Артур Самвелович Шахпар
Защитники Веры
Глава 11. Лёд растоплен
Утро продолжало сиять своей красотой, когда все проснулись после тяжелой ночи. Солнце уже было в зените, а облака как слоны медленно плыли по небу. Трава и деревья, изредка росшие в этих местах, подчинялись легкому ветру и тянулись туда, куда им было велено.
Гектор, Парис и двое незнакомцев готовили для всех еду. Феб и Сеней занялись лошадьми, после такого тяжёлого дня нужно было привести их в порядок. Пётр и Павел что-то обсуждали в своём шатре, а Геворг, Маргарита и Селения сидели поверх холма и наслаждались видом. С нетерпением все ждали Алкис, чтобы понять, что произошло той ночью, откуда она внезапно появилась, почему обвинила Апостолов и что за армия незаметно добралась до Антиохии? Селения в свою очередь ничего не помнила, она помнила только то, что происходило после того, как они выехали за пределы Антиохии с Алкис в первый раз. Самый главный вопрос, который стоял для всех из людей Сенея было то, где Эвелина и Персей? Но задать его никто не решался, боясь услышать плохое.
Через некоторое время по пустым от людей землям, послышались непрерывные шаги и голоса верблюдов.
– Смотрите! – воскликнула Селения, когда увидела караван, – Что это?
– Верблюды? – встала Маргарита и пыталась рассмотреть, что же там происходит. Уже все собрались на месте отдыха Геворга, Селении и Маргариты. Бурно обсуждая, все пытались понять, кто же это. Торговцы? Или ещё хуже? Со времён прихода римской власти караваны ходили только по главным дорогам, но по тому пути, что шли эти люди караванам с Востока проход был запрещён. Значит не торговцы, но тогда кто? Караван не был похож на обычный, люди все были в золоте, так же, как верблюды и лошади, вооружённые разнообразным снаряжением.
– Это парфяне – послышался голос Алкис за спиной всех.
– Парфяне? – выходя через всю собравшуюся толпу, спросила Селения, – на землях Рима? Как они прошли? Мы же воюем, разве нет?
– Я видела их два дня назад в пустыне, видимо так и прошли. Римляне слишком далеко расположили свои гарнизоны. Понятно, что это расстояние было вынужденно и принимаются все меры для патрулирования границы, но имея достаточно золота, можно с лёгкостью ослепить одинокого всадника.
– Что же им нужно? – продолжала расспрашивать Селения.
– Кто их знает… – отвечала задумчиво Алкис.
– Это что гроб?! – внезапно обернулась Маргарита к своей сестре, которая все это время не смотрела на неё. Среди верблюдов и воинов, Маргарита увидела длинную коробку не похожую на обычные сундуки. Рядом с этой коробкой размером в рост человека, шёл какой-то старик, одетый как древние персы.
– Этого не было на границе, – вытянувшись и разглядев то же, что и Маргарита, проговорила Алкис и сразу побежала к Бэльйосу. Следом за ней побежала Маргарита, Сеней, Феб и Гектор. Впятером они поскакали к каравану. Пересекая полузасохшие зеленые луга, огибая небольшие холмы, которые раньше были берегом озера, они добрались до каравана. Парфяне остановились и увидев поднятую руку старика, никто не поднял оружия на всадников, и они спокойно проскакали к гробу.
– Что случилось? – спросила Алкис старца, когда слезла с коня.
– Митра всех убил, – кашляя начал он, – я последний, персы проиграли…
– Езжай домой и достойно встреть свою смерть. – чуть шокировано ответила Алкис.
– У нас больше нет дома, мы и так идём на смерть. Наше царство разрушено, кто знает, что придёт в земли персов после нас…
– Пока царство верит в тебя, вы будете жить. Прощай. – слегка наклонившись в знак уважения Алкис развернулась и оседлала своего коня. В последний раз посмотрев на старца, с морщинами и глубокими впадинами вокруг глаз, говорящие о многих бессонных ночах, она поскакала обратно в лагерь вместе со своими спутниками, а караван и дальше продолжил свой путь на восток.
