Артём Александрович Кившарь
Хроники Лерона
Глава XI. Чем дальше в лес…
Куда ни плюнь, все равно попадешь в Ребенка Силы. Ох и расплодилось же нас за последние несколько веков! Да, на славу потрудились Королева Тьмы, ее сестры и братья! Я мог назвать около тысячи имен своих наиближайших родствеников: Норель, Арда, Равол, Лорель, Курт Ирвинг, Лигред, Демлин, Дердлин, Нокард, Валгена, Фландл, Маргон, Рэлок, Колс, Амол, Нилмед, Олмон, Лекрам и так далее. И все они, включая своих матерей и отцов, то есть Избранников Силы и Стихий, делились когда-то на Коргов и Скайров, сражались друг с другом во Вселенской войне, вызванной разделом сфер влияния, Миров. Эта война значительно проредила наши ряды, но с тех пор прошло слишком много времени, и нам опять становилось тесно. И первая после Древнего Перемирия битва между Коргами и Скайрами уже состоялась. Произошла она в Подлунном Мире, и в ней не было ни проигравших, ни победивших. В том сражении я выступил на стороне Скайров. Хотя, если разобраться, я вышел на поле брани против болотного монстра Лжескворта и вызвавшего меня на дуэль Арды, и просто Скайры поддержали меня. И, если быть честным, по большому счету мне было наплевать и на Коргов, и на Скайров, но я ничего не понял, когда бывшие союзники захватили меня и моих друзей в плен.
– Отец, может поищем Нореля? – спросила пугающе прекрасная Лорель.
– Щенок уже сыграл свою роль. Бездарное отродье Королевы Тьмы! Зачем он нам нужен, если он, провалив первое задание, начал действовать самостоятельно, поря при этом горячку? Кретин! – сказал благородный и гордый злодей, откинув за плечи голубоватые длинные волосы.
– Но он же твой сын! – в сердцах воскликнул демонический Равол.
– Мой сын – это тот, кто не щадя себя трудится во благо нашего дела, каждым своим поступком приближает нас к заветной цели. Мой сын – это ты Равол.
Равол смущенно потупил бездонный взор.
– Может кто-нибудь желает побеседовать со мной? – произнес я, прощупывая потоки Виртуальной Силы.
– Конечно желает, – рявкнул папа. – Ты тоже не справился с заданием, балбес!
– Хм! Интересно узнать, в чем же оно заключалось, папочка?
– Ты должен был уничтожить Арду, а ты сбросил его в Пустоту! Ты должен был отомстить Королеве Тьмы за те лишения, которым она подвергла тебя, украв память, а ты мирно беседовал с ней, покуривая! Ты же Скайр, ты должен ненавидеть Коргов, а ты даже не можешь отличить врага от друга! Ты – предатель! Тебя ждет трибунал!
Он брызгал слюной и разорялся по поводу великих идей и правого дела Скайров, орал, что победа будет за ним и его солдатами. Оказывается, мой отец – фанатик. Я понял, что разговор о его запрете на участие Живущих-В-Тумане в Великой Битве – ложь и что все эти века, позабыв обо всем на свете, Туман вынашивал планы мести отвергнувшей его Королеве Тьмы и Арде. Он как-то пытался использовать Нореля в своих многоходовых играх, втянул и меня в эту бессмысленную войну. Прикрываясь маской пацифиста, он лицемерно плел тайные заговоры и интриги. Действительно, наверное, это у нас у всех в крови.
Знает ли он, что я владею альтернативной Мощью? Я не ощущал никакой блокировки своих новых способностей. Лигред был прав – у меня на самом деле было огромное преимущество перед остальными Детьми, Избранниками, Стихиями. Означало ли это, что не были бредом и его слова о разумности Элизиума?
Я не стал открывать Врата, а просто прыгнул в бледный, едва ощутимый, медленно угасающий на протяжении сотни веков Стример, потянув за собой Курта, Алексея, Винсента, Андрея и Анжелику. Узкий светящийся разветвленный канал выплюнул нас у величественного замка, напоминавшего гору, а не созданное человеческими руками строение. Гигантские блоки, плотно подогнанные один к одному, образовывали стену, взметнувшуюся к небесам. Я вдыхал чистый пьянящий воздух, оглядываясь по сторонам. Я увидел еще два грандиозных монументальных сооружения, башни которых рвали белоснежные облака. Потом из похожей на сказочную рощи выскочил пятнистый леопард и сказал:
– Вы – Герои?
