Глеб Сафроненко
Виртуальная терапия
– Не стоит благодарности, – ответил Завьялов. – Я пока ничего не сделал.
– Сделаешь. Обязательно сделаешь, потому что ты человек. Человек каких мало в наше время осталось.
– Возможно есть у меня одна мысль на твой счет, ноя не уверен, – задумчиво сказал Завьялов. – Если все сойдется и хорошо постараться, то может и получится.
– Конечно есть! Есть! Ты молодец, капитан! Голова!
– Давай без этих дифирамбов, а то мне уже как-то неудобно становится от твоих бесконечных восторгов, – сердито ответил Завьялов.
– Видишь. Тебе еще и неудобно бывает. Потому что человек, а другому хоть бы ..
– Завязывай, Дима! – прервал его капитан. – Ты уверен, что тебя отправят именно на лечение, а не в колонию, если что вдруг и получится?
– А ты посмотри на меня, – предложил Паверинов и придурковато улыбнулся, а затем сделал очень серьезное и задумчивое лицо, почти как у главы района на комиссии по бюджету.
– Да, действительно, тут только два варианта – либо сумасшедший дом, либо руководящая должность в муниципалитете, но на руководящую должность слишком большая конкуренция.
– А разве есть разница между муниципалитетом и дурдомом? – спросил Паверинов.
– Тут я не берусь однозначно ответить, смотря какой муниципалитет и смотря какой дурдом. Ты видеоигры любишь?
– А как же? Люблю, – ответил Паверинов.
– И игровая приставка у тебя есть?
– Безусловно. «Сега», правда, но пока пойдет. А как ее может не быть? – удивился Паверинов. – Сейчас у каждого дурачка есть игровая приставка.
– Ты, Дима, хотел бы стать одним из бойцов, например, игры …?
– С детства мечтаю, – признался Паверинов.
– Замечательно, – сухо одобрил порыв Паверинова капитан, – если что будь готов стать игроком.
– Может я и дурак, но думаю дело не в этом – сейчас я тебя совсем не понял.
– Я пока и сам не все понял. И от тебя сейчас понимания не требуется, скоро все объясню, если будет такая необходимость. У тебя телефон есть? – спросил капитан.
– А как же?! Есть, конечно.
– Говори номер, – распорядился Завьялов, тезка продиктовал, а капитан записал и сохранил в контактах. – Но это на крайний случай. Телефон в наше время очень ненадёжное средство связи. Скажи домашний адрес.
– Пролетарская улица, дом …, – ответил Паверинов.
На этом и разошлись два Дмитрия.
ГЛАВА XI
Против правил
Утром двадцать пятого февраля Максим открыл двери в кабинет следователя Завьялова, естественно намереваясь войти внутрь.
– Бордель какой-то, а не полиция! – услышал Максим слова следователя и остановился в дверном проеме. – Подожди, – сказал следователь в телефонную трубку. – Вы еще кто? – обратился капитан к Максиму, подняв на него суровый взгляд.
– Светлов Максим Сергеевич. Вы вроде как сами меня вызывали сегодня к десяти ноль-ноль. Старший следователь капитан Завьялов, если я ничего не путаю.
