– И очень плохо, что не думали. Вам нельзя быть отцом, раз у Вас такие взгляды на воспитание детей.
Тоня резко откинула косы за плечи и продолжала говорить о том, как надо правильно воспитывать детей.
– Я бы на Вашем месте… – Тонины щёки горели. – Я бы на Вашем месте больше внимания уделяла внимания Эдику, а не так – от случая к случаю, как это делаете Вы, молодой папаша.
Саша слушал молча. Когда Тоня назвала себя, он сразу понял, что это – молодая учительница первой ступени, прочитав его книгу, пришла поделиться с ним впечатлением. А она, обманув его ожидания, принялась критиковать его, говорить ему о том, что он плохой воспитатель. Саша становился всё более недовольным. Подумаешь, пришла какая-то девчонка, с длинными косами, с курносым носом и ямочками на щеках, сидит, и невозмутимо читает ему нотацию. Когда она кончила, он довольно сухо сказал:
– Я, конечно, приму Ваши советы к сведению, но всё-таки я сам не плохо знаю всё, что входит в мои функции.
И Саша встал, давая понять, что разговор окончен. Тоня тоже встала. Щёки её покраснели ещё больше, а ямочки на щеках стали ещё глубже. Носик вздёрнулся ещё выше.
– Теперь понятно, откуда берутся у нас такие дети, если сами родители поощряют их поступки…
– Вы хотите сказать, что…
– То, что я уже сказала…
Саша пожал плечами.
– Очень сожалею. Но ничем не могу помочь.
– Тогда я буду принимать другие меры воздействия на Вас, раз Вы не хотите слушать мои советы. До свидания.
Саша ещё раз пожал плечами, помог ей одеться и проводил до дверей.
Тоня шла по дороге, и ругала себя: – «Девчонка, …учительница! Не могла найти подход к человеку! Не смогла объяснить всё, как нужно…».
А Саша сидел недовольный. Допил холодный кофе и, ворчливо думал – «Ходят тут всякие! Знала бы свою школу, а то в чужую душу лезет, учить вздумала…»
В дверь постучали. Это, конечно, Эдик. До звонка он не достаёт и стучит всегда в дверь ногой. Эдик влетел в комнату кубарем, чуть не сбив с ног Сашу.
– Дядя Саша, дядя Саша! Ко мне училка приходила жаловаться. А бабушки дома нет, я знаю.
Саша внимательно посмотрел на Эдика.
– Учительница?
– Ну да, Антонида Ивановна.
– С косами?
– Да.
– И ямочки на щеках?
– Да, а Вы откуда знаете?
Саша внезапно понял всё и бросился к дверям. Выбежал на улицу, но Тони уже нигде не было. Саша вернулся домой и, чему-то усмехнувшись, усадил Эдика в то же самое кресло, где только что сидела Тоня и сел рядом.
– Я знаю, Эдик, что ты не слушаешься бабушку, что у тебя две двойки. Так вот, этого больше не будет. Ясно? С сегодняшнего дня я сам буду проверять твои домашние задания. А в воскресенье поедем в цирк.
Потом, подумав немного, Саша взял с этажерки книжку и протянул её Эдику:
– Передай её завтра Антониде Ивановне, и скажи, что с сегодняшнего дня я сам займусь твоим воспитанием, а ещё скажи… скажи, что в воскресенье мы её с собой приглашаем в цирк.
На следующий день, на первом уроке Эдик сидел смирно. Когда Антонида Ивановна проверила по журналу – все ли в классе, Эдик поднял руку. Антонида Ивановна строго посмотрела на него.
– Что ты хочешь сказать, Баталов?
– Антонида Ивановна, дядя Саша просил передать Вам эту книгу. Он теперь будет сам меня воспитывать. А ещё он приглашает Вас и меня в воскресенье, в цирк.
Тоня взяла книгу и прочитала вслух название – «ЭДИК».
– А кто это – дядя Саша?
