Игорь Аркадьевич Родинков
Уроки Смутного времени
***
Положение дел на Руси в начале 1612 года казалось совершенно безнадежным. Никто в это время не знал, что надо делать, чего держаться. Ведь еще совсем недавно держался Смоленск, и Москва восстала на иноземцев, собралось ополчение для освобождения столицы. А ныне Смоленск пал, Новгород пал, Москва лежала в пепелище, первое ополчение разбежалось, русское посольство к королю превратилось в пленников, только всюду хозяйничали хищные отряды шведов, казаков, поляков, «полковника Лисовского» и других воров. Сопротивлялись лишь отряды так называемых «шишей» – озлобленных и разоренных крестьян, собиравшихся в шайки и нападавших при удобном случае на своих грабителей.
Казалось, что Бог навсегда отступился от Русской земли и все потеряно. Но жива была еще в сердцах русских людей горячая вера в Бога, и к Нему с усердной и слезной молитвой стали всюду прибегать люди, «чтобы Он пощадил останок рода христианского» и оградил миром «останок Российских царств и градов и весей».
Все надо было начинать сначала. А для этого необходимо было совершить молитвенный подвиг, и объединить всех русских людей перед лицом общего иноземного и доморощенного врага. Стараниями и молитвами патриарха Гермогена, митрополита Филарета, игумена Троицкого монастыря Дионисия, келаря Авраамия Палицына, старца Иранарха и многих других подвижников в стране начался беспримерный общий религиозный подъем. Пребывая неустанно в молитвенном настроении, некоторые сподобились чудесных видений. Среди них был и земский староста города Нижнего Новгорода Кузьма Минин Сухорук. К нему в видении явился святой Сергий Радонежский и повелел разбудить спящих – собирать казну и ратных людей и с ними идти на очищение Московского государства.
Чудесное видение преподобного Сергия, «игумена земли русской», и слова заключенного в узах патриарха Гермогена зажгли рвением сердце Кузьмы Минина.
В своем воззвании к народу на нижегородском сходе он заявил: «Буде нам похотеть помочи Московскому государству, ино нам не пожалети животов своих; да не токмо животов своих, ино не пожалети и дворы свои продавать, и жены и дети закладывать, и бити челом, кто бы вступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником». Его воззвание было услышано, и нижегородцы собрали первую общевоинскую казну. Осталось теперь избрать воеводу. Сами нижегородцы за все Смутное время ни разу не впали в измену, а потому и искали таких же крепких и верных вождей. Их выбор пал на стольника, князя Димитрия Михайловича Пожарского, потомка стародубских князей, который не раз в Смутное время проявил себя как верный сын Отечества и Церкви.
Пожарский в это время залечивал свои раны, полученные в московском восстании весной 1611 г., в своей вотчине, селе Мугреево Суздальского уезда. Он не отказался от предложения нижегородцев, но при этом поставил одно условие, что желает отделить от себя заведование казной, к чему особенно стремились все военачальники вроде Заруцкого, Трубецкого, и прямо указал, что ею должен заведовать Минин. На что нижегородцы согласились, написав свой знаменитый приговор: «Стоять за истину всем безызменно, к начальникам быть во всем послушными и покорливыми и не противиться им ни в чем; на жалованье ратным людям деньги давать, а денег недостанет – отбирать не только имущество, а и дворы, и жен, и детей закладывать, продавать, а ратным людям давать, чтобы ратным людям скудости не было».
В октябре 1611 года Дмитрий Пожарский прибыл в Нижний Новгород, куда уже начали стекаться ополченческие отряды из других городов. Так образовалось Второе земское ополчение. Первым условием Пожарский поставил отделить свое дело от казаков. Организация Второго ополчения была куда лучше Первого. Во-первых, у него было единоначалие и даже свое правительство, во-вторых, была своя казна. И действовали вожди Второго ополчения куда более осторожно, они не спешили идти к Москве, не собрав достаточное количество воинских людей. Но выступить им все же пришлось из Нижнего Новгорода, но не в Москву, а в Ярославль, который намеривались захватить казаки Трубецкого и Заруцкого, чтобы отрезать ополчение от поморских городов. В Ярославль Второе ополчение вошло 1 апреля 1612 года.