– Не знаю, – ответил я, начиная кое-что понимать.
– Если вы пришли в Край Рожденных До Взросления Вселенной, то вы должны быть Героями, иначе вы умрете, – промурлыкал разумный кот.
– Значит мы – Герои! – гордо сказал я.
Как только я произнес эти слова, Мир взорвался фанфарами. На шпилях трех замков одновременно взметнулись и затрепетали сотни красочных знамен. Трубы, барабаны, литавры. Откуда-то появилась многотысячная толпа красивых благородных людей и грациозных животных, и все они радостно приветствовали нас возгласами и аплодисментами. Но вот гомон и музыка смолкли, и перед нами материализовались три существа. Первое было грифоном, второе – гиппогрифом, третье – сфинксом.
– Я – Франиометелус! – прорычал грифон.
– Я – Шагодорумвиль! – заржал гиппогриф.
– Я – Чилозарусан! – произнес сфинкс.
Представились и мы.
– Трон или Ожерелье? – спросил грифон.
– И то, и другое! – смело ответил я.
– Кто? – задал вопрос гиппогриф.
– Он, – произнес я и подтолкнул вперед сжавшегося от страха Андрея.
Мальчишка затравленно посмотрел на отца, но Курт, видимо, сообразив, что происходит, лишь кивнул головой. И тогда тщедушный паренек лет пятнадцати-шестнадцати решительно шагнул навстречу великим магам.
– Знаешь ли ты три испытания, которым мы подвергнем тебя? – прошептал Чилозарусан.
– Первое – кровью, второе – родством, третье – судьбою! – выпалил мальчуган.
Я удивленно вытаращился на Ирвинга. Да, он времени даром не терял. Андрей явно был введен в курс дела.
– Когда начнем? – спросили хором три брата-мутанта.
– Сейчас! – ни на секунду не задумавшись, выкрикнул мальчик.
– Ты имеешь право выбрать спутника, – сообщили мифические звери.
Андрей оглянулся на отца, но Курт отвернулся, и тогда, не колеблясь, паренек указал на меня.
– Выбор сделан, – Франиометелус расправил крылья.
– Первое – кровью, – гаркнул Шагодорумвиль.
* * *
Плывущие в переливающемся всеми цветами радуги воздухе ленты мерцающих трасс оплетали замысловатым узором Мир от горизонта до горизонта. Я шел по одной из лент, постоянно меняющей свое направление, и смотрел вниз. Там, на тускло светящейся серебряной земле, расцветали огромные бутоны ядерных взрывов. Облака жаркой плазмы проносились над головой. Дикая пляска протуберанцев агонизирующего светила гипнотизировала разум, и я вспомнил название свернувшегося в коллапсе Измерения – Хадес. У него было еще одно название – Первое. Говорят, что именно здесь несколько десятков тысяч лет назад неизвестно откуда пришедшие во Вселенную обосновались Саммаэль и Лилит.
Я пошевелил затекшими руками, связанными за спиной, и посмотрел на Андрея, бодро шагающего по хаотически изгибающейся дороге. Он тоже был связан. Одиннадцать воинов-гигантов, облаченных в сверкающие доспехи, напоминающие скафандры, сжимая в руках какое-то оружие, похожее на автоматы, вели нас к чему-то очень большому, очень горячему, очень живому и очень яркому. У меня возникло подозрение, что это легендарный Логос, эфирно-огненная душа космоса, но спустя несколько минут я понял, что ошибся. Это был дворец, заслонивший все располагающиеся за ним пространство. А может за ним уже и не было никакого пространства? Было что-то в этой непостижимой для моего разума сюрреалистической конструкции одновременно и от космического корабля, и от средневекового замка, и от горной гряды. Одиннадцать шпилей, венчающих одиннадцать башен, словно одиннадцать ракет, взметнулись к звездам, пронзая в космосе черные дыры. Стены этого таинственного сооружения были сделаны из кирпича и плит, стальных листов и деревянных щитов, каменных блоков и стеклянных колонн. Столбы огня и воды вырывались из сопл, расположенных на стенах этого дворца, со скал, также являющихся частью загадочного замка, стекали потоки жидкого воздуха и расплавленного металла. Это была картина, достойная кисти Сальвадора Дали.
