Луи Буссенар
Приключения в стране бизонов
Глава V
Мистер Билль немножко больше полковник, чем его кум. – Эпизод из междоусобной войны. – Величие и упадок двух командиров отдельных частей. – В страну бизонов. – Первый переход. – Встреча с индейцами. – Разочарование парижанина, думавшего встретить таких краснокожих, какие описаны в книгах. – Скальпы они, однако, продолжают снимать. – Опасения полковника Билля. – Излишняя предосторожность. – Третий и четвертый переход. – След бизонов. – Фрикэ засыпает на часах. – Вторая встреча с индейцами. – Предательство.
– А полковник Билль? – спросил Фрикэ у инженера, собираясь уходить домой из-за невыносимого шума в заведении. – Он такой же полковник, как и Джим?
– Не совсем такой. Он действительно командовал на войне отдельным отрядом волонтеров… и еще каких!
– Стало быть, он настоящий?
– А вот вы сами увидите. Во время междоусобной войны президент южных штатов Джефферсон Дэвис решил вовлечь в конфедерацию индейцев криксов и ирокезов. С этой целью он послал к ним агента, некоего Альберта Пайка, типичнейшего авантюриста. Этот Пайк кем только не работал: прокурором, пионером, народным учителем, кавалерийским офицером, приказчиком, газетным сотрудником и, наконец, траппером. За время своего трапперства он коротко узнал индейцев и близко сошелся с одним молодым техасцем, человеком без предрассудков. Звали его Биллем.
Пайк приблизил Билля к себе, сам назвался генералом, а из него сделал полковника. Вместе принялись они проповедовать рабство среди индейцев, торговавших неграми. Упоив их водкой и посулив им полную свободу торговать рабами, они завербовали на службу около пяти тысяч краснокожих.
Полковник и генерал напялили на себя шитые золотом мундиры, нацепили огромные сабли, надели шляпы с перьями и привели свой отдельный корпус в одну из конфедератских армий, а именно к Ван-Дорну. Индейцев приняли, обхаживали их, стараясь всячески привязать к себе и к делу. Но вот генерал Куртис, командовавший одной из армий Севера, начал наступление и открыл сильный артиллерийский огонь по армии Ван-Дорна. Индейцы, никогда не видевшие артиллерии, думали, что ядра сыплются на них с неба, и разбежались по лесам. Когда же с наступлением ночи бой прекратился, они вышли на поле битвы и оскальпировали всех убитых и раненых, не отличая своих от неприятеля.
Взрыв негодования в обоих лагерях был ответом на этот вандализм. Генерал Куртис написал Ван-Дорну протестующее письмо. Опасаясь репрессий и уступая общему протесту против таких союзников, конфедератский генерал распустил краснокожий контингент.
Пайк и Билль оба разом лишились золотых мундиров, шляп с плюмажем и огромных сабель. Пайк поступил в чиновники по земельному резерву, а мистер Билль сохранил звание полковника и взялся за ремесло ковбоя, которое вполне подходило к его независимому характеру и его любви к приключениям.
…На другой день ровно в двенадцать полковник Билль был готов и явился к Андрэ. Тот с удовольствием убедился, что авантюристу пошла впрок его недолгая служба в армии Юга: он сохранил военную пунктуальность.
Всю ночь он пропьянствовал, а утром успел подыскать и приторговать лошадей, фуру и даже все опробовать.
Андрэ убедился, что все покупки очень хороши и приобретены по дешевке.
Не считаясь со вкусами Фрикэ, Билль вместо громадного скакуна купил для него обыкновенную, местную, небольшую лошадку.
Тем временем Джим излечился от своего поражения тем, что пил за четверых ковбоев, то есть за десятерых обыкновенных мужчин, а потом подыскал несколько крутых ребят из безработных джентльменов и привел их к Андрэ. Шестерых из них Андрэ нанял на три месяца с условием полного повиновения его приказаниям и уважительного отношения к индейцам.