Девочка, что сидела сзади Эдика и жила с ним в одном доме, подняла руку:
– Можно я скажу? Антонида Ивановна, это писатель. Он живёт в нашем доме, в том же парадном, где и Эдик, только этажом ниже. Он про Эдика книгу написал.
Тоня покраснела, и тихо переспросила:
– Этажом ниже? На третьем этаже, крайняя дверь справа?
– Да.
– Хорошо. Всё ясно. А в воскресенье, если хотите, мы можем пойти в цирк всем классом. Только вы должны тихо сидеть на уроках. А сейчас я должна начать Вас спрашивать.
В этот день Тоня не поставила ни одной двойки, и во время урока почему-то часто улыбалась.
А за окном сияло солнце, и лужи плакали, размазывая подошвами прохожих по тротуару грязные кляксы…
Была весна.
Рецензия, к сожалению – не сохранилась…
Часть 20
Случилось
И опять мне стало казаться, что учёба в школе мне надоела. Меня опять потянуло на приключения. Какие? Я ещё не придумала. Наверное, для этого должно было что-нибудь случиться. И оно случилось.
В марте, как гром грянул с неба. Умер Сталин…
Впечатление от этого известия было такое, что казалось, как – будто небо обрушилось на землю.
Я собрала в интернате свои вещички, приехала домой. Бабуся спрашивает – «Почему ты приехала посреди недели? А как же учёба?» А я в ответ: – «Бабуся, а какая может быть теперь учёба? Ведь Сталин умер!»…
Вот так, в очередной раз я бросила учёбу.
Надо сказать, что в Михнево, кроме самодеятельности, я вела много другой общественной работы. Меня знала в райкоме комсомола куратор нашей школы. Бросив учёбу, я приехала к ней, и попросила помочь найти работу, например, старшей пионервожатой, или что-нибудь в том же духе. Самое интересное, что к этому времени я ухитрилась несколько месяцев не платить комсомольские взносы, а потом и потерять комсомольский билет.
Моему куратору я наплела, что школу я бросила, потому что нечем платить за учёбу. Она мне посочувствовала и сказала, что у райкома есть возможность направить меня на учёбу в Высшую Комсомольскую Школу, в Москву. У них имеется путёвка в эту школу, которую они ещё никому не вручили.
Я задумалась лишь по поводу – а как быть с потерянным комсомольским билетом? А в следующее мгновение, я ответила согласием. Мне вручили путёвку, с которой я и явилась опять в Москву, теперь уже – на улицу «Малый Комсомольский переулок».
Часть 21
ВКШ – Высшая комсомольская школа
В школе нужно было проучиться, кажется полтора года. Выпускали оттуда инструкторов райкомов комсомола, старших пионервожатых, воспитателей в разные детские и молодёжные учреждения и других специалистов.
Эти «специальности» мне показались близкими моему характеру, а потому – интересными.
Школа находилась в центре Москвы. В том же здании, где была школа, располагалось общежитие. И в этом же здании были учебные классы. Но чаще всего занятия проводились в большом зале, где от стены до стены стоял огромный стол. Мы рассаживались вокруг этого стола, преподаватель восседал в конце его, и так проходило большинство занятий.
Предметы, которые мы изучали, были самые разнообразные. Начали свои познания мы со сказок. Нас учили понимать их и рассказывать. Были уроки по педагогике, психологии, логике и т. п. Занимались мы и музыкой, и пением и танцами и физкультурой. Кроме того, нас прикрепили к городскому Дому Пионеров, в котором мы обязаны были посещать различные кружки: шахматный, фото, умелые руки и т. д. В общем, из нас готовили всесторонне развитых молодых организаторов.
Все занятия мне казались лёгкими, а поскольку они проводились в игровой форме, то и интересными.
