Артём Александрович Кившарь
Хроники Лерона
Я пробыл в небесном городе около двух недель, одну из которых я потратил на бесцельные блуждания в дебрях собственной памяти, а другую ― на общение с отцом, братом, сестрой и многими другими Живущими-В-Тумане. Я узнал, что тогда в степи со мной разговаривал Равол, и что его злорадный смех предназначался не мне, а приближающимся гвардейцам Скворта. Он признался, что был сильно удивлен, когда мне удалось вырваться из-под его контроля.
– Но почему тогда я не потерял одежду, как в этот раз? ― спросил я как-то Равола.
Он, высокий, со щеками-смерчами тумана, с темными впадинами глазниц, с плывущими по телу разноцветными потоками водяных паров, улыбнулся тоннелем рта и ответил:
– Тогда ты подвергся насилию с моей стороны, в этот же раз ты добровольно пошел за нами.
– А как же мой меч?
– Я не знаю, Лерон, ― прорычал Равол, продолжая улыбаться, обнажив ледяные кристаллы зубов.
Я думал, а было бы лучше, если бы я тогда подчинился воле брата и оказался в стране Живущих-В-Тумане? Тогда бы я не встретил Винса, но не полегло бы столько народа в войне, затеянной ним и мной против Бермандии. "Силу черпают в обмане". Неужели мать специально настраивала меня против отца? Впрочем, это вполне логично, если она украла меня и стерла все воспоминания о нем.
Я много разговаривал с Лорелью, постоянно дивясь ее красе. Я не понимал, как можно было с помощью такого непрочного материала, как туман, создать такое прекрасное лицо, правильные черты которого поражали своим совершенством. Единственное, что портило его ― это черные дыры вместо глаз. Здесь не было зеркал, поэтому я не мог узнать, как выгляжу сам, но я не удивился, если увидел бы, что и у меня там провалы, черные и абсолютные.
– Почему нельзя менять свой облик, сестра? Ведь туман легок и податлив, а наши ментальные силы велики! ― задал я женщине, белой, как молоко, вопрос.
– Потому что не нами этот облик заложен, а Великим Отцом Туманом и Королевой Тьмы, нашей матерью, ― вырвался из ее кипящих уст ужасный хрип.
Ну что за голос у такой женщины! Просто обидно!
– А мой меч, почему он изменился и оказался здесь?
– Я не знаю, Лерон.
И все. Словно громыхнула стальная дверь, ударяясь о стальной косяк.
– Отец, расскажи мне о грядущей Великой Битве, ― поинтересовался как-то я, когда мы с ним стояли на балконе его дворца и смотрели, как тлеет золото и фосфоресцирует изумруд звезд, по-хозяйски расположившихся на шпилях соседних зданий.
– Она состоится очень скоро, и в результате будет разрушен Подлунный Мир и прилегающие к нему Измерения. Все, кто будут находиться в это время в этих Мирах, умрут, но уцелеет моя страна, протянувшаяся через ткань Мироздания над этими Мирами и над неисчислимым количеством других Миров. Поэтому собираю я своих детей под свое крыло, дабы остались они все живы, ― сказал отец в своей традиционной манере.
Меня раздражало, что он постоянно говорит возвышенно, но это был мой отец, и я не показывал того, что меня злит его величественный слог.
– А между кем будет сражение?
– Всплывает на поверхность древняя вражда между Коргами и Скайрами. Корги хотят расширить свои владения, они не смирились, они жаждут владеть всей Вселенной. Книги, которые уже рассыпались в прах, но которые я читал, когда они были только написаны, рассказали мне, что именно в Подлунном Мире произойдет первая после перемирия битва между Коргами и Скайрами.
– А кто автор этих книг? И не говорилось ли в них об исходе этой битвы? Какие-нибудь конкретные имена были на их страницах? Примут ли в ней участие Живущие-В-Тумане? ― засыпал я отца атомными бомбами вопросов.