Вслед за тем принялись снаряжать фуру всем необходимым для экспедиции: мясом в ящиках, чаем, сахаром, кофе, виски, мукой, сухарями, окороками и прочей провизией, наконец, лагерным материалом, всякими запасными вещами.
Все это было окончено к вечеру. Нанятые люди старались усердно. За это Андрэ, так как они работали весь день, разрешил им пропьянствовать всю следующую ночь, но с условием, чтобы на следующий день, через час после восхода солнца, они были на месте, готовые двинуться в путь.
Условие это они свято соблюли, и в назначенный час экспедиция выступила из Валлулы, приветствуемая попадавшимися навстречу жителями.
Первый переход был в сорок километров, что составляет как раз половину расстояния до городка Уэтсбурга. Ночевали на холме, а не в низине, что было удобно для путешественников, потому что низины здесь болотистые.
Дальше начался заметный подъем, но кругом по-прежнему расстилалась необозримая, бесконечная, однообразно-монотонная прерия. Путники продвигались вперед и в первый раз повстречали индейцев. Выглядели те весьма неважно; Фрикэ, представлявший себе индейцев по прочитанным книгам, был ужасно разочарован.
Неужели эти самые обычные, некрасивые люди, лишенные оригинальности, с печатью вырождения на лицах, – неужели это и есть потомки героев Купера, Майн Рида, Густава Эмара и Габриэля Ферри?
Эти противные оборванцы, в грязных лохмотьях, в таких шляпах, что даже самые небрезгливые старьевщики не решились бы взять их в руки, – неужели это бывшие хозяева прерии?
Чистое Сердце, Онкас, Косталь, Большая Змея, где вы? Куда вы девались?
Нет больше изящно вышитых мокасинов, отделанных разноцветной бахромой и иглами дикобраза. Вместо них – какие-то хамские «щиблеты», починенные бечевками. Нет раскрашенных яркою краской лиц, что было если и не красиво, то хотя бы оригинально. Вместо краски – слой грязи, что совсем противно. Нет пряди волос для скальпирования, – пряди, украшенной перьями, которую краснокожие воины носили нарочно, как вызов врагу. Вместо нее длинные, прямые, жесткие волосы, выбивающиеся из-под трепаной войлочной шляпы и беспорядочно падающие на шею, лицо, плечи.
Фрикэ был очень разочарован.
Относительно скальпов он, однако, узнал от полковника Билля: обычай скальпирования еще существует, хотя тоже выродился. Теперь это не обязательный финал в героической борьбе индейцев с пионерами. Гораздо проще: молодой абориген встречает в глухом месте мирного ирландца-эмигранта или спящего мертвецки пьяного ковбоя и снимает с него скальп. Этот подло добытый трофей приносится с торжеством домой и приводит в восторг женщин, хотя потом, если белые об этом узнают, воришку-бандита преспокойно вешают.
Встреченных нашими путешественниками индейцев было человек двадцать. У некоторых из них были скорострельные винчестеры, у других хорошие пистонные ружья. Лошади под ними из породы, взращенной прериями, были неказисты с виду, но очень быстры и выносливы.
Андрэ угостил индейцев разными яствами и виски, несмотря на предупреждение обоих полковников, что этот великодушный жест может иметь дурные последствия.
– Вот что я вам скажу, джентльмен, – говорил Билль, – в этих негодяях нет ни малейшего чувства благодарности. Большая ошибка – показать им, что имеешь с собой запас крепких напитков. Этим только раздразнишь их жадность.
– Вы смотрите на вещи только с дурной стороны.
– Я забочусь о том, чтобы сохранить свой скальп, а также и ваши скальпы, господа. Не так ли, Джим?
– Совершенно верно, Билль.
Андрэ заговорил с индейцами по-английски. Их вождь очень вразумительно ответил, что его зовут Красный Пес и что он принадлежит к племени «просверленных носов».
– Скажите лучше: отъявленных плутов, – перебил полковник, делаясь все мрачнее и недоверчивее.
На вопрос о бизонах, вождь объяснил, что по ту сторону Снэк-Райвера их еще очень много, несмотря на то, что сезон прошел.
