Екатерина Анатольевна Троу
Перфундере
Есть чувство, которое не передать словами. Как правило, ему не придают весомого значения. Есть – хорошо, нет – не всегда плохо. Бывают дни, когда мечтаешь ощутить эту статичность в теле, в сердце, в мыслях. Невесомое, неосязаемое, оно, словно тончайшее хлопковое полотно, касается души, забирает всю силу и не причиняет при этом никакой боли. Это чувство называется покоем…
Часть I
Глава 1
Новые люди – старые надежды
Мы шли вдоль Винджейского болота, а точнее, над ним. Жидкая субстанция под нами выделяла пары, кипела и взрывалась. Местами из недр её вздымались только-только появляющиеся на свет лианы: бирюзового оттенка, почти такие же, как лианы в висячем мостике, по которому шла наша группа. Конечно, молодые побеги намного более прозрачные, нежели зрелые лианы, по которым ходили уже несколько лет. Но и на них начинала сказываться разрушительная сила Винджейского болота, которое сначала даёт жизнь лианам и памилам, а затем забирает её. В подвесном мостике кое-где, прямо в центре полотна, зияли сияющие дыры, состоящие из хрупких останков гниющей лианы. Говорят, ночью идти по таким дорогам проще, ведь затаившиеся днём ловушки во тьме просто невозможно не заметить. Они фосфоресцируют, точно скопления звёздной пыли! Но никто не решался ходить по болотам в тёмное время суток, ведь с наступлением сумерек у так называемой воды начинается наибольший пик активности. Если днём по поверхности большинства болот лишь временами пробегала волна серьёзных колебаний, то ночью они превращались в кипящее зелье, брызги которого могут здорово покалечить или даже убить. Хотя…. В нашей деревне не было ни одного человека, хотя бы раз наблюдавшего за действием болотной кислоты, поэтому жители относились к водоёмам с благоговением, как когда-то в далёком-далёком прошлом люди трепетали перед громом и молнией, не в силах объяснить их природу, кажущуюся магической. На мой взгляд, странно, что такое мнение бытовало не только среди простых людей, но и среди известных учёных. Никто не проявлял особого интереса к болотам, обычно под предлогом «более важных проблем». О них даже не говорили. А если находился какой-нибудь языкастый болван, посмевший пустить шутку на «болотную» тему, на него тут же устремлялись осуждающие взгляды. Впрочем, такие ситуации были скорее исключениями из правила, чем отдельными пунктами в нём. В большинстве своём люди из моей деревне жили счастливо и безмятежно, словно болот и вовсе не существовало.
Первооткрыватель – Люк Маркюль – погибший спустя два года после первого заселения Перфундере землянами, запомнился всем жителям нашей планеты прежде всего парочкой нелогичных традиций, превратившихся почти что в законы, один из которых я испытывала в тот день во всей полноте. Суть данной традиции заключалась в, так сказать, близком знакомстве переселенцев с сущностью планеты Перфундере. Дело в том, что космодром, где приземлялся межгалактический паром, ежегодно привозивший новых жителей для Перфундере, располагался на единственном на планете каменистом участке – Звёздном плато. Эту возвышенность называли пеньком, так как её склоны были далеко не пологими, и спуститься с неё можно лишь с помощью специального эскалатора. Сама площадка представляла собой безопасное место, однако Винджейское болото, которое простиралось в нескольких метрах от плато, таковым далеко не являлось. Этот водоём отличался от остальных своей гиперактивностью. Ежегодно Винджейское болото расширяло свои «владения», отрезая путь для новоприбывших жителей Перфундере кипучей кислотной массой. Шли годы, и переход от пенька к населённым пунктам стал осуществляться через проложенный над болотом навесной мостик. Мы – гиды, то есть те, кому довелось отвечать за жизни прибывших переселенцев, часто спрашивали себя: «Что, в конце-то концов, мешало построить космодром где-то в другом месте?». Да, Институт не раз задавался вопросом переноса посадочной станции на другое место, однако проект посчитали слишком трудоёмким, долгосрочным и экономически не выгодным. Так что мост из природных материалов продолжал функционировать. Держу пари, если бы доктор Маркюль дожил до этого момента, он и теперь считал бы такое испытание чем-то средним между экскурсией и шоковой терапией, после которой ни одному из переселенцев точно не захочется побродить возле кислотного водоёма. Судя по рассказам, он был тот ещё псих.
