Филипп Тагиров
Автоэротизм
Дневник Стрэй. Восстановленные записи. Запись первая
С сегодняшнего дня я начинаю новый дневник.
Я нарисовала перед собой дверь, открыла ее и собираюсь шагнуть через порог.
Я удалила все, что писала раньше – просто потому, что не хочу, чтобы то, кем я была и что делала, прошло со мной в эту дверь.
Я приурочиваю начало нового дневника началу новой жизни. Новой дороги. Хотелось бы надеяться, что это все не самообман. Хотелось бы надеяться, что то, что ты когда-то совершил, можно оставить позади – нельзя, конечно, но вдруг все-таки есть шанс, если сам сумеешь стать другим человеком?.. Я знаю, что эта дорога не из легких, возможно, я никогда не справлюсь, однако, если не сделать даже первого шага, то уж точно нельзя осилить ни одну дорогу. А потом еще один шаг, потом еще один или два. И так далее.
Этим вечером мы с Антоном сидели на холме. Он говорит, чтобы я называла его Энтони, но для моего дневника пусть он будет Антоном. Так ведь его назвали его родители. Он говорит, что хотел бы найти их, но, во-первых, это едва ли возможно, а во-вторых, он боится, что из них давно уже сделали совсем других людей.
Мы пили коньяк и курили. Он попытался обнять меня, но в этот момент я прощалась с Алексом, прощалась со своими хозяевами, прощалась с самой собой. Пока, Стрэй, прощай. Я не посмею забыть тебя, но я больше не хочу быть тобой. Я уже нарисовала перед собой дверь, осталось только перешагнуть через порог. Выйти отсюда и войти туда. Я не знаю, что там, по ту сторону этой двери, но надеюсь, что знаю, кто… Если нет, то что это меняет? По-моему, я приняла решение. Едва ли не первое решение в моей жизни, которое я считаю правильным.
Антон навигатор. Как и Алекс. То, что он навигатор, и усложняет все, и делает каким-то более осмысленным. По крайней мере у него хватает духа что-то менять там, где другие лишь повторяют друг за другом пустые слова и мертвой хваткой держатся за то, до чего смогли дотянуться, раз и навсегда убедив себя, что все – именно таково, какое оно есть.
Странно, это как второй шанс. Будто бы, какое бы страшное ты не совершил преступление, тебе еще может быть даровано прощение.
Я всегда думала, что именно дикие навигаторы привели мир к Катаклизму. Потому-то их и надо окольцевать, чтобы не допустить его повторения. Похоже, это не единственная правда. Как минимум, я уже не могу просто отмахнуться от возможности того, что Корпорация начала экспериментировать с навигаторами еще до Катаклизма, а сам Катаклизм – никем не предвиденный, страшный результат этих экспериментов. Может быть, и сами навигаторы – искусственного происхождения, люди, модифицированные другими людьми. Правда уже не одна. Я готова выйти за границы моей старой правды, чтобы увидеть другие. И попытаться, наконец, найти среди них настоящую. Мне теперь не кажутся фантастическими даже слухи о том, что навигаторы появились для того, чтобы исправить этот мир, после того, как он оказался так искорежен Катаклизмом.
Скоро Новый год. Мы с Антоном решили его отпраздновать. Это будет очень важный для меня день.
12. Одиночество гор
Когда кредиты на чипе заканчиваются, ты роешься у себя в кошельке и достаешь другой чип. Но когда даже те чипы, которые еще вчера были набиты до отказа, уже не принимает автомат на бензоколонке, то это определенно значит, что кто-то сел тебе на хвост.
Энтони залез обратно в Энжи и стал размышлять, где он мог засветить эти чипы. Вероятно, те навигации, которые он совершил, пока они пробирались к мертвому океану, всерьез обеспокоили кого-то наверху (хотя все-таки пониже, чем на небе), и копы хоть и с опозданием, но пробили те места, где он расплачивался в последние пару месяцев – а дальше внести эти чипы в список недействительных было уже плевым делом. Он думал, что заляжет на дно, как он поступал и раньше, чтобы дождаться, когда шум утихнет, но кто ложится в берлогу, не запасшись на зиму? Его последний схрон ломился от питьевой воды и продуктов, но до него еще нужно было добраться, а горючки оставалось мало.
