Дэн Джонс
Силы и престолы. Новая история Средних веков

После Юстиниана

Превзойти Юстиниана было бы непросто в любую эпоху, и его непосредственные преемники изо всех сил старались не посрамить оставленного им великого наследия. Его племянник Юстин II правил тринадцать лет и смог укрепить расшатанные финансы империи, но приобрел репутацию тирана и скряги. Его донимали лангобарды в Италии, набеги племен из-за Дуная и постоянные столкновения на персидской границе. В конце концов – что, пожалуй, вполне понятно – Юстин повредился рассудком. Это произошло после катастрофического поражения на персидском фронте, где Хосров в 574 г. захватил ключевую византийскую пограничную крепость Дару. С этого времени до своей смерти в 578 г. Юстин оставался в нетвердом уме, а власть в Константинополе, к взаимному недовольству, разделили между собой его жена София и приемный сын Тиберий.

В конце концов Тиберий стал полноправным императором, хотя имел на этом поприще не больше успеха, чем Юстин. Его главный вклад в историю состоял, пожалуй, в том, что его родным языком был греческий, а латынь всю жизнь оставалась для него понятным, но тем не менее чужим языком. После него греческий стал языком дворца и всей империи, а Константинополь отбросил последние культурные связи со «старым» Римом и Западным Средиземноморьем. Кроме этого, Тиберий прославился разве что причудливыми обстоятельствами своей кончины: в августе 582 г. он умер (по крайней мере, так говорили), съев блюдо ядовитой шелковицы.

Преемником Тиберия стал его зять Маврикий, полководец таких же выдающихся достоинств, что и покойный Велизарий. Маврикий был автором важнейшего трактата о военной науке под названием «Стратегикон», который почти на тысячу лет стал настольной книгой для всех честолюбивых полководцев Запада. Маврикий умел планировать сражения и за двадцать лет правления имел немало возможностей применить этот навык на практике. В Персии Маврикий добился значительных успехов: он вмешался во внутренний спор о престолонаследии, сверг Хормизда IV и вместо него посадил на трон своего сына Хосрова II (Маврикий официально усыновил Хосрова и заключил с Персией новый «вечный» мир). В Италии дела шли не так хорошо: там непоколебимо стояли лангобарды, а владения Византии ограничивались лишь Равеннским экзархатом^[208]. Маврикий часто ссорился с папой Григорием I Великим, которого возмущали притязания патриарха Константинопольского на роль вселенского лидера всей церкви. На Балканах Маврикию постоянно приходилось сдерживать аваров. В 602 г. ему как будто удалось окончательно отбросить их за Дунай. Однако и это оказалось не так хорошо, как казалось поначалу. Маврикий потребовал, чтобы его войска перезимовали на северном берегу Дуная, что в сочетании с его давней привычкой задерживать жалованье вызвало в армии мятеж. Во главе мятежа встал командир по имени Фока. В ноябре восставшие солдаты двинулись на Константинополь, народ взбунтовался, а Маврикий бежал. Позднее его поймали и убили вместе с сыновьями, а изуродованный труп выставили на всеобщее обозрение. Этот пугающий новый способ демонстрации насилия в имперской политике вскоре стал своеобразной изюминкой Византии: в дальнейшем открытые убийства пресекли не одну ветвь наследственной монархии. Через восемь лет довольно некомпетентного правления Фока, в свою очередь, был свергнут и убит в 610 г.

Убийца Фоки Ираклий был в некотором смысле настоящим наследником Юстиниана (и не только из-за того, что заключил несколько скандальный брак: его второй женой стала его племянница Мартина, хотя законы запрещали подобное кровосмешение). Он правил более тридцати лет и довел до конца многие непростые начинания столетней давности. При нем византийские устремления в Италии незаметно сместились от надежд на завоевание к сохранению имеющегося. Положение на балканском фронте упрочилось. Византийцы уверенно держали в руках Северную Африку, но небольшое византийское присутствие в Вестготской Испании окончательно сошло на нет, положив конец римским интересам в старой Испании. Персидский вопрос удалось блестяще решить в пользу империи, хотя это усилие оказалось для обеих сторон почти фатальным. Иными словами, после Ираклия окончательно завершилось территориальное преобразование Восточной Римской империи в Византию. Отныне это было грекоязычное государство, прежде всего заинтересованное в господстве в Восточном Средиземноморье, центральная власть которого сосредоточилась в Константинополе, а наиболее важные геополитические соперники располагались на юге и востоке. В общих чертах такое положение дел сохранялось восемь с половиной столетий.

