Елена Игоревна Прибыльцова
Любовь вопреки
– Замолчи, дурак! – вспыхнул Прохор, враз посерьёзнев. – Ты с чего это взял? Я люблю Софью! И завтра мы непременно обвенчаемся!
– Простите, барин! Я просто подумал…
– Подумал он! Каким местом только неизвестно! У тебя от холода мозги не соображают уже. Давай ужинай, и спать живо! А то завтра рано вставать, – и рассерженный Волгин вышел из комнаты.
– Ну что я такого сказал, – недоуменно пожал плечами Антон. – Венчаться – так венчаться. Софья замечательной женой нашему барину будет, не то что Катька – вертихвостка!
Глава 13
Оставшись одна, Софья разделась, накинула на плечи шаль и присела на уголок постели. За окном завывал ветер, где-то стучал оторвавшийся ставень. На душе у девушки было неспокойно. Она всё думала о том, что происходит сейчас в родительском доме, представляла, как гневается отец. Простит ли он её? И что вообще будет, когда они с Прохором вернутся домой законными мужем и женой? Сомнение снова закралось в душу Софьи. Обвенчаются ли они завтра, как обещал Прохор? И что будет сегодня ночью, когда они останутся вдвоём? Девушка понимала, что не должна уступать Прохору во что бы то ни стало, но сомневалась, получится ли у неё.
«А может, он останется ночевать у Антона?» – вдруг осенила её догадка. Такая мысль немного успокоила девушку. Но когда в дверь постучали, она всё же вздрогнула. Вошла хозяйка с двумя кувшинами воды. Поставив их на стол, она отдёрнула занавеску, за которой оказалась небольшая скамеечка. На ней стоял тазик для умывания.
– Давайте, барышня, я помогу вам, – ласково посмотрела она на Софью.
– Будьте так добры, – с радостью согласилась девушка.
Она с удовольствием умылась тёплой водой и вытерлась полотенцем, которое подала ей Марфа.
– Сейчас ужин принесу, – сказала хозяйка. – Голодная вы, небось, с дороги-то?
– Да, очень, – с улыбкой призналась Софья.
– И день сегодня для вас такой волнительный – венчание, шутка ли дело, да первая брачная ночь впереди…
Девушка залилась румянцем и опустила глаза. Марфа присела на стул, собираясь продолжить расспросы, но тут вошёл Волгин и она поспешно вскочила:
– Барин, ужин скоро будет!
Закрыв за ней дверь, Прохор недовольно поморщился:
– Противная бабёнка! Под стать своему мужу. Что она у тебя выспрашивала?
– Да ничего, – смутилась Софья. – А мне напротив она показалась приятной женщиной.
– Ох, не разбираешься ты ещё в людях, Софьюшка! А ну-ка, полей мне водички! – Прохор закатал рукава рубахи и склонился над тазиком.
Девушка выполнила его просьбу и подала ему полотенце. Промокнув лицо, Прохор шагнул к ней и заключил её в объятия.
– Соня, ненаглядная моя, любимая моя, – улыбнулся он и прильнул к губам девушки с долгим поцелуем.
Софья, позабыв про все свои рассуждения, самозабвенно отвечала на поцелуи Прохора, обвив его шею руками. Голова у девушки кружилась, а сердце то сладко замирало, то трепетало, как птица в клетке. Увлечённые друг другом, они даже не услышали, как отворилась дверь и вошла хозяйка с подносом в руках. Марфа громко кашлянула, и Софья испуганно отскочила от Прохора, вновь залившись румянцем.
– Прошу прощения, – заулыбалась трактирщица. – Вот, кушайте на здоровье! Если что ещё понадобится, зовите! – и поставив поднос с едой на стол, она вышла из комнаты.
Прохор закрыл за ней дверь на ключ.
– Я умираю с голоду! – заявил он. – И готов съесть всё, что угодно!
– И я тоже! – согласилась Софья, усаживаясь за стол.
Надо признать, ужин получился отменным – жаркое из говядины было мягким и сочным, отварной картофель с соленьями показался безумно вкусным. А большой рыбный расстегай просто таял во рту. К чаю было малиновое варенье. Также на подносе стоял графинчик с красным вином. Расправившись со своим куском пирога, Прохор налил вина себе и во второй бокал, который протянул Софье.
– Нет, я не буду! – замотала головой девушка.