Но, фото меня не интересовало, и было это искусство непонятным, поэтому в этот кружок я ходила для галочки. Остальные предметы мне казались детской забавой. В принципе учёба не занимала у меня время на подготовку уроков, но пропускать сами уроки было нельзя, так как дисциплина была строгой. Кроме того, мы были поставлены на довольствие. А это значит, что нас кормили завтраками, обедами и ужинами. А после ужина закрывались все двери в школе, поэтому опаздывать с прогулок было нельзя. Свободное время нам выделялось от обеда до ужина. Если оставалось время от выполнения домашних заданий, можно было погулять по Москве. А поскольку это время у меня всегда оставалось, я с удовольствием моталась где только хотела.
В этом году я, развлекаясь на уроках, вместо конспектов, писала письма. Естественно, я налаживала переписку с мальчиками.
Для начала написала письмо в 1-ое МАПУ Розову Виктору, и получила от него ответ.
25.09.53 г. 1 – М. А. П. У.
ЗДРАВСТВУЙ, ИРА!
Сегодня получил твоё письмо. Очень обрадовался. Давно было о тебе ничего не слышно. Меня удивляет только пессимистический характер твоего письма. Не знаю, почему это нам не суждено больше увидеться. Это ж вполне реально. Ты, вероятно, бываешь в Москве, да и я должно быть мог бы к тебе приехать. Хотя я не знаю, как ты там живёшь, и почему ты там вдруг очутилась.
Напиши мне об этом обязательно, и пришли фотокарточку.
Да, ещё, откуда ты знаешь Маринку? Весной прошлого года она мне чертовски нравилась, но за лето я как-то забыл о ней, и вот ты мне опять напомнила.
Завтра суббота. Еду в увольнение. Сейчас решали с ребятами, где будем проводить, так ничего и не решили. В прошлую субботу устроили с Найкой и девчатами её круга попойку и танцы.
Лето провёл хорошо, хотя и не в Москве. Ну вот и всё пока. Привет от знакомых тебе ребят.
До свидания, крепко целую (с твоего разрешения, мы, ведь, давно знакомы).
ВИКТОР.
P. S. Ты предлагаешь для заочного знакомства нашим мальчикам каких-то девушек, но, к сожалению, мальчики предпочитают только очное знакомство и притом и очень близкое.
Пиши быстрее.
Естественно, я ответила. К тому же у нас в комсомольской школе можно было покупать билеты в театры и концертные залы. В этом случае нужно было записаться у дежурного на вахте, и это не считалось опозданием. Я купила два билета в Большой театр, и мы с Виктором Розовым сходили на какой-то балет.
Ещё пару раз я встретилась с Виктором Розовы и его другом – Толей Цветковым.
Однажды Виктор не смог прийти на свидание, и пришёл один Толя. Надо сказать, что он сыграл в моей жизни определённую роль. Когда он пришел на свидание один, мы пробродили весь вечер по Москве. А когда спохватились, оказалось, что и я и он опоздали к вечерней «поверке».
Что делать? И мы продолжали гулять уже по ночной Москве. Ходить устали. Он спросил меня – куда меня проводить домой? Я решила пойти переночевать к Кулиничам.
Добирались мы пешком, поэтому пришли к их дому часа в три утра. Будить их в это время было неудобно. Да и оставлять Толю одного ночью, тоже как то – не очень удобно было. Мы зашли во двор на Дербеневской, отыскали в дворовом скверике скамейку, и просидели на ней до рассвета, обнявшись, так как от ночной прохлады немного замёрзли. Потом разъехались по своим училищам.
Я выждала, когда у нас сменится ночной вахтёр и сделала вид, что просто выходила зачем-то на улицу. После бессонной ночи очень хотелось спать, что собственно, я и сделала.
На занятиях при перекличке меня не обнаружили в классе. Девочки сказали, что я – в постели, наверное, заболела. Сразу же доложили директрисе – Фаине Борисовне. Это была не молодая, суховатая, очень строгая, партийная дама. Она немедленно пришла в наш «дортуар», шучу, конечно – в спальню. Разбудила меня и спросила в чём дело? Я сказала первое, что пришло на ум – «Болит живот».