Впрочем, сегодня, спустя много лет после гибели первооткрывателя, мало кто разделял его взгляды, и мы, совместно с гигантами – жителями одной из соседних деревень – уже начали строить мост-переправу через наш великий Винджей, но увы, из-за нехватки материалов не уложились в сроки. «Возможно, переселенцам следующего года повезёт больше», – смеялся Глум, наш руководитель, возглавляющий комитет гидов. Мы отвечали на его шутку, чуть закатывая глаза и улыбаясь половиной рта, внутренне понимая, что и к следующему году мы, вероятно, не будем готовы.
Да, к слову о первооткрывателе. Люк Маркюль был также известен своей негласной акцией протеста против возделывания небесных тел. Вмешательство в экологию заселяемой планеты он считал «повторением ошибок прошлого». Обычно после публичного прочтения этой фразы, которую каждый житель Перфундере знал наизусть, аудиторию окутывал туман молчания. Мне всегда хотелось узнать, фальшиво ли это глубокое чувство, что будто бы испытывали все присутствующие на ежесезонных собраниях: сожаление, почтение, благодарность и осторожность, слившиеся в единый поток. Но, пройдя через некоторые события, я поняла, что люди, в каком бы веке и на какой бы планете они ни жили, остаются прежними.
–Ах, ты! Проклятые клейкие водоросли! Настоящее желе! – мужчинка в конце людской вереницы раздражённо выругался и плюнул через перила мостика в болото. – Эй, девушка! Здесь ведь не много этих сточных вод скопилось?
–Вы забыли, как называется наша планета? – меня вдруг взяла нескрываемая злость за оскорбление моего дома. Сточные воды? Тогда что ж ты приехал в канализацию? На твоей родине таких предостаточно! Залезай в любой люк! Хотя, может быть и люк открывать не придётся….
–Я с этим протухшим желе уже всё забыл!
–Перфундере! Постарайтесь запомнить, мистер, ведь теперь эта планета – Ваш дом.
–«Перфундере» в переводе с латинского означает болото, – пояснил человек с маленькими, близко посаженными глазками и светлыми вихрами. Он так напоминал юного миловидного студента-зубрилу, что, глядя на него, невозможно было сдержать улыбку. Однако Корделл – так его звали – на Земле считался весьма успешным учёным – биологом, специализирующимся в основном на фауне подводного мира. Вот только непонятно, зачем такому специалисту преодолевать огромные световые пространства для того, чтобы жить на планете, где ему не найти работу в интересующей его сфере. Ведь на Перфундере просто нет фауны. А на Земле она ещё есть?
Мама рассказывала мне когда-то в детстве о каникулах, проведённых на море, где она в первый и единственный раз увидела свечение фитопланктона. Возможно, она стала последней, кто наблюдал это редкое явление. После ряда катастроф на нефтевышках и разломов земной коры нефть разлилась по Мировому океану и уничтожила большинство его обитателей. Но тот момент, пойманный моей мамой до цепи катастроф, не забыть никогда. Волшебство мерцающих огней, окружающих судно, плывущее по ночной глади океана…. Всё детство я провела в мечтах повстречать подобное чудо. Но каждому ребёнку известно, что на Перфундере живых существ просто нет.
–А ведь мистер Гилрей прав! – воскликнула темноволосая девушка, около 30 лет, симпатичная и разговорчивая, которая из всей этой странной компании выглядела наиболее заинтересованной в происходящем. – Лианы и правда похожи на желе! Упругие, кажущиеся твёрдыми, но в то же время мягкие, как и прозрачный десерт!