– Выпей, Софьюшка! Оно как лекарство подействует. И от простуды убережёт.
Софья маленькими глоточками осушила бокал, вино оказалось приятным на вкус и достаточно сладким.
– Ну вот, теперь и спать пора ложиться! Ты пока разбери постель и укладывайся, а я вниз схожу, распоряжусь, чтобы завтра рано утром, едва рассветёт, лошадей запрягали, – и Волгин ушёл, оставив девушку в смятении и растерянности.
«Господи, значит, он всё-таки здесь ночевать будет, – подумала она с ужасом. – Что же мне делать?»
Софья покосилась на постель. Вздохнув, она встала из-за стола и, покачнувшись, ухватилась за спинку стула. Крепкое вино сразу ударило ей в голову. По телу разливалось приятное тепло, тянуло в сон, сознание словно заволокло туманом. Девушка сердито протёрла глаза, ещё раз умылась уже прохладной водой, и ей стало полегче.
«Надо побыстрей лечь и притвориться спящей», – наивно решила она. Торопливо свернув покрывало, и положив его на стул, она откинула одеяло и разложила подушки. Ещё минуту Софья колебалась, думая, лечь ли ей прямо в одежде или всё же раздеться. Но переодеться ей завтра не во что, не пойдёт же она в церковь в измятой одежде. Софья быстро сняла юбку и блузку, аккуратно повесила их на стул, скинула полусапожки. И нырнула под одеяло, оставшись в сорочке, нижней юбке и чулках. Отбросила тяжёлую косу на одеяло и закрыла глаза.
Вскоре она услышала, как скрипнула дверь и повернулся ключ в замке. Прохор прошёл по комнате, негромко стуча сапогами, и остановился где – то рядом с кроватью. Софья лежала, не шелохнувшись. Наверное, он раздевается. Не выдержав, девушка чуть приоткрыла глаза и тут же встретилась взглядом с Прохором. Боже, она всё испортила! Притворяться больше не имело смысла и она открыла глаза. Прохор снял рубашку и штаны, оставшись в одних кальсонах. Сапоги он небрежно отбросил в угол. Софья с любопытством разглядывала его красивое тело – широкие плечи, тонкий стан и не могла отвести взор.
– Разбудил я тебя, Соня, – прошептал Прохор, отбрасывая одеяло, и ложась рядом с девушкой.
Софья отодвинулась подальше от него, вжавшись в самую стену. Но кровать была достаточно узкой, и она тут же ощутила жар, идущий от Прохора. Он повернулся на бок, лицом к девушке, и принялся играть кончиком её косы, накручивая её себе на пальцы. Софья не в силах была оторвать взгляд от его лица – от красивых губ, от блестевших серо-зелёных глаз, от тёмно-русых кудрей, упавших ему на лоб. Всегда насмешливые глаза Волгина сейчас были чересчур серьёзны и пристально смотрели в глаза Софье. Тёмные ресницы трепетали в неясном свете свечей. Вот его рука прикоснулась к девичьей щеке, убрав прядь белокурых волос.
– Моя любимая Софьюшка, – снова зашептал он своим бархатистым, сводящим с ума голосом.
И, приподнявшись на локте, начал осыпать лицо девушки нежными поцелуями. Софья, собравшись оттолкнуть парня, коснулась его плеча, но тут его губы прижались к её устам, и рука девушки скользнула вниз по спине Прохора, невольно лаская и дразня его.
«Всего один поцелуй! – пронеслось у неё в голове. – Лишь один поцелуй!» Но этот поцелуй получился слишком долгим, страстным и манящим, а губы Волгина уже спускались вниз по её шее, обжигая кожу девушки, словно огнём. Неведомые и пугающие её чувства просыпались в Софье от ласк Прохора, и ей уже не хотелось останавливать его. Прерывисто вздохнув, она обняла любимого за шею, запустила пальцы в его мягкие кудри и плотнее прижалась к нему. Руки Прохора блуждали по её телу, пытаясь проникнуть под рубашку, а губы вновь властно завладели её губами. Каждый новый поцелуй всё больше дурманил Софью, заставляя позабыть про всё на свете, и целиком отдаться своим ощущениям.