– Не путаете, Светлов. Проходите, присаживайтесь, – сказал следователь. Максим вошел в небольшой кабинет с давно и плохо сделанным ремонтом. Дешевые светлые обои кое где уже отклеились, а местами были затерты так что изменили свой цвет до неузнаваемости. Стул для посетителей стоял напротив самого следователя, но так чтобы тот мог отчетливо видеть из-за монитора своего собеседника, поэтому монитор был повернут чуть в сторону, возможно это способствовало развитию косоглазия, а возможно и нет следователь еще был достаточно молодым и несмотря на то что покашивался на Максима, продолжая свой разговор по телефону, видимых признаков косоглазия на его лице заметно пока не было. Помимо косметических недостатков кабинета и подозрительного взгляда следователя Максим заметил еще и то, что в кабинете было три стола, которые стояли буквой «Г», рабочее место капитана Завьялова показалось Егору наиболее удобным, его стол располагался в углу кабинета, так что он сидел боком к окну, выходящему во двор где стояли автомобили сотрудников и служебный транспорт. Однако рабочее место капитана было завалено бумагами и папками, а на двух других столах был почти идеальный порядок и за ними никто не сидел в данный момент. – А я откуда могу знать? – продолжил капитан эмоциональный разговор. – Вот она придет у нее и спросите, это одно из немногих дел которое она вела за последний месяц, уж там я надеюсь все четко, так что комар носа не подточит. Где она? Вы у меня спрашиваете? Вчера, только вышла с больничного, сегодня опять ушла, скорее всего. Мне самому это все надоело – одна … все личную жизнь устраивает, другой жирный … – сукин сын, того кого надо сын, и он все на каких-то отдельных поручениях у вас. А мне-то как работать? Мне сейчас некогда, ко мне как раз человек пришел. Свидетель, – уточнил капитан и положил трубку.
– Добрый день! – обратился Завьялов к Максиму, не отводя от него своего пристального взгляда.
– Добрый! – не стал спорить Максим.
– Ага, добрый! – возразил Завьялов. – А вы в неплохой физической форме, судя по всему.
–Спасибо! Не жалуюсь. Хотелось бы, конечно, лучше, но что есть с тем и работаем, – ответил Максим.
– Это точно – что есть с тем и работаем, – согласился капитан, окинув взглядом пустой кабинет, и продолжил. – Все мы работает с тем что есть, а когда и этого нет то работаем сами, за всех сами работаем.
– Это точно, – согласился Максим и, улыбнувшись продолжил, – но если мы перестанем работать, то вместо нас работать будет уже некому.
–Да, – грустно согласился капитан, – если вы не против, давайте перестанем упражняться в словоблудии.
– Учитывая геополитическую обстановку и политическую ситуацию, сложившуюся внутри страны и за ее пределами в последнее время я почти всегда «за».
– Вот и хорошо. Спортом занимаетесь?
Да, есть немного.
– А чем именно занимаетесь? Каким видом спорта?
– Да, по-разному, – ответил Максим вопросительно глядя на следователя, всеми чертами лица давая понять, что не понимает к чему эти вопросы. – В основном пауэрлифтингом, но стараюсь и над общей физической подготовкой работать – бегать, плавать, в спортивные игры играть, когда есть возможность. А вы к чему спрашиваете?
– Особо и ни к чему, мне просто кажется, что я раньше вас где-то видел. Наверное, по спорту и пересекались. Я тоже, знаете ли, большой любитель спорта, но с такой работой не всегда получается.
– Наверное, где-то виделись город небольшой, так что ничего удивительного, – согласился Максим.
– А единоборствами занимаетесь? – спросил Завьялов.
– В детстве начинал занятия спортом с самбо, потом понял, что это не совсем мое и на тяжелую атлетику перешел, потом уже и на пауэрлифтинг, а сейчас так с грушей самостоятельно работаю иногда, да растяжку делаю.
– Самбо!? У Виктора Саныча занимались?
– Да, – сказал Максим, вспомнив свои первые победы и первые же поражения. – Хороший был мужик.
– Ну так и я у него занимался. Там, возможно, и виделись.
– Можете не сомневаться там мы и виделись. Вы в шестой школе учились с Витей Захаровым в одном классе, с ним и на тренировки ходили. Вроде как на год младше меня, – довольный тем, что память ему еще не изменяет, сообщил Максим.
– А вы со Славой Козыревым в одной школе учились, – с неменьшей радостью сообщил Завьялов. – Это же вы тогда на дискотеке к двадцать третьему февраля напились и заснули прямо на унитазе в туалете? Вы заснули, а Слава тогда еще много чего сделал необычного. Удивляюсь как вас тогда не отчислили.
– Да! Это был я! Помнит Родина своих героев! Надо же до сих пор помнит! Неужели же это мое самое большое достижение в жизни? – грустно улыбаясь спросил Максим.
– Ну бросьте вы! Согласитесь, ведь весело сейчас вспоминать? – успокоил Максима капитан.