Он улыбнулся, и полились, как горная река, ответы:
– Автор их мне неизвестен, ибо никто во Вселенной не знает его. Он действительно говорит об окончании этого сражения, сообщая, что победу одержит сильнейший. Возможно, что это могли бы быть Скайры, если бы я и мои дети помогли им, но может наша помощь ничего бы им и не дала. Но это пустой разговор, ибо много передумал я за века и решил, что не будут в Великой Битве участвовать Живущие-В-Тумане.
– Но почему? Ведь ты же раньше был за Скайров? ― спросил его я.
– Я уже стар, и мудрость преполняет меня. Много погибнет моих детей в этой битве, и не хочу я видеть это, ибо все вы мне очень дороги.
– Ну, а если кто-то захочет принять ту или иную сторону?
– Это их право, и я не буду препятствовать этим безумцам, хотя и почувствую печаль. Но я знаю, что не будет среди Живущих-В-Тумане таких глупцов.
– А имена, отец? Были ли в книгах имена? ― не мог я никак успокоиться.
– Были там лишь намеки, неясные, туманные, как этот край. Хотя нет, постой! Было что-то там насчет ужасного оборотня, выходца из болот, возвысившегося над всеми остальными болотными тварями благодаря дарованной ему Коргами способности менять облик, воспользовавшегося этим даром для превращения в короля одного из государств Подлунного Мира и давшего толчок к Великой Битве своей жестокостью и мстительностью.
Мне стало плохо. Давно было пора самому догадаться, что вовсе не Скворт преследует меня, а чудовище, принявшее его обличье! Ведь этот вывод напрашивался сам собой из всех тех разрозненных сведений, которые я собрал о Скворте. Морроу говорил, что король лечился на болотах, погружаясь в жижу по самую шею, а однажды вернулся в замок злым, хотя никто никогда не видел раньше Скворта рассерженным. Толсон тоже акцентировал свое внимание на том, что Скворт стал непохожим на самого себя, позабыл о таланте сына такие вещи, которые не забываются. Да и сам я не раз ломал себе голову, что же произошло с королем, ни с того, ни с сего изменившим свое отношение ко мне. А ответ был прост ― это не Скворт, это его копия! Теперь все стало на свои места. Эта тварь страстно, до фанатизма, желала отомстить мне, герцогу Чистой Земли, уничтожившему почти всех его собратьев. Она из кожи вон лезла, чтобы увидеть, как я умру. Да, она боялась меня вначале, потому что не забыла о моем могуществе, с помощью которого я тогда одержал победу над монстрами, но потом, поняв, что я не обладаю Силой, стала действовать более решительно. И она не вступала в союз с болотными тварями, они составляли ее настоящую, истинную армию. Стражники, сопровождавшие тогда Скворта на болота, наверняка тоже были подменены. Я благодарил Судьбу за то, что в тот день Морроу, мой верный друг, нес караул в замке. И тут я вспомнил, что мои друзья по-прежнему находятся в Тровере и томятся под землей. Добрался ли Винсент в Аркол? Какую роль во всем этом играет Курт Ирвинг? Чтобы помочь товарищам и ответить на эти вопросы я должен вернуться в Подлунный Мир и сражаться. Сейчас я обладал ментальной мощью, поэтому мог надеяться на успех. Я буду драться с Коргами хотя бы из-за того, что они, дав Лжескворту дар оборотня, заставили меня убегать, испытывать всевозможные унижения. Я стану на сторону Скайров, потому что хочу отомстить болотному монстру, а он ― и их враг. И мне плевать, что я буду сражаться против тех, с кем прошло мое детство, мнимое или даже подлинное, против тех, кто воспитывал или якобы воспитывал меня. Плевать! Обидчик должен быть наказан!
В тот же день, ни с кем не попрощавшись, я покинул Страну Миллиона Мелких Капель.