–Никогда не пробовала желе, но ты правильно описала крепкие, здоровые лианы. А вот Вы, мистер Гилрей, похоже, вляпались в гниющую.
Какая дикость называть друг друга мистерами и мисс или миссис! Я никогда не понимала это желание землян разделить общество на классы и возраста путём элементарных обращений. На Перфундере пятилетний мальчишка обращается к пожилой женщине по имени, и никто не считает это чем-то зазорным. Правда, никто не в праве принуждать другого обращаться к себе так или иначе. Чаще всего, на «Вы» жители Перфундере лишь с пожилыми людьми, и то эта традиция упраздняется среди «самых старых» жителей Перфундере. Ведя группу над болотом, я всё снова и снова смаковала момент, когда сообщу им, что теперь все они – равны.
Народ приглушённо хихикнул, потупя глаза в голубоватый растительный пол, а девчушка с пушистым хвостом на затылке залилась громким смехом. К счастью, мать не отреагировала, а то что бы было…. Даже страшно представить! Что бы я делала, если бы в мой первый день работы погиб человек, за которого я ответственна, а то и не один? От этой мысли по телу пробежали токи. Почувствовав в мышцах напряжение, я вежливо попросила землян помолчать в целях их же безопасности. Те покорно согласились. Нет, руководство планеты не «совсем изверги». Какая-никакая страховка всё же есть, но она скорее «никакая», чем «какая», если честно.
Вдруг за спиной кто-то взвизгнул пронзительным, обрубленным криком. Всё внутри меня похолодело от ужаса. Я обернулась, боясь увидеть нечто ужасное. Но, к счастью, все были на своих местах. Лишь женщина средних лет побагровела от ужаса, а девушка позади неё осуждающе поджала нижнюю губу.
–Простите, я попала в выбоину, – кто бы мог подумать, что такая зрелая женщина может издать такой тоненький крик.
–Будьте осторожны. Проверяйте каждый сантиметр и старайтесь идти за мной след в след. Хорошо?
Они кивнули. Чуть было не случившееся падение одного из членов группы здорово приструнило остальных. Мне даже стало их жаль. Но повисшая в воздухе сосредоточенность оказалась как раз кстати. Хлипкий мостик становился всё более и более прозрачным. До земли оставалось ещё совсем немного, но именно эти метры считаются самыми опасными. Переселенцы расслабляются, теряют бдительность, и…
Я объяснила моей группе, как они должны идти. Все вместе мы упирались ногами в два каната, за которые цепляются лианы, локти ставили на перила, а кистями рук брались за них. Наш путь до конца мостика напоминал игру, где участники должны пройти под верёвкой, при этом не задев её. Такая неестественная поза ужасно выматывает. Люди, особенно в возрасте, кряхтели, но не жаловались, безропотно продолжая идти. Стойкие ребята!
Ощутив под собой твёрдую почву, все, как один, попадали на зелёный ковёр, устилавший холм. Для меня переправа через мост не составила большого труда, но чувство облегчения после тяжёлого пути передалось и мне. Мелкие зелёные травинки щекотали скулы, снизу вверх струился поток влажности от росы, выпадающей на болотах каждое утро. Земля казалась намного мягче, чем матрацы из чистейшего хлопка, выращенного на западе Перфундере. Закрыла бы глаза и заснула, но нельзя. И всё же я позволила себе на мгновение окунуться в сиреневый мир солнца, проникающего сквозь сомкнутые веки. Хотелось остаться на этом самом месте навсегда! Как я люблю эти места! Их очаровательная таинственность и непорочность природы вдыхают в душу какой-то особенный аромат, пробуждающий и усыпляющий одновременно…
Обувь одного из переселенцев слегка скрипнула, и звук разнёсся по тишине Винджейского болота подобно удару в гонг. За ним последовал целый обвал шевелений. Возня заглушила покой. Пришлось встретиться глазами с ярким солнцем и продолжить свою работу. Мои так называемые подопечные уже поднялись с земли и озабоченно смотрели в сторону только что покорённого болота, отряхивая одежду от частичек лиан и карлинской травы.