– Вот это именно то, что нам нужно. Не правда ли, полковник? – вскричал обрадованный Андрэ.
– Не верю я ничему, – возразил ковбой. – Эти собаки все врут. Они нарочно выдумали. Вот увидите.
Обе группы дружески простились и разъехались в разные стороны. Путешественники благополучно прибыли в Уэтсбург.
На следующий вечер они были в Туканноре, сожженном, как рассказывал портландский конторщик, недавно ковбоями. Дощатые бараки и палатки были в плачевном состоянии. Вся обстановка в городе свидетельствовала о недавнем бедствии.
После встречи с индейцами подозрительность полковника Билля возросла до ничем не оправданных размеров. Он ежеминутно выражал опасения, что казалось особенно странным со стороны закаленного авантюриста.
На разведку вперед он не посылал никого, кроме своего кума Джима, доверяя только ему. Сам с утра до вечера рыскал позади экспедиции и возвращался всякий раз на взмыленном и усталом коне, отчаянно жуя табак и не переставая ворчать себе под нос.
Андрэ удивлялся и спрашивал его, что все это значит.
– Как хотите, джентльмен, но я побаиваюсь.
– Чего же именно?
– Всего.
– Однако же?
– Чутьем чую опасность, настигающую нас. Черт бы подрал этих проклятых индейцев!
– Так это они вас так напугали? Мне кажется, в этой встрече нет ничего удивительного.
– Решительно ничего, потому что они тут живут. И все-таки я тревожусь.
Охотники благополучно доехали до Снэк-Райвера и переправились через него, как раз напротив Пэлузской фермы, на совершенно первобытном плоту.
На ферме их приняли очень радушно. Она стоит на плоскогорье, изобилующем бизоньей травой, и ее хозяин, владея многочисленными стадами рогатого скота, очень разбогател.
Пэлуз-Ферм – последний принадлежащий белым пункт в этой части прерии.
Владелец фермы, к удивлению Билля, подтвердил, что на северо-западе действительно есть бизоны, вследствие чего Андрэ назначил выезд на следующее же утро. Ковбои были очень огорчены: им хотелось еще денек погостить у своих товарищей, служащих на ферме.
Со дня отъезда из Валлулы прошло пять дней. Через два дня путешественники должны были прибыть в резервацию «каменных сердец».
Проехав цепь холмистых возвышенностей, покрытых бизоньей травой, путешественники вступили в Камас-прерию, раскинувшуюся перед ними на необозримом плоскогорье.
Полковник Джим, скакавший по обыкновению впереди, возвратился галопом и радостно объявил:
– Бизоны!.. Джентльмены!.. Бизоны!..
Известие было принято с восторгом. Сейчас же набросали план охоты.
Джим не видел самих бизонов, но заметил в шестидесяти милях к северу их следы.
Французы настаивали, чтобы немедленно скакать вперед.
– Фуре за нами не поспеть, – справедливо заметил полковник Билль.
– Что ж такого? Она может остаться здесь с мистером Джимом и шестерыми нашими людьми, а мы поедем втроем, – сказал Андрэ. – Если мы заберемся чересчур далеко, можно будет заночевать в прерии. У вас есть возражения?
– Абсолютно никаких, – холодным тоном ответил мистер Билль и занялся приготовлениями в дорогу. Фрикэ и Андрэ стали готовиться тоже. Через несколько минут все трое выехали.
Несколько часов скакали они по пробитой бизонами колее – точно по дороге, но все не могли догнать стада. Нужно было, наконец, дать отдых лошадям. Фрикэ хотя и возражал, а все же пришлось сделать остановку.
День клонился к вечеру. Наскоро устроили обед – настоящий охотничий, состоявший из сухарей, сушеного мяса и чая с виски. Ночлег был тоже вполне походный: бизонья трава вместо перины, седло вместо подушки и шерстяное дорожное одеяло вместо простыни.
Лошадей стреножили и пустили в высокую траву, которую они с наслаждением принялись щипать, а потом, насытившись, устроились в ней спать.