Нас ввели во дворец, заставляющий осознать, как мы все ничтожны в этой Вселенной, по хрустальной лестнице, и мы оказались в ультрафиолетовом Тоннеле, на другом конце которого нас кто-то ждал, судя по темному силуэту. Когда прошла вечность и мы добрались до выхода, перед нами предстала обнаженная женщина божественной красоты. Лицо ее было лицом образованного и воспитанного человека, но выражало усталость и досаду. Некоторая часть ее сущности постоянно как бы убегала, ускальзывала от смотрящего на нее. Эта худая женщина с пламенными глазами была одержима какой-то невероятной силой, возможно даже силой зла. Было что-то колдовское в ней, в молодой и очаровательной.
– Кто это, братья? – спросила нагая у наших конвоиров.
– Они появились из ниоткуда. Они называют себя Лерон и Андрей. Возможно, Гала, это соплеменники отца и матери, которых они так давно ждут, – ответил ей один из охранников.
– Что ж, ведите их за мной, – сказала Гала и, повернувшись к нам спиной, пошла вперед, покачивая бедрами.
Когда мы, преодолев лабиринт мрачных коридоров, одни из которых освещались факелами, а другие – электрическими лампами, оказались у бассейна, заполненного ртутью, я ощутил сильный приступ эрейтофобии. Вокруг жидкого зеркала на золотых плитах располагались в чересчур откровенных позах десять голых красавиц. Десять воинов в мгновение ока сбросили с себя доспехи и одежду, прыгнули в бассейн и начали плескаться в ртути. Гала, я, Андрей и воин, которого Гала называла Гаем, отправились дальше.
– Гала, что это за женщины и мужчины? – попытался я завязать беседу и к своему удивлению получил исчерпывающий ответ.
– Это мои сестры и братья. Мы все дети одного отца и одной матери – одиннадцать дочерей и одиннадцать сыновей.
– А кто ваши отец и мать? – спросил я и тут же пожалел об этом.
– Гала, это не наши соплеменники, иначе они бы знали, как зовут их разведчиков! Это враги! – закричал Гай.
– Кто вы? Признавайтесь! – сказала Гала.
Я вспомнил, где видел ее раньше! На картинах Сальвадора Дали! Но как такое возможно?
Мы стояли у массивных дверей, инкрустированных драгоценными камнями и металлами.
– Пусть Саммаэль и Лилит разбираются с ними, Гала, – произнес Гай (аве, Цезарь, друг сердечный) и распахнул створки.
В средних размеров комнате на возвышении, расположенном в центре круга, образованного голографическими изображениями геральдических животных, в креслах, подлокотники которых были усеяны мигающими лампочками, кнопками, тумблерами, сидели мужчина и женщина. Они были совершенны. Их лица пугали своей красотой, а от обнаженных тел невозможно было оторвать взгляд, настолько они были идеальны. Их руки и ноги были унизаны браслетами, от которых тянулись куда-то вверх тонкие провода, их головы венчали короны, также соединенные с неким объектом под потолком разноцветными проволоками. Глаза их светились знанием, таким великим и таким древним, что меня бросило в дрожь. Мой разум отказывался верить в то, что передо мной – Император Вселенной и Царица Цариц.
– Герои, явившиеся в Эльдорадо, чтобы пройти Испытания? – спросила сладкоголосая Лилит, улыбнувшись так, что неугасимый огонь вспыхнул в моих чреслах.
– Да! – выкрикнул Андрей, трясущийся от страха.
Праотец и праматерь посмотрели на мальчишку, которого до этого не замечали.
– Ба, Лилит, да это же сам Дракон! – воскликнул восхищенно Саммаэль и радостно засмеялся.
– Но он еще слеп, – сказала задумчиво Лилит.
– Он прозреет, когда вручит своей избраннице твое Ожерелье, любовь моя.
– Так что, будем считать, что первое испытание он прошел?
– Осталась маленькая формальность. Дракон, подойди сюда, – приказал Андрею его прапрадед.