Но в этой истории таился еще один неожиданный поворот. Главным конфликтом в правление Ираклия была война с Персией. Вскоре после того, как он узурпировал трон, Византия оказалась на грани уничтожения. В 610-х гг. Хосров II, благополучно забыв, что занимает престол именно благодаря Византии, двинул против нее армии, которым удалось прорваться на римскую территорию. Они овладели Месопотамией, Сирией, Палестиной, Египтом и большей частью Малой Азии. Когда в 614 г. пал Иерусалим, персы захватили самую драгоценную реликвию христианства – фрагмент Креста Господня, на котором умер Иисус. Что еще хуже, посеянный ими на востоке хаос позволил аварам и другим кочевым племенам проникнуть на Балканы. В следующем году персы уже совершали военные маневры в Босфоре, а Ираклий в отчаянии намеревался перенести столицу своей империи в Карфаген и оставить Константинополь на произвол судьбы. Никогда еще Римская империя не была так близко к окончательному краху. Если бы Ираклию не удалось в порыве отчаяния купить весьма дорого обошедшийся мир, 615 г. вполне мог стать последним в этой истории.

Но он им не стал. Ираклий спас свой город и следующие семь лет восстанавливал армию, готовясь нанести Хосрову ответный удар. В 620-х гг. он его нанес, с весьма впечатляющими результатами. Его войско шло под хоругвями с изображением Христа – политика завоевательной войны с нескрываемым религиозным аспектом откликнется громким эхом несколько столетий спустя во время Крестовых походов. И точно так же, как во время Крестовых походов, Христос даровал своим последователям ошеломляющий успех.

За четыре военных сезона византийские солдаты уничтожили своих персидских противников в Армении и Месопотамии. После оглушительной победы в битве при Ниневии в 628 г. Ираклий едва не захватил Ктесифон. Он вернул Крест Господень и с триумфом отправил его обратно в Иерусалим. В том же году Хосров II был свергнут в результате дворцового переворота и убит. Его сын Кавад II, возглавивший заговор, сразу же потребовал мира и вернул все территории, захваченные его отцом. На этом между Восточной Римской и Персидской империей наконец установилось подобие Вечного мира. Шесть столетий то затухавшей, то снова вспыхивавшей войны закончились со смертью Хосрова II. Ираклий принял новый титул: отныне он был не август, а василевс (βασιλεύς) – это греческое именование подразумевало такую же степень величия, как у персидского царя царей. Все византийские императоры после него придерживались этой традиции.

Однако громкая и безоговорочная победа над персами не означала, что Византийская империя вернула себе безраздельное господство в регионе, ибо, несмотря на все свои достижения, Ираклий в конце концов обнаружил, что он так же, как и Юстиниан, беззащитен перед постоянно вращающимся колесом Фортуны. Суета, предупреждал Гелимер. Всё – суета. Стоило отпраздновать победу над Персией, как на горизонте подняла голову новая сила.

На Византию надвигались арабы.

4
Арабы

Людям не под силу было бы описать, в какую груду развалин превратилась Испания.

«Мосарабская хроника»

В разгар лета где-то между 634 и 636 гг.^[209] Меч Бога (Сайфуллах) оказался у восточных ворот Дамаска^[210]. Человека, носившего это прозвище, звали Халид ибн аль-Валид. Он был опытным полководцем, ветераном многих сражений и жил ради того, чтобы вести войны в пустыне и захватывать добычу. Он занимал один из главных постов в воинстве, недавно покинувшем Аравийский полуостров и вооруженном лишь острыми клинками и силой новой веры. Халид был мусульманином – членом племени курайшитов и одним из первых последователей ислама. Прозвище Меч Бога ему дал сам пророк Мухаммед, которому было ниспослано свыше слово Аллаха.