–Ну что, отдохнули?
Приятно было улыбнуться этим милым, опешившим людям, перед которыми всё окружающее пространство за последние несколько часов перевернулось с ног на голову. Перелёт – то есть четыре года в состоянии анабиоза и три месяца бодрствования – вымотает кого угодно, даже крепкого сварливого Джонатана Гилрея, со лба которого не сходило напряжение, скопившееся в глубокой продольной морщине. Что уж и говорить о нашей пожилой паре: Бруно и Элли, которые так трогательно поддерживали друг друга на протяжении всей дороги.
–Хочется уже выспаться по-человечески, – робко проговорила женщина с уже знакомой дочкой, которая теперь стояла в оцепенении, впившись глазами в синь нашего неба.
–Какой же чистый воздух! – Кайла не переставала удивлять меня своим отношением к нашей планете, словно она вернулась домой, а не ступила на почву Болотного края четыре часа назад.
–Вы все молодцы! Хорошо держались! В прошлом году два новоприбывших переселенца в первый час после приземления потеряли сознание от избытка кислорода. Вы же оказались очень крепкими. Процедура адаптации прошла успешно. Затемнённые линзы вы сможете снять через два-три дня. Теперь всё будет в порядке.
Они переглянулись, немного приободрившись. Мне так хотелось, чтобы каждый из группы сказал хотя бы слово, ведь познакомиться со всеми для меня было страшно интересно! Эти пятнадцать человек прибыли к нам из другого мира, с которым я не была знакома лично, но была наслышана о многих пугающих вещах, которые происходили и происходят на планете Земля. Пусть мои родители и жили на далёкой планете, спящей в колыбели Млечного пути, увидеть своими глазами и услышать рассказы очевидцев – несравнимые вещи. И всё же я довольствовалась рассказами. Покидать Перфундере не было ни малейшего желания, да и вряд ли когда-то будет.
–Итак, для начала: с сегодняшнего дня, с этого часа, этой минуты и этой секунды каждый из вас больше не обязан быть человеком, имя которого указано в вашей идентификационной карте. Мы не обращаемся друг к другу по фамилиям. Обычно мы используем старые имена, кто-то берет себе псевдонимы. Ваш новый дом в сравнении с Землёй очень и очень мал, поэтому нет никакого смысла придумывать дополнительные заморочки вроде тройного имени. Если вы встретите тёзку и вас будут путать, можете как-нибудь видоизменить своё имя. Перфундере – это свободная планета! Теперь вы – Кайла, Корделл, Джонатан, Инесс, Кристин, Бруно, Элли, Рик, Том, Лэйн, Фред, Анна, Ника, Энди и Шивон, – перечислила я. Ну что за постные выражения лиц?
–Чтож, со своими правилами в чужой огород не лезут, – улыбнулся Рик. Из их молодежной компании именно он показался мне самым взрослым и рассудительным, хотя я изначально знала, что все трое – и Рик, и Том, и Лэйн – одного возраста.
–Мы направляемся вон к той деревне. Там вас распределят по новым домам.
–Постойте, то есть, нас разбросают по всей планете? – голос Шивон – молодой студентки с Земли – наконец-таки прорезался. Я кивнула, не понимая, что её так удивило.
–Да не волнуйтесь вы так! Перфундере можно обогнуть за 2-3 недели. Пешком. Если вам не понравится предложенное место жительства, просто обратитесь в Комитет или сначала ко мне.
–А транспорт какой-нибудь у вас имеется? – спросил Лэйн, поправляя свою модную шапочку.
–Не всё сразу. Увидите. Вперёд!