Ему посчастливилось найти деревню, куда, судя по всему, еще не добралась весть о том, что принимать деньги с его чипов противозаконно, или же местные попросту игнорировали распоряжение финансовой полиции и жили по принципу «деньги не пахнут», однако хозяин заправки, залив ему бак, наотрез отказался наполнить еще и канистру, даже когда Энтони предложил заплатить три к одному. Не было ли это какой-то двойной игрой? Он снова засветился, а бензина ему налили так, что далеко не уедешь. Оставалось только обложить район и методично его зачистить. Он снова мотался по окраинам, местами даже не нанесенным на карту, и поселения встречались здесь особенно редко.
Может быть, это все – только его обостряющаяся паранойя, но задерживаться здесь точно не имело смысла.
Контактов других навигаторов у него не было, те несколько, с кем он некогда условился о связи на конкретных частотах, уже пару лет, как молчали. Вот для таких случаев и существовала общая волна диких навигаторов, но подай он голос – и кого ему ждать: другого навигатора или полицейскую облаву?
Уже в пути ему удалось связаться с координатором и, не особо надеясь на удачу, перекрикивая помехи, он поинтересовался, нет ли случайно заказов где-нибудь поблизости от этого богом забытого места, а если нет, то не мог бы координатор перечислить ему аванс в счет заказа, который Энтони подберет глубже на континенте. Аванс координатор перечислить отказался – все равно тут поблизости нет ретрансляторов, не говоря уже о банках, и деньги до адресата не долетят, но, к удивлению Энтони, обнаружился один не слишком ценный заказ, при получении которого Энтони готовы были передать четверть оплаты. Сумма была небольшая, да и место передачи находилось в стороне от его маршрута, но вариант в текущей ситуации был более чем приемлем.
Теперь он держал путь в горы. Их маячившие впереди темные вершины вызывали у него двойственное чувство: с одной стороны, он всегда восхищался всяким внушительным воплощением могущества природы – кратофаниями, как их однажды назвала Стрэй, – с другой – они вселяли в него смутную необъяснимую тревогу. Узкая ухабистая дорога неуклонно забирала вверх. Ни встречных, ни попутных машин не было, и он бы очень насторожился, попадись ему попутчик в этих безлюдных землях. Кому, интересно, тут понадобился специальный курьер? Или обычный почтальон упал с обрыва, и нужно отвезти пирожки бабушке, а не одной красной шапки поблизости не наблюдается?
Вечерело, но он даже не помышлял о ночлеге – заказчик не будет ждать его до скончания века, да и не любил он ночевать там, где нельзя даже укрыться.
Горная дорога оказалась худшей из всех дорог, по которым ему приходилось ездить, он то и дело сбавлял скорость, а пару раз даже останавливался и выходил из машины, чтобы посмотреть, а можно ли вообще впереди проехать, не сорвавшись вниз. «Государственные дороги – вот основа Вашей безопасности», – процитировал вслух Энтони сам себе.
Он опасался прибегать к навигации – только новых охотников ему сейчас не доставало, да и можно было ненароком вызвать обвал – горы всегда пугали его своей непредсказуемостью. Он вспомнил, как совсем недавно, спасаясь от погони, рискнул пробить себе пещерную дорогу, но, во-первых, тогда его уже почти схватили за горло – пан или пропал, – а во-вторых, те горы, которыми он так смело рискнул тогда играть, по сравнению с нынешними были просто детскими песочными куличиками.
На радаре показался огонек. Обычный огонек, он находился примерно там, где, по информации координатора, должна была состояться встреча. Ну и место он выбрал, мысленно проворчал Энтони. Судя по всему, дорога там была такой же узкой и неудобной, как и на том участке, по которому он ехал сейчас. Как, спрашивается, тот будет разъезжаться, появись на трассе случайный автомобиль? И сумеет ли Энтони развернуться, или ему придется пару километров пятиться задом? Ладно, главное сейчас взять заказ, получить свои кредиты, а с остальным он будет разбираться на месте.