Девушка воспринимала происходящее, словно игру, ей хотелось зайти чуть дальше дозволенного, но всё же где-то в глубине сознания сохранить здравый смысл, чтобы остановить Прохора в любой момент. Поэтому, когда его рука осторожно легла на её грудь через тонкую ткань сорочки, Софья тут же отстранилась, и обхватив его руку за запястье, нежно, но решительно убрала её со своей груди. Но Волгин явно не собирался останавливаться. Будто не заметив лёгкий протест девушки, он снова запечатал её губы долгим поцелуем, а потом быстро потянул шёлковые ленточки на груди у Софьи. Рука Прохора скользнула под её рубашку, обнажая левое плечо девушки для его жадных поцелуев. Софья удивлённо и испуганно ахнула и вновь отбросила руку Волгина в сторону.
– Проша, остановись, пожалуйста, – прошептала она умоляюще.
– Почему, Софьюшка? – парень заглянул ей в глаза.
У девушки перехватило дыхание от его обжигающего взгляда. Вновь захотелось целовать его до умопомрачения, но страх оказался сильнее.
– Мы не венчаны, Проша. Грех это до свадьбы, – еле выдавила из себя девушка и попыталась приподняться на подушке, но близость Прохора мешала ей это сделать.
– Какой грех? О чём ты? Ведь мы любим друг друга! Завтра мы обвенчаемся! Прошу тебя, Соня, не отталкивай, не мучай меня. Я с ума схожу!
– Я не хочу! – Софья оттолкнула парня и села на кровати, торопливо поправляя рубашку, и завязывая ленточки на груди.
Она понимала, что вела себя неразумно, и теперь не могла взглянуть на Прохора. Лицо её пылало огнём, в горле пересохло. Кожа горела от мужских поцелуев.
– Пожалуйста, Проша, пойми меня, – быстро заговорила она, не глядя на него. – Я не могу. Я очень люблю тебя, но пока мы не муж и жена, это грех, за который Господь покарает…
– Для меня ты давно уже моя жена! – воскликнул Волгин, хватая девушку за плечи, и опрокидывая её обратно на постель. – С того самого дня, как увидел тебя в лавке… Помнишь, Софьюшка? Ещё тогда я решил, что только ты – моя единственная судьба, жизнь моя…
Девушка обеими руками уперлась в его плечи и увернулась от очередного поцелуя.
– Не обманывай меня! Ничего ты тогда не решил! – в её голосе вдруг зазвучали обида и непонятная злость. – Помню я, как уже после этого ты в церкви на Катерину смотрел! Помани она тебя пальцем и кинулся бы к ней, а про меня бы и не вспомнил. Да и к Любашке ты тогда случайно забрёл, а увидев меня, позабавиться хотел. Так почему я должна тебе верить? Вон какой ты ласковый да на клятвы быстрый сейчас! А поутру что будет?!
– Вот как ты думаешь? – Прохор изменился в лице. – Обманщиком меня, значит, считаешь? Ну, спасибо тебе, Софья, на добром слове!
Парень отбросил одеяло и вскочил с постели, заметался по комнате в поисках одежды. Торопливо натянул на себя штаны и рубашку, и не найдя впопыхах сапоги, босиком выбежал в коридор. Софья очень испугалась. Обхватив себя руками, она смотрела на захлопнувшуюся дверь, не в силах пошевелиться. Господи, куда это он? И зачем только она про Катерину сказала? Софья никак не могла справиться с сильным и захватывающим её целиком чувством ревности к Катьке, которое подчас возникало на пустом месте, едва только она вспоминала о ней.
Девушка в отчаянии закрыла лицо руками. Ну зачем она его оттолкнула? Ведь любит же его безумно! Даже если и погубит он её – пускай! Будь что будет! Лучше испытать мгновения счастья с любимым, чем всю жизнь мучиться с ненавистным мужем.
Глава 14
Прохор остановился посреди тёмного коридора и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Кровь кипела в жилах, обжигая огнём. Тело горело от прикосновений Софьиных рук. А губы уже тосковали по её поцелуям.
«Чёрт возьми! Что за наваждение! Никогда раньше так не было», – подумал он.
Несколько минут стоял он в темноте неподвижно, глубоко дыша, и стараясь взять себя в руки. Постепенно напряжение ушло, стук сердца в висках стал потише, а босые ноги начали замерзать на холодном полу. Прохор прерывисто вздохнул и вытер пот со лба.
