Astra Maore
Хозяин моего тела
Глава 14. Падение в пропасть
ЛОЛА
Я ем свежайшее сочное мясо, искоса разглядываю Элиаса, который все так же невозмутимо листает новости, и размышляю.
Интересно, как давно он на меня запал? Вдруг еще тогда, когда его ассистент показал каталог моделей, и там, на тестовых снимках, Элиас Конте увидел меня? Увидел и звериной чуйкой выцепил, что я та самая, которой по ночам снится… всякое.
Которая бурно кончает от того, что ее под угрозой смерти вылизывает, а потом трахает какой-нибудь бандит. И бандиту плевать, что я из плохой семьи… ему нужна я как есть, целиком… вернее, нужно только мое тело… зато полностью.
Он ничего не говорит о чувствах, но хочет трахать меня вечность… а меня во снах это устраивает. Господи, какая же я гадкая…
Нормальные девушки хотят замуж, и их зовут замуж… а меня – только на секс, как дешевую шлюху.
Но если я скрою свои ужасные желания, притворюсь перед каким-нибудь парнем приличной, создам хорошую семью… не стану ли выть ночами от тоски, размышляя о том, от чего отказалась?
Да и потом… Конте точно привык получать желаемое. Когда я буду умирать от правильности своего милого мужа, когда у нас родятся любимые дети… Элиас заявится, по-прежнему такой же холеный и еще более уверенный в себе. И разобьет мое тихое счастье.
Мужчине вроде него можно надоесть, только если ты ему поддалась. Но пока ты – вечно убегающая цель, он не отступится. Я уверена.
Может, мне стоит сказать ему «да»? Ведь это «да» я скажу и себе… Приму себя со всеми своими грешными желаниями.
К тому же Элиас Конте мне… не муж, не жених и даже не… парень. Он мне официально никто, прямо, как бандиты из снов. И я не чувствую себя перед ним виноватой.
Когда мы расстанемся, я не провалюсь со стыда под землю… Я очищусь от мрачного искушения и буду вспоминать былое, как приключения бурной юности.
Черт, надеюсь, мои щеки сейчас не пылают, как два факела. Я почти доела завтрак, и скоро нужно будет что-то сказать или сделать. Дать Элиасу ответ.
Похоже, он с кем-то переписывается. Занят и не следит за мной.
Не представляю, что более стыдно и непристойно: вот как у нас, когда мужчина предлагает тебе добровольно стать плохой… или когда он без спроса принуждает тебя к гнусностям, а ты от этого тащишься.
Какая-то темная мысль не дает мне покоя… Стоп.
Кто сказал, что Элиас хочет того же, что я? Вдруг он садист? Ведь наверняка можно причинять боль, не оставляя следов…
Я резко поднимаю голову от тарелки.
– Элиас… Есть вещи, на которые я не соглашусь никогда.
Он поворачивает голову и смотрит мне в глаза. Такой взгляд придумали черти в аду, чтобы пытать им грешников.
Мааамочки, что теперь будет?!
– Контракт, Лола. Помнишь, я рассказывал. Он намного более жесткий, чем модельный. Все, что тебе категорически не нравится, исключается из сессий. С другой стороны, пока у тебя нет личного опыта, лучше постепенно все проверить…
Ничего не лучше! В мире есть множество тошнотворных вещей, которые я не захочу попробовать никогда. И почему Элиас Конте даже не подумал, что я вообще не хочу принимать его приглашение? Он реально не оставляет мне выхода.
– Ну уж нет!
– Не паникуй. Ты так сильно не желаешь что-то проверять или не девственница? – сексуальный голос обволакивает меня. Сейчас он мягкий и успокаивающий, без хриплых ноток страсти, словно Элиас Конте пытается меня загипнотизировать.
Он сидит прямо рядом со мной, чертовски близко, и задает поразительно смущающие вопросы… Я никак не могу привыкнуть к его новому обращению и не понимаю, нравится оно мне или нет.