Когда мальчик робко приблизился к тем, кого Дети Силы, Избранники Силы и Стихии считали мертвыми богами, Саммаэль из воздуха выхватил кинжал, а Лилит – чашу. Император вспорол себе и Царице вены на запястьях, предварительно сдвинув браслеты, и черная кровь, густая и пенящаяся хлынула в чашу. Когда сосуд был полон дымящейся жидкости, раны на их руках закрылись и браслеты сели на место.
– Пей! – властно приказали пареньку Саммаэль и Лилит, протягивая чашу.
Я видел, как побледнел мальчик, как покачнулся, чуть не упав в обморок. Но потом он напрягся, мышцы его словно задеревенели, и он, шагнув вперед, принял у Императора и Царицы грааль с кровью и одним глотком осушил его.
– Теперь ты сможешь принимать свою истинную форму! – объявил Андрею Император Вселенной, и на секунду мне показалось, что там, где только что стоял мальчишка, сидит огромный золотистый дракон.
– Да, но что мы дадим спутнику Дракона? – спросила мужа Лилит, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на божественной груди.
– В самом деле, мы должны вознаградить и спутника, – сказал Саммаэль, задумчиво потирая подбородок.
– Как зовут тебя? – обратилась ко мне Лилит, будоража мое либидо.
– Лерон, – сказал я, краснея.
– О, сын Мегары, Королевы Тьмы! – удивленно приподняв бровь, произнес Саммаэль.
Я кивнул.
– Ну тогда мы ничего не дадим тебе, потому что тебя и так направляет длань Судьбы. Судьба ведет тебя по жизни, и только она знает, где конец твоего пути. Не противься ей, Лерон, потому что это бесполезно. В конце концов, когда-нибудь ты узнаешь, что уготовано тебе ею. Скажу лишь одно – ты будешь одним из самых величайших Детей Силы. Знай, что мы с Лилит гордимся тобой, правнук! – торжественно сказал Император Вселенной.
Затем он поднялся со своего кресла и спустился с подиума вниз. За ним тянулся шлейф проводов. Он подошел к застывшим мифическим животным и коснулся тыльной стороной ладони крыла гиппогрифа. Призрачный гигантский зверь в мгновение ока обрел плоть и ожил.
– Шагодорумвиль, первое испытание пройдено. Ты выполнил свою миссию.
Гиппогриф покорно склонил голову.
– Прощай, Дракон. Прощай, Лерон. Удачи вам, – сказала прелестная Лилит и помахала нам изящной ручкой.
Я моргнул и очутился в Эльдорадо. Рядом со мной стоял Андрей-Дракон, ошеломленный, но не сломившийся. Я не сразу сообразил, что изменилось в Мире, но позже понял – исчез один замок, а перед нами сидели только два великих мага, рожденных до взросления Вселенной, – грифон и сфинкс. В гробовой тишине голос Чилозарусана прозвучал, как раскат грома:
– Кровь – одна!
– Второе – родством, – прорычал Франиометелус.
* * *
Под многовековым дубом, корни которого выступали над поверхностью земли, тесно переплетаясь, сидел бородатый мужчина, обнаженный по пояс. Рядом с ним медленно нес свои воды ручей, омывая бесформенные нагромождения камней, и ослепительно белые лилии покоились на его поверхности. В тени, отбрасываемой экзотическими деревьями, в пышных кронах которых пели райские птицы, резвился детеныш леопарда. Лианы, папоротники, заросли камышей и бамбука, яркие цветы – все это радовало своей гармоничностью глаз, невзирая на буйство красок. Два грациозных лебедя, белый и черный, плавали чуть поотдаль в небольшой заводи, навевая трансцендентные мысли.
Мужчина, который судя по всему медитировал, вышел из транса и, растерянно моргая, уставился на нас.
– Здравствуйте, – сказал я. – Меня зовут Лерон, а это – Андрей, мой племянник.
Мудрец, йог, мистик или как-его-там по-прежнему молчал, созерцая нас. Потом он задумчиво почесал густую черную бороду и спросил:
– Ты – одна из форм Господа?
– Нет, я Принц Черных Барханов, сын Королевы Тьмы, – в замешательстве ответил я.