Но Мухаммед умер 8 июня 632 г., и своим высоким положением Халид был обязан другому человеку – пожилому и худощавому бывшему торговцу с впалыми щеками и тонкой крашеной бородой, который носил имя Абу Бакр, а также титулы халифа (земного преемника Мухаммеда) и эмира (повелителя правоверных)^[211]. Халиф вручил Халиду высокое военное звание в награду за десять лет верной службы. В первые годы духовного и политического существования ислама в Западной Аравии Халид выступал против Мухаммеда – и даже нанес Пророку сокрушительное поражение в бою, но в 620-х гг. он обратился к вере и с тех пор преданно служил ей. В Аравии он сражался с враждебными племенами и другими претендентами на титул халифа. В Ираке Халид победил войско персов. Чтобы достигнуть Дамаска, он шесть дней вел своих людей через опаленную зноем сирийскую пустыню. А чтобы запасти достаточно воды для этого тяжелейшего перехода, они взяли 20 тучных старых верблюдиц, сполна напоили их и завязали им пасти, чтобы не дать жевать жвачку, и затем каждый день убивали часть из них и добывали воду из их желудков^[212]. И вот Халид стоял под стенами Дамаска, готовый нанести удар своему самому опасному тогда врагу.

Дамаск был одним из главных городов византийской Сирии: прославленная твердыня империи на краю пустыни, древняя, как библейские сказания, с прекрасными каналами и улицами (самая широкая из них называлась Прямая) и множеством церквей, в одной из которых хранилась ценнейшая христианская реликвия – голова Иоанна Крестителя. Прямоугольник прочных каменных стен, строившихся в Дамаске при нескольких римских императорах во II–III вв., тянулся примерно на 1500 м в длину и вдвое меньше в ширину. Семь ворот в крепостных стенах строго охранялись, а в крепости на северо-восточном углу стоял греко-армянский гарнизон, защищавший город именем императора Ираклия. Помимо всего этого, в городе укрывались остатки византийской армии, недавно разгромленной арабами в долине реки Иордан и бежавшие в Дамаск для перегруппировки. Чтобы захватить Дамаск, Халиду требовалась не только сила, но и ум.

Изначально перспектива выглядела не слишком многообещающе. Арабы выставили для сражения самых опытных солдат и лучших военачальников, в числе которых был Амр ибн аль-Ас, такой же закаленный в боях, как Халид. Амр занял позицию к западу от Дамаска, недалеко от ворот Святого Фомы. На дороге к северу от города арабы поставили заставу в маленькой деревушке под названием Барза. Однако у арабских полководцев не было ни мощных осадных машин, ни передового вооружения – чтобы достать лестницы, им пришлось ограбить близлежащие монастыри. При таком положении дел вынудить горожан сдаться можно было, лишь запугав их или заставив голодать. Обычно для этого город брали в осаду: перекрывали все ворота и не впускали и не выпускали никого, кроме послов. При этом очень важно было проникнуть в сознание осажденных, убедив их, что у них будет больше шансов спасти свою жизнь, если они впустят нападающих, вместо того чтобы сопротивляться им.

О том, как долго Халид, Амр и их товарищи простояли под стенами Дамаска, можно только догадываться: в разных источниках срок колеблется от четырех месяцев до года с лишним. В любом случае этого времени оказалось достаточно, чтобы горожане поняли: ждать помощи от императора Ираклия бессмысленно. Ираклий, до этого потерпевший от арабов ряд поражений и вынужденный уступить им великолепный южносирийский город Босру, явно не желал тратить силы на нового врага, который сумел ненадолго возвыситься, но вскоре наверняка должен был исчерпать ресурсы и растерять единство и целеустремленность. Арабы не были персами. В конце концов, вряд ли они собирались захватить мир.

Вот только… они действительно собирались.