Последний поворот, разделявший их, остался позади, и они оказались в зоне прямой видимости. В сгущающихся сумерках стоял автомобиль с выключенными фарами. Метров за двести Энтони остановил Энжи и, включив передатчик на общей частоте, назвал координаты.
– Ваша машина мешает проезду, – сказал он. – Как мне вас объехать?
Какое-то время в эфире висела густая тягостная тишина, потом негромкий мужской голос спросил, куда Энтони направляется, и добавил, что там дальше делать нечего. Координатор сообщил Энтони кодовую фразу, но тот отчего-то не спешил раскрывать себя. Видимо, во всем виноваты горы и то беспокойство, которое они, помимо его воли, вселяли в Энтони.
Энтони сказал, что хочет проехать и не обязан давать отчет неизвестно кому.
– Почта опечатана, жду посыльного, – раздалось из динамиков.
Эта была кодовая фраза заказчика.
– Посыльный на месте, дорога ждет, – ответил Энтони.
Машина впереди ударила ему в глаза дальним светом. Это еще зачем? Одновременно, словно по взмаху волшебной палочки, на самом краю видимости его радара на дороге, по которой он сюда приехал, появился фиолетовый огонек, затем еще один.
Вот так вот.
Энтони надавил на педаль газа. Двести метров. Это совсем никуда не годится.
Огромная гофрированная труба. По ней течет воздух. Больше и больше воздуха, так, что трубу начинает раздувать.
Не выйдет.
Глотка удава, проглотившего свою добычу. Змеиные мышцы проталкивают жертву все глубже, склизкие стенки расширяются, пропуская пищу.
Сто метров. Еще немного и они столкнутся. Из машины впереди выскочил человек.
Летиция – прости Энжи – раскрывает перед ним свою книгу. Раскрывает все шире и шире.
Глаза смотрят вперед, но видит Энтони вовсе не дорогу, перед его взором Летиция широко распахивает свою книгу. Но лицо?.. Это не лицо Летиции. Это лицо Стрэй. Стрэй стоит перед ним, и ее книга широко распахнута.
Энтони резко дергает руль влево, и Энжи сносит зеркало машины, перегородившей путь. Слух режет скрежет металла о металл. Каменная стена с грохотом отпрыгивает в сторону, открывая Энтони пару столь ценных метров для маневра.
Вперед. Быстрее, плевать на эту чертову дорогу. Если у него в запасе будет несколько минут, он, возможно, сумеет немного расширить и укрепить ее. Слышится сердитый нарастающий рокот. Похоже, его навигация все-таки вызвала обвал.
Глава шестая. Пара слов о моем отчаянии
Как-то все свернулось в одну глухую, беспросветную спиральную горку, по которой есть только одно направление движения: вниз. Еще недавно мне казалось, что то, как тасуются карты моей жизни – это и есть путь, который расчерчен специально для меня. Впереди была цель, раз за разом от меня ускользающая, но все равно такая важная для меня. Радуга, которая, хоть и принадлежала одним своим плечом этому миру, другим вела куда-то за его пределы. Не бегство, но восхождение. Все остальное не имело значения, было скорее помехой, ржавыми занозами, которые надо поскорее выковырять, неизбежным злом, не имеющим никакого отношения к тому, ради чего все.
Появление Стрэй что-то изменило и, похоже, непоправимым образом. Напомнило, что и по эту сторону есть важные вещи. И поставило вопрос: противоречат ли они тому, главному? Или это я по своей близорукости попросту не вижу, как правильно соединить эти кусочки в одну картину?
Сейчас меня запихнуло в шкуру загнанного зверя. Но вместе с моими реальными преследователями меня рвут на части и мои внутренние палачи-мучители.
Сегодня мне удалось оторваться от охотников, но я не стану тешить себя иллюзиями: на этот раз они взялись за меня всерьез. Даже координатор теперь поет под их дудку.