«Надо возвращаться назад, – решил он. – Зря я напугал Софью. Нужно было сдержаться. Оно и правда, что я до завтра не подожду, что ли. Плохо только, что она мне не верит! Да ещё Катьку поминает»…
Прохор вдруг поймал себя на мысли, что думает о Катерине совершенно спокойно, и сердце его уже не сжимается от смертельной тоски по ней. А может, и не любил он вовсе Катерину. Лишь страсть была и одержимость какая-то. Никакой радости ему та любовь не приносила, одни страдания да мучения. Волгин всё больше уверялся в правильности своего выбора. Софья – его судьба, его единственная настоящая любовь, его ангел-спаситель. И пусть он решил полюбить её назло Катерине, вопреки всему, теперь он чувствовал, что не ошибся. То, что он испытывал к Софье, было гораздо сильнее и глубже, чем страсть к Катерине. А ещё не было больше тяжести на душе, она исчезла с той самой минуты, когда он первый раз поцеловал Софью в рождественскую ночь. Завтра он поведёт её под венец и постарается сделать самой счастливой девушкой на свете.
Волгин решительно вошёл обратно в комнату. Софья сидела за столом и при виде Прохора испуганно вскочила. Он подошёл к девушке и, обняв её, прижал к себе.
– Прости меня, Проша, – зашептала она. – Прости мои слова и ревность глупую…
– Соня, милая, это ты прости меня, – прервал её парень. – Я так люблю тебя!
Девушка, запрокинув голову, заглянула в глаза Прохору и прижалась губами к его губам. Волгин почувствовал, что снова теряет контроль над собой. Губы Софьи были такими мягкими и податливыми, что совершенно сводили его с ума. Он подхватил девушку на руки и осторожно отнёс её на постель. Софья, не выпуская парня из своих объятий, нежно поцеловала его в шею, а затем в ключицу, отогнув ворот его рубашки. Прохор поспешно разомкнул её руки и отошёл от постели. Он не хотел нарушать обещания, данного самому себе. Пока Софья не станет его законной женой, он не прикоснётся к ней. Сняв рубашку, парень взял ковш с водой и вылил её остатки себе на шею, омыл разгорячённое лицо, пригладил волосы назад. От прохладной воды стало полегче. Затем он лёг рядом с девушкой, и нежно обняв её, положил её головку себе на грудь.
– Спи, Софьюшка, моя родная, – говорил он, гладя её по волосам. – Тебе нужно хорошо отдохнуть. Завтра рано вставать и снова в дорогу. До Переладова меньше половины пути осталось, быстро доедем… А там тебя ждёт сюрприз, который тебе обязательно понравится.
Софья улыбнулась и собралась спросить, что за сюрприз, но веки её тяжелели, ресницы сомкнулись, безумно хотелось спать. Она крепко обняла Прохора и тут же провалилась в сон. Волгин, любуясь девушкой, тихонько убрал белокурую прядь с её лица и прижался щекой к её волосам. Вскоре и он крепко спал со счастливой улыбкой на лице.
*** *** ***
– Послушай меня, Яша, говорю я тебе, что украл он девицу-то! – убеждала Марфа своего мужа, сидя с ним за столом на кухне. – Никакой свадьбы у них не было! На пальчике у неё обручального колечка я не приметила… Да ведь ты сам мне рассказывал на днях, что какой-то столичный барин к нам приехал, чтобы жениться на ней.
– Ну да, все судачили, что Григорьев дочку свою намерен отдать за купца петербургского – старого, зато страсть как богатого. А Волгина вместе со сватами взашей выгнал…
– Вот видишь! – Марфа аж подпрыгнула на стуле. – Украл он, окаянный, девицу! И к греху её склонил. Видела я, как испуганно она от него шарахнулась, когда я в комнату вошла. Не муж он ей никакой!
– Да хоть бы и так! Нам-то какое дело? – пожал плечами трактирщик.
– Ох, дурак же ты, Яша, выгоды своей не видишь! Вот поехал бы ты сейчас к Григорьевым в город, да и рассказал бы, что они у нас на постое. Деньжищ бы нам отвалили! Уж, думаю, богач бы этот не поскупился. Небось злой, как чёрт, что у него невесту из-под носа увели.
– Куда я в такую непогодь поеду, Марфуша? Да и ночь на дворе! Замёрзну где-нибудь в дороге. Ты глянь, что на улице творится! Погубить меня хочешь? Не позарюсь я ни на какие деньги – носа из дома не высуну!