Пока дела шли прекрасно. Весь последний год я так переживала, что мою работу в качестве гида ожидает неминуемый крах. В воображении рисовались образы едких спорщиков с унылыми физиономиями, которые так и норовят сделать всё наперекор рекомендациям и устоявшимся традициям. В противоположность к ним были и другие порождения фантазии: добрые, заинтересованные личности, счастливые от того, что теперь их дом – Перфундере. Реальность всегда расходится с мечтами. Вопрос лишь в том, до какой степени возрастёт дисбаланс? Мне повезло. Группа, порученная мне, оказалась неплохой, хотя и не идеальной. В любом случае, я не только хотела, но и считала себя обязанной подружиться с ними, ну или хотя бы с теми, кто останется жить в нашей деревне либо по соседству. Помочь им устроиться здесь – вот моя функциональная обязанность этого года.
Предоставив возможность новым жителям побыть в привычной компании и немного расслабиться после стрессов сегодняшнего дня, я оторвалась от них шагов на десять и позволила себе ненадолго уйти в собственные мысли. Представляла себе приятные беседы с переселенцами, уникальную информацию, полученную от них. От таких мыслей на душе становилось спокойно и приятно, как вдруг, точно льдинки, колючие и холодные, сквозь завесу мыслей на меня начали падать отдельные слова. Прислушавшись, уловила уже знакомые голоса Джонатана и Фреда:
–Да как ещё это можно называть? Натуральное хозяйство и больше ничего! Интересно мне посмотреть на их транспорт, о котором так интригующе умолчала наш гид. Держу пари, какие-нибудь ослы или кони в лучшем случае, – заливался Джонатан, который не понравился мне с первого взгляда (хочется верить, что то было проявлением интуиции, а не лицеприятия).
–Да ладно тебе! Прояви хоть чуточку довольства и благодарности! Эти люди приняли нас на свою планету, построили нам дома, позаботились обо всём.
–Разве мы не отвалили за это приличную сумму денег?
Джонатан не унимался. Он начал красочно описывать всё своё отвращение к болотам, к натуральному хозяйству, к спокойной жизни унитарной мини-планеты. С пеной у рта он доказывал Фреду, как это ужасно, когда человечество страдает страшной болезнью эпохи переселенцев – регрессом. На протяжении веков земляне накапливали знания и опыт, чтобы в одночасье смешать его с инопланетной породой. Ропот перерос в грубое ворчание на повышенных тонах, так что остальные члены группы начали оборачиваться и косо смотреть на разглагольствующего знакомого.
Руки непроизвольно сжались в кулаки. Когда слышишь такое, в грудной клетке начинает разгораться пламя. Зачем ты приехал сюда? Хотелось подойти и влепить Джонатану смачную оплеуху. Но то стало бы крахом всего. Я прикусила губу и лишь оглянулась, стараясь отразить в глазах всю злость, что нефтяным пятном разлилась в сердце. Джонатан, очевидно, заметил мой взгляд и немного стих, хотя ещё минут пятнадцать за спиной шуршали его сварливые реплики. Ну и переселенец мне попался!
Когда мы приблизились к деревне, из окон начали выглядывать люди. Некоторые вышли на улицу, остановились, просверливая глазами землян, какими сами они до недавних пор являлись. Всё-таки любопытство – это качество, которому только дай волю, и оно вырастет целым океаном сорняков. Даже если пару лет назад человек был равнодушным жителем мегаполиса, переехав в деревеньку, он неминуемо превратится в одного из зевак, который ни за что не упустит возможность поглазеть на редкое явление.
За спиной нервно фыркали, потупя глаза в пол, члены моей группы. Я сделала знак рукой, и они остановились. Из двухэтажного строения, напоминающего индейский салун из далёкого земного прошлого, вышел распорядитель. С этого момента ежегодно начиналась скучная часть, которую я знаю наизусть. Как правило, переселенцы идут на двухчасовой инструктаж, где им вкратце рассказывают о жизни на Перфундере.