Это что-то за гранью, рушащее рамки и вводящее в транс. Я спрашиваю:
– Почему ты говоришь о… таком… настолько прямо? Это же неприлично.
– Угу. – Элиас берет мое лицо за подбородок, а пальцы у него очень горячие, и мне становится жутковато, хотя куда уж больше. – Неприлично, Лола, молчать о своих желаниях. Как другой человек их исполнит, если ты о них не скажешь?
Мне отчаянно хочется возразить, что нормальные люди ничего подобного не обсуждают за завтраком, но Элиас наверняка ответит чем-то еще более шокирующим.
Или он просто меня поцелует, а я вся размякну, не представляя, как и чем теперь его остановить и надо ли останавливать. Я говорю:
– Люди как-то справляются…
– Люди, но не мы с тобой, – Элиас продолжает держать меня за лицо, буравя острым, как клинок, взглядом, – я люблю обсуждать все от и до. Любая мелочь важна. А главное правило одно: никогда не прячь от меня эмоции. Если что-то тебе нравится или не нравится – давай знать.
У меня голова идет кругом, потому что Элиас рассказывает о настолько для меня новом, непривычном и… волнующем, что я просто не представляю, как правильно на него реагировать.
– Элиас… – и сам он новый и чужой с этими голубыми глазами, костюмом и бородой, будто и не мой начальник. – А что с нашей работой? Мы с тобой уже не сможем общаться как раньше?
Он улыбается и убирает руку. А мне делается так неуютно и холодно, словно само мое тело уже скучает по нему.
– На работе все по-прежнему. Будем работать и притворяться, что у нас нет отношений. Все, что происходит на сессии, остается на сессии, Лола. Пойдем. Я покажу тебе контракт.
Он звонит Долорес и отдает распоряжение о посуде из-под завтрака, а потом подает мне руку. Не локоть, а саму ладонь.
Я смотрю на нее широко открытыми глазами. Я все еще в шоке от происходящего и не могу решить: то ли Элиас Конте – мой демон-искуситель, то ли он приведет меня на небеса, куда бы я сама не отважилась подняться.
– Пойдем ко мне в кабинет, Лола. Распечатаю контракт, изучишь, – и Элиас не сильно, но резко дергает меня за руку, принуждая встать.
Понятия не имею, что там у него в контракте, но уверена – прежней моя жизнь уже не будет.
***
– И ты… не выйдешь отсюда? Я должна буду изучать и подписывать этот контракт прямо при тебе?
Мы сидим в кабинете Элиаса, и надо признаться, он выглядит впечатляюще. Темные тона, благородное дерево, стекло и камень. Все в классическом стиле, но в отличие от жилой комнаты Элиаса какое-то более нарядное.
Приведя меня сюда, Элиас усадил в глубокое кресло прямо рядом со своим столом. Почти, как тогда, когда я проходила у него первое собеседование.
– Не только не выйду, но и буду смотреть тебе в лицо, малыш. Я хочу знать все, что ты скрываешь. Хочу видеть твое настоящее отношение.
Хм. Что еще за настоящее отношение? Может, все-таки вскочить и выбежать из кабинета? Попытаться вызвать такси… и уехать. Попросить тетю выслать мне деньги переводом, если Элиас Конте заблокирует мой банковский счет.
В том, что он это может, я не сомневаюсь.
И тогда то, что я обдумывала за завтраком, станет реальностью. Мне придется поддаться Элиасу хотя бы ради того, чтобы он меня отпустил. Чтобы не угрожал семье моей тети. Чтобы дал нам всем жить спокойно.
Я уверена: он страшный человек, если пойти против его желаний.
Только поддаться – значит отдать Элиасу Конте девственность. Свои мечты о любящем человеке. Свою наивность.
Я смотрю в его голубые сейчас глаза. Напряжен. Чудовищно напряжен. Следит за каждым моим движением, как хищник в засаде, готовый повалить, мять и драть. Впиться зубами в нежное горло.
Я боюсь его. Я до дрожи боюсь Элиаса Конте. Когда все стало настолько серьезно?