– Эх, не буря бы, я б тебя непременно отправила, – горестно вздохнула Марфа. – Такой куш сорвался… И ведь не утихает, зараза!
– Брось ты сокрушаться, Марфуша! Волгин и так нам неплохо денежек оставил. Да и девицу жалко! Такая краля писаная, а её старику отдать хотели. Вот она с горя и сбежала с Волгиным. Он хоть и непутёвый малость, зато с лица баской. А девкам что и надо! За таким любая на край света сама побежит, по доброй воле!
– Ой, жалостливый ты какой стал! Стареешь, дорогой мой, стареешь. Но… пара они хоть куда, согласна. Посмотришь – и сразу и не скажешь, который из них краше.
– Вот и я о том же! Да и с Волгиными нам ссориться не резон. Постоянно у нас останавливаются и сами, и приказчики их, и кто к ним едет… А барин столичный укатит к себе – и поминай как звали. А нам тут жить!
– Ладно, уговорил! – нехотя согласилась Марфа. – Пошли спать, поздно уже. Постояльцев больше всё равно в такую бурю не будет. И двери ещё проверь на всякий случай.
*** *** ***
Андрей Иванович и Анна Николаевна места себе не находили от беспокойства. После того, как Золотов и Григорьев удостоверились, что в церкви беглецов нет и не было, они нагрянули на двор к Волгиным. Андрей Иванович вышел на крыльцо, хмуро глядя на незваных гостей.
– Хорошо же ты сына своего воспитал, Андрей Иванович! – с ходу накинулся на него с обвинениями Григорьев. – Годен он у тебя только на то, чтобы дебоширить, да в чужие семьи свой нос совать!
– Со своим сыном я сам как-нибудь разберусь! А ты бы, Борис Ильич, лучше за своей дочерью следил. Али не принуждал её к браку насильно. Авось и не сбежала бы тогда!
Григорьев побагровел:
– Я думал, друзья мы с тобой, Андрей Иванович. А вышло вон как! Ну что ж, так тому и быть. Только уйди с дороги! Я за своей дочерью пришёл, и ты не помешаешь мне забрать её!
– Нет здесь твоей дочери! Ищите в другом месте! – Волгин повернулся, чтобы уйти.
– Не слушай ты его, Борис Ильич, тут они, куда им деться! – Золотов шагнул на первую ступеньку крыльца.
Но Андрей Иванович преградил ему дорогу.
– Не сметь! – рявкнул он, сверкнув глазами. – Не допущу, чтобы в моём доме обыск устраивали! Нет их здесь – вот вам моё последнее слово. А теперь – убирайтесь прочь!
Борис Ильич положил Золотову руку на плечо:
– Пойдём, Алексей Николаевич. Я слову Волгина верю – не там ищем.
Золотов нехотя отступил назад, не сводя с Волгина свирепого взгляда. И развернувшись, быстро зашагал прочь. Григорьев последовал за ним.
– В порошок сотру, щенка, только в руки мне попадёт! – рычал Золотов, сжимая кулаки.
До самых сумерек они ездили по всему городу, стараясь отыскать беглецов. Пока наконец не встретили здешнего цирюльника, который возвращался в город. Он – то и рассказал им, что видел по дороге тройку, а в ней Волгина и Софью. Ехали они в направлении Переладова. Григорьев разразился проклятиями и приказал Тимошке поворачивать к дому:
– Столько времени зазря потеряли, Алексей Николаевич! Ну, ничего, сейчас сменим лошадей и вдогонку пустимся. Нагоним непременно! Может, в трактире у Якова остановятся, непогоду-то переждать. А тут мы как раз и появимся!
Золотов молчал, сердито хмурясь, и прятал лицо в меховой воротник от ледяного ветра. Когда они въехали во двор к Григорьевым, он вылез из саней и всё также молча направился к дому. Борис Ильич велел поскорей запрячь самых лучших лошадей и приготовиться к дороге. Войдя в дом, он сердито оттолкнул кинувшуюся к нему Марию Петровну. Жена, плача, расспрашивала его о Софье.
– Сбежала она, негодница! Нет их в городе. Мы с Алексеем Николаевичем сейчас едем следом за ними.