– Да, конечно, весело. Просто вот с юности, буквально с детства я как-то не любил и не умел отмечать календарные праздники.
– Знаете где и когда мы еще виделись? – загадочно спросил Завьялов.
– Предполагаю, – ответил Максим, улыбаясь. – Вы допрашивали меня в две тысячи четырнадцатом году по вопросу кражи «мишки-единороса». Забавная была история.
– Да уж действительно, – согласился капитан. – Самое странное что тогда многие указывали на вас. Я еще тогда понял ваши взгляды и настроения. Тогда еще понял, что вам эта кукла и даром не нужна, но вы знаете кто ее украл.
– С чего вы взяли? – спросил Максим.
– Знаю и все, – безапелляционно заявил следователь. Сейчас то можете сказать кто это был или была?
– Предположим даже, что знаю, но как же я скажу сейчас, если не сказал тогда? Вы ради этого меня вызвали?
– Нет, конечно. По тому делу уже давно истек срок давности, – заверил следователь.
– Я бы с вами поспорил. Тут ведь срок давности зависит от степени тяжести преступления, если я не ошибаюсь, – сказал Максим ухмыльнувшись.
– Здесь, конечно, преступление особо тяжкое, – дополнил Завьялов и оба засмеялись.
– Ну так кто украл? – спросил капитан сквозь смех.
– Единорос, – хмыкнув ответил Максим.
– Да уж, во истину апофеоз беспринципности – член партии «единая Россия» украл «мишку-единороса».
– Единорос цинично украл символ партии, – дополнил Максим со смехом. – Это как дед мороз, укравший ёлку.
– Закончили! – сурово отрезал Завьялов. – Грешно над правящей партией смеяться.
– Согласен, – поддержал его Максим.
– Значит украл «мишку» бывший начальник отдела?
– Ну, конечно, это же очевидно, – ответил Светлов, словно удивляясь несообразительности следователя. – Его за воровство и уволили. Он все что можно и нельзя тащил, абсолютно все. А когда его уволили вывез то что попало под руку, в том числе и «мишку».
– Ясно. Забудем об этом. Перейдем к сути. Вы в последнее время наблюдались в психоневрологическом диспансере? – спросил Завьялов и снова пристально посмотрел на Максима, с его лица исчезла довольная улыбка, а в глазах погас радостный и ироничный блеск. Максим задумался и взял паузу. – Отвечайте, как есть, – продолжил капитан, – я в любом случае все проверю. Скажу вам прямо – уже проверил.
– Странно. Зачем тогда спрашиваете? Да, не то чтобы я наблюдался, но посещал совсем недавно, – ответил Максим. – Что здесь плохого? Конечно и хорошего мало, но жизнь такая.
– Согласен, дело обыденное. Продолжим. Если быть точнее – когда наблюдались? – спросил капитан.
– Сейчас скажу, – задумчиво посмотрел Максим в потолок. – Двадцатого января обратился, неделю с небольшим походил на капельницы и все лечение. Иногда раз-два в неделю просто беседую с доктором. До сих пор беседую с ним, для поддержания стабильного состояния. Я сам в этих беседах не особенно и нуждаюсь, но доктор настаивает.
– Вы знаете, это очень даже интересно, – подметил Завьялов.
– Да, очень даже, – не задумываясь согласился Максим, но тут же исправился. – А что здесь интересного?
– Интересно, к какому доктору ходили? – рассудительно спросил следователь.
– К Леоненко Андрею Сергеевичу – заведующему отделением. Вы ведь, наверное, это знаете раз уже наводили справки, – предположил Максим.
– Естественно, знаю, – не стал отрицать капитан. – А вот что мне еще интересно знать, так это с каким доктором вы беседуете сейчас «раз-два в неделю»?
– Странный вопрос и даже немного непонятный. Естественно с Андреем Сергеевичем и беседую, – с непониманием ответил Максим, в очередной раз искренне удивившись несообразительности следователя.
– Ну, да, конечно. Не подумал, – признал Завьялов, не став заострять внимания Максима на том, что беседовать с Андреем Сергеевичем, по понятным причинам, очень затруднительно.