– Что-то не так, Лола? Прикидываешь шансы на побег?
И мысли мои читает. Наверное, я вся такая глупая перед ним… раскрытая. Ох… но если так, если он действительно может почувствовать то, что я хочу, почему не доверить ему свое удовольствие? Пусть чему-нибудь меня научит…
Малыш… все-таки вряд ли это совсем уж плохое отношение.
– Нет. Я знаю, что мне не сбежать от тебя. Но то, что ты предлагаешь… оно безопасно?
– Не совсем. Сейчас Долорес принесет мятный чай, а я распечатаю договор. Будем читать его и обсуждать.
Ладно. Договор я как-нибудь переживу. Даже если там что-то отвратительное и мерзкое. Опасное.
Я запоминаю вещи вокруг. Уютный абажур лампы. Крепкий письменный стол. Массивные шкафы и кресла. Все очень добротное. Не то что я – дрожу, как заяц. Трусиха.
Надо просто сделать это. Вот взять, как чашку чая из рук Долорес, и выпить махом.
Я с ума сойду от пронзительного взгляда Элиаса. Когда я думала, что его настоящий взгляд жутковатый, я очень сильно ошибалась. Этот, усиленный линзами, пробирает буквально до костей.
– Малыш. Прекрати дергаться так, будто я приговариваю тебя к казни. Вот договор. – пока я пила чай, Элиас его распечатал. – Будешь так напряжена, я заставлю тебя изучать его, сидя у меня на коленях.
Я не вижу его колени, и хорошо. Потому что от мысли оказаться на них и почувствовать весь жар и твердость его тела меня пронзает озноб.
– Ты сам-то… не слишком расслабленный, – черт. Ну вот опять я говорю что-то не то.
Элиас пренебрежительно приподнимает бровь.
– Привыкай.
Не хочу. Весь кабинет начинает давить на меня. И даже испещренные буквами белые листы контракта – тоже.
– Ты не считаешь… что в отношениях мужчина должен быть веселым… ну там радостным… светиться счастьем в присутствии девушки?
Элиас все больше мрачнеет, а когда я думаю, что он может просто вынуть из ящика стола револьвер и пристрелить меня за дерзость, выдает короткое:
– Не считаю.
Н-да. Он не обычный мужчина. Он уже это сам сказал, да и мне давно пора понять.
Я просто пытаюсь оттянуть неизбежное. Потому что мне чертовски, до паники жутко. Я спрашиваю:
– Вот только одно скажи, и я буду читать… Револьвер у тебя есть?
Элиас хмыкает:
– Удивляешь, малыш. Есть. Я попадаю в десятку в любого мыслимого расстояния. Но тебе я его не дам. Игры с револьвером не проси.
– Ммм, то есть это ты не любишь? А что ты сам любишь?
– Не тяни резину, Лола. Читай. Это стандартная анкета. В нее я включил большинство из того, что нравится людям, – Элиас двигает ко мне листы, и они резко, почти болезненно касаются моих пальцев, – твоя задача поставить крестики напротив того, что тебе совсем противно. И галочки там, где тебе может понравиться.
Он давит. Просто давит. А меня охватывает странное оцепенение.
– А если я поставлю крестики всюду?
Элиас ухмыляется.
– Именно потому ты и малышка, Лола. Тогда я распечатаю новый договор, пересажу тебя на колени и буду читать все пункты тебе на ухо. Твое тело само мне все расскажет.
Ох, нет. Это как-то слишком… странно. Слишком непристойно и унизительно.
Я пробегаю взглядом первую строчку анкеты и, кажется, вспыхиваю, как алый сигнал светофора.
«Анальный секс».
Не хочу. Не надо. Но что, если Элиас его любит и заставит меня, даже несмотря на крестик? Заявит, что я еще «не распробовала», а потом передумаю и обязательно соглашусь?
Эта дьявольская борода мешает мне понимать его эмоции. А ледяные голубые глаза – они прямо, как у игрока в покер.