У меня есть несколько часов передохнуть. По крайней мере, я так думаю. Руки по привычке достали блокнот и ручку, но я удивляюсь, что сумел написать уже так много. Не могу писать. Чувствую себя механической пишущей машинкой с избитой до потери цвета лентой и заедающими литерами. Не знаю, не станет ли эта глава последней.
И ведь…
Глупые близорукие дети.
Есть же еще и другой океан. Мы могли попробовать добраться до него…
13. Сезон дождей и скорбь во плоти
Энжи обошла попутный грузовик и вдруг, метнувшись вправо, перегородила ему дорогу. Энтони ждал удара, ждал, что вот сейчас они вместе полетят с обрыва, ждал чего угодно, но у водителя грузовика хватило благоразумия затормозить.
Дверца открылась и наружу выглянул удивленный мужчина в выцветшей бейсболке. Осмотревшись и не обнаружив вокруг больше никого, он, громко ругаясь, направился к Энжи.
Энтони вышел из машины. Правая рука за спиной – так чтобы мужчина не видел ее. Пальцы сжимают тяжелый и страшный предмет, так удобно лежащий в ладони. Пистолет.
Энтони плохо представляет, что делать дальше. И уж точно не знает, чем все закончится.
Небо затянуто тучами, дневной свет скрадывается их мрачной пеленой, горы прячут свои горбатые спины в их влажной беспросветности. Сколько, интересно, лет их изломанные каменные хребты не орошались дождем?
Мужчина продолжает браниться, его кулаки угрожающе сжаты. На лице – решимость надавать подрезавшего его идиоту так, как тому заслуженно причитается. Эта решимость слетает в один миг, когда Энтони делает шаг к нему и поднимает пистолет. Наверное, в голове этого человека сейчас дыра величиной со всю его прожитую жизнь и еще тот ее кусок, который он надеялся прожить дальше. Энтони знает, каково это. Совсем недавно он тоже смотрел в черноту ствола направленного на него оружия.
– Прости, друг. Просто так все сложилось. Мне позарез нужны твои чипы. Настолько позарез, что я готов спустить курок. Уладим все по-хорошему, и разъедемся с миром.
Конечно, это блеф. Стать Угрюмым навигатором? Даже угодить во руки Корпорации будет лучшим исходом. Но не может же водитель грузовика знать, что Энтони навигатор. На его лице появляется осмысленное выражение. Видимо, дыра в его голове снова зарастает мусором слов, расчетов, прикидок. Теперь черное отверстие, откуда в любой момент может сорваться пуля, уже вписано в некую ситуацию. Да, ситуация – дерьмо, но в ней уже можно принимать какие-то решения.
Мужчина пятится, но Энтони качает головой. Сегодня или по-моему, или никак. И тогда вдруг из грузовика выходит еще один человек, лысый как колпак на колесе, в его руках охотничье ружье. Почему Энтони даже не подумал присмотреться к их кабине раньше? Патовый расклад. В конце концов, ты ведь всегда можешь стрелять по ногам, сказала тогда Стрэй, вручая ему этот пистолет. Или в руку, думает Энтони. Только он ни черта не Вильгельм Телль. И тот, другой, хотя и выглядит немного растерянным, дойди дело до перестрелки, сам щадить его не станет.
– Прости друг, не твой день, – слышит Энтони. Мужчина в бейсболке разводит руками и ухмыляется. И они могут сейчас разъехаться по-хорошему или попробовать решить их проблему здесь и сейчас, только вот, кто останется лежать на этой дороге – вопрос открытый.
Мужчина продолжает пятиться к грузовику. Возможно, там есть еще оружие. И тогда ситуация уже полностью выйдет из-под контроля Энтони.
Да, неудачно как-то все. Хочется все-таки потянуть за спусковой крючок. Стереть эту ухмылку с его физиономии. Лысый все еще в сомнениях, Энтони читает это по его лицу. Видно, что тот не успеет выстрелить первым. Уложить его не составит труда, здесь Вильгельм Телль не нужен. Не ради чертовых кредитов, не ради бензина. А чтобы потом снова посмотреть на лицо этого, в бейсболке. Будет ли он еще ухмыляться. Внутри разбрасывает свои тяжелые кольца что-то горячее и змееобразное, отчего кажется, что кровь Энтони вскипает и начинает мчаться по сосудам со скоростью накатывающегося безумия. Энтони уже видел это нечто в себе – тем вечером, когда они не нашли океан, к которому так долго ехали, и в последний раз ужинали вместе. И когда Стрэй не ответила на его поцелуй.