– Вы, конечно, можете делать всё, что пожелаете, Борис Ильич, но меня увольте! – вдруг резко произнёс Золотов. – Не хватало ещё мне, как мальчишке, за девкой бегать. Да и не нужна мне такая жена! Представили вы её мне, как скромную благочестивую девицу, а она из-под венца сбежала, после родительского благословения…
– Алексей, вот вернём её, я с ней поговорю, и всё хорошо будет! Свадьбу сыграем, как и планировали. Это всё Волгин – гад ей голову задурил! Виноват я, недоглядел малость…
– Недоглядел? А что, если она порченная уже? Нет, мне такого позора не надо! Хватит с меня! Завтра с утра ноги моей в вашем городе не будет, а прямо сейчас я перебираюсь в гостиницу! – и рассвирепевший купец ушёл собирать свои вещи.
Григорьев остановил Марию Петровну, собиравшуюся идти уговаривать Золотова остаться.
– Пусть едет! Он прав. А у меня больше нет дочери! Запрещаю впредь имя её произносить! Умерла она с этой минуты для меня! – Григорьев тяжело опустился на диван и обхватил голову руками.
Через полчаса Золотов покинул их дом, даже не попрощавшись. Борис Ильич заперся в своём кабинете с графином водки. Мария Петровна плакала и молилась перед образами, прося Господа защитить Софью, где бы она сейчас не находилась.
*** *** ***
В доме Волгиных тоже было неспокойно. Анна Николаевна отправила мужа разузнать хоть что-нибудь. А сама не отходила от окна, вглядываясь в темноту, и прислушиваясь к бушевавшей снаружи вьюге. Акулина была здесь же, в комнате, она тихо молилась перед зажжённой лампадкой.
– Ну где же он так долго? – нервничала Анна Николаевна. – Неужели стряслось что? Ох, не выдержу я больше этой неизвестности! Сама пойду!
– Да куда вы пойдёте, матушка? – воскликнула Акулина. – Вон свету белого не видно! Сядьте вы, успокойтесь! Господь убережёт Прохора от всего плохого. Не допустит худа…
Тут в ограде раздались голоса, и Анна Николаевна выскочила в сени навстречу мужу.
– Андрюша, узнал что?
– Заходи, Аня, в дом. Всё хорошо. Сейчас расскажу.
Волгин поведал, что Золотов съехал в гостиницу, а Григорьев остался дома.
– Так что никакой погони за ними нет! И не будет. Зря мы волновались.
– Как бы не заплутали в такой буран, – вспомнила о новой опасности Анна Николаевна.
– Да они уже наверняка у Якова Петровича на постоялом дворе, – сказал Андрей Иванович. – Ох, и задам же я ему трёпку, только вернётся! Всю душу вымотал, бесёнок!
– Не забывай, что он теперь не один приедет, а с молодой женой. И мы должны Софьюшку ласково да приветливо встретить, как родную дочь.
– Аня, не загадывай раньше времени, – отмахнулся Андрей Иванович. – Женится ли ещё он на ней? Я что-то сомневаюсь…
– Бог с тобой, Андрюша! Как можно такое о сыне говорить! Я уверена, повенчаются они, ведь любит он Софью и не станет обманывать её.
– Сегодня – любит, завтра – разлюбит, у него ветер в голове. По Катерине вроде вон как убивался, а потом и думать забыл про неё. Такие дела быстро не решаются. А тут Григорьева под руку подвернулась. Забава всё одна… Не верю я ему. Молодая кровь кипит, вот и тянет его на приключения. А я из-за его выходок за пару месяцев двух врагов себе нажил. Сначала Рязанова, а теперь Григорьева, с которым всю жизнь в хороших отношениях был. Непременно будут палки в колёса вставлять. Эх, не хочу даже говорить! А ему лишь бы повеселиться!
– Ох, не прав ты, не прав! – обиженно произнесла Анна Николаевна и вышла из комнаты.
– Вот скоро и увидим, кто из нас прав! – крикнул ей вдогонку Андрей Иванович.
Глава 15
Прохор резко распахнул глаза и с трудом перевёл дыхание. Приснившийся ему сон был настолько реален, что холодок пробежал у него по спине. Волгин никогда не обращал внимания на свои сны и не придавал им особого значения. Но он никогда раньше и не видел таких странных, нехороших снов.