Элиас никак и ничем не выдает свое отношение к этому гадкому анальному сексу. Как же мне быть? Почему этот секс вообще стоит первым? Какое-то особое пристрастие, или «так нравится людям»? Кто эти пугающие люди, по пристрастиям которых составляли анкету? Или это унижение специально для меня?
– Всего лишь «да» или «нет», малыш. Давай. Не разочаровывай меня.
А к черту. Действительно, чего я трушу? Я беру изящную безмерно дорогую ручку и решительно черчу крест.
Смотрю Элиасу в глаза: съел?
А этот гад не только выдерживает мой взгляд, но и легонько улыбается. Издевается что ли?
– Вот и все, Лола. А ты боялась. Давай дальше. Мне хочется не только подписать, но и что-нибудь попробовать…
Да он просто скала. Самоуверенный. Непрошибаемый. Ни тени смущения. Или, может, это я смущаюсь, как дура, а взрослому мужику и краснеть тут не с чего?
А мне ужасно стыдно от его прямоты. Сердце колотится часто-часто, а внизу живота становится тепло.
– Ты не заставишь меня… ну, это?
– Что «это», Лола? Говори прямо.
Он буквально придавливает меня взглядом, а томление внизу живота все сильнее. Если Элиас поймет мои чувства… ох… нет. Только бы он в самом деле не понял, как странно я себя чувствую!
Вместо того, чтобы ему ответить, я опять утыкаюсь в анкету.
«Связывание».
Мне в лицо бросается жар. Это почти наручники. Почти то, о чем я фантазирую. Но расписаться в таких грязных мечтах при человеке, который готов попробовать прямо сейчас?
Пальцы настолько мокрые, что я боюсь, ручка выскользнет у меня из рук.
Если я поставлю галочку, Элиас сочтет меня отвратительной?
– Малыш…
Неужели Элиасу надоело ждать?
Я не смотрю в его лицо. Беру ручку и ставлю галочку. Она получается очень слабой, еле видной.
– Не стесняйся. Обведи. Тебе нравятся веревки, эластичные ленты или что-то еще? – чувственный голос Элиаса звучит, как гром среди ясного неба.
– Не знаю. Нет… – мысль о грубом прикосновении шершавой веревки несколько меня охлаждает. Возбуждение, кажется, стало меньше. – Я не разбираюсь в таких мерзких вещах!
Элиас окидывает меня снисходительным взглядом.
Да пусть как угодно смотрит, только на колени не сажает. Не трогает… там и не обнаруживает, что я наверняка влажная.
– Но галочку ты поставила. Давай дальше, Лола. Это просто предварительная анкета. Я хочу знать, что ты совершенно точно не любишь.
– Угу… – я говорю больше для себя. Я не слишком ему верю.
Что помешает Элиасу Конте нарушить этот договор? За это наверняка нет никакой выплаты неустойки!
«Вагинальный секс».
Да. Тут мне придется поставить «да». И я же в самом деле… не против. Галочка получается довольно жирной, а Элиас вдруг сильно и судорожно выдыхает, чем пугает меня до дрожи.
Я невольно смотрю на стол между нами. Он выдержит даже самые яростные ласки… но я не хочу отбить себе спину и попу.
Главное, чтобы Конте не пришла в голову та же идея, что мне. Тогда он, чего доброго, подушку подложит.
Я почти уверена: анкета – это только прелюдия перед чем-то по-настоящему непристойным.
«Использование вибраторов».
Я ставлю галочку. Никогда не пробовала, но о них столько пишут, что я… не знаю, на каком основании от этого отказаться и надо ли.
«Групповой секс».
Серьезно? Элиас Конте и групповой секс? Он же, кажется, порвет кого угодно, кто посмеет даже взглянуть на меня. Или речь о нем и банде девушек?
Я ставлю четкий крестик.
Не буду на Элиаса смотреть. Я и так знаю, что он не отрывает от меня глаз.
Вот пусть там и сидит. Пусть там.