Распорядителя я знаю с детства. Кейбл преподавал историю в школе нашей деревни и видимо поэтому был наделён необходимой способностью из года в год произносить одну и ту же речь с одинаковой воодушевлённостью. Наверняка, каждый из пятнадцати переселенцев подумал, что этот человек – настоящий оратор, мастер своего дела, что он готовил эту пламенную речь специально для них. Чтож, и я когда-то думала так же, пока однажды на уроке истории он не начал говорить нам пройденный пару дней назад материал. Замотался учитель, бывает. Когда слышишь рассказ, насыщенный эмоциями, кажется, что каждое слово оратор пропустил через все клетки своего организма. Если же ты слышишь это второй раз, золотое покрытие опадает и остаётся лишь железная рамка. Впрочем, это маленькое разочарование не подорвало во мне и в моих одноклассниках любовь к преподавателю, ведь он был поистине энтузиастом своего дела. На его уроках даже самые ленивые не засыпали.
По традиции гиды со всей планеты собираются, чтобы показать новым жителям их апартаменты. Я успела поздороваться с Августой и Харди. Эти двое работали гидами в прошлом и позапрошлом годах. Оба из деревни Гринс, приехали утром, а может и пришли пешком. Они любили ходить на своих двоих, что, как уж повелось на Перфундере, незаменимо для представителей нашей почётной профессии.
Переселенцы начали тянуть жребии с домами. Харди, Августа и я затаили дыхание. Обычно прибывших распределяют по тем деревням, где к их приезду успели построить дома. Вопрос лишь в том, в какую – сколько. В этом году строительством занимались Тиморская, Пурпурная, Гринс, моя – Винджейская, а также деревня Катарос правого Полушария Перфундере. Мои друзья – коллеги ещё не успели познакомиться ни с одним из членов группы, поэтому любой, получивший путёвку в Гринс, означал бы для них лишь одно – новый житель планеты Перфундере. А вот мне пришлось жутко. Я боялась, что по закону подлости мне выпадет Джонатан.
Кейбл поручил мне проводить Кайлу и Фреда до Тиморской деревни, гид которой не смог присутствовать сегодня на площади. Чтож, всё прекрасно, ведь эти двое мне были действительно симпатичны. С Кайлой я наладила контакт ещё утром, когда переселенцы только-только сошли с межгалактического парома. Что касается Фреда, после его слов, сказанных в защиту Перфундере и её жителей, он просто не мог мне не нравиться. Кроме того, оба они кажутся мне зрелыми людьми с богатым жизненным опытом, а с такими всегда приятно иметь дело. Среди оставшихся же полно ребятни. С детьми у меня не ладно, поэтому не очень-то хотелось занимать внимание беспокойной дочери Инесс. А Том, Рик, Лэйн и Шивон так вообще студенты. Пусть мне самой двадцать, к ровесникам и уж тем более к людям помладше меня не тянет. Наиболее интересными мне казались пожилые супруги. Но с ними я планировала пообщаться в более благоприятной обстановке.
Минут пять я наблюдала за тем, как новые жители получают идентификационные карточки и как гиды знакомятся с новоиспечёнными соседями. Августа и Харди приветствовали Нику и Энди. Первая на Земле была кондитером, лепила прозрачные конфеты на молекулярной кухне. А Энди – инженер. Такие люди, как он, всегда и везде будут полезны. Да и от кулинарных изысков никто не откажется.
Я решила пройтись и узнать, кому выпал жребий жить в нашей деревне. Оказалось, нам была оказана честь: целых три человека! Хотя, радоваться тут было нечему, ведь двое, в сущности, приравнивались к одному. То были Инесс со своей дочерью. Печальной новостью стало для меня то, что третьим стал Джонатан. Да, мне не пришлось его провожать, он уже был на месте. Вот уж действительно, из огня да в полымя.
Наконец, Кайла и Фред освободились, и мы начали движение в сторону их новых домов.
…
–Значит, Тимор, – проговорила я, для того, чтобы сказать хоть что-то.
–Да, Тиморская деревня? – Кайла попробовала словосочетание на вкус. – Собственно, что это значит?
Я замялась. Сказать сразу или положиться на местных жителей? Нет, сказать. Ведь тогда я рискую отдать двух адекватных людей на растерзание n-количеству параноиков.
–Может, когда-то слышали? Латынь.
–Латынь, латынь… Если не ошибаюсь, это какой-то мёртвый язык, – предположил Фред.