– Да, ты явно не Верховная Личность Бога и даже не одна из форм его, потому что ті не украшен гирляндой из лотосов и лилий, а тело твое не сияет, как солнце. Да и руки у тебя две, а не четыре. Я уже не говорю об атрибутах: раковине, диске и палице. Но рядом с тобой, Лерон, почему-то Гаруда, сын Таркшьи и Винаты.
Я посмотрел на Андрея, но вместо худого мальчишки увидел существо с прекрасным человеческим телом, но с золотистыми орлиными крыльями за спиной. Руки и шея этого существа были покрыты перьями, а вместо носа у него был клюв. Его запястья были унизаны дорогими браслетами, голову венчала корона, усыпанная бриллиантами, на нем были штаны из желтого шелка.
– Что ты сделал с ним, чародей?! – крикнул я и грозно шагнул навстречу незнакомцу.
– О, у тебя мой Перстень! – удивленно воскликнул мужчина, когда его испуганно бегающий взгляд задержался на моих сжавшихся в кулаки руках.
Я остановился. Неужели это легендарный Обсор Рэльский, автор “Бурь Силы”, саги, повествующей о Войне Избранников Силы и Стихий, о битвах Коргов и Скайров, создатель магического Перстня и, наконец, самый первый сын Саммаэля и Лилит? Я напрочь позабыл о метаморфозах, произошедших с Андреем, потому что внезапно вспомнил о том, как мне удалось воспользоваться Перстнем на Род-Форхе, практически ничего не зная о нем. Он работал как врата для демонов, заточенных в Глазе Дракона. Кто подтолкнул меня тогда к правильному решению? Я спросил об этом у Обсора, на что он ответил:
– Когда кто-то преданно служит Брахме Нерожденному и является его истинным потомком и последователем, тому часто оказывает он свою милость, что проявляется в виде божественных откровений. Так было со мной, Ману, когда я создавал Перстень, так произошло и с тобой, когда ты использовал его, выпустив на волю плененых мною ракшасов.
Я ничего не понял, поэтому задал следующий вопрос:
– При чем тут Брахма и почему ты называешь себя Ману, Обсор?
– Имена! Какой в них смысл? Одни называют меня Обсором, другие – Ману, третьи – Адамом, четвертые – Юхивой, пятые – Сатанаэлем. Так и у Императора Вселенной множество имен – Саммаэль, Брахма, Бхага, Яхве, Увьяда, Гаш, Мат’ян. За разными именами прячется одна суть: как не называй Императора Вселенной, он по-прежнему останется Императором, так и я навсегда останусь самым первым человеком. Вот и ты назвал себя Лероном, хотя одни знают тебя как Артема, другие – как Мэтлока, третьи – как Фхргана, четвертые – как Леро Тумо, и так далее, и так далее. Имена относительны, а все относительное прячет от нас Абсолют.
Я невольно представил запотевшую бутылку своей любимой водки, и засмеялся, не взирая на серьезность момента. Первочеловек укоризненно посмотрел на меня, но потом хмурое лицо его прояснилось, и он вместе со мной захохотал. Таким образом, мы проявили одинадцатую форму экстаза трансцендентальной любви. Когда мы успокоились, я продолжал задавать вопросы:
– Ману, мне всё время везёт, причём порой по-крупному. Я подозреваю, что кто-то стоит за этим моим везением. Мне кажется, что как только обстоятельства оборачиваются не в мою пользу (кстати, я не исключаю варианта, что их тоже направляет чья-то рука), происходит нечто или появляется некто, как по команде невидимого режиссёра, и я выкручиваюсь благодаря этому из самых сложных, ситуаций. Ты случайно не знаешь, кто этот режиссёр?
– Я так отвечу тебе Лерон: герой и называется героем потому, что он не таков, как все, потому, что на него кто-то поставил большие деньги в великой вселенской игре. Ты – карта, я – карта, Гаруда – карта, даже Брахма – карта, но если он – джокер, я – туз, то ты и все остальные Дети Силы – короли, дамы и вальты. Тот, кто сделал ставку на тебя, помогает тебе, сдавая, как необходимо ему, чтобы сорвать банк, передёргивая и жульничая, а остальные стараются «посадить» игрока. И у каждого свой козырь и свой козырный король. Думай, что тебе везёт, пока везёт игроку, поставившему на тебя. Всё может измениться в любой момент, так что ты всё равно зависишь ещё и от расклада и никогда не должен сдаваться и опускать руки. Надейся только на себя, Лерон.