Здесь ополчение простояло четыре месяца, набирая силы. Тем временем к Пожарскому и Минину пришло известие от Троицких монахов о том, что казаки присягнули на верность псковскому вору Сидорке, признав в нем опять чудом спасшегося царевича Дмитрия, и о кончине в польской неволе патриарха Гермогена (он умер 17 февраля 1612 г. голодной смертью).
Летописец рассказывает, что поляки и московские изменники, услышав о сборе нижегородского ополчения, отправились в заточение к патриарху и потребовали, чтобы он послал грамоту о его роспуске. «Он же, новой великий государь исповедник, рече им: «Да будет те благословени, которые идут на очищение Московского государства; а вы, окаянные московские изменники, будете прокляты». И оттоле начаша морити его гладом и умориша его гладною смертию, и предаст свою праведную душу в руце Божий в лето 7120 (1612) году, месяца Февраля в 17 день, и погребен бысть на Москве в монастыре Чуда Архистратига Михаила».
Четыре месяца проведенные в Ярославле, за что многие укоряли Минина и Пожарского в медлительности, не прошли даром. За это время в Ярославль пришло много добрых вестей, например, о бегстве из-под Москвы злейшего врага Пожарского Заруцкого. Он со своими приверженцами, прихватив Марину Мнишек с ее сыном, ушел в Коломну, а оттуда дальше на юг. Покинул Москву Гонсевский, сдав командование полковнику Струсю, да и поляков, засевших в Московском кремле, сильно поубавилось: кто погиб в стычках с казаками и «шишами», кто самовольно уехал из Москвы. К августу 1612 г. польский гарнизон Кремля составлял 3 тыс. чел., что в два раза меньше, чем во время московского восстания весной 1611 года. Также стало известно, что бежал из Пскова «вор Сидорка», но был убит по дороге в Москву. Удалось Минину и Пожарскому заключить союз со шведами на том условии, что, якобы, возможен вариант с избранием на московский престол шведского королевича Карла-Филиппа.
Пожарский рассылал отряды ополчения и воевод в русские города, чтобы они не были заняты бродившими по русской земле отрядами поляков, казаков и шведов и прочих претендентов на чужбинку. Так, по его приказу русский отряд занял Архангельск, что сорвало планы английского короля похозяйничать на русском Севере. Удалось ему настроить против польского короля и германского императора.
При вождях народного ополчения был создан «Совет всея земли», что-то вроде прообраза Земского собора. Это было народное представительство от русских городов, но, конечно, пока далеко не ото всех. Почти вся северо-восточная Русь была под властью «Совета всея земли». Настала очередь освободить Москву, к чему поддакивали следующие обстоятельства.
В начале июля 1612 года до Ярославля дошла весть о том, что польский король снарядил и отправил на Москву отборное двенадцатитысячное войско с большим обозом продовольствия. Войском командовал сам гетман литовский Ян-Карл Ходкевич, весьма опытный полководец. Если Ходкевич вошел бы в столицу, то взять ее было бы большой проблемой. В середине июля Пожарский высылает под Москву два конных отряда по четыреста и семьсот всадников, а затем, 27 июля, выступает все народное ополчение выступило. Возникает вопрос. Какими же воинскими силами располагал Пожарский для освобождения Москвы от интервентов?
