Луи Буссенар
Приключения в стране бизонов
– Да, трех. Я буду прыгать через шесть.
– Ах!..
– Что «ах»? Вы удивлены? Да в нашей стране это могут сделать не только мужчины, но даже женщины идети.
Поставили еще трех лошадей рядом с прежними тремя, Фрикэ даже нарочно увеличил между нами промежутки…
Индейцы окончательно забыли про еду и возбужденно следили за белым юношей.
Фрикэ отошел назад, скинул свои тяжелые желтые сапоги и, прокричав: «Раз!.. Два!.. Три!..», сделал несколько быстрых мелких шагов, потом прыгнул, как на пружине…
Словно молния мелькнула.
Почти в один миг он легко перемахнул через всю шестерку лошадей и очутился по другую их сторону. Индейцы громко вскрикнули от восторга.
– Пустое дело, – сказал Фрикэ. – Пожалуй, парочку можно бы и еще прибавить. Ну, сударь, теперь ваша очередь, – обратился он к молодому человеку.
Тот отрицательно покачал головой.
– Отказываетесь? Ну, что ж.
Будем друзьями. Давайте руку.
Фрикэ протянул ему руку. Индеец вложил в нее свою.
Вскоре на его лице изобразилось глубокое изумление, потом тревога и боль. Брови его нахмурились, рот раскрылся. Он завертелся и изогнулся пополам, как будто рука его попала в тиски.
– А-гу! – крикнул он хрипло.
– Что «а-гу»? – спросил Фрикэ, выпуская его обескровленные пальцы. – Это не «агу», а дружеское рукопожатие. У нас так жмут друг другу сплошь да рядом. Спросите хоть Андрэ.
Но краснокожий парень в ужасе расправлял раздавленные пальцы и даже глаз не смел поднять на этих удивительных людей. Вскоре он смешался с толпой, бормоча про себя какое-то слово, которое вполголоса повторяли и прочие индейцы. Фрикэ обратился к американцу:
– Скажите, полковник, что это за слово, которое они все твердят? Я даже и выговорить его не могу.
– Они называют вас Железная Рука. И это по заслугам. У вас в руках удивительная сила. Вы дикарям очень понравились и кое-что выиграли благодаря этому.
– Вы думаете, они нас отпустят?
– Ишь какой ты прыткий! Вас только избавят от столба пыток и убьют без дополнительных мучений. И это уже много значит.
– Спасибо. Вы очень добры. Но я нахожу, что этого мало. Я им готовлю, или, вернее, мы все им готовим, целый ряд сюрпризов. И я уверен, что мы от них благополучно улизнем.
– Хотел бы я разделить вашу уверенность, мистер Фрикэ, но – увы! – не могу. Послушайтесь меня, бросьте ваши иллюзии. Разочарование ужасно. Во всяком случае, если только будет к тому хоть малейшая возможность, не забудьте доставить мне нож. Повторяю: я согласен умереть, но не желаю подвергнуться пыткам.
Глава XIV
Преклонение индейцев перед телесной силой и ловкостью. – Фрикэ не хочет пользоваться преимуществами, если они не будут распространены и на Андрэ. – Отряд движется на север, потом на запад. – Индейские собаки. – Вигвамы. – Неласковый прием. – Как Кровавый Череп прекращает обмороки. – Хижина вождя. – Фрикэ Железная Рука узнает, что он великий воин. – Планы побега. – Каким способом Кровавый Череп захватил трех пленников.
Часть предсказаний американца относительно двоих пленников исполнилась. По окончании дружеского состязания вождь отряда приказал сниматься с лагеря и выступать.
Связанного полковника без церемоний опять взвалили на лошадь, как тюк, привязали и повезли. Парижанин с неудовольствием ожидал и себе такой же участи, но ему подвели оседланного и взнузданного коня и предложили на него сесть. Старик-индеец объяснил, что такое снисхождение оказывается за его доблесть, но что он должен все-таки смириться с тем, что ему свяжут руки спереди на груди.
– Ну что ж, – сказал он, – если иначе нельзя, то я подчиняюсь. Но только, как же тогда я буду править лошадью?
– Ее возьмет за повод воин, который будет скакать рядом с тобой.
Парижанин дал себя связать и с помощью воина влез на седло.
– Все же и это плюс, – рассуждал он. – А потом увидим… Эй, нет, стойте! Так нельзя! Для monsieur Андрэ извольте сделать то же, что и для меня, иначе я не согласен. Тогда уж и меня опять извольте связать.
Воины не понимали. Лихой парижанин сделал сверхчеловеческое усилие, поднатужился – и ремни, которыми он был связан, лопнули, как простые бечевки. Быстро спрыгнул он на землю, выхватил у одного воина висевший сбоку нож для скальпов и в один миг перерезал ремни, которыми был связан его друг.
Дикари были ошеломлены.