Начался такой переполох. Фаина Борисовна вызвала скорую помощь. Оказывается, наша комсомольская школа была прикреплена к 4-му Управлению. Меня привезли в какую-то «фешенебельную» поликлинику. Взяли анализ крови. Вынесли решение – аппендицита нет. И вообще ничего не нашли. Но, чтобы предотвратить в школе «инфекционные» заболевания, предположили, как вариант, дизентерию, и отправили в инфекционное отделение шикарной больницы.
Первые три дня у меня брали всевозможные анализы, даже смотрели прямую кишку – «в трубу». Это теперь я знаю, что это процедура называется обследованием у проктолога. У меня, естественно, никаких заболеваний не нашли. Но, оказалось, что, попав в инфекционное отделение, я должна выдержать карантин – 24 дня. Я попала, как в санаторий. Питание нормальное, режим – спи, не хочу, и т. д.
В палате лежало несколько женщин. И две из них были артистками оперного театра. Они соревновались между собой, и поэтому периодически в палате устраивались концерты. Они исполняли отрывки из опер. Точно помню – из «Чио-Чио-Сан», из «Снегурочки» и т. д. Арию Леля они исполняли обе по очереди, несколько раз, на бис. В общем, скучать не приходилось.
Ко мне пару раз приходили под окошко девочки из группы. Они передавали передачи, которые покупали на специально выделенные для этой цели деньги дирекцией школы.
Часть 22
Возвращение отца
Однажды мне передали записку, и я не поверила своим глазам. Приехал отец, отыскал меня, и теперь написал, что стоит под окном нашей палаты…
Я бросилась к окну. Действительно, я увидела отца, но не одного. С ним была незнакомая женщина.
Срок отец отбывал в Иркутске, а семья была вынуждена «задержаться» в совхозе, в бараке.
Я, будучи тринадцатилетней девчонкой, воспользовавшись появившейся «свободой», выскользнула из семьи, и до возвращения отца «болталась», как щепка, попавшая в ручей. Меня прибивало то к одному берегу, то к другому, а потом несло дальше… Как я не «утонула», не затерялась в этой неустроенной, голодной жизни, не знаю. БОГ спас, а ангел в лице бабуси – охранял…
За это время я довольно долго хлопотала о помиловании отца.
В результате, мои хлопоты окончились успехом. Отец был амнистирован и вместо 12 лет, в лагерях пробыл 4 года.
Освободившись из мест отдалённых, отец домой не спешил. Решил подзаработать на обратную дорогу. В результате, он задержался на пару лет в Иркутске.
Для устройства на работу, он попросил выслать ему трудовую книжку.
Книжку отослали, но до него она не дошла, пропала. Отец пробовал разыскивать её. Получил подтверждение, что заказное письмо с трудовой книжкой, действительно дошло до колонии, в Ангарск, и получил её уполномоченный ШАРИФУЛИН, но отцу она вручена не была. Её просто украли…
Поэтому в трудовой книжке отца стоит запись: – «трудовой стаж составляет 10 лет – со слов».
Записи в трудовой книжке так и начинаются с этой фразы…
СВЕДЕНИЯ О РАБОТЕ
ТРУДОВОЙ СТАЖ СОСТАВЛЯЕТ 10 лет………………..со слов…….
1. 1952…VI…21…….Усольский ТОРПИЩЕКОМБИНАТ………………….
Принят на должность инженера
Приказ № 111
от 21/VI 1952
2. 1952… VIII…5….Направлен в распоряжение ОБЩЕПРОМА….Приказ № 124
……на основании отношения ОБЛПИЩЕПРОМА………….от 5/VIII 1952
В Иркутске отец работал в ОБЛПИЩЕПРОМЕ, где и познакомился с будущей гражданской женой – Лидией Павловной Черных.
Совсем мало осталось документов – свидетелей того периода, но всё же…
ПРОТОКОЛ
ТЕХНИЧЕСКОГО СОВЕЩАНИЯ ПРИ ГЛАВНОМ ИНЖЕНЕРЕ ИРКУТСКОГО ОБЛПИЩЕПРОМА
25 октября 1952 г.