– Вы вопросы и ответы запоминаете? – поинтересовался Максим.
– Отчего же?! – не понял капитан.
– Вы ничего не пишите. – объяснил свидетель. – А с большим количеством дел, сложно потом будет вспомнить кого и о чем вы спрашивали и что вам ответили.
– Действительно. Записываю, – ответил капитан, указывая на смартфон. – На диктофон.
– А разве таким образом показания фиксируются?
– По-разному фиксируются. Но вы ничего и не показываете. Поэтому я ничего и не оформляю, пока, по крайней мере. Мы просто беседуем.
– Действительно, – согласился Максим. – Спасибо что объяснили.
– Я ведь вас как свидетеля пригласил. Вот и пытаюсь понять являетесь ли вы таковым.
– А свидетелем чего я могу являться? Может быть если скажете, то я сразу и отвечу, – предложил Светлов.
– Так будет неинтересно, мне нужно сначала кое-что прояснить. Странные у нас знаете дела есть, настолько странные что прямо о них и не скажешь и не спросишь.
– Не совсем вас понимаю.
– Возможно, что и совсем не понимаете. А возможно, что и вполне даже понимаете, – капитан приоткрыл окно достал из ящика стола сигареты и зажигалку, – если не возражаете, конечно.
– Нет, не возражаю.
– А сами курите?
– Да бывает, иногда, периодически. Так – больше баловства ради. Курить для здоровья вредно и выносливости потом никакой, если постоянно курить.
Может быть, – предложил капитан Максиму закурить и протянул пачку с сигаретами «Chesterfield».
– Спасибо! Я другие курю, ну, когда курю.
– Как знаете. Дайте угадаю – «винстон» синие? Вы курите «винстон»?
– Обычно да. А как вы узнали? – удивился Максим.
– Дедукция.
– А если подробнее? Как именно вы поняли, что я курю «винстон»?
– Да, бросьте. В нашем городе «винстон» курят большинство курильщиков мужского пола средних лет, – сказал капитан, подкуривая.
– Точно. Не даром вы следователь. Дедукция, – согласился Максим, саркастично улыбаясь.
– Она, – улыбнулся в ответ следователь и глубоко и задумчиво затянулся табачным дымом. – А с чем в диспансер обращались? – спросил он на выдохе.
– Да так, грубо говоря, нервное перенапряжение на фоне личных переживаний и проблем на работе. А вы специально закурили чтобы я понял, что запись делается исключительно для собственного пользования? – спросил Максим.
– А вы склонны к анализу и верным выводом, но не в данном случае. Мне просто захотелось закурить. А где работаете или работали в последнее время?
– В администрации Вольненского района работал, недавно уволился.
– То есть там же, где ранее злоумышленник цинично похитил «мишку». Это уже интересно. Очень даже интересно.
– Совершенно ничего в этом интересного нет, сплошная мерзость, – с отвращением вспоминая про администрацию, ответил Светлов.
– Вы сами уволились или вас попросили? – уточнил следователь.
– Сам уволился по собственному желанию. Справедливости ради стоит отметить, что никто меня увольняться не заставлял и даже не просил.
Почему тогда ушли?
– Устал отвечать на этот вопрос развернуто, – покачал головой Максим. – Клиническое воровство и клинический же идиотизм в районной администрации зашкаливают. Почему окунувшись или упав в грязь, мы стараемся как можно быстрее из нее выбраться и смыть с себя? – задал Светлов риторический вопрос. Капитан с пониманием кивнул, выражая согласие и понимание. – Такой ответ вас устроит?
– Вполне. Знакомы ли вы с гражданкой, – капитан сделал очередную затяжку и паузу, что-то ища в записной книжке и продолжил на выдохе, очевидно найдя искомое, или сделав вид что что-то искал и нашел, – с гражданкой Веселовой Анной Евгеньевной?
– С Анной? – переспросил Максим.
– С Анной, Евгеньевной, Веселовой, – повторил следователь, делая паузы между именем отчеством и фамилией гражданки.