Грохни его, кричит водитель. Грохни и все.
Энтони смотрит в глаза человеку с ружьем, кивает ему и медленно отводит пистолет в сторону. Тот, чуть замешкавшись, следует примеру Энтони. Оба могут снова взять друг друга на мушку в мгновение ока, но пока они целятся в никуда.
Водитель залезает обратно в кабину грузовика, его голова скрывается под приборной доской, и Энтони не хочет узнать, что он там ищет.
Пятясь, он отходит к Энжи. Сейчас все разрешится. И напарник водителя грузовика либо выстрелит в него, либо даст уехать отсюда. Он не заглушал мотора, рывком трогается с места, еще не закрыв двери.
Сорвалось. И даже близко не было. Только в его мечтах. Эти двое теперь наверняка свяжутся с полицией, а те-то как раз рыщут по округе в поисках одного навигатора, которому позарез нужны чипы и бензин. Вчера ему удалось оторваться и даже немного поспать, но теперь гончие непременно снова возьмут самый свежий, отчаянно пахнущий сладкой кровью, след. Был бы Энтони сейчас в пустыне – езжай, куда глаза глядят, путай следы, сколько он уже колесил по бездорожью, Энжи осилит и еще одну такую гонку. А тут… Да, он неожиданно для самого себя выбрался в более людные места – оказывается, есть вполне обитаемые деревеньки и в горах, – но в одной опять не приняли его чипы, а в другой он даже не рискнул пробовать, чтобы в очередной раз не засветиться – он и так уже затылком чует чужое злое дыхание. Прибегать к навигации он решил только в самом крайнем случае.
А погода становилась все более бесноватой. Сильный шквалистый ветер поднимал в воздух клубы толченой каменной пыли, его порывы ударяли по Энжи, угрожая на каком-нибудь узком повороте столкнуть ее с неровного и коварного края дороги.
Энтони держал путь в низину. Согласно карте, впереди протянулось длинное извилистое ущелье, богом созданное место для западни. Соваться туда Энтони, разумеется, не собирался: перед ущельем дорога раздваивалась, другой ее рукав, петляя, вел дальше в долины, где можно было уже вовсю насладиться так необходимым Энжи простором; этой развилкой Энтони и планировал воспользоваться. По лобовому стеклу размазались первые, крупные, как горошины, капли дождя.
Сзади нарисовались корпоративные копы, возможно, те, от которых он ускользнул вчера. Пока еще они были на самой границе, докуда доставал радар Энжи. Когда до желанной развилки оставалось чуть меньше километра, радар высветил оранжевые огоньки дальше по дороге, по которой думал ехать Энтони. Так, к облаве вновь подключилось еще и Государство. Энтони раньше не доводилось прикидывать, к кому бы он предпочел попасть в лапы – Корпорации или государственным копам, но второй вариант в любом случае казался ему менее ужасным… если только, конечно, подумал он, вспомнив, как он, получив сигнал S.O.S., «спасал» Стрэй от государственных копов, они снова не работали заодно.
И все еще оставалось ущелье, которое теперь представлялось самым безопасным маршрутом, хотя ожидай его там полицейские «под прикрытием», он не увидел бы на радаре ничего, кроме обычных машин. Однако пока там все было чисто: такое манящее, притягательное пустое ущелье (насколько пробивал радар, чувствовавший себя в горах весьма неуверенно). Да и представить, что копы ради него пересядут в машины без своих любимых передатчиков и прочих супер-примочек, Энтони мог с трудом.
Он въехал в ущелье под проливным дождем. Если ливень зарядит надолго, вода в скором времени может затопить дорогу, но в настоящий момент Энтони больше заботили копы, следующие за ним по пятам.