«Запирание в тесном пространстве».
«Использование наручников».
«Оральный секс».
Я не знаю, что Элиас Конте видит во мне, когда я читаю эти бесстыдные строки. Я не успеваю ничего написать, но Элиас встает из-за стола и через мгновение оказывается прямо рядом со мной.
Я смотрю на него снизу вверх, а в его лице такая темная страсть, что мне становится жутко. Как будто дикий зверь вырвался на свободу и вот-вот меня разорвет.
– Ты слишком соблазнительно заполняешь анкету, малыш… Давай сделаем иначе…
Мужчина не женщина, и я вижу размер его желания под брюками.
Так близко и жарко.
Наяву.
И никакие правила Агентства меня не защищают. Плевать Элиасу на них!
Я пищу:
– Поклянись, что… ничего не будет… чего я не захочу.
Элиас медленно качает головой, и сейчас он похож на удава, который гипнотизирует крольчонка.
– Нет, Лола. Я ни в чем не поклянусь. Безопасность быстрее всего убивает желание. Садись на стол.
Волоски на моей коже встают дыбом. Что он задумал?!
– Я… не хочу боли. Я не люблю боль. Вообще никакую!
– Непослушание, Лола, не лучшее женское качество, – Элиас резко наклоняется ко мне, как-то быстро подхватывает меня под попу, поднимает, и вот я уже сижу на столешнице с разведенными ногами. Анкета и ручка лежат рядом.
Я не успеваю ни испугаться, ни закрыться, ни оттолкнуть Элиаса. Только радуюсь, что длинная юбка платья почти полностью прикрывает мне ноги.
А Элиас опускается в кресло и получается, что его взгляд теперь направлен мне четко между ног.
– Закатай юбку. Я хочу видеть твои трусики.
Его тон внезапно совсем другой. Жесткий.
Я боюсь проверить отчаянную догадку, которая не дает мне вздохнуть. Но все же решаюсь:
– Этого нет в договоре…
– Там есть обычный секс. Считай, что это его часть. Ты согласилась. Хочешь, чтобы я раздел тебя сам? Или мне позвать кого-то из слуг?
Я задыхаюсь от ужаса.
Да. Догадка верная. Новый Элиас – точно не мой знакомый. Он абсолютно другой человек. И он явно не модельный менеджер, даже при том, что у тех почти безграничная власть над моделями.
Мужчина в кресле привык, может и умеет повелевать кем угодно.
Ему нравится унижать девушек перед слугами?!
Если он покажет меня такую – в задранном платье и с разведенными ногами – Долорес, я умру от стыда. Оказаться слабой перед этой гадюкой куда хуже, чем перед любым мужчиной!
– Я… сама.
– Умница.
Элиас больше ничего не говорит. Он просто смотрит на меня, не мигая, а у меня руки дрожат, и кажется, что платье весит центнер. Неужели я когда-то носила микрошорты? Или – о боже! – бикини?! Под пристальным взглядом этого мужчины мне хочется закутаться в паранджу. Целиком.
Он горячее и тяжелее всего, что я могу себе представить.
Я аккуратно и медленно поднимаю подол платья до колен. Может, Элиаса устроит так? Но по тому, как напряжено все его сильное тело, и какого размера бугор под брюками, я вижу – не устроит.
Вряд ли сейчас Элиас хорошо себя контролирует. Все может закончиться очень скверно, если я начну сопротивляться.
И совсем не обязательно, что Элиас будет нежным.
Я шире развожу ноги и поднимаю подол так, что трусики становятся видны. А в следующий момент понимаю, что сделала это зря.
Камеры в доме Элиаса наверняка снимают все. И мое унижение, и позор – тоже. Теперь у Конте есть компромат, как я сама предлагаюсь мужчине.
А самое ужасное, что я бесстыдно, вопиюще мокрая. И Элиас прямо сейчас это видит.
Он смотрит меня как на трофей. Как на добычу.