Он увидел себя в лесу, вокруг была сплошная чернота. И сколько он не вглядывался вдаль, ничего не мог различить. Серые корявые стволы деревьев со всех сторон окружали его. Стояла мёртвая тишина: ни дуновения ветерка, ни шелеста листьев, ни скрипа веток. А ещё сыро и холодно, словно в могиле. Прохор не мог понять, как он здесь очутился. Он попытался сдвинуться с места, но ноги отказывались слушаться его. Они будто завязли в болотной топи. Но главное – ему самому не хотелось шевелиться, не хотелось бороться с охватившим его оцепенением. Прохор прислонился спиной к шершавому стволу и закрыл глаза. Ледяной холод обручем сдавил сердце. Наверное, он умирает. Волгин вдруг подумал: а ведь он должен вспомнить о ком-то или о чём-то, что придаст ему сил. Но сознание заволокло туманом, пришла уверенность, что он останется здесь навсегда, никто и ничто ему уже не поможет. Вдруг парень услышал, как его окликнули по имени. Он вздрогнул и открыл глаза. Несомненно, он узнал этот родной голос.
– Отец! – закричал он и бросился бежать в ту сторону, откуда раздавался голос.
Оцепенение и тяжесть в ногах ушли, он бежал легко и быстро. Сердце застучало гулко и учащённо, и Прохор вновь почувствовал себя живым. Он налетел на отца, чуть не сбив его с ног, и обрадованно обнял его.
– Прощай, Прохор, – вдруг произнёс отец хриплым голосом и повалился на землю.
У себя на руках парень ощутил что-то мокрое и липкое. Хотя он ничего не видел в темноте, он был уверен, что это кровь.
– Нет! – громко крикнул он и проснулся.
За окном уже брезжил рассвет. Софья безмятежно спала рядом. Состояние из сна передалось Волгину наяву. Сердце выпрыгивало из груди, а по спине побежали мурашки. Прохор, стиснув зубы, помотал головой, прогоняя остатки кошмара. И всё же взглянул на свои ладони, на которых, конечно же, ничего не было. Он тихонько встал с постели и присел на стул, стараясь успокоиться.
«Что за вздор! – сердито подумал он. – Это всего лишь сон. Не девка же я, снам верить!»
Он решительно встал и принялся одеваться. Скоро в дорогу. Пусть Софьюшка ещё поспит пару минуток. А он пока разбудит Антона, который наверняка десятый сон видит, и распорядится насчёт завтрака и лошадей.
Спустившись вниз, Волгин попросил Марфу побыстрее принести завтрак в комнаты. Выяснил, что лошади уже накормлены, и сказал, чтобы их запрягали. Вчерашняя буря утихла. На улице сыпал небольшой снежок и было тепло. Поднявшись обратно наверх, Прохор растолкал спящего Антона и вернулся к себе в комнату. Присел возле кровати и нежно поцеловал спящую девушку. Софья улыбнулась и вскинула на него полусонный взор.
– Уже утро? – прошептала она.
– Да, сейчас позавтракаем – и в дорогу, – Прохор не сводил глаз с девушки, любуясь ею, и забывая обо всём на свете.
Уж слишком соблазнительными были её чуть приоткрывшиеся алые губки, тёмные глаза, сиявшие как звёзды, и румянец на нежных щёчках. Волгин с трудом перевёл дыхание, опуская взор на её высокую грудь, которую чётко обрисовывала тонкая ткань сорочки. Софья, приподнявшись на подушке, провела пальчиками по лицу Прохора, коснулась его губ, убрала густую прядь тёмных волос, упавшую ему на глаза. Парень перехватил её руку, поцеловал каждый пальчик девушки.
– Я думаю, нам лучше остановиться, – лукаво прищурился он. – А то вряд ли мы скоро доберёмся до…
Поцелуй Софьи не позволил ему договорить. В следующую секунду Прохор крепко сжал девушку в объятиях и завладел её губами.
– Что ты со мной делаешь, златовласка? Ты совсем хочешь меня с ума свести? – зашептал он ей на ухо, продолжая ласкать её.
– Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты любил меня также сильно, только меня одну, – серьёзно ответила Софья, и ещё раз поцеловав его, отстранилась. – Давай собираться? – весело заглянула она ему в глаза. – Я ведь помню, что в городе меня ждёт какой-то сюрприз!
– Тебе он обязательно понравится! – Прохор с сожалением выпустил Софью из объятий, и, встав с постели, подал девушке её одежду.
– Ты будешь смотреть? – приподняла она брови и несмело отогнула одеяло.