Фрикэ же преспокойно взял ножик за острие и с самым любезным видом подал владельцу, говоря:
– Вот вам, душенька, ваш ланцет. У меня и в мыслях не было употребить его во зло. Я только хочу, чтобы вы с monsieur Андрэ, который стоит дюжины таких, как я, обращались не хуже, чем со мной. Только и всего. Поняли, а?
Индейцы опять заволновались и ударились в бесконечный спор. Они не поняли слов, но уловили смысл всего проясходящего. Далеко не всем улыбалось исполнять требование парижанина.
– Как угодно, но только уж тогда вяжите и меня. Правда, он не устраивал перед вами акробатического представления, но я старался за него и за себя. Если награждать, то уж награждать. Я все сказал.
Индейцы догадались, что Фрикэ желает остаться связанным, если они не изменят отношения к ему другу. Это расположило их в его пользу еще больше.
В сущности, всякая попытка убежать была бы совершенно бесполезна. Поэтому дикари согласились развязать Андрэ ноги. Но на этот раз руки двум друзьям скрутили вдвое крепче прежнего.
Отряд, задержавшись из-за этого инцидента, по крайней мере на полчаса, наконец, выступил.
Двигались сначала в северном направлении, мимо цепи так называемых Теземенских озер, потом свернули на запад к озеру Калиспельму и, проведя в дороге весь остаток дня и всю ночь, на рассвете прибыли в долину, по которой в живописном беспорядке были разбросаны многочисленные хижины из бизоньих шкур.
Послышалось яростное рычание, и к приезжим кинулась целая свора собак весьма злобного вида. «Друзья человека» почти совсем не ласкались к своим хозяевам, а на пленников и вовсе оскалили острые белые клыки.
Неласковость индейских собак к своим хозяевам отмечена давно. Она объясняется, во-первых, дурным обращением с ними самих индейцев, которые одинаково грубы и с ними, и с лошадьми, и со своими женами, а во-вторых, тем, что во время голодовок собак преспокойно убивают и едят.
Собачий лай и вой перебудил все сонное население хижин.
Индейская хижина, или вигвам, стоит того, чтобы описать ее хотя бы кратко.
Представьте себе воткнутые в землю жерди, которые соединены вверху в одной точке. Общая длина жердей от пяти до шести метров. На этот остов натягивают бизоньи шкуры или холст, оставляя вверху отверстия для выхода дыма.
По одну сторону вигвама проделывается входное отверстие, в которое можно проникнуть только ползком. Его занавешивают бобровой шкурой или просто холстиной, прибитой сверху гвоздями. Это дверь.
В этом неудобном жилище постоянно горит огонь в очаге, и вокруг огня разложена куханная утварь, всегда идеально грязная: котлы, чугуны, горшки и т. д. Вся мебель – это бизоньи шкуры, служащие и постелями, и одеялами. Одежда – грязная, рваная – развешана по жердям на гвоздях вместе с копчеными бизоньими тушами и сыромятными ремнями. Прибавьте к этому деревянные сундуки с более ценной рухлядью и вещами, присовокупите невыносимую вонь – и вот вам жилье для полдюжины индейских душ обоего пола.
У всех хижин поднялись дверные занавески и высунулись кирпичные лица с черными глазами. Отвратительные старухи, типичные мегеры, злобно растягивали до ушей свои противные беззубые рты и визжали как гиены, перекрывая временами даже собачий лай. Вслед за ними из отверстий полезли дети, потом женщины, демонстрирующие свою ненависть к белым, и, наконец, люди «солидные», считающие ниже своего достоинства выражать чувства.
Несмотря на то, что кони устали, воины не могли отказать себе в удовольствии от небольшой скачки. При пленниках остались только Кровавый Череп и старик, с очень странным именем – Тот, Который Видел Великого Отца.
После оживленного спора между ними обоими, причем старик, видимо, был вынужден в чем-то уступить, последний помог Фрикэ и Андрэ слезть с лошади, а Кровавый Череп, словно тюк, стащил полковника Билля. Видя, что полковник почти потерял сознание, он несколько раз кольнул его ножом в ладони, чтобы привести в чувство. Ковбой открыл глаза, вздохнул глубоко-глубоко и устремил на врага блуждающий взгляд.
Тот, Который Видел Великого Отца объяснил пленникам, что они вместе с американцем будут жить в хижине Кровавого Черепа, пока совет вождей не решит их участи. Старик очень бы желал взять их к себе, но Кровавый Череп не соглашается. Для них сделана только одна уступка: пищу будет доставлять его жена – Мать Трех Силачей, потому что, он не доверяет своему мстительному товарищу.
Друзья поблагодарили старика и пошли за Кровавым Черепом, сопровождаемые орущими ребятишками, разъяренными женщинами и лающими псами. Женщины, кроме того, грозили пленникам кулаками, а псы свирепо скалили зубы.
Полковник не мог идти. Ноги распухли, отказывались служить. Кровавый Череп, желая сохранить своего врага для предстоящих пыток, сам растер ему больные члены и в конце концов понес его на руках. Ненависть исполнила долг человеколюбия!