Он отвернулся от меня и с упоением уставился на человека-орла, которого он называл Гарудой. Из глаз Обсора-Ману лились слёзы радости, тело его сотрясали судороги, лоб покрыла испарина, он учащённо дышал. Я понял, что он впадает в экстаз и дотронулся до его плеча, возвращая первочеловека в материальный мир. Обсор-Ману вытер рукой слёзы со своего лица и, находясь в явно приятном расположении духа, обратился к Гаруде-Андрею:
– О, великая птица, я помню тебя и твоего спутника. Много тысяч лет назад мы уже встречались с тобой. Тогда мы, одинадцать сыновей Брахмы, считающихся теперь архетипами, привели тебя и Лерона в лотосоподобный дворец, и Вак-Гала и Нарада-Гай представили вас Нерождённому. Он признал в вас своих потомков, и ты, Гаруда, прошел испытание кровью. Теперь и я признаю в тебе своего родственника. Осталось исполнить обязательный ритуал, и тогда я смело скажу, что ты прошел второе испытание.
С этими словами он вынул из тайника в корнях дуба точно такую, если не ту же, чашу, из которой Андрей пил кровь Саммаэля и Лилит. Пока я размышлял, почему Обсор в своём рассказе ни разу не упомянул о Царице Цариц, думал, что если и Шива – одно из имён Саммаэля, то тогда у Лилит среди множества ее имён должны также быть Кали и Дурга, Обсор при помощи быстрых манипуляций руками уронил в чашу несколько капель белой вязкой жидкости.
– Пей! – сказал он Андрею, принявшему свою обычную личину.
Подавляя приступы тошноты и сдерживая позывы к рвоте, я наблюдал, как паренёк вливает в себя эту гадость. Когда сосуд опустел, мальчик зло отшвырнул чашу в сторону. Я видел, как он сжал челюсти, сцепил зубы, стараясь не блевануть.
– Теперь ты сможешь творить чудеса, не используя машины и не прикасаясь к Источнику, – объявил Обсор, и сразу огонь великого могущества вспыхнул в ещё секунду назад детских глазах Андрея.
Из леса вышел грифон.
– Франиометелус, второе испытание пройдено. Ты выполнил свою миссию, – сообщил мифическому зверю Обсор.
Грифон смиренно опустил голову.
– Прощай, Гаруда. Прощай, Лерон. Удачи вам, – сказал первочеловек и вновь погрузился в транс, из которого мы вывели его своим появлением около получаса назад.
Через мгновение мы с Андреем-Драконом-Гарудой стояли рядом со сфинксом у последнего оставшегося в Эльдорадо замка. Слышно было, как пролетает муха, как из-под земли тянется к солнцу росток, как под водой проплывает рыбёшка. В этой тишине рык Чилозарусана раздался, словно взрыв:
– Кровь – одна, родство – доказано! Третье – судьбою.
* * *
Мы шли по коридорам дворца, стены и пол которого были сделаны из черного отполированного хрусталя. Звук наших шагов, многократно отразившись от древних стен дворца, падал нам под ноги, чтобы через миг вновь выскочить из-под каблуков туфлей и повторить свой замысловатый путь. Тьма окружала нас со всех сторон, но мы видели в темноте. Всё это казалось страшно знакомым и, наверное, когда-то уже было со мной. Пройдя очередной цикл поворотов, мы оказались у огромной двери, инкрустированной золотом. Я хотел подобрать одной рукой край красного плаща, но на мне был почему-то черный пиджак. Я хотел сжать другой рукой рукоять меча, но дотронулся до холодного пистолета. Что-то не так. Мы вошли в зал, выточенный в черной гигантской жемчужине. В противоположном его конце на массивном троне, усеянном черными бриллиантами, сидела облаченная в черный шёлк моя мать и бабушка Андрея. Я невольно оглянулся посмотреть, не отделилось ли мое отражение от стены с занесённым для удара мечем. Там никого не было. Хм, еще бы, ведь, скорее всего Норель сейчас валяется в Зазеркалье с проломленным черепом. Я вспомнил слова Обсора по поводу козырных королей и посмотрел на Мегару. Одних эта женщина поражала своей пугающей красотой, других – жестокостью, я же побаивался мать из-за ее властного характера. Кто она – карта или игрок? Не она ли стоит за Норелем или Ардой? Но Обсор сказал, что Саммаэль – тоже карта, только более высокого порядка, значит, не может его внучка, Королева Тьмы, быть игроком. Или может? Живы ли изначальные Саммаэль, Лилит, Обсор и другие Избранники Силы или перед нами предстали какие-то их проекции во времени? Вообще, можно ли обмануть Смерть, прыгнув из одного временного потока в другой, например, в такой, где время стоит на месте? Воскресли же их мертвых Курт и Винс. А может, они не умирали вовсе? Что вообще такое Смерть?