–Совершенно верно. Причём таковым он стал намного раньше, чем всевозможные французские, немецкие, португальские, арабские и прочие наречия. Но он умер лишь частично. Так сказать, в коме. Латынь до сих пор жива в устах науки. И, так как первыми людьми на Перфундере были именно учёные-экспедиторы, многое на планете назвали именно латинскими словами.
–И много у вас таких странных названий?
–Да вроде не очень. У нас и объектов-то не очень много. Названия деревень, как правило, созвучны с водоёмами. Почти все болота носят имена, непосредственно связанные с их сущностью. К примеру, болото Гигант – только это уже не латинский – действительно самое большое по площади на территории планеты.
–И всё-таки, оно очень маленькое, учитывая, какая площадь у самой планеты, – заметила Кайла.
–И это верно. Как я уже сказала, нашу планету можно обогнуть за пару недель. Благо, что планета вращается медленно, иначе мы бы жили в постоянном мелькании.
–Так значит, – улыбнувшись, продолжила Кайла, – Ты уже пробовала это сделать?
–Увы, нет. Как-то не приходилось. Все двадцать лет я жила учёбой, книгами и мечтой когда-нибудь стать гидом. И вот, когда моя первая мечта исполнилась, я могу претворить в жизнь вторую – обойти любимую планету. Ну, или исколесить…
–Исколесить?
–Ну, да. На квадрацикле. Это единственное средство передвижения, которое жители Перфундере позаимствовали у землян, заменив, конечно же, устаревший бензиновый двигатель произведённым здесь, экологически чистым.
Фред и Кайла округлили глаза. Неужели они думали, что я потащу их до Тимора пешком – ослабевших от креосна, перелёта, медикаментов, тяжёлого дня адаптации и знакомства с новым домом?
–А знаете! Надо будет запланировать недельную поездку по Перфундере. И осуществить в ближайшее время. Как вам идея?
–Будет весело, – улыбнулись мои собеседники.
В этот момент мы подошли к гаражу.
–Нам тут не далеко, конечно. Всего четырнадцать километров. Но идти три часа пешком вы вряд ли захотите, так ведь? К тому же, местность холмистая. Предлагаю пересесть на транспорт. Надеюсь, вы поняли, что вас ждёт.
–К сожалению, да, – пробормотал под нос Фред. В его голосе было и волнение, и улыбка, как у десятилетнего мальчишки, которого впервые пускают на головокружительную карусель. А ведь Фреду наверняка за пятьдесят!
–Не бойтесь, народ. Будет весело! – попыталась разбавить молчание я, но тут инициативу перехватила Кайла, живая и счастливая.
–Конечно! Всю жизнь мечтала покататься на чём-то подобном! Давай, Свен, открывай скорее.
Воодушевлённая энтузиазмом Кайлы, я достала ключи от гаража и распахнула одну из створок. Дверь протяжно скрипнула и открыла перед нами чудесное разнообразие моих любимых квадроциклов.
–Ого… – благоговейно присвистнул Фред.
–На любой вкус, – кивнула я с гордостью.
Фред и Кайла принялись обходить ряды мобилей.
–Выбирайте любой, ребята. Но советую вам взять что-нибудь из первого ряда. А то выкатывать какую-нибудь крутую штучку с тыльной части стоянки будет весьма проблематично.
Наконец, я услышала их смех! Он стал для меня своего рода авансом перед тем, что, как я надеялась, ждало меня впереди. Кайла и Фред вселяли в меня уверенность и бодрость, и я всё больше убеждалась, что эти двое – замечательные люди!
–Вряд ли мы сможем сделать осознанный выбор. Последнее авто, на котором я ездил, весило несколько тонн и питалось сжиженным газом.
–По крайней мере, я точно ничего не понимаю в любой технике. Я, знаете ли, гуманитарий.
–Ничего, не ошибётесь. Берите тот, что вам подмигнёт. А я на своём старом-добром Ю-3.
–Нука-нука?