Я вздрагиваю, но не отстраняюсь, когда он резко поднимает руку и с легким нажимом проводит по самому сокровенному через ткань. Хрипло говорит:
– Трусики промокли. Сними их.
Это не просьба и не предложение. Это приказ.
Но я себя не узнаю. Потому что во мне поднимается та же злость, смешанная с азартом и возбуждением, как когда на собеседовании Элиас велел поцеловать его. И я мотаю головой.
Пусть камера запишет, что у меня есть гордость.
Зря. Опять зря. Сложно понять, насколько ты слабее мужчины, пока он тебя не трогает.
А Элиас с каким-то глухим рычанием просто сдирает трусики с меня. Приподнимает меня и сдергивает их. И прячет трусики прямо в карман своего роскошного пиджака. Все за мгновение.
– Любишь жестче, Лола? Теперь тебе сложнее соврать… – он задумчиво смотрит мне прямо… туда. А я даже боюсь посмотреть, насколько там все раскрылось.
Я быстро прикрываюсь ладонью.
– Сейчас же выключи камеру!
– Камеру? – на лице Элиаса настоящее изумление. – Камера не снимает, Лола. Расслабься.
– Да ну? – я в странной эйфории. Чего бояться теперь, когда мужчина уже видит тебя всю? Когда он может показать тебя кому угодно. Когда ты принадлежишь ему полностью.
Я будто в трансе: все вижу, все слышу, но словно не здесь.
– Хватит. Я сказал нет, значит нет. Вернемся к договору, – я не успеваю спросить, как же я смогу писать, сидя на столе. Элиас Конте дает ответ: – Я буду читать пункты вслух. Ты говори только «крестик или «галочка». А я запишу и продублирую твои слова.
И он просто убирает мою ладонь. А затем пододвигает листы анкеты к моему бедру.
А у меня внутри буря. Мне и стыдно, и страшно, и… неужели Элиас видит все мое возбуждение? Он смотрит таким темным, густым взглядом, что меня затапливает стыдом и удовольствием.
– Итак, «запирание в тесном пространстве». В подвале, например. Ну или там в подсобке. В гараже… – его голос невероятно низкий и хриплый. И сейчас Элиас Конте смотрит мне прямо в глаза.
А я чувствую, как между ног что-то легко сокращается. Ох… Что же… я кончу от одних только развратных слов? Я отчаянно хочу верить, что камера в самом деле отключена.
– Да.
– Да? Малыш, «галочка» или «крестик». Только эти слова. Произнеси одно из них вслух.
А меня уже ведет. Даже от «малыша» ведет. Я как со стороны вижу, насколько непристойно мы смотримся. Я в легком белом платье, расписанном сиреневыми цветами, широко раскинув ноги на крепком столе. А мужчина в обалденном костюме сидит в кресле. И его лицо находится прямо между моих ног.
– Га… лочка.
– Отлично. Галочка, – Элиас реально ставит ее в договоре. И в отличие от моих это уверенная жирная «галка», – галочка…
И не успеваю я что-то понять, как Элиас Конте вдруг проводит галочку языком прямо мне по раскрытым складочкам. Вокруг клитора, слегка его задевая. А меня прошивает током. Я невольно подаюсь навстречу Элиасу, проклиная себя за это инстинктивное движение.
– Хорошо… Лола… сладкая… – Элиас делает в словах паузы, а до меня доходит, о какой сладости он говорит. И это безумно, ужасающе стыдно. – «Использование наручников»?
А я хочу его. Пусть он опять приласкает меня. Пусть продолжает.
Как бы так ненароком не согласиться на что-то ужасное…
Я поднимаю глаза к потолку. Не буду смотреть на Элиаса. Не буду. Его лицо между моих ног невероятно меня возбуждает.
– Галочка…
– Точно? – наверняка он выгнул бровь.
Я не смотрю. Я только киваю.
– Ну ладно. Я не ошибся в тебе, Лола.
О чем он? За кого он меня принимает? Ну конечно: за извращенную шлюху.
И такой он теперь будет считать меня всегда.