Пленники дошли до хижины вождя и поспешили укрыться в ней от шума и гама. Несмотря на то, что за время своих скитании привыкли ко всему, они невольно вскрикнули от отвращения – до такой степени было там грязно и зловонно. Индеец вошел спокойно, опустил полковника на бизонью шкуру и сел около него в позе гранитной статуи. Дым, копоть, вонь от полусгнившего мяса до такой степени возбуждали тошноту, что Фрикэ сказал:
– Ффа!.. Это, по-моему, начало пыток. Вот омерзительное логовище.
И он обратился по-английски к вождю, который не сводил с полковника взгляда неутоленной ненависти.
– Послушайте, гражданин, вы ведь говорите немного по-английски. Неужели нельзя приоткрыть немного дверь? Очень уж у вас тут душно.
Кровавый Череп как бы нехотя отвел взгляд от ковбоя и важно ответил:
– Железная Рука – человек молодой, но великий воин. Он может поступать как ему угодно.
– Железная Рука?.. Это что такое?.. Ах, да, вспомнил: мое индейское прозвище. Спасибо, почтеннейший. Я воспользуюсь разрешением и проветрю немного хижину. Здравствуй, ветерочек, добро пожаловать! Что же это, monsieur Андрэ, говорю все только я один? Примите и вы участие в беседе.
– Продолжай свои шутки и развлекай по возможности этого негодяя, – отвечал вполголоса Андрэ. – Я помолчу и обдумаю, нельзя ли как-нибудь освободиться отсюда.
– Я заранее согласен на любой план, как бы ни велики были шансы на успех. А у вас уж что-нибудь зародилось?
– Да. Но надобно подождать, когда полковник соберется с силами.
– Понятно. А что тогда?
– Негодяя-индейца мы свяжем, завладеем оружием – его в хижине много, переоденемся индейцами…
– Захватим каждый по мустангу – и были таковы. Разыграем спектакль «Дочь воздуха»[11].
– Так. И если нам удастся эта первая часть нашего предприятия, мы поскачем в прерию.
– Само собой.
– Вот тут-то и начнутся всевозможные трудности.
– Без этого ничего не дается.
– Так вот ты и предоставь мне на свободе все обдумать как можно основательнее.
– Идет. А я тем временем буду любезничать с противным индейцем и, быть может, вытяну из него какие-нибудь полезные сведения. Тс!.. Он что-то говорит полковнику. Послушаем, это, наверное, интересно.
Кровавый Череп не обращал никакого внимания на французов. Он был весь поглощен своим врагом и наслаждался будущим мщением. Теперь он принялся рассказывать на ломаном английской языке, каким образом ему удалось взять его в плен.
– А!.. А!.. Белый Сниматель Скальпов считал себя в полной безопасности. Он забыл, что ненависть краснокожего воина не засыпает никогда. Кровавый Череп бывал среди белых, одевался в их одежду. Живал в деревянных и каменных домах. Много раз он близко-близко подходил к Белому Снимателю Скальпов, но тот его не узнавал. Кровавый Череп часто имел возможность убить его и снять с него скальп. Но Кровавому Черепу этого мало. Он хочет видеть своего врага на столбе пыток. Хочет послушать, как будет шипеть его тело на огне, как будут трещать его кости; хочет видеть, как потечет его кровь; хочет насладиться его страданиями; хочет довести его до того, что он будет просить себе смерти как милости. Когда Белый Сниматель Скальпов выезжал с отрядом охотников из Валлулы, он не узнал Кровавого Черепа среди других индейцев. С тех пор Кровавый Череп все время следит за ним, не выпуская из вида. Он собрал своих друзей из трех племен и устроил засаду, в которой погибли белые. Он взял их скальпы.
– Так вот кто убийца! – проговорил в сторону Фрикэ. – Принимаю к сведению и при случае не пощажу.
– Кровавый Череп – великий вождь, – продолжал индеец, все больше и больше воодушевляясь. – Он поджег прерию, когда Белый Сниматель Скальпов убил Лосиного Рога, собиравшегося его схватить. Он последовал за белыми в землю «каменных сердец». Он отогнал и заманил белых туда, где их взяли в плен. И вот теперь Белый Сниматель Скальпов во власти Кровавого Черепа. Теперь уж ему не уйти от заслуженного мщения. Воины Кровавого Черепа находятся сейчас не на своей земле, а на земле мирных индейцев, выродков, сделавшихся подданными Великого Отца, живущего в Вашингтоне. Поэтому с казнью необходимо спешить. Завтра соберется великий совет вождей, а послезавтра белые будут привязаны к столбу. Ты слышишь это, Белый Сниматель Скальпов? Послезавтра. Кровавому Черепу теперь можно будет успокоиться и закопать в землю топор войны, потому что твой скальп заменит у него на голове эту шапку. Я сказал.
– Черт возьми! – пробормотал Фрикэ. – Это не особенно весело. Если я верно понял, что говорил этот урод, то у нас впереди только две ночи и один день. Над этим стоит хорошенько поразмышлять.