– Лерон, рада видеть тебя, сын мой! – воскликнула Мегара.
– Да ну! – съязвил я и сжался в ожидании магического удара.
– Гм, раньше ты уважительнее относился ко мне, – спокойно сказала мать, почему-то не испепелив меня на месте.
– Раньше я не знал, что ты предала меня, как только я родился! Ты забыла обо мне, мечтая вместе с этим ублюдком Ардой о том, как вы накопите побольше сил и тогда отомстите Скайрам, в частности Туману, Раволу, Лорели. И хоть Туман стал маньяком и фанатиком, он воспитал своего сына! Но ты похитила меня, стерла зачем-то мои воспоминания и дала новую, ненастоящую память! Ты использовала меня в каких-то своих целях, а я, как котенок, ничего не зная о твоем вероломстве и коварстве, верил тебе и боготворил тебя. Но Великий Отец Туман открыл мне глаза, и я пришел спросить тебя – ЗАЧЕМ ТЫ СДЕЛАЛА ЭТО?
Она засмеялась.
– Какая чушь! Ты поверил этому лживому старому распутнику? Ты называешь меня бесчестной и обманщицей, но вспомни, Лерон, о ком эти строки: «И силу черпают в обмане…»? Правильно, о Живущих-В-Тумане! А слышал ли ты когда-нибудь о лживом Избраннике или Ребенке Силы? Нет? А почему? Потому что мы не можем лгать! Конечно, мы способны схитрить, смошенничать по-мелкому, пустить пыль в глаза, обвести вокруг пальца, но когда дело касается таких вещей, как кровь, родство и судьба, то тут мы, даже если захотим, не сможем соврать. И если я никогда не говорила этого, то скажу сейчас: ты воспитывался в Черном Дворце, твоим наставником был Арда, ты часто спрашивал меня об отце, но я не хотела, чтобы ты хоть что-то знал об этом идиоте, и поэтому ты не получал ответов на свои вопросы. Позже, когда ты приручил Силу и набрался опыта, то отправился на поиски своего бездарного папочки, которые оказались безрезультатными. А теперь я спрашиваю тебя, почему он появился в твоей жизни только недавно, ведь он мог сделать это и раньше, если Страна Миллиона Мелких Капель была, есть и будет Всегда и Везде? Потому что не мне ты был нужен для осуществления плана мести, а ему. Я не уверена, но вполне вероятно, что это он внедрил в твой мозг мнимые воспоминания о детстве, проведенном в Стране Миллиона Мелких Капель, о твоем похищении мной, чтобы обернуть сына против матери и брата. Скорее всего, он специально столкнул тебя с Ардой в битве в Подлунном Мире. Как он добился вражды между двумя братьями, двумя лучшими друзьями, я не знаю, но он сделал это, и Арда мертв!