Только шлюха может кончать у мужика прямо на рабочем столе.
Но мне уже плевать.
Потому что Элиас выписывает на моем клиторе такую «галочку», от которой я не могу сдержать стон.
– «Оральный… ммм… секс». Ну, тут галочка автоматом.
– Не останавливайся.
Да. Это я.
Та ужасная часть меня, которая спрятана глубоко-глубоко. Которая знает, что такое оргазм. Которой нравится доставлять себе удовольствие. И она хочет больше.
Настоящая неопытная девственница никогда бы не отреагировала на Элиаса Конте… так. Она вряд ли умеет кончать. А я – умею.
– Понял.
А дальше… Я не знаю, какие фигуры выписывает его язык. Каких точек касается. Мне просто невероятно хорошо. Меня подхватывает огромная волна и несет все выше. А потом отпускает, чтобы смениться новой сладчайшей волной.
Я хочу почувствовать стыд, но у меня не получается, потому что то, что делает Элиас – чудесно.
Только сам он перевозбужден. И сейчас все случится.
Элиас точно мне вставит.
В тот момент, когда его язык входит внутрь меня, а я думаю о том, что скоро там же окажется его толстый огромный член, меня сносит. Оргазм настолько сильный, что меня буквально выгибает и трясет. И я кричу, не справляясь с ярчайшими ощущениями.
А потом я запоздало понимаю, что, возможно, уже несколько минут Элиасу Конте кто-то настойчиво звонит. А он совершенно не обращает на звонок внимание.
И нажимает прием только, когда я затихаю.
Судя по жесткому выражению его лица, звонок неприятный, но очень важный.
***
ЭЛИАС
Моя новая загадка века – сколько у Лолы было мужиков. Смертников. Потому что мне каждого охота найти и в куски порубить. Мачете.
Иногда Лола кажется мне совсем наивной девочкой, а иногда она – опытная взрослая женщина, которая сводит меня с ума.
Пиздец глупо, но когда девушке с тобой искренне хорошо, то ты чувствуешь себя всемогущим.
Плевать, проходная это девушка или та самая.
Хрен его знает, какая девушка – та самая. Я никогда об этом не думал, но, наверное, это такая, которая всю душу наизнанку нахрен вывернет, разозлит тебя и озадачит.
А потом улыбнется, а ты ей в ответ лыбишься, как счастливый идиот. И даже идиотом тебе с ней быть не жалко.
Ты даришь ей все на свете. Балуешь. Прячешь ее от любого ублюдка, который посмеет косо или слишком долго на нее посмотреть.
Идиотия.
Я думаю о лирике всякой, а малышка в это время думает совсем о другом.
Она смущена и пытается провернуть все обратно. Все наши с ней, мать их, отношения.
А меня это по сердцу дерет. Какие, нахрен, чисто рабочие отношения? Лола, блять, я тебе настолько не интересен? Да не завирай.
Или ты из-за своего алкаша папаши дерганая такая?
Ну, мы его нашли. Он уже в нашем городе ошивается. Поговорили с ним. Прояснили ему, что к чему. Купили папаше твоему обратный билет.
Придется все-таки записать тебя к психологу, малыш. Хватит мне твоих молчаливых истерик.
Я хочу видеть все твои эмоции, Лола.
Ори. Пинайся. Бей стекла. Посуду всю в доме перебей нахрен. Только не молчи. Не прячься от меня за страхами.
Я могу уболтать кого угодно, язык хорошо подвешен.
Убалтываю и Лолу. Веду ее в свой кабинет контракт читать.
Предвкушаю, как она будет смущаться до чертиков, и сразу стояк адский. Еще немного моего терпения, и ты за все мне ответишь, Лола.
За то, как дразнила своей аппетитнейшей задницей, километровыми ногами и пухлыми губками.
За характер свой непонятный.
Ты не можешь не знать, насколько я тебя хочу. До боли, блять. До темноты перед глазами хочу.
Но я же терпеливый гад. Лучший приз получает тот, кто умеет ждать.