Я запрыгнула на свой квадроцикл. Кайла с Фредом благосклонно улыбнулись. Да, не дурно, как бы говорили они своим взглядом, одним на двоих. Ю-3 – настоящий слиток чёрного золота! Высокий корпус, серебристые покрышки, фары, зеркала, багажник и массивный руль. Но не только внешние данные привлекали меня в Ю-З, но и лучшие технические характеристики.
–Между прочим, последняя модель выпуска, – не удержалась и похвасталась я. – В этой модели увеличен бак для эко-топлива и улучшена трансмиссия. А его старший брат Ю-2 пылится вон там, в предпоследнем углу. Говорят, его оккупировала одна пожилая дама. Как-нибудь вас познакомлю, – прошептала я.
И всё-таки, как же приятно видеть их улыбки! Ведь на Земле далеко не так спокойно, как на Перфундере. Но насколько далеко? Это-то я и планировала узнать от новой группы переселенцев. Было бы здорово развести их на разговор о доме во время пешей прогулки до их новых домов, но увы, это было бы нагло и жестоко. «Ещё будет время» – успокаивала я себя.
–Ну ладно, что это я. Давайте же, смелее.
Спешившись, я принялась кратко объяснять, как пользоваться этими штуками. Фред – водитель со стажем, поэтому управление квадроциклом не доставило ему больших хлопот, и мы с ним вдвоём примерно полчаса настойчиво, но терпеливо, учили Кайлу ехать без заносов и слишком высоких прыжков. Я слышала от других гидов, что проблемы с обучением переселенцев возникают часто. Правда, обычно их квадроцикл просто глохнет. У Кайлы же было столько напористости и смелости, что о подобной проблеме не могло быть и речи. Как только она впервые села за руль квадроцикла и поехала, я испугалась, что Кайла, пожалуй, может разогнаться так, что уедет прямиком в Мортус. Ну а там пиши «пропало». Спасибо Фреду. Он, как оказалось, не только работал автомехаником, но и обладал удивительными способностями инструктора по вождению. Если бы не он, даже не знаю, что бы я делала.
В итоге, когда солнце возвышалось в зените, мы тронулись с места. Моторы рвали в клочья тишину лугов, наши квадроциклы задорно подскакивали на холмах. Один раз Кайлу взметнуло в воздух так, что она чуть не вылетела из «седла». Ну и натерпелась же я страха за этот день! В итоге прошло не более двадцати минут, прежде чем мы добрались до Тиморской деревни. Мы поставили квардров в гараж и дальше пошли пешком.
–Разрешите, я посмотрю ваши адреса? – спросила я, как вдруг вспомнила, что так и не рассказала им про Мортус.
–Что-то не так? – заметив мою заминку, спросила Кайла.
–Да не то что бы… – пролепетала я, раздумывая, стоит ли начинать этот разговор самой и портить настроение Фреду и Кайле. И всё же я решилась сказать. – Вы спрашивали меня, что значит «Тимор», а я в ответ загрузила вас лекцией про латынь. Извините.
–Что? Свен, да ты что, нам ведь интересно! – улыбнулась Кайла.
–Да, это здорово, только… Я хотела сказать, что Тимор в переводе с латинского – страх.
–Страх?
–Дело в том, что местными жителями, да и вообще всеми обитателями Перфундере, владеет страх перед болотами. Однако если другие, как, например, Винджейское, над которым мы сегодня проходили, вселяют в них лишь вполне понятный страх пострадать, то Мортуса люди боятся панически, ибо не знают, что скрывается за Таровыми деревьями, которые густо окаймляют болото, – продекламировала я мрачным голосом. – Мы проезжали мимо тёмной долины. Должно быть, вы не заметили её из-за холмов. Так вот, Тимор построен недалеко от неё.
–Что не так с этим Мортусом?
–Да. Как это вообще переводится? Всё на этой планете нужно расшифровывать!
–Мёртвая вода. Но вы не волнуйтесь! Для здоровья и уж тем более для жизни соседство с Мортусом не опасно. Если вы не будете подходить слишком близко, ничего страшного не случится.