– Кто это был? – спросил по приезду Алкис, Павел.
– Тебе какое дело? Все вы виноваты. – резко ответила она.
– Мы не хотели зла, мы несём лишь мир. – ответил Павел.
– Знаю я ваш мир, жалкие иллюзии, мир никогда не станет таким, каким вы хотите его видеть.
– В тебе сидит тьма, – начал было подходить к ней Павел, когда Алкис слезла с коня, но она резко остановила его вытащив меч и направив в его сторону, приставив к груди Павла. – Я еду в Антиохию, кто со мной? – спросил, обращаясь к остальным, апостол Павел.
Все решили поехать вместе с Апостолом, кроме двух незнакомцев и Петра. Оседлав лошадей, всадники во главе с Сенеем и Павлом двинулись в сторону города, постепенно ускоряя лошадей и убедившись, что они отдохнули после вчерашней скачки, пустили их галопом.
Солнце уже клонилось в сторону Рима, когда всадники выехали из лагеря. К вечеру они уже были у поля вчерашней битвы. Ужас охватил всех. Все ещё лежали трупы и их не успевали переносить в город. Люди в отчаянии пытались разобрать, кто из них тот самый кого они ищут, чтобы убедиться в их смерти. Везде были только трупы римлян, ни одного врага. Будто триста тысяч солдат просто испарились…
У городских стен сидела жена наместника, Донмиция. Её знали все, она была одним из тех людей, что не жалели денег для помощи нуждающимся и старалась создать в Антиохии такую жизнь, чтобы каждый житель был добр и един друг с другом. Вместе с ней сидели дети наместника, два сына и одна дочь, а также служанки его жены. Одна из рабынь играла на арфе. Донмиция пела грустную и трогательную песню, тем самым воспевая подвиг павших солдат. Всадники медленно проехали мимо трупов. Истерзанные, разорванные, они с ужасом в сердце проезжали через все поле. Песнь Домниции пронзала сердце любого и видя перед собой такую картину, она была поистине соблазнительной. Отдавшись этому пению, можно было легко потеряться в тумане своего желания, умереть той же смертью, что и эти славные воины, лежавшие на поле при Антиохии.
Наконец среди всех этих трупов, Алкис и Маргарита заметили знакомое им женское тело. Той самой, что помогала им с крыши, а после ринулась в бой на врага вместе со всеми мужами. Она пала, защищая свой город. Алкис слезла с коня и в последний раз посмотрев в яростные, но при этом добрые глаза павшей воительницы, закрыла их и, простившись, вместе со всеми, поскакала дальше. Никто из путников не разговаривал, когда они проезжали через поле. Один только Павел, идя позади всех, молил упокоить души храбрецов, павших, сражаясь с тьмой. Кровь уже высохла на поле при стенах Антиохии Великой, но город все ещё горевал от пережитой ночи. Молодые жёны, дети, родители умерших, все рыдали и падали перед телами убитых, которых приносили к дверям их домов. Центурион вместе с наместником сами лично подходили к каждой семье погибших. Никто из жителей не винил их, никто не проклинал. Все понимали, что это был выбор их любимых, что это лишь вина тех беззнаменных солдат, что посмели посягнуть на честь и свободу жителей Антиохии. Но их ли это вина? Как бы там ни было, путники наконец добрались до дома Париса и остановились.
Все замерли, а Павел продолжил свой путь дальше, сказав Фебу, где его искать в случае чего и удалился. Наблюдая за уходящим странником, Феб перевёл взгляд на остальных. Они будто искали кого-то, в то время как Алкис стояла у лестницы склонив голову. Она так и не сказала никому, что случилось в прошлую ночь…
– Может мы уже зайдём? – не выдержал Парис, – встали, будто смерть увидели!
Парис отпустил узду и уже соскочил с коня, чтобы войти в дом, но его резко остановила Алкис, быстро вынув меч и держа на уровне всей груди Париса.