Дорога тянулась по руслу давно высохшей реки, слева и справа вздымались черные скалы. Радар уже не видел начало ущелья, но пока еще и не доставал до выходя из него. Судя по карте, Энжи преодолела примерно треть пути, после ее ждала уже относительно равнинная местность.
Впереди появился огонек корпоративной полиции. Как Энтони и ожидал. Им вовсе и не нужны никакие копы под прикрытием, когда можно так легко перекрыть все эти узенькие горные маршруты.
Он вжал педаль газа, рискуя вовремя не разглядеть сквозь мутное от воды стекло какое-нибудь роковое препятствие, обвалившийся кусок скалы или особо коварную рытвину. Столкновения с копами было уже не избежать, поэтому – вперед, туда, в их жадные ладони, гостеприимно тянущиеся ему навстречу, и быстрее, пока не подоспели те, что сидели у него на хвосте.
Еще одна машина показалась дальше по ущелью. Обычная машина. Или все-таки еще и копы под прикрытием – для подстраховки? Энжи отчего-то вздрогнула – будто подскочила на камне – и сама прибавила газу.
Автомобиль корпоративных копов стоял поперек дороги, за его бронированным корпусом виднелись две фигурки, поджидавшие Энтони. Прикинув, он понял, что идти на таран будет самоубийством. Значит, навигация. Расширим эту дорогу. Главное, чтобы не завалило камнями.
Старый многоэтажный дом, пустыми окнами напоследок обреченно взирающий на мир вокруг. И большой кран с прикрепленной на длинном тросе огромной чугунной гирей – шар-бабой. Кран отводит гирю в сторону, затем с размаху ударяет ею по стене дома. Во все стороны летят куски бетона, часть стены начинает оседать…
И вдруг чей-то чужой бессловесный шепот: бледно-зеленые стебли, пробивающиеся из земли у самого основания обваливающегося здания. Они мгновенно оплетают первый этаж и проворно лезут вверх. Закрепившись, они меняют цвет, становясь темно-коричневыми, заматеревшими, и пускают новые и новые ростки, расползающиеся зеленоватой сетью по стенам дома.
Какого дьявола?.. Вот, значит, как работают окольцованные навигаторы. Никогда прежде Энтони еще не доводилось сталкиваться с контр-навигацией.
Кран снова размахивается, издавая страшный скрежет, трос со свистом рассекает воздух, и удар тридцатитонного дробящего шара сокрушает еще одну стену обветшавшего здания.
И в ответ: зеленые побеги схватывают стальные распорки, поддерживающие кран, и начинают карабкаться наверх по его металлическому телу. От оплетенного здания в воздух выбрасываются множество лиан, которые охватывают ударную гирю, рвутся в клочья, но на их месте отрастают сотни новых.
Гниющие красные язвы, разъедающие растительные волокна. Стебли чудовищного сорняка корчатся и…
Из-под земли выползают полчища микроскопических жукообразных машинок, они бегут к пораженным болезнью участкам, припадают к растениям иглами хоботков и впрыскивают внутрь какое-то лекарство.
Энтони затормозил в нескольких метрах перед полицейским кордоном. Стены ущелья остались на своем месте. Невидимое глазу сражение двух навигаторов прошло вничью, но преследователи Энтони выиграли время. Полицейские, прятавшиеся за своей машиной, взяли его на прицел и стали что-то кричать. Энтони, пригнулся, сжал в руке пистолет и открыл дверь.
С той стороны приближалась машина. Энтони с изумлением узнал ее и понял, отчего тогда так вздрогнула Энжи. Нет, это были не полицейские под прикрытием. Это был Люций.
Копы, казалось, забыли про Энтони, стоявшего у своей машины под струями ледяного дождя, и развернулись к мчавшемуся на них внедорожнику. Громыхнул выстрел, потом разъяренный черный зверь сбил одного из полицейских с ног и резко остановился. Из Люция выскочила Стрэй, в ее руках был зажат ее «бульдог».
Второй полицейский перекатился через капот своей машины, присел на землю и, высунув руку с пистолетом, несколько раз пальнул наугад. Прогремел выстрел револьвера Стрэй, схоронившейся за открытой дверцей Люция.