– Я могу даже помочь! Только попроси! – весёлые искорки заплясали в глазах Волгина.
– Я думала, тебе намного интереснее будет раздеть меня! – в тон ему ответила девушка, и, надев на себя блузку, принялась застёгивать многочисленные пуговицы.
– Ох, не искушай меня, Соня! А то я уже всерьёз подумываю остаться здесь!
Софья звонко рассмеялась, и, встав с кровати, надела юбку и застегнула широкий пояс. Прохор подошёл к ней, держа в руках кожаные ботиночки Софьи.
– Ну, хотя бы обуть тебя ты мне позволишь?
– С удовольствием! – девушка села на постель и протянула Прохору маленькую аккуратную ножку.
Парень, опустившись на колени, надел на неё ботиночек, завязал шнурок. И его руки быстро скользнули вверх, к колену Софьи и выше. Девушка шутливо шлёпнула его по руке. Прохор, придав себе обиженный вид, обул вторую её ножку и поднялся с колен.
Вскоре появилась хозяйка с завтраком. Она сообщила, что лошади готовы. С аппетитом покушав, Прохор и Софья оделись и зашли за Антоном.
– Ну что, едем? – весело спросил тот. – День сегодня прекрасный! Не то, что вчера. Хотя буря, напротив, нам услугу оказала. Правда, Прохор Андреевич? А то бы, пожалуй, погони не избежать!
Софья испуганно взглянула на Прохора, а он свирепо сверкнул глазами на Антона.
– Я побегу к лошадям! – быстро ретировался тот.
Спускаясь вниз, Софья сжала руку Волгина:
– Проша, ты потому сказал, что мы муж с женой, что опасность была? Яков с Марфой могли нас выдать? Ведь так? А я об этом не подумала…
– Я когда-нибудь Антошке язык болтливый отрежу! Соня, не бери в голову. Всё хорошо! Ночь прошла, а теперь сам чёрт нам не брат! И, если честно, объявив, что ты моя жена, я преследовал прежде всего личные интересы! Уж больно мне одному не хотелось в холодной постели оставаться, – подмигнул он Софье.
Она улыбнулась в ответ, но тревога и страх отражались в её глазах. Распрощавшись с хозяевами, они вышли во двор. Тройка стояла наготове. Антон уже сидел на облучке. Усевшись в сани, Волгин крепко прижал к себе девушку. Он всё думал о своём сне. Что он мог означать? Может, дома что не ладно? Вдруг с отцом беда какая? Но чем дальше они отъезжали от постоялого двора, чем быстрее неслась тройка, тем легче становилось у него на душе. Это всего лишь дурной сон. В небе ярко светит солнце, любимая Софья рядом, скоро они обвенчаются и всё будет хорошо. Вскоре Волгин окончательно забыл все свои ночные тревоги.
*** *** ***
Лошади летели стрелой, и уже через пару часов тройка въезжала в Переладов. Погода была тёплая, дул небольшой ветерок, сыпал снег, и время, проведённое в дороге, показалось путникам весьма приятным. Софья с любопытством озиралась по сторонам, разглядывая встречных прохожих и проезжающих мимо. Вскоре тройка подкатила к небольшому двухэтажному особняку. Прохор выскочил из саней и подал руку Софье.
– Куда мы приехали? Кто здесь живёт? – спросила она, взглянув на парня.
Волгин загадочно улыбнулся и повёл девушку к дому. Каково же было её удивление, когда дверь распахнулась, и на крыльце их встретил Митька Савин – друг Прохора.
– С приездом! – заулыбался он. – Как добрались? Небось, во вчерашнюю круговерть угодили?!
– Ты угадал… Но ничего, все живы-здоровы, как видишь! Всё приготовил, что я просил?
– Да, всё в лучшем виде! Заходите, располагайтесь, а я пойду Антону с лошадьми помогу.
Войдя в дом, Прохор и Софья очутились в просторной светлой гостиной. Вокруг было чисто и уютно, обстановка оказалась дорогой и современной. Вновь поймав на себе удивлённый взгляд девушки, Волгин развёл руками.
– Пока это наши апартаменты, Софьюшка! Нам повезло, что хозяин – местный купец, в отъезде и сдаёт свой особняк. Я снял его на неделю. Здесь нам никто не помешает. Только ты и я, – шепнул он, наклонившись к ушку девушки.