Глава XI. Вновь продолжается бой
Вентиляционное отверстие привело меня в комнату Толсона. Вытекая через отдушину, я перестал бороться с морозом, чуть не превратившим меня в лед, и увидел, что коротышка не спит, хоть уже и перевалило за полночь. Сидя в огромном кресле, он читал. Увесистый фолиант лежал у него на коленях, а Толсон, прищурив свои и без того маленькие глазки, внимательно изучал его содержание. Жарко пылал камин, отбрасывая на покрытые коврами стены желтые и красные блики, языки пламени весело плясали в его пасти. Я начал материализовываться, и, когда почувствовал, что туман в корне изменяет свою структуру, тихо опустился ногами на пол. Обрести плоть и кровь было не очень трудно, но и не очень приятно было почувствовать себя в своем старом теле, неповоротливом по сравнению с вновь обретенным. Одно меня радовало ― по моим жилам текла горячая кровь, а не холодная вода. Я слышал, как бьется сердце, разгоняя по телу кровь, как струится она по артериям и венам.
– Привет, Толсон, ― сказал я. Мне показалось, что я сделал это шепотом.
Однако когда я уже хотел поздороваться с парнем погромче, Толсон оторвал взгляд от страницы и посмотрел на меня.
– Мэтлок! ― он вскочил, кинулся ко мне, но на полпути остановился и начал переминаться с ноги на ногу.
– Что такое, малыш? Что-то не так? ― черт, как трудно воспринимать нормальную речь после полумесяца рычания, хрипа и сипения!
– Да нет, все в порядке, ― промямлил Толсон, стараясь не смотреть на меня, и пряча глаза в пол.
Я понял, в чем дело, и, сняв с его кровати шелковое покрывало, замотался в него. В Стране Миллиона Мелких Капель я совершенно не думал об одежде: она, как и все там, была из тумана, и возникала на теле сама, меняясь при перемене настроения, поэтому нет ничего удивительного в том, что, вернувшись в Подлунный Мир, я не понял сразу, что я совершенно голый.
– Мэтлок, где ты пропадал? Мы тут все за тебя сильно переживали, ― сообщил мне Толсон, когда я плюхнулся на кровать, чувствуя, как стальные пружины впиваются в спину.
Да, тяжело будет отвыкать от тела-призрака, легкого как пух.
– Потом расскажу, дружище. Лучше объясни, что ты имел ввиду, когда сказал мне, что теперь у тебя нет отца? ― спросил я коротышку, прочищая мизинцем ухо, тщетно надеясь, что буду после этого лучше слышать.
– А что, по-твоему, имеют в виду люди, когда говорят, что кого-то уже нет? Конечно, только то, что этот кто-то мертв, ― ответил сын Скворта, явно недовольный тем, что я вернулся к этой больной для него теме.
Так и есть. Дурак, а раньше меня догадался. А я, кретин, если бы не мой отец Туман, наверное, до сих пор ломал бы себе голову над вопросом, почему я стал врагом Скворта. Отметив про себя, что впредь следует стараться буквально воспринимать слова Толсона, а не так, как я воспринимал их до этого, я продолжил наш разговор:
– Ты в этом уверен, Толсон? Может, ты ошибаешься?
– Папа никогда не вступил бы в союз с теми уродами. Я его очень хорошо знаю, он не пошел бы на это, что бы ему не предлагали, ― с наворачивающимися на глаза слезами пробубнил он себе под нос.
– Ну?
– Они убили его, а потом заменили кем-то очень похожим, но злым.
– Толсон, ты сам об этом догадался? Почему ты раньше не говорил мне обо всем этом?! ― заорал я, чувствую, что слух мой уже почти полностью адаптировался к Подлунному Миру.
– Не кричи. Я говорил тебе, что отца больше нет, но ты не стал меня слушать. А догадался я в ту ночь, когда болотные твари напали на армию Винсента, ― надув губы и, смахнув рукавом слезы, сказал Толсон.
Ладно, после драки кулаками не машут. Сам виноват, что, не поинтересовался тогда, что парень имеет ввиду. Да и что изменилось бы, узнай я эту страшную правду раньше на несколько недель?! Ничего, ведь в то время мы были уже затворниками в этой комфортабельной подземной тюрьме. Эти мысли заставили меня вспомнить о Курте, который чуть не поймал меня. Неужели он тоже оборотень? Или, действительно, бывший цирковой артист? Если артист, то зачем он понадобился Лжескворту? Интересно, в городе Ирвинг, или уже нет?