– А, с Аней? С Аней я знаком, – подтвердил Максим.
– Насколько близко вы знакомы с гражданкой Веселовой?
– Да так, поскольку-постольку. Не могу сказать, чтобы очень близко. Мы и познакомились совершенно случайно и совсем недавно – тридцать первого января этого года.
– И, все-таки, поскольку? Насколько близко знакомы? Где познакомились? – спросил следователь, делая очередную затяжку.
– Да можно сказать что толком и не знакомы мы с ней. Так виделись несколько раз. Не знаю стоит ли говорить? Но вы следователь и раз спрашиваете значит надо отвечать. В психоневрологическом диспансере я ее встретил, там же с ней и познакомились. По чистой случайности Андрей Сергеевич назначил нам на одно и тоже время, а сам не пришел на работу – заболел.
– Да уж – романтично. Значит доктор назначил вам на одно и тоже время – по чистой случайности? И сам доктор не пришел? Это как-то странно. Бывают же такие совпадения?
– И не говорите.
– Может это судьба? – предложил следователь.
– Не думаю, – с сомнением ответил Максим.
– А вы подумайте. Как же вы так запомнили и имя, и фамилию, и отчество совершенно постороннего вам человека? Вопрос даже не в том почему запомнили, вопрос в том, как вы их узнали.
– Да это очень просто. Такими вопросами меня в тупик не поставить. Узнал фамилию, имя и отчество посмотрев на ее медицинскую карточку во время беседы. Зачем посмотрел и запомнил? Это еще проще она очень, мягко говоря, симпатичная девушка и как мне показалось не люблю этих шаблонных слов «свободная», «одинокая» – как вам больше нравится.
– В данном случае меня устраивают оба варианта, – ровно сказал следователь и продолжил с большим участием. – Само по себе все это интересно. Но несмотря на это вы с ней за пределами диспансера не виделись и не общались? Так?
– Нет. Как это не грустно, но нет, – развел Максим руками. – Только обменялись номерами телефонов на всякий случай, но видимо этот случай еще не наступил.
– Что же – верю, как это ни странно, допустим, что верю, – сказал следователь, сделав последнюю затяжку едким дымом, потушил «бычок» в пепельнице и продолжил снова на выдохе. – А что вы, вообще, думаете о Веселовой?
– Я не особо-то о ней и думаю, – откровенно солгал Максим. – Но в целом, очень даже интересная девушка – умная, красивая, интересная в общении, пожалуй, что все, – закончил Максим чтобы не увлечься, давая характеристики любимой девушке.
– Он лжет, – понял и подумал следователь, – знаком он с ней достаточно близко, еще как близко. Зачем он лжет? Затем и лжет, что это их рук дело. Это они, это определенно они – оба такие своеобразные и загадочные. Такие добродушные и невинные на первый взгляд, что аж хочется им обоим поверить.
– Зачем я лгу? А зачем он спрашивает? В любом случае непорядочно будет с моей стороны рассказывать ему о своих взаимоотношениях с Аней. Его это не касается, во-первых. Во-вторых, если тридцать первого января мы только познакомились, а на сегодня уже …, близко знакомы то, что он подумает про Аню? Я не имею права порочить ее честь. Кроме того, он подозревает нас. Ну, конечно, но крыть ему нечем – его догадки лишь догадки и не более того. Мы никогда фактически не были и никак быть не могли в местах преступлений. Почему прямо ничего не спросит? Играет. Хочет подловить на лжи, собственно уже почти подловил. Ну и что с того? Ничего.
– Ждешь объяснений и прямых вопросов, – подумал Завьялов, пристально (молча) смотря в глаза Максиму. – Не дождешься.
– Я прошу прощения, – сказал Максим. – Вы опрос или допрос закончили?
– Да, да, конечно. Виноват, – оживившись сказал Завьялов. – Последний вопрос и не смею вас больше задерживать. Компьютерные игры любите?
– Не то чтобы прямо люблю, но иногда могу поиграть, – искренне ответил Светлов.
– Соответственно и игровую приставку имеете?
– Соответственно.
– В какие игры чаще всего играете?