– Зайдёшь ты, остальные останутся. – не поднимая головы, сказала она.
– Пойдём втроём, – вмешался Феб, подошедший к Алкис, – я, ты и Парис, как хозяин дома.
Алкис согласилась, и Парис первым вошёл в дом. За ним Алкис и Феб. Парис сразу увидел пятна крови на полу и наклонился проверить их свежесть. Стоящий сзади него Феб увидел впереди труп и указал на него Парису. Последний поднял голову, но не понял сначала кто это, начал медленно подходить к мертвому телу. Он хотел крикнуть остальным, когда узнал Лакроса, как вдруг заметил то, от чего его сердце замерло. Перед ним лежали два тела, когда он подошёл ближе. Эвелина и Персей лежали мертвые на холодном полу и в луже крови. Его дыхание ускорилось, ужас поселился в его сердце. Поддавшись злобе, он резко налетел на Алкис, но его успел поймать Феб.
– Ты! Ты это сделала! Вот как ты появилась! – кричал Парис, а Алкис тем временем сделала шаг назад, подальше от человека в траурном гневе.
– Парис, приди в себя, в этом нет никакой логики! – останавливал его Феб.
– Что случилось, Парис?!– послышался голос Геворга, и тут же, топот ног пронёсся по лестнице. Вбежавший первым Геворг сразу в ужасе заметил труп позади Феба и Париса. Он без слов, с ужасом в глазах подбежал к мёртвому Лакросу, упал на колени, и только потом, увидел тела жены и сына. Впервые в своей жизни Геворг резко зарыдал с неистовой силой. Маргарита в ужасе закрыла свой рот рукой и уткнулась в плечо ошеломленного Сенея. Гектор, который не знал этих людей, от плача Геворга стояли в скорби. Селения же не проявляла никаких чувств.
Алкис тут же вышла на улицу, оседлала своего коня и поскакала искать виновников всего этого (как ей казалось). Гнев ее был страшен для любого, кто встанет на пути. Проскакав пол города, Алкис наконец нашла место, куда ушёл предполагаемый враг. Она слезла с коня и привязала его к выступающей из земли палке специально для лошадей. Закончив с конём, Алкис пошла к входу в дом и замерла около двери.
Савл начал своё обращение к собравшимся людям. Он стоял посередине комнаты, а вокруг него стояли и сидели разные люди. Старые, молодые, бородатые и гладко выбритые. Многие были возмущены еретическими учениями Савла и с возмущённым грохотом начали уже расходиться, не успел он начать. Никто не верил, что он был слепым и внезапно стал зрячим, да ещё и более того, общается с самим Богом.
Алкис не старалась прислушиваться к речи оратора, но ее, как и всех, кто не успел уйти, заинтересовал и запомнился лишь один момент из его речи. Савл сказал: «… Он нёс любовь!». Увидев, как все резко повернулись к нему и начали прислушиваться, словно услышали голоса своих любимых, но уже ушедших. Оратор продолжал ходить по кругу, не обращая внимания на тех, кто собирался уйти, а говоря тем, кто остался.
Павел говорил: «Любовь долго терпит, милосердствует… Любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует… не ищет своего, не раздражается… не мыслит зла, не радуется неправде, а… а сорадуется истине. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит…» Савл с огромным чувством и трепетом говорил это, будто в него вселилось что-то святое, что раскрыло его, освятило и он передал это чувство всем, кто слушал его.
Павел оставил свою душу в этих словах, а слушатели настолько уверовали в слова сии, что расселись по своим местам и лишь юноша остался стоять перед ним. Апостол обратился к нему. Он спросил его имя, тот ответил, что имя его Лука. «Идём со мной, Лука, один я не справлюсь…» сказал Павел ему, и тот согласился идти с ним. Савл продолжил свою речь, а Лука, встав рядом с дверью, единственный слышал и принимал все, что говорил Павел, пока остальные отходили от сказанных им слов и пытались связать учения, что давали им в