– Толсон, ты случайно не знаешь, что сейчас происходит в Тровере? По-прежнему патрули? ― спросил я.
– Я ничего не знаю, ведь Семилианна ничего нам не рассказывает. Спроси-ка об этом лучше ее, Мэтлок, чем меня.
Кивнув Толсону, я поднялся с кровати, как мне казалось, усеянной камнями и утыканной гвоздями, и вышел из комнаты, заметив, как коротышка потянулся за потрепанной старинной книгой. "Сказания Подлунного Мира" ― было золотыми буквами выдавлено у нее на обложке.
Моя комната была чисто прибрана. Ни одной складочки на покрывале, ни одной лежащей где попало вещи, ни одной пылинки на полированной поверхности стола. Семилианна поддерживала здесь идеальный порядок, не теряя надежды на мое возвращение. Бедная девушка! Она не находила себе места, когда у меня началась меланхолия, она страдала вместе со мной, когда я был в отчаянии, она сильно переживала, когда я запил, а я не обращал на это внимания. Я не мог тогда признаться себе, что боюсь сочувствия и жалости, исходящих от нее, мне было страшно, что кто-то, пусть даже женщина, которая меня любит, видит мою беспомощность и пытается утешить. Глупец! Я кричал на нее, один раз я чуть не ударил ее, а ведь ей тоже было нелегко в те дни.
Семилианны не было. Конечно, можно было зайти к Гору или Морроу, и, если их подруги были с ними, сказать девкам, чтобы они поднялись на первый этаж и позвали Семилианну. Но я отказался от этой мысли, решив, что отдых в виде сна мне сейчас не помешает. Положив меч под кровать и сорвав с нее покрывало, я нырнул под тяжелое теплое одеяло.
Утром, после того как Семилианна разбудила меня радостным возгласом, и мы с ней насладились друг другом после долгой разлуки, после того, как все обитатели подземного этажа собрались в комнате, служившей нам столовой, и мы вкусно позавтракали, я рассказал им, кем на самом деле является король Бермандии. Меня засыпали вопросами о том, откуда у меня такие сведения, где я пропадал, как мне удалось проникнуть в бордель, если дверца была закрыта, и многими другими. Я врал им, как только умел, не желая выдавать тайну своего происхождения. Потом настал мой черед спрашивать, и я узнал, что Тровер по-прежнему кишит патрулями, но людей у врагов не хватает, поэтому по улицам в основном шастают болотные твари. Население города запугано, и боится выходить из своих домов, опасаясь уродов Скворта. О Курте ― ничего, от Винсента ― никаких известий.
Мы сидели за большим столом, и каждый думал о чем-то своем. Поэкспериментировать, что ли, ради интереса? Я распахнул сознание и мысленно потянулся к Гору: "Слава богу, что Мэтлок жив. Теперь хоть какая-то надежда есть. Если бы быть уверенным, что и отец успешно добрался до Аркола, то можно было бы напасть на вражеский гарнизон, расположенный в Тровере." Так, теперь Морроу: "Я привык сражаться, так что если потребуется, то я опять пойду за Мэтлоком. А что мне терять?". А о чем думает малыш Толсон? "Попросить добавки или нет? Очень хочется еще пожевать чего-нибудь". Семилианна: "Если Мэтлок решит очистить город от приспешников Скворта, то я буду сражаться рядом с ним, и мне плевать на то, что я не умею обращаться с мечом. Я хочу всегда быть рядом со своим Мэтлоком". Слезы покатились по моим щекам. Кто я для них? Почему они готовы пойти за мной, отдать за меня жизнь? Я опустил голову, стесняясь того, что плачу, но потом, решив, что поступаю неправильно, поднял ее и, глядя на своих друзей затуманенными от слез глазами, встал из-за стола. Я подходил к каждому из них и обнимал. Я говорил, как признателен им за то, что они рядом со мной, а они сидели и не понимали, что на меня нашло.