Как многое в истории арабских завоеваний VII–VIII вв., современные и близкие к современным отчеты об осаде Дамаска запутаны и с трудом согласуются между собой. Однако мы можем с некоторой уверенностью утверждать, что долгая осада помогла Халиду ибн аль-Валиду и арабской армии полностью сломить волю жителей Дамаска к сопротивлению. Согласно одному источнику, созданная Халидом шпионская сеть донесла, что византийский правитель города собирается устроить большой пир, чтобы отпраздновать рождение сына. В разгар празднования люди Халида забросили веревки с крючьями на зубчатые стены у восточных ворот и взобрались по ним, выкрикивая: «Аллаху Акбар!» («Бог велик!»)^[213], перебили немногочисленную стражу и ворвались в город. По другой версии, измученные осадой горожане, не дожидаясь вторжения, сами начали переговоры с Амром у ворот и согласились сдаться. Возможно, в какой-то мере правдивы обе истории^[214]. Так или иначе, в 635 г. (или 636) город официально передали мусульманам. Финансовые условия сдачи выработали на мирной конференции, проходившей на крытом рынке в центре города. «Дамаск покорился, и его жители заплатили джизью», – записал в начале X в. летописец ат-Табари, автор монументальной истории ислама^[215]. Джизьей назывался подушный налог, который собирали с иудеев, христиан и других приверженцев монотеистических религий: выплачивая его, они получали право спокойно жить и совершать свои обряды. Победа подняла боевой дух арабов на небывалую высоту. И нанесла крайне болезненный удар по византийской гордости. Это было только начало.

Когда Ираклий понял, что больше не может закрывать глаза на арабскую угрозу и надеяться, что она исчезнет сама собой, то послал в Сирию 150-тысячную армию^[216] (так гласит поздний источник, хотя более вероятной представляется цифра около 20 000). Армия состояла из греков, армян и арабов-христиан, в большинстве неспособных или не желавших общаться друг с другом в силу языкового барьера и несходства религиозных и политических взглядов. Арабы бросили в этот регион примерно столько же людей. Две большие армии столкнулись в долине реки Ярмук, в том месте, где сегодня пролегает неспокойная граница между Сирией, Иорданией и Голанскими высотами. Долгая битва началась, вероятно, в августе 636 г. и продолжалась несколько недель. В один из ключевых моментов Халид (который снова командовал войском, хотя успел впасть в немилость у нового халифа – Омара) обратился к своим людям с воодушевляющей речью. Он сказал, что их ждет «битва во имя Бога», и просил «сражаться с чистым сердцем, ища Бога в своих трудах», и не роптать, если сегодня придется отдать жизнь во имя Аллаха^[217].

Это обращение к исконно мусульманской пылкости вкупе с продуманными кавалерийскими маневрами Халида, а также постоянными раздорами внутри византийской армии, вспышкой чумы и мощной песчаной бурей обеспечили арабам убедительную победу. Один франкский летописец, находившийся примерно в 4000 км от места событий и отделенный от них парой десятилетий, но хорошо осведомленный о делах на Востоке, сетовал в письме, что в битве при Ярмуке «войско Ираклия сокрушил меч Господень»^[218]. Бог выбрал сторону – и, по-видимому, в этот раз он благоволил армиям ислама.

Осада Дамаска и битва при Ярмуке положили начало поразительно быстрому арабскому завоеванию византийских Сирии, Палестины и Египта. В 638 г. сдался Иерусалим. Патриарх Софроний мирно передал арабам управление городом, но позже оплакивал его участь в проповедях: явление «мстительных богоненавистных сарацин», по его мнению, доказывало, как сильно Бог разгневан грехами христиан^[219]. Но, судя по всему, стаду Христову уже поздно было пытаться умилостивить своего Бога. В 641 г. после череды осад мусульманские армии взяли стратегически важный портовый город Кесарию. Из 7000 защитников города лишь немногим удалось спастись на кораблях в Константинополь; оставшиеся были казнены после падения города^[220]. В том же году умер Ираклий. Примерно во время судьбоносной битвы при Ярмуке он произнес слова, оказавшиеся пророческими: «Покойся с миром, Сирия»^[221].