«Ты не справился с заданием!». «Ты должен был уничтожить Арду!». «Ты должен был отомстить Королеве Тьмы!». Слова Тумана гремели у меня в голове, как удары молота по наковальне. Силу черпают в обмане! Мать не знала, как он столкнул меня с Ардой, но я знал. Ему он предоставил мертвую Алиду, его дочь, а мне в голову внедрил ложные воспоминания об ее убийстве, заблокировав их от меня, но открыв Арде! Какой же я идиот! Равол и Лорель наврали мне, что Арда с помощью Лжескворта хотел захватить Подлунный Мир, а смерть его дочери – лишь предлог для войны, и я поверил им. Но как они могли лгать, если они тоже Дети Силы? Наверное, они все-таки ближе к Живущим-В-Тумане в своих понятиях о чести. Теперь я вспомнил и то, с каким презрением Равол говорил о справедливости и благородстве Арды. Да, Туман перековал своих детей под себя. Мысли, мысли, миллион мыслей проносилось в моей голове. Я прозревал, глядя на события, связанные со Лжесквортом, Туманом и Ардой, под другим углом. Правдой был рассказ Арды, а не байка Равола и Лорели. Для Арды это была вовсе не Великая Битва, а месть за смерть дочери, и, я больше чем уверен, о Коргах и Скайрах он и не думал. Это Раволу, Лорели и Туману хотелось во чтобы-то ни стало вновь столкнуть Коргов и Скайров после многовекового перемирия. Труп Алиды был началом истории, конца же видно еще не было, потому что Живущие-В-Тумане продолжали плести интриги и заговоры, о чем я узнал в результате встречи с ними в Зазеркалье.
Ладно, Мегара открыла мне глаза, пролила свет на темные и запутанные события, произошедшие со мной не так давно. Я понял, что действительно был картой в чье-то игре и что Королева Тьмы – заботливая мать, беспокоящаяся даже о тех своих детях, которые предали ее. Ведь в своем монологе всю вину она свалила на Тумана, ни разу не упомянув ни Равола, ни Лорель. Я признал свою ошибку и извинился перед ней. Она меня простила. Но кроме этой, удачно разрешившейся проблемы, была еще одна, на мой взгляд неменьшая.
– Андрей почти прошел испытания, а это значит, что скоро в своих руках он будет держать Ожерелье Царицы Цариц. Я подозреваю, что ты, как и любая женщина во Вселенной, знающая об Ожерельи, мечтаешь заполучить его. Я догадываюсь, что ты помогла нам не бескорыстно, сообщив о том, кто такой Курт и что у него есть сын. Я предупреждаю тебя, Мегара, что постараюсь сделать так, чтобы Ожерелье не попало к тебе ни при каких обстоятельствах, даже если это будет стоить мне жизни! – выпалил я.
– Но хозяином Ожерелья будет этот мальчик, и ему, а не тебе решать, кто станет его хозяйкой. Кому ты отдашь Ожерелье, Дракон? – сказала Королева Тьмы, пряча в уголках глаз хитрую улыбку.
– Я отдам его той, и только той, которая достойна носить его! – воскликнул Андрей.
Поразительно, как много знает этот мальчик! Пробудившаяся наследственность? Проснувшееся бессознательное? Кто знает? Не я.
– А я достойна, Дракон? – спросила внука бабушка.
– Хм. Я думаю, леди, что нет. По крайней мере, не сейчас.
Я закрыл Андрея собой, думая, что сейчас его сожжет молния, но ничего не произошло.
– Ты знаешь пророчество, касающееся тебя? – не отставала от парня Королева Тьмы.
– Был рожден, затем утерян, найден был и просвещен. Ему предстоят испытанья. Будет утерян и найден вновь. Ему предстоит ослепнуть больше, хоть он с рожденья слепой. Прозреет герой, когда обретет он свою половину. Битвы, походы и приключения, ближе к концу – победа над тезкой, в самом конце – великая слава. Имя ему – Дракон.
Дешевка! Какой бездарь сочинял это пророчество? Содержание и форма – полный бред, ничего не понятно! А рифма, где рифма?!
– Пей! – сказала Мегара, протягивая Андрею пресловутую чашу.
Она была пуста – только черный воздух внутри! Андрей выпил мрак, покоящийся на дне чаши, и из нее хлынул свет, ослепительный белый свет. Он заполнял Тронный Зал, и черные хрустальные стены впитывали его и сами начинали светиться. Я зажмурил глаза.
– Теперь ты сможешь выполнить предначертанное, – произнесла Королева Тьмы.
– Чилозарусан, третье испытание пройдено. Ты выполнил свою миссию, – чуть позже добавила она, а я подумал, кого же на самом деле испытывали Саммаэль, Лилит, Обсор и Мегара – Андрея или все-таки меня?
А может нас обоих? Я приобрел противоречивые советы и знание, он – силу и задание. Кто приобрел больше? А может нельзя делить наши подарки по принципу «мне-тебе», может они преподнесены НАМ ОДНИ НА ДВОИХ?