На следующий день я попросил Семилианну, чтобы она достала мне карту города. Когда эта карта оказалась у меня на столе, то сразу закипела работа. Я вымерял длины улиц, расстояния между домами, стараясь одновременно запомнить расположение зданий, узких переулков, скрытых подворотен. В это время по распоряжению Семилианны проститутки рассказывали клиентам о том, что Скворт ― оборотень, преподнося это в виде жутких слухов, якобы уже блуждающих по Троверу. Вскоре по городу действительно поползли такие слухи. А я уже держал военные советы с Гором и Морроу, разрабатывая планы вылазок. Нас было мало, и Семилианна свела меня со своими телохранителями, Диком и Генри. У каждого из них был свой отряд человек в пятьдесят. Теперь над картой мы корпели впятером ― я, Гор Йовирк, Морроу, Дик и Генри. Иногда к нам присоединялась Семилианна, рассказывая о только ей известных потайных лазах и ходах. Мы вовсю готовились к партизанской войне против вражеских отрядов, находящихся в Тровере. А недовольные жители уже объединялись в разрозненные банды и убивали чудовищ, подкарауливая их в темных углах и на тихих улочках. Дик и Генри посылали в банды своих людей, которые рассказывали горожанам, где лучше нанести следующий удар. Банды объединялись в отряды, руководимые нами из подполья. Несколько раз я сам принимал участие в дерзких вылазках, надеясь захватить в плен Курта Ирвинга, но он как сквозь землю провалился. В рядах врагов началась паника. Резко сократилось число патрулей, да и патрулируемые ими районы уже располагались только неподалеку от казарм.
Однажды, когда я вместе с Гором разрабатывал очередную операцию, а Морроу был на задании, в комнату вбежала испуганная Семилианна. Она вся дрожала от страха и судорожно прижимала к груди кулачки.
– Мэтлок! Там… там ка… какой-то человек требует, чтобы его про… пропустили к тебе. Он ска… сказал, что знает, что ты пря… прячешься на по… подземном этаже, ― заикаясь, сказала она, широко раскрыв глаза.
– Успокойся, дорогая. Как он выглядит? ― спросил я, вынимая из ножен, лежащих возле стола, Схайорел.
– За… заросший, в ка… каком-то рванье. О… от него еще сильно во… воняет дымом. Дик хо… хотел его убить, но он ска… сказал, что не со… собирается сда… сдаваться без боя, а ты же знаешь, Мэтлок, что на звон ме… мечей сбегутся воины Скворта.
– Пусть спустится сюда, произнес я, указывая Гору на нишу в стене, где он мог бы спрятаться, а после прийти мне на помощь. ― Дику скажешь, чтоб тоже был готов в случае чего.
Все еще продолжая трястись от страха, девушка кивнула, и вышла, прикрыв дверь. Я сидел в кресле и ждал гостя, сжимая рукоять меча. Послышался звук приближающихся шагов. Растворилась дверь, и в комнату ввалился здоровенный детина, лицо которого было покрыто густой щетиной, а мускулистое тело было едва прикрыто изодранной в клочья меховой одеждой.
– Вы, что ли, герцог Мэтлок? ― спросил он, недоверчиво смотря на меня из-под нахмуренных густых бровей.
– Допустим, что я.
Он двинулся ко мне, грозно держась за эфес своего меча, вложенного в телепающиеся на широком поясе ножны. Я привстал. Сильный запах гари ударил мне в ноздри. Гигант приближался, криво ухмыляясь и продолжая сжимать в руке меч. Ногой я отбросил в сторону кресло и принял боевую стойку. Великан захохотал и начал медленно вытаскивать из ножен зазубренный клинок. Пора, решил я, и сделал выпад, целя незваному гостю в сердце. Когда острие моего меча коснулось его кожи, я услышал звон, и с ужасом увидел, как Схайорел упал на пол. Я отпрыгнул назад, а этот парень стоял шагах в двух от меня, полностью обнажив клинок. Рядом с ним стоял Гор и улыбался. В комнату влетел Дик, и как раз в этот момент гигант бросил свое оружие себе под ноги, и оно упало, громко звякнув.