Завоевание арабами Сирии в 632–642 гг. было одним из самых поразительных достижений своего времени. Прежде всего, оно окончательно и бесповоротно отрезало от Византийской империи восточное крыло, до этого почти семьсот лет принадлежавшее Риму. Граница Византии теперь отодвинулась к хребту Нур на восточной окраине Малой Азии и редко заходила дальше него до окончания Средних веков. Но, что гораздо важнее, завоевание Сирии стало одним из первых крупных триумфов новой державы – Арабского халифата, которому предстояло в скором времени завладеть немыслимыми территориями (площадью более 12 миллионов кв. км) и распространиться до границ Китая и Атлантического побережья Европы. За сто с лишним лет от смерти Мухаммеда до падения халифата Омейядов в 750 г. арабские армии появлялись везде, от Центральной Азии до Ближнего Востока и Северной Африки. Они бурей пронеслись по занятому вестготами Пиренейскому полуострову и были замечены даже на юге Франции. Повсюду они настойчиво насаждали мусульманские правительства и новые правила жизни, торговли, образования, мышления, строительства и богослужения. Столицей созданного ими обширного халифата стал Дамаск, увенчанный Великой мечетью – одним из мировых шедевров средневековой архитектуры. В Иерусалиме на месте старинного Второго храма иудеев они построили Купол Скалы, до сих пор ярко сверкающий на фоне остальных городских достопримечательностей. Из городков, где стояли арабские военные гарнизоны, выросли крупные новые города, такие как Каир (Египет), Кайруан (Тунис) и Багдад (Ирак). Другие поселения – Мерв в Туркменистане, Самарканд в Узбекистане, Лиссабон в Португалии и Кордова в Испании – переживали расцвет и превратились в крупные торговые города.

Халифат, возникший в результате арабских завоеваний, был не просто новым политическим объединением. Прежде всего, это была империя веры, далеко обогнавшая в этом отношении Римскую империю (даже если взять Римскую империю времен обращения Константина в христианство, реформ Юстиниана или насильственного крещения византийских иудеев в правление Ираклия). Старый язык (арабский) и новая вера (ислам) составляли важнейший аспект самосознания завоевателей и со временем стали играть огромную роль в жизни побежденных.

Возникновение в VII–VIII вв. глобального мира ислама оставило глубокий отпечаток в истории Средних веков, а последствия этого события мир ощущает на себе даже сегодня. За исключением Испании и Португалии (и позднее Сицилии) почти все крупные территории, захваченные раннесредневековыми мусульманскими армиями, сохраняли и до сих пор продолжают сохранять исламскую идентичность и культуру. Дух изобретательности и научного поиска, процветавший в ряде крупных космополитичных мусульманских городов, сыграл ключевую роль в наступлении эпохи Возрождения.

Религиозные расколы, возникшие в годы становления ислама, неотступно преследовали Ближний и Средний Восток в Средние века и влияют на внешнюю политику современного мира. Истоки разногласий между суннитами и шиитами лежат во времени первых халифов. Возникшие в VIII в. арабо-персидские противоречия продолжаются на современном Ближнем Востоке в виде геополитического соперничества между Саудовской Аравией и Ираном. Сложное наследие конфликтов и взаимного сосуществования мусульман, иудеев и христиан также отчасти связано с раннесредневековыми арабскими завоеваниями. Сражения, преломленные через призму веры, продолжают бушевать и сегодня, нередко в тех же самых местах, что и полторы тысячи лет назад: в Палестине, Иерусалиме, Сирии, Египте, Ираке, Иране и Ливии. Приведем всего один пример. Город Дамаск осаждали не только в 630-х гг. – в 1120-х гг. на него напали армии крестоносцев, в 1400 г. его осадили монголы-мусульмане и турки во главе с Тамерланом, в 1840-х и 1860-х гг. там бушевали религиозные погромы, в 1920-х его бомбили французы, и наконец, совсем недавно за него шли ожесточенные бои в ходе гражданской войны в Сирии. В районе Дамаска под названием Ярмук развернулась одна из самых печально известных битв современности.

Это невероятное наследие, но дело не только в нем. Арабские завоевания больше, чем любое другое явление, способствовали возвышению ислама как одной из главных мировых религий. В 2015 г. в мире насчитывалось 1,8 миллиарда мусульман, из них около 80–85 % составляли сунниты и 15–20 % шииты. На Ближнем Востоке ислам с большим отрывом занимает положение господствующей религии. Кроме того, он представляет собой крупнейшую по числу приверженцев религию в Северной и Восточной Африке, вторую в Великобритании и континентальной Европе и третью – в США. Таким образом, около четверти всего населения мира в том или ином виде придерживается той веры, которую исповедовали Халид ибн аль-Валид, Амр аль-Ас и их сподвижники, стоявшие под стенами Дамаска в 630-х гг.