– Ну что попроще, так чтобы много времени не тратить.
– То есть различные бои, бродилки и наподобие того?
– В основном «да».
– Спасибо за честные ответы! Еще увидимся.
– А что это уже преступление – играть в компьютерные игры? Вы просто объясните, – с едва заметным вызовом спросил Максим. – Я что-то не понимаю.
– Вы проявляете эмоции, – с нескрываемым удовольствием подметил капитан. – Слабо, но проявляете. – Не переживайте! Не волнуйтесь. Я вам обязательно все объясню, но потом – когда сам во всем разберусь.
– Я могу идти? – спросил Максим, вставая со стула.
– Естественно, – ответил капитан. – Большое вам спасибо! Вы очень помогли следствию.
– Что-то я сомневаюсь, – возразил Максим, приближаясь к выходу из кабинета.
– Зря сомневаетесь. И, Максим, давай перейдем на «ты» коль мы уже давно знакомы, так будет проще общаться, а общаться нам еще придется и немало.
– Ты думаешь, Дима? – остановился у выхода и оглянулся Светлов.
– Уверен, Максим, – ответил Дима и его губы растянулись в улыбке.
– Тогда давай перейдем, – ответил Максим, улыбнувшись в ответ, – тогда – когда во всем разберетесь, гражданин следователь, тогда и перейдем. Всего вам доброго! – попрощался свидетель, выходя из кабинета следователя.
– Договорились. И вам не хворать, – ответил капитан Завьялов и продолжил рассуждать, оставшись наедине с самим собой, – странная получается история. Он явно ко всему этому причастен, все сходится – психоневрологический диспансер; Анна Веселова, двое избитых тунеядцев недоумков, напавших на нее полтора года назад, но не понесшие ответственности; компьютерные игры, и антураж компьютерных игр во всех случаях нападения; увольнение из администрации (пусть даже и по собственному желанию), избитые руководители районной администрации. Это он, это точно он. Но здесь должно быть что-то еще. Должен быть финансовый интерес, обязательно должен быть финансовый интерес. Чего-то эти потерпевшие не договаривают.
Движение мысли Дмитрия остановил вошедший в кабинет начальник следствия.
– Капитан Завьялов, что у нас по тому делу, – с чувством собственного превосходства, спросил начальник следствия, садясь за стол Подшиваловой.
– По какому делу? – изобразил недопонимание капитан.
– Ну по тому самому, что ты притворяешься?
– А!? По тому самому. Ну так бы и сказали. Как раз только что вызывал свидетеля именно по этому делу.
– И что есть результаты?
– Пока ничего конкретно, одни догадки. Как только я буду в чем-то уверен, сразу вам обо всем доложу в мельчайших подробностях.
– Мне от твоей уверенности ни холодно, ни жарко, – сказал начальник, глубоко втягивая ноздрями воздух. – Плохо работаем, капитан.
– Ну так работаем же. Ты лучше этих двоих найди, и с них спрашивай, – сказал капитан указывая на столы своих отсутствующих коллег, – а я как-нибудь без координации обойдусь.
– Именно, что как-нибудь! Ты что опять курил в кабинете!? – снисходительно спросил начальник.
– Так было надо, для чистоты эксперимента, можно сказать.
– Странный ты Завьялов, – констатировал майор. – Очень странный. Устал я от тебя.
– Устал – отдохни. Майор, тебе заняться что ли нечем, или некем больше руководить? Ты же начальник следствия. Ну поезжай в прокуратуры, сходи к операм, иди домой пойди поспи, в конце – концов.
– Ты что совсем обнаглел? – повысил голос начальник и встал из-за стола, зло глядя на Завьялова.
– Да сядь, ты майор! – спокойно сказал Дмитрий, глядя в глаза майору и давая понять, что дальше обострять противоречия не стоит. – Ну ты правда надоел мне, у меня и так работы немерено, ты еще время отнимаешь и остатки настроения и энтузиазма тоже.
– Ладно, прощаю на этот раз. Но больше чтобы такого не было, а то я … – майор потерял мысль пытаясь четко и максимально жестко сформулировать что именно он сделает в следующий раз.