Сосунки считают, что стоит навалиться на девку, обмять ее, как она тут же обкончается. Физиология-хренозиология и все дела.
Хрен там. Девушку надо готовить, как хорошо прожаренное мясо.
Шлюх можно жарить сразу, а к неопытным совсем другой подход.
Я прошу Долорес сделать мятный чай для Лолы и убраться восвояси.
Отключаю камеры. Пусть это пиздец в плане безопасности, зато никто не должен видеть мою девочку голой. Ни один сукин сын из моей охраны. А она будет голой очень скоро.
Давай, Лола. Читай контракт.
Но нет. Ты же не можешь без выноса мозга.
Тут и дураку ясно: сидишь на краешке стула – значит, сбежать хочешь. Это надо умудриться сесть так в моем удобнейшем глубоком кресле.
Лола вся дико напряженная. Чуть ли не кончик ручки кусает. Прямо, как на сложнейшем экзамене. Или как около реанимации, когда не знаешь, выжил ли твой друг.
Малыш, мне ужасно хочется обнять тебя. Прямо стиснуть до легкой боли. Но похоже, сейчас от этого ты просто разревешься. Или упадешь в обморок.
Ты просто гиперчувствительная и такая же страстная.
Наверное, нам было бы в разы проще, будь я обычным мужиком, как ты хочешь.
Но я тот, кто я есть. Я правда люблю все контролировать.
Когда ты это примешь и осознаешь, что на самом деле ты любишь мне подчиняться, тебе станет намного легче.
Независимая… такая моя конфетка. Сладкий леденец.
Знаешь, Лола, есть только один способ обыграть меня.
Это прекратить сжиматься и вести себя так, будто я какой-то сраный ублюдок и насильник.
Расслабься. Получай удовольствие. Ни один нормальный мужик ничего не сделает девушке, которой с ним искренне хорошо. Никогда ее не обидит.
Я гад, Лола, но я не больной. Или тебе будет хорошо, или плохо. Третьего не дано.
Оскорбленная невинность со мной долго не протянет. Просто возьми да напиши, любишь ли ты анальный секс. Есть до хрена видов секса, и этот ничем не хуже других.
Я просто, блять, пытаюсь тебя понять. Всего-то.
И Лола как будто меня слышит.
Вдруг берет ручку и начинает выводить галки и крестики. Я ей помогаю, а сам вижу: на пункте про связывание Лола плывет. Прямо взгляд у нее меняется и дыхание.
Пункты я знаю наизусть
Блять. Лола. Тебя кто-то связывал? Я же найду и выпотрошу его.
Нет, наверное, ты просто фантазируешь о таком. Или сучка Тара тебе что-то рассказала, пока вы болтали у ворот.
Но ты серьезно хочешь?
Хочешь. И трахаться хочешь. И наручники хочешь, и много чего еще. У тебя настолько тонкий лифчик, что я вижу, как твои соски проступают сквозь ткань.
Похоже, момент настал.
Сейчас ты узнаешь, малыш, как заполнять этот договор идеальнее всего.
А дальше… Блять. Дальше я просто с ума схожу и отпускаю все свои инстинкты. Лола внизу вся такая аккуратная, ладная и розовая, что мой план взять ее красиво сейчас же проваливается.
Это будет грубо. На долбаном столе.
А она еще шепчет: «Не останавливайся».
Что, Лола? Это вызов?
Повтори его еще, смелая такая.
Повтори и кончай, сокращайся вокруг моего языка. Дрожи. Смахни чашку со стола, начисто потеряв контроль над своим охренительным телом.
Давай, малышка, кончай, и посмотрим, сколько еще ты сможешь вынести.
Я – уже недолго.
Блять. Мудак Аткинс звонит.
Аткинсу отрежу яйца и заставлю их сожрать, но позже. Завтра он мне понадобится.
Я оставляю Лолу на столе, а сам выхожу из кабинета поговорить с ним.
Мы еще не закончили, девочка.