Фрикэ, лежа на душистой траве под открытым небом, заснул рядом со своей верной винтовкой, чувствуя себя счастливее всех президентов и монархов обоих полушарий.
Возможно, что он был и прав.
Полковник не спал. Он в карауле.
Такая предосторожность никогда не бывает излишней в прерии, как бы ни казалось все кругом тихо и безопасно.
Пробыв в карауле два часа, полковник разбудил Андрэ. Тот тихонько встал, вооружился винтовкой и стал расхаживать вокруг лагеря. Все было тихо, только лошади звучно жевали траву.
Прошло еще два часа. Настала очередь Фрикэ. Походив четверть часа вокруг, полюбовавшись небом и звездами, он… преспокойно заснул сном праведника.
Горизонт уже побелел. Полковник прекратил свой звучный храп. Андрэ открыл глаза. Фрикэ спал как сурок, обнявшись с винчестером.
– Ву God! – вскричал хриплым голосом ковбой. – Нас хорошо охраняли, нечего сказать. Капитан, вы заснули на часах, точно рекрут.
– Черт возьми! – вскричал, вскакивая, парижанин. – Меня стоит за это в кандалы заковать. Это ни на что не похоже.
– В следующий раз, капитан, я буду стоять на часах не два часа, а четыре.
– Не называйте меня капитаном, называйте капралом и поставьте под ранец. Но все же я думаю, что заснуть здесь было не опаснее, чем на батарее броненосца.
– Ну-с, а я другого мнения. И меня, по правде сказать, удивляет, что вы, бывалый путешественник, так легко к этому относитесь.
– Вы по-прежнему полагаете, что здесь не надежно?
– Больше, чем когда-либо, мистер Фрикэ. А желал бы ошибиться.
– Ну, не сердитесь, полковник. Больше этого не будет, вот вы увидите.
– Надеюсь, что не будет, иначе я бы сию же минуту вас бросил.
Лошадей оседлали, взнуздали, напоили водой из кожаных мешков. Наскоро закусив, три всадника снова поскакали по следам бизонов. Опять прошло несколько часов, а бизоны не показывались. Охотники уже решили возвращаться в лагерь, как вдруг увидели новый отряд индейцев, остановившийся в рощице невысоких деревьев.
– Они тоже гонятся за бизонами, оттого у нас и неудача, – тихо сказал полковник. – Бизоны бегают от краснокожих как от чумы.
Вождь отряда на сквернейшем английском языке пригласил охотников подсесть к костру и выкурить трубку мира. Охотники согласились, привязали лошадей ремнями и подошли. Андрэ прихватил с собой козий мешок с виски, зная, что алкоголь хорошо развязывает дикарям языки.
Индейцы были такие же грязные и оборванные, как и встреченные раньше, но по-английски говорили совсем скверно. Их с трудом можно было понять. Это заметил вождь и заговорил на своем языке, который знаком большинству ковбоев.
– Черт вас подери вовсе! – вскричал с напускной грубостью полковник. – Белые охотники приехали из-за моря. С чего вы взяли, что они знают ваш язык?
– Мой брат не знает языка «просверленных носов»?
– Это я-то ваш брат? Гм! Пасторы говорят, что все люди братья, но я давно не слышал проповедей. Ваш брат, господин индеец, ничего по-вашему не понимает. Это верно.
– Но мне казалось, полковник… – заговорил было Андрэ.
– Молчите. Я весь обратился в слух. Держитесь поближе к лошадям. Тут затевается пакость.
– Разве мои братья не присядут к очагу волков прерии? – спросил опять на дурном английском языке вождь, скрывая волнение при известии о том, что белые не знают его языка.
– Нет, не присядут. Ваши братья охотятся за бизонами и очень торопятся догнать стадо. Если волки прерии дадут им какие-нибудь советы, они получат за это огненной воды.
– Го! – ответил индеец самым простым тоном.
Этот горловой звук можно было принять за согласие. Потом он стал неторопливо отдавать своим людям – их было человек пятнадцать – какие-то приказания на индейском языке.