– Да я понял вас, виноват, – помог ему Дмитрий.
– Вот так-то, – подвел итог майор и вышел из кабинета, пользуясь удобным моментом.
– Тоже мне начальник, скоморох, блин, – сказал Дмитрий в след ушедшему.
Прошло несколько дней. Утром очередного дня (предположительно двадцать седьмого февраля) Завьялов был погружен в раздумья, для него было уже совершенно очевидным, что все нападения совершены Анной Веселовой и Максимом Светловым. Доказать их вину было бы с одной стороны очень сложно, но с другой стороны в данном случае неопровержимые доказательства и не понадобились бы, достаточно было получить от них признания в той или иной форме, а затем назвать их имена и фамилии потерпевшим или в обратном порядке, так как одно неминуемо повлекло бы за собой и другое. По сути дела, капитан Завьялов выполнил свои должностные обязанности, исполнил свой долг, он установил личности нападавших и теперь ему оставалось только максимально полно доказать их вину, но что-то не давало Дмитрию покоя. А покоя ему не давало то, что люди, которые проходили по делу как потерпевшие на самом деле плохие и омерзительные люди, по сути дела они сами преступники и гораздо большие чем те, кто нанес им побои и возможно финансовый ущерб. Преступники же в данном случае, вроде как и не совсем преступники, а очень даже неплохие и правильные ребята, оба они были очень даже симпатичны Дмитрию, правильнее сказать, что Анна была ему симпатична, безо всякого намека на пошлость, а Максим вызывал что-то похожее на уважение, безо всякого намека на пошлость, тем более. С другой стороны, Светлов и Веселова совершили серию правонарушений, и как следствие должны понести наказание, меру и степень которого уже определять суду, а не Завьялову. Каждый и должен заниматься своим делом, для того и есть разделение полномочий и обязанностей, а если каждый будет самостоятельно искать и устанавливать виновных, а потом сам же их судить по своим же неписанным законам то в обществе наступит полный хаос. Если каждый на своем месте не будет исполнять свои обязанности, но будет исполнять не свои, то получится такой же бардак как в администрации района. Если преступление совершенно, то за ним неминуемо должна последовать и ответственность, какими бы благородными ни были мотивы правонарушителей. Дмитрий прекрасно это понимал и на протяжении всей своей службы строго следовал данному принципу, в результате чего неоднократно имел конфликты с начальством и коллегами.
Дмитрия терзали внутренние противоречия, он размышлял про себя, произнося периодически отдельные слова и выражения вслух: «Если я сейчас все подведу к тому что виновны именно они, а именно они и виновны, то потом ничего сделать я уже не смогу. С другой стороны их фамилии уже известны начальнику следствия и начальнику полиции, да и вышестоящим тоже известны. Даже если я сейчас не буду делать ничего в этом направлении, то смогу лишь протянуть время, но не больше, их вину докажут и без меня, может не такими способами как я, но докажут. А я не могу допустить того чтобы их посадили, с другой стороны не факт, что посадят, ведь о грабеже никто не заявлял, если не считать этого карбюратора, который в итоге и может стать причиной дополнительной статьи. Нет их нельзя наказывать, они и так были наказаны и только в их жизнях, в их жизни все начало налаживаться, как появился я и все им испортил. Нет, так не пойдет. Надо срочно что-то придумать. Точно надо совершить очередное нападение из той же серии, но так чтобы их не было в городе. С другой стороны, кто его тогда совершит? И позволят ли мне увязать новое нападение с предыдущими или заведут другое дело и поручат его Подшиваловой, например. Именно так они и поступят. Но как же помочь? Примут ли они мою помощь? Правильно ли это будет? Как же так? Два моих четких и неопровержимых убеждения, два железных принципа столкнулись между собой. Я должен помогать хорошим людям, как человек и гражданин, я обязан раскрывать преступления как следователь, не смотря ни на какие принципы. Но в праве ли я противопоставлять человека и гражданина следователю? Андрей Сергеевич, наверное, смог бы мне помощь в разрешении данного конфликта. Но где же теперь найти Андрея Сергеевича? Туда где он сейчас не поможет пройти даже удостоверение сотрудника ОВД».