– Познакомься, Мэтлок. Это лорд Носсир, друг и боевой соратник моего отца, ― разрезал тишину радостный голос Гора.
– Я принес весточку от Винсента, а вы чуть не изрубили меня в капусту. Спасибо, Гор, что спас меня от смерти. Это было бы забавно, проделать такой путь и умереть у самой цели.
Гор пожал плечами и вложил свой меч, которым он отразил мой удар, в ножны. Дик опустил занесенный клинок и, в сердцах сплюнув на пол, сказал:
– Лорд, почему Вы сразу не сказали, что Вас послал Винсент?
– А что бы это изменило? ― поставил его в тупик Носсир.
У меня мелькнула мысль, что Лжескворт мог подослать ко мне убийцу, принявшего облик Носсира. Ментальное поле моего мозга накрыло его сознание. "Все равно бы мне никто не поверил, а начали бы проверять. Винс теперь передо мной в большом долгу, ведь это он послал меня в самое логово врага, и я рисковал своей жизнью только ради того, чтобы сообщить этому Мэтлоку, что армии Аркола вступили в Бермандию". Прочитав мысли лорда, и удостоверившись в том, что он действительно посланник Винсента, я шагнул вперед и пожал ему руку. Моя ладошка утонула в его громадной ладони, и я приветствовал Носсира:
– Добро пожаловать, лорд Носсир. Мы вам очень рады.
Когда лорд помылся, переоделся и поел, то поведал всем о том, что я уже знал. Винсент жив, набрал новое войско и напал на Бермандию. Сейчас он ведет бои с отрядами противника в нескольких днях пути от Тровера, причем ведет успешно. Желая побыстрее сообщить нам, что помощь близка, он послал к нам Носсира, преодолевшего все преграды и доставившего нам эту радостную новость. Больше всех радовался Гор. Его отец не погиб, а успешно добрался до своего королевства и вновь повел войска на Бермандию! Я видел, как парень гордится своим отцом, и позже, когда все ушли спать, а мы остались в столовой пропустить по кружке вина, сказал ему, что Винс – действительно настоящий герой. Мы потягивали красную и густую, как кровь, жидкость, а Гор рассказывал мне, как Носсир учил его в детстве драться на мечах, стрелять из лука, метать копье. Я узнал, что когда я находился в Арколе, лорда Носсира в стране не было. Он путешествовал по Подлунному Миру со своей сестрой Нилой. Затем Гор опять начал вспоминать свое детство, а я сидел и думал о том, что у меня их было два – одно настоящее, другое мнимое, и о том, где же они все-таки пересекаются, где же сливаются эти две реки.
Вечером следующего дня мы уже в открытую, не скрываясь и не прячась, напали на гарнизон, расположенный в Тровере. Битва была недолгой, так как весь город ополчился против болотных монстров и людей, верных королю-оборотню. Я лично внимательно осмотрел каждого поверженного, но Курта Ирвинга среди мертвых не обнаружил. Мне необходим был этот человек, или кто он там на самом деле, чтобы выяснить некоторые детали этой довольно-таки подзатянувшейся истории. И еще я хотел отомстить за Луизу, за ее отца, за своих казненных слуг. Вообще-то я уже не чувствовал той злости по отношению к Курту, которую испытывал непосредственно после рассказа Луизы о его звериной жестокости – время сглаживает все. Но оно не может сделать так, чтобы я совсем позабыл о тех унижениях, которым ежедневно подвергалась несчастная девушка, и поэтому Ирвинг еще ответит за свои поступки. Месть, возведенная в принцип, ставшая самоцелью, – вот что двигало мной, вот о чем я только и думал теперь.