Энтони смекнул, что, к счастью, не находится на линии ее огня, и, взяв на мушку полицейского, крикнул ему, чтобы тот бросил оружие. Коп обернулся к нему. Теперь они целились друг в друга.
– Иди нахуй, – огрызнулся корпоративный полицейский, – я знаю, ты навигатор, тебе нельзя убивать.
Всю обойму. Всю обойму в этого подонка. За все те годы, что вы гоняли меня по пустыне. За моих родителей. За Стрэй.
В глазах копа появилось сомнение. В этот момент Стрэй запрыгнула на капот, за которым он укрывался, и навела на него револьвер.
– Все верно, сучий ты сын, – закричала она, – но вот я не навигатор. И мне можно убивать. Сколько я захочу. И ты просто не представляешь, как я хочу размазать в сплошное дерьмо с кровью таких, как ты, всех до единого!
Коп стал затравленно озираться, его пистолет дрогнул, Энтони без особого труда вырвал его из безвольно ослабших пальцев. Размахнувшись, он зашвырнул отобранное оружие подальше и со всей силы ударил полицейского по лицу рукоятью своего пистолета. Внезапно захныкав, как ребенок, тот упал на четвереньки на мокрую землю. Энтони дал ему пинка.
– Вали отсюда! Быстро, если хочешь жить!
Тот поспешно поднялся и побежал вдоль ущелья туда, откуда с минуту на минуту должны были нагрянуть государственные копы.
– Скорее, – крикнула Стрэй Энтони, увидев, что Энжи не объехать полицейскую машину, – садимся в Люция.
Энтони покачал головой. Энжи он точно тут не оставит.
Стрэй коротко выругалась. Значит, нужно, чтобы Энтони сел за руль этого гребаного автомобиля и развернул его. Но это будет стоить им еще пару очень драгоценных минут. Сама она спрыгнула с капота и, подойдя к приходящему в себя полицейскому, сбитому Люцием, отняла у него пистолет и засунула себе за пояс.
Ключ зажигания опрометчиво торчал из замка. Энтони завел авто и освободил проезд для Энжи. Теряя еще минуту, они снова развернули машину поперек дороги и рукоятью пистолета Энтони разбил замок зажигания. Для большей надежности Стрэй пару раз выстрелила по шинам полицейской машины, и спустя еще полминуты кортеж из Люция и следовавшей за ним Энжи, поднимая тучи брызг, уже несся вдоль ущелья.
– Спасибо, – сказал Энтони по их со Стрэй каналу. – Честно, не думал, что еще увижу тебя.
– К черту, – раздался ее голос из динамика, – потом поблагодаришь. Если оторвемся… Сколько их? У нас на хвосте?
Пара машин, которые она тоже видит у себя на радаре. Где-то за ними еще пара машин корпоративных копов.
Плохо. Наверное, навигация… он сможет?
Не знаю, отозвался Энтони. У них окольцованный навигатор, он гасит его навигацию.
И… как она нашла его?
Ха, он что, забыл, кто она? Она гребаный охотник на навигаторов. Но ведь как далеко! Она что, чует всех навигаторов на планете? Нет, не всех. Теперь очень избирательно. Она заметила, что ее чутье охотника как-то притупилось, если дело касалось других навигаторов, но вот странным образом обострилось в отношении него. Там, где оно подводило ее, ей помогал Люций: похоже, он научился чувствовать Энжи на расстоянии.
Впереди, наконец, показался выход из ущелья, и вот они уже оставили позади горы, вокруг, то здесь, то там вскученная невысокими холмами, влажными от нежданного дождя, распростерлась долина. Они обогнали облака, и ясное небо снова расправило над ними свое выцветшее полотно.
Погоня на какое-то время отстала, замешкавшись в ущелье, но вскоре два оранжевых огонька снова появились на радаре.
На этот раз полицейский навигатор принялся уже не только подавлять навигацию Энтони, но и перешел в контратаку, пытаясь возвести перед Люцием и Энжи искусственные преграды, которые должны были бы замедлить или даже остановить их. Вероятно, он получил от своего начальства разрешение на полноценную навигацию или же просто потерял над собой контроль, упиваясь столь долго сдерживаемой в себе силой.