Дмитрий опустил корпус на стол и обхватил голову обеими руками. В кабинет следователей открылась дверь, но Дмитрий этого не слышал, он пытался услышать голоса разума и души, в надежде что они придут к единому мнению и четко это мнение выскажут.
– Завьялов! – позвал его вошедший в кабинет. – Дмитрий! Дима, ты спишь что ли?! – повысил голос вошедший. Завьялов поднял голову и увидел стоявшего перед собой подполковника Скалобойцева.
– Здравия желаю, товарищ подполковник! – ответил Дмитрий, резким движением встав в полный рост.
– Что с тобой, Дима? – по-отечески спросил подполковник.
– Да все в порядке, устал немного. Прошу прощения.
– Да ничего. Ты присаживайся, – сказал подполковник и сел напротив Дмитрия, на стул на котором обычно сидят фигуранты дел Завьялова.
– Ну что у тебя все готово для задержания наших бойцов и предъявления им обвинений?
– Аня и Максим, их так зовут, – объяснил Дмитрий.
– Да помню я как их зовут, мне сейчас это совершенно неважно. А ты меня пугаешь, Дмитрий. Неужели они тебе симпатичны? Они же преступники, а твоя задача находить преступников и доказывать их вину, а не проявлять сострадание и симпатию.
– Вы правы, – нехотя согласился Дмитрий.
– Так у тебя все готово?
– Нет, дайте мне еще немного времени. Давайте отложим до понедельника. Мне надо проверить некоторые обстоятельства, чтобы нам потом перед прокуратурой глупо не выглядеть.
– Ты что смерти моей желаешь, Завьялов? Я уже везде доложил, что личности преступников установлены и что в ближайшее время они будут задержаны. В ближайшее время. Понимаешь ты? К тому же это и в их интересах, так как что-то мне подсказывает что их фамилии уже известны потерпевшим.
– Интуиция вам подсказывает и мне она говорит о том же. Я все понимаю. Но есть у меня некоторые сомнения.
– Какие еще сомнения? Что ты со мной делаешь, Завьялов? Ты меня подставляешь. Ты понимаешь это?
– Вы не правы, я вышел на Веселову, а через нее и на Светлова. Хотя, как вы сами знаете никаких вещественных доказательств у нас до сих пор нет, не считая слюны злоумышленника, что тоже сомнительное доказательство, еще не факт, что это все-таки его слюна, надо получить разрешение, провести экспертизу и так далее. Установить личности преступников мне удалось в основном благодаря анализу и логическим размышлениям. Так что я вас не подставляю, а напротив я перестраховываюсь. У меня появились сомнения. Возможно преступления совершали не Веселова и Светлов, а совсем другие граждане, знакомые с Веселовой и Светловым, наблюдавшиеся у того же врача, только с более серьезными расстройствами.
– Тьфу, …! – нецензурно выругался подполковник. – Приехали. Какие, например, другие граждане?
– Например, гражданин Паверинов Дмитрий Григорьевич.
– Это еще что за …?
– Именно, товарищ подполковник, – грустно улыбнувшись, ответил Завьялов и протянул Скалобойцеву, копии документов из материалов дела об избиении Павериновым двух граждан, якобы пристававших к его девушке. Хотя никакой девушки у Паверинова никогда и не было, а если и была, то все равно кроме него ее никто больше не видел. – Это однозначно его профиль. С самого начала мне что-то не давало покоя. Ну не похоже, чтобы Светлов и Веселова, ни с того ни с чего, находясь в здравом уме и трезвой памяти начали, вдруг, избивать людей. Не их методы.
Скалобойцев ничего не отвечал, бегло просматривая переданные ему копии и лишь пару раз кивнул головой.
– Вполне возможно, – сказал Скалобойцев, несколько минут спустя. – Только все как-то слишком просто и гладко получается, на первый взгляд, а вот если чуть задуматься, то и не очень все гладко. Например, его сообщница?