Мы не остановились на достигнутом. Солнечным морозным утром ворота Тровера распахнулись, и в заснеженную степь высыпалось наше немногочисленное разношерстное войско. Впереди, на гигантском белом коне, конфискованном мною в конюшне мэра города, облаченный в собольи меха, ехал я. Морроу, Гор и Носсир мчались чуть позади, возглавляя отряд всадников, состоящий из добровольцев-горожан. Замыкали же кавалькаду Дик и Генри, ведя за собой своих воинов. Снег ослепительно блестел на солнце, сверкал яркими искрами света. Мой конь, пробивая огромными копытами наст, летел навстречу ветру, мощной грудью разрывая колючие потоки воздуха. Зима была в самом разгаре, и холод проникал даже под теплую шубу, заставляя меня стучать зубами. Мороз кусал лицо, сжимал своими клещами легкие, но я продолжал всаживать в бока скакуна шпоры и несся на восток, туда, где Винсент сражался с армией Лжескворта.
Семилианна и Толсон остались в городе. Они, конечно, порывались принять участие в походе, но я был категорически против и настоял на том, чтобы они ждали нашего возвращения в Тровере. Я спешил на помощь Винсенту, желая скорее вступить в бой. Клубы пара валили из ноздрей коней, их громкое фырканье в сухом зимнем воздухе летело над равниной, далеко обгоняя отряд. Скрипел под копытами снег, ветер щипал ноздри, но мне уже не было холодно – бешеная скачка и предчувствие битвы согревали меня. А белая степь уходила из-под ног вспотевших скакунов, их горячее дыхание жгло мне спину. Солнце уже клонилось к западу, а мы все мчались и мчались, неслись прочь от заходящего светила.
На ночь мы расположились под открытым небом. Вытерев коня, накормив и напоив его, я поужинал сам и стал готовиться ко сну. Расстелив у костра несколько меховых плащей, я лег, поплотнее завернулся в них и закрыл глаза. Распространив свое ментальное поле на весь наш небольшой лагерь, отдавая часть своей энергии воздуху и очищенной от снега земле, я заставил их чуть-чуть нагреться, сгладив таким образом усилившийся к ночи мороз. Как только взошло солнце, мы, продрогшие до мозга костей, оседлали коней и вновь помчались сломя голову на восток. Местность из равнинной постепенно превращалась в холмистую. Сначала нам попадались одинокие маленькие пригорки в белах снежных шапках, потом они становились все больше и больше, сбивались в группы и, наконец, перед нами выросла целая гряда холмов. Скорость наша из-за этого резко снизилась, но до наступления темноты мы все равно добрались к месту сражения.
В долине, растянувшейся между холмов, шла битва. Дым от сотен факелов; красное на белом; снег, перемешанный с грязью; знамена, вьющиеся на ветру; люди, кричащие от ярости и боли; монстры, словно светящиеся зеленые пятна; ржание коней; вопли умирающих; грохот, лязг и звон оружия. Мы врезались во фланг врагу и наши мечи, на которых плясали красные блики от факелов, смердящих и коптящих, поднимались и опускались, чтобы через мгновение вновь обрушиться на врага. Вокруг нас было так много болотных тварей, что, когда коню Морроу оторвали голову, воин продолжал раздавать удары налево и направо, оставаясь в седле на непадающем из-за тесноты трупе скакуна. Иногда я видел в толпе людей в мундирах королевских гвардейцев, и тогда я прорубал себе дорогу к этим мерзавцам, предавшим свой народ, и они умирали от моего меча. Когда первый солнечный луч пробил своим острием черную дымовую завесу и упал на истерзанную стонущую землю, битва еще не окончилась. Я едва держался на коне, рука, сжимающая меч, онемела, голова раскалывалась от зловещего воя ужасных уродов из Южных болот. Солнце осветило долину, и я увидел, что впереди, гарцуя на красивом вороном коне, дерется Курт. Я рванулся туда, рубя чудовищ, ряды которых уже сильно поредели. Мой не меньше меня уставший конь топтал большими копытами этих тварей, сбивал их мускулистой грудью, дико вращая яблоками глаз.
– Курт! Я вызываю тебя! – перекрикивая шум сражения, прокричал я. – Я, Мэтлок, герцог Чистой Земли, вызываю тебя на смертный бой!