Второе народное ополчение имело всего 10 тыс. ратников, пришедших с Мининым и Пожарским освобождать Москву. Это было ополчение от русских городов, и то менее, чем от половины. Оно было представлено в основном купечеством и ремесленниками, дворян и казаков в нем было мало, а это означало, что войско на 80 % было непрофессиональное. Крестьянство вообще в нем отсутствовало, поскольку оно больше всех было разорено шайками воровских людей. Если горожане и монахи могли спрятаться за стенами своих крепостных стен, то крестьянину оставалось только уходить в леса и мстить врагу партизанской войной, что и делали отряды так называемых «шишей».
Если к ополченцам прибавить казаков Трубецкого (2,5 тыс. чел.), стоявших табором под Москвой еще со времен Первого ополчения, то получается, что всего 12,5 тыс. ратных людей готово было воевать за освобождение столицы от поляков. Это в два с половиной раза меньше, чем было в Первом ополчении, и меньше, чем самих поляков (3 тыс., засевших в Кремле, и 12 тыс. у Ходкевича). Если учесть, что поляки и другие наемники были профессиональными воинами, то шансов у Пожарского, с военной точки зрения, освободить Москву почти совсем не было. Казаки Трубецкого заняли нейтралитет, но неизвестно было, против кого они могут обратить свое оружие.
Вообще в конце Смутного времени Русская земля очень сильно оскудела ратными людьми. Можно провести такую арифметику. Из летописи известно, что в 1598 году Борис Годунов для отражения мнимого набега крымского хана собрал 500-тысячное войско. В основном это было Поместное войско, собираемое от всех концов Русской земли, а так же стрельцы и городское ополчение. Если принять, что летописец преувеличил число воинских сил Русского государства, то ненамного. Известно, что Иван Грозный в 1552 г. ходил на Казань с 150-тысячным войском, а в Ливонской войне было задействовано до 300 тысяч войск. Но вот уже в начале 1605 года Борис Годунов посылает против Лжедмитрия I от 50 до 60 тыс. царского войска (в основном, стрелецкого) против 15-23 тысячной армии самозванца (в основном, казацкой). В декабре 1606 г. Болотников стоял под Москвой с 80-тысячной крестьянско-казацкой армией. А в июне 1607 года Василий Шуйский собирает против Болотникова 100-тысячное Поместное войско. Это была наибольшая численность царского войска в Смутное время. В дальнейшем Шуйскому не удается собрать подобные силы, так как русские люди, и без того обескровленные годами гражданской войны и интервенции, разделились на два враждебных лагеря, сторонников Шуйского и приверженцев Тушинского вора. Ему даже пришлось прибегнуть к помощи Швеции для привлечения на свою сторону наемного войска. Для отражения похода отряда гетмана Жолкевского (12,5 тыс. чел.) Москва смогла набрать всего 48-тысячную русско-шведскую армию (40 тыс. русских и 8 тыс. шведов), которая в битве при Клушино 24 июня 1610 г. потерпела поражение, не без помощи предательства шведов во главе с Делагарди. Первое ополчение собрала в свои ряды 30 тыс. человек земской рати и казаков против 6 тыс. поляков. Второе ополчение имела под стенами Москвы всего 12,5 тыс. воинов Пожарского и Трубецкого против 15 тыс. поляков.
Надежда была на мужество ополченцев, единство казаков и земцев, полководческий талант князя Дмитрия Пожарского и, конечно, на помощь Божию. Ведь не случайно в стане Пожарского была чудотворная икона Казанской Божией Матери, взятая из Казани еще во время Первого ополчения.
В 1611 году, зимой, святая чудотворная Казанская икона Божией Матери была отправлена обратно в Казань, но на пути туда, в Ярославле, ее встретило ополчение из Нижнего Новгорода. Узнав о чудесах, совершенных от иконы в Москве, Второе ополчение взяло ее обратно с собой для освобождения столицы, постоянно молясь перед нею, прося усердную Небесную Заступницу рода христианского о ниспослании победы.
Самым решающим моментом битвы за освобождение Москвы стало трехдневное сражение с отрядом Ходкевича (12 тыс. чел.) 22-24 августа 1612 года.