Гор. ИРКУТСК.
ПРИСУТСТВОВАЛИ:
Главный инженер ОБЛПИЩЕПРОМА – т. ИТИН
Начальник планового отдела – т. ЕПИШИНА
Инженер-технолог – т. Бондарчук
Инспектор районной промышленности – т. БЕРКОВИЧ
Автор проекта – т. Степанов.
Инженер Н-Удинского Райпищекомбината – т. ЗАЛЕССКИЙ
ПОВЕСТКА ДНЯ
1. Рассмотрение проекта восстановления крахмально – паточного цеха в селе ИКЕЙ ИРКУТСКОЙ области.
Слушали: Проект о восстановлении проекта по восстановлению сгоревшего крахмально – паточного цеха в селе ИКЕЙ Иркутской области.
Автор проекта – СТЕПАНОВ В. В.
На рассмотрение представлено:
Чертёж строительной части с размещением технического оборудования и сметно – финансовый расчёт.
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОЕКТА
Участок для строительного цеха закреплён в вечное пользование Тулунскому РАЙПИЩЕКОМБИНАТУ. Генеральная планировка согласована комиссией в составе представителей заинтересованных сторон.
(Второй листочек протокола отсутствует).
– 3–
8. Увеличение сметной стоимости на оснащение общей части СУСН…на 5 %
На непредвиденные расходы…………………………………………………….на 2,5%
ПОСТАНОВИЛИ: По исправлении сделанных замечаний, данный проект рекомендовать к утверждению.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОЕКТА……………………подпись………..
Сохранился ещё один документ…
Иркутский областной отдел пищевой промышленности
«ОБЛПИЩЕПРОМ»
МПП – РСФСР
№ 3–11
3 июня 1953 года
ДИРЕКТОРАМ: ТУЛУНСКОГО ТАЙШЕТСКОГО ЗИМИНСКОГО РАЙПИЩЕТОРГА
Тов. ДОРФАНУ, ПОПОВУ, ЕГУНОВУ.
В связи с освобождением, по семейным обстоятельствам и выездом, инженера тов. СТЕПАНОВА В. В. ОБЛПИЩЕПРОМ предлагает провести с последним окончательный расчёт по 10.06.1953 года. и имеющейся за вами задолженности по составлению смет, а также выплатой компенсации из расчёта месячного отпуска за 24 рабочих дня. Деньги переводить телеграфно до 26.06.1953 года.
Деньги переводить телеграфно к 10.06.1953 г. по адресу:
г. ИРКУТСК, почтовое отделение № 8 – востребования.
Отец в Иркутске не только сумел устроиться на хорошую работу, но и при этом обзавёлся гражданской женой и её дочкой – Ольгой, (лет 12-и) с которыми и приехал из Иркутска в Москву.
Естественно, ни работы, ни прописки в Москве он не добился.
После безрезультатных поисков, он и Лидия Павловна устроились на работу в подмосковном городе энергетиков – Шатуре. Жильё предполагали снимать в частном секторе.
А пока в Москве они остановились у подруги Л. П.
Оставаться с мамой, естественно, он не мог.
В общем-то он уже написал бабусе в письмах, что познакомился в Иркутске с Лидией Павловной Черных, что она ему очень помогла, когда он вышел из заключения, что он ей многим обязан, и теперь они – одна семья…
И вот теперь, он стоял под окном больницы, с чужой женщиной…
Папа мне кричал в окно, что он мне очень обязан за его досрочное освобождение, что он сделает всё, что я захочу и т. д.
Дальше он сказал, что был у моей директрисы – Фаины Борисовны. Она обо мне очень хорошо отзывалась. Когда она от него узнала, что я потеряла комсомольский билет, сказала, что это ерунда, билет восстановят.
Папа произвёл на неё очень хорошее впечатление (он вообще всегда магически влиял на женщин). Фаина советовала оставить меня в школе до окончания учёбы. Но…
Но я уже решила, что школу я брошу…
От отца я узнала, что он устроился на работу – мастером строительно-ремонтного цеха в Подмосковье, в городе Шатура. Туда он поедет жить с Лидией Павловной и её дочкой – Ольгой, младше меня года на четыре.
Не раздумывая, я сказала, что поеду с ними, что хочу, наконец, окончить 10 классов, и поступить в институт…
Итак, в очередной раз я бросала временное пристанище в лице Высшей Комсомольской Школы. Интересно, если бы я её окончила, как сложилась бы моя жизнь? Школа давала возможность сделать карьеру сначала по комсомольской линии, а затем по партийной. Но я не только тогда об этом не задумывалась, я и не представляла, и не понимала – что это такое…
Естественно, с отцом должна будет уехать в Шатуру – бабуся. А перед нами – детьми был поставлен вопрос – с кем мы хотим остаться из родителей.
За себя я решение приняла сразу, решив, что хватит беспризорничать…
Борис был очень привязан к бабусе, и в общем-то устал от голодной и бедной жизни. И только наша младшая сестрёнка Милочка, разрывалась между желанием переменить жизнь к лучшему и жалостью к маме.
Она решила осталась с ней в совхозе ещё на последующие долгие 6 лет…
Я не присутствовала, и не была очевидцем, как отец объяснился с мамой…
Позже, со слов Милы я узнала об этом трагическом моменте.
Отец приехал в Вельяминово, объяснил суть вопроса, что так мол и так…
Милке и Борису он предложил решать самим – с кем им жить. Борис сразу же сказал, что поедет с отцом. Бабуся, естественно, тоже – другого и быть не могло.
Милка понимала, что уехать – это обрести сытую жизнь. А они так все устали от голода, нищеты и безысходности… Но, мама, мама…
Милка металась в своих решениях, и всё-таки, глядя на безумное состояние мамы, сказала, что остаётся с ней…
Вскоре папа приехал на грузовой машине, собрали, и погрузили старую мебель «астраханских времён» и… уехали.
Когда грузили буфет, кровати с набалдашниками, стулья и сундук, в комнате остались только стол, табуретки, два стула и две казённые железные кровати, ну и русская печка, которую увезти было невозможно…
Мама спросила – «а нам – то что же остаётся?». Бабуся, помолчав мгновенье, обвела взглядом пустую комнату, и жестом поведя вокруг себя, сказала – «Всё это…».
Зная её доброту и чуткость, с трудом верится в эту бессердечность. Но кто знает, что она чувствовала в тот момент? И был ли у неё какой ни будь другой вариант раздела её имущества? Кровать, буфет, стулья, сундук…???
Мила рассказывала, что когда все уехали (я имею в виду бабусю, и Бориса, я ещё была в больнице, т. к. оставалось ещё несколько дней моего «карантина»), – с мамой творилось что – то неладное. Она, буквально не вменяемая, сидела на стуле, находясь в какой-то прострации. Длинные волосы были распущены, и разметались по плечам и спине. Она не плакала. Спазмы душили её горло. Казалось, что она не переживёт этого мгновенья. Милка сбегала за маминой сослуживицей. Та пробовала успокоить её, уговаривала, гладила по голове, но неутешное горе, свалившееся на маму и Милку, не отпускало их не только в этот момент, но и долгие последующие годы…
Виновата ли я в том, что их бросили одиноких и беззащитных? Виновата ли бабуся, которая дождалась, наконец, своего сына и поехала за ним? Виноват ли Борька, который выбрал отца? И можно ли это назвать предательством?…
Уезжая в Шатуру, я понимала, что детство моё кончилось…
Я опять возвращалась в очередной раз в семью. На долго ли?
Я уже витала в своих фантазиях, а сбудутся ли они, и, что для этого нужно будет предпринять, меня – не волновала.
Впереди были годы ЮНОСТИ, которые в моих мечтах были раскрашены в цвета северного сияния. Поживём – посмотрим…