Створки раковины-жемчужницы, и мутная вода стремительно всасываемая внутрь.
Фигура гиганта расчерчивающая огромным металлическим циркулем расширяющееся пространство.
Человекообразное существо, чья голова венчается закрученными в спираль рогами. Его огромные перепончатые крылья вспарывают воздух.
Гепард, обгоняющий пятна на своей собственной шкуре, почти уже настигший свою жертву и готовящийся к единственному прыжку, отделяющего его от долгожданной добычи. Или от фатального промаха.
Тщательно отшлифованный камень, брошенный пращой в огромную волосатую голову чудовищного великана.
Створки высоченных озаренных светом врат, гостеприимно распахивающиеся впереди по курсу.
Музыкальная шарманка в корпусе из красного дерева, инкрустированного слоновой костью, вал с зубчиками вращается все быстрее, и волшебные молоточки играют чудесную мелодию со все ускоряющимся ритмом.
Двухметровая человекоптица, заталкивающая в свой зловонный клюв голое трепыхающееся тело.
Мысли Энтони все более распаляются, шепот преследующего навигатора становится все более назойливым, его беззвучные слова, кажется, уже лезут со всех сторон, проникают под кожу, затекают в костную ткань, разбегаются по нейронной сети.
Ускорься, говорит Энтони себе. Вспоминаются слова его деда. Нужно разогнаться так, чтобы никто тебя не догнал.
Бильярдный кий, разлетающийся в щепки, но отправляющий шар по причудливой ломаной траектории – и сладкий, гневный стук дерева о дерево, продолжающийся до тех пор, пока зеленое сукно стола не остается совершенно пустым.
Женская фигура, нанизанная на струны золоченой арфы. Каждое ее движение, каждая судорога, каждая вспышка агонии рождают божественные звуки.
Розовое покрытое панцирем туловище ракообразного с хрустом пробивающего себе дорогу в белом сухом льде Великого океана.
Стрелки часов, словно длинные острые ножи, нарезающие пространство на тонкие длинные полоски, вращающиеся ненормально быстро, отсчитывая дни, словно минуты, и года, словно часы.
Вереница бесчисленных теней в остроконечных шляпах, плетущихся в гору на звук колокола. Колокол бьет все громче, и путники начинают взмывать в небеса, подобно ракетам.
Нож гильотины, со свистом срывающийся вниз и разбивающийся на мельчайшие осколки от удара о шею приговоренного.
Образы множатся, накладываются один на другой, и Энтони уже не может различить в их какофоническом калейдоскопе, где заканчивается его собственное воображение, а где начинается поток мысли другого навигатора. В какой-то момент ему кажется, что к их голосам присоединяется какой-то еще, не похожий ни на один из тех, что ему когда-либо доводилось слышать, вообще не похожий на голос человеческого сознания.
Фаланга закованных в доспехи воинов, марширующая вдоль долины. Безумная конница, в самоубийственном угаре врезающаяся в ощетинившееся копьями войско. Тучи кровавой пыли, затмевающие небо.
Двуликое существо с раззявленной пастью, шарящее своими ручищами в поисках ускользающей добычи.
Огромная корова с бесконечно глубокими глазами, стоящая над миром на одной ноге. Три другие ее ноги подрублены чьей-то безжалостной глефой, из их обрубков на земли и моря сочится красная боль.
Паяц-скоморох в пестром раздвоенном колпаке с бубенцами, исполняющий на потеху безглазым зрителям свой танец святого Вита.
Серп луны, раскачивающийся в небесах и пожинающий звезды, которые опадают сверкающим дождем на дно древней реки.
Табун во сто тысяч лошадей, мчащийся прямиком к обрыву, и жалкая человеческая фигурка, встающая у них на пути и пытающаяся отвратить неизбежное. Но лошади не слушают человека и несутся вперед, их копыта отрываются от края скалы… и продолжают свой бег по вдруг возникшей в воздухе радуге.