– Я готов сразиться с тобой, Мэтлок, – прокричал он в ответ, и монстры расступились передо мной.
Страшный удар его меча пришелся мне по плечу возле шеи, так как я вовремя наклонил голову. Меня спасла добротно сработанная кольчуга, спрятанная под шубой. Разноцветные круги перед глазами, дикая боль. Мой конь подался назад, тем самым я выиграл несколько мгновений необходимых мне для того, чтобы прийти в себя. Я нырнул под вновь занесенный над моей головой меч и набалдашником рукояти Схайорела врезал Курту по почке. На доли секунды он согнулся от боли, но когда я обрушил клинок на его голову, он быстро отразил мой удар. Мы кружились в смертельном танце битвы, а наши мечи пели песнь тому, кто одержит верх. Им оказался я. Выбрав удачный момент, я схватил меч двумя руками, и, вложив в удар все оставшиеся у меня силы, плашмя врезал Курту по уху. Гремя доспехами, он рухнул на землю. Когда через пару минут монстры, набросившиеся на меня, были изрублены мной и моими товарищами, я подъехал к Ирвингу и спрыгнул с коня. Фаворит Лжескворта все еще был без сознания. Связав его и перекинув через луку своего седла, я снова ринулся в бой.
К полудню враг дрогнул и побежал. Мы не преследовали его, так как изнурительный марафон битвы вымотал нас до предела. Когда я, совершенно обессиленный, увидел бешено скачущего к нам Винса, то улыбнулся и оглянулся назад. Удивительно, но примерно половина моего отряда уцелела! Гор, Морроу, Носсир, Дик, Генри и другие воины воодушевленно вопили:
– Победа! Победа! Слава королю Аркола Винсенту! Слава герцогу Мэтлоку!
Позже, когда позади остались крепкие дружеские объятия, слова приветствия и слезы радости, по дороге к лагерю аркольцев, расположенному в двух часах медленной езды, Винсент рассказал нам свою историю. Умело прячась от патрулей в нишах, переулках и подворотнях, незамеченным он выбрался из Тровера, потеряв, правда, при этом последние не седые волосы. Только сейчас я понял, что поступил глупо, последовав примеру Винса. Ведь если бы его схватили тогда, то гвардейцы начали бы проверять каждую женщину, вышедшую на улицы города, и юбка Семилианны не спасла бы меня. Ну да ладно, все обошлось и у Винса, и у меня.
– Без особых приключений я прибыл в Аркол, где собрал из остававшихся там резервных полков, наемников и крестьян новое войско и двинулся на Бермандию. Здесь я успешно вел против Скворта боевые действия, пробиваясь к Троверу, чтобы вызволить вас. Но как вижу, вы и сами смогли освободиться, да еще и мне помогли, – закончил свой короткий рассказ Винсент.
Держа за узду лошадь, на которую мы переложили еще не очнувшегося Курта, и вяло понукая своего жеребца, я сообщил своему другу о том, что Скворт, скорее всего, мертв, а Бермандией правит оборотень. Винс присвистнул, но откуда у меня такие сведения, спрашивать не стал. Он сказал:
– Ты знаешь, что он участвовал в сегодняшней битве? Я видел его штандарт.
– Черт! – процедил я сквозь зубы.
Такая возможность! Ведь сегодня можно было захватить в плен и Лжескворта, но теперь он, наверное, во весь опор мчится на юг, чтобы пополнить в болотах свою заметно поредевшую армию.
В лагере мы подкрепились большими кусками жареного мяса, запивая его вином и закусывая хлебом, а потом легли спать. Винс предоставил мне и Гору два места в своем теплом шатре. Я лежал и слушал, как он рассказывает сыну об Эстелле и о родившейся у нее дочери, сестре Гора.
– Отец, а как назвали девочку?
– О, это очень красивое имя. Мы с твоей матерью долго спорили и, в конце концов, решили назвать ее…
Я уже ничего не слышал, я плыл через бескрайнее море черной крови, и черное солнце светило сверху. Мне опять снился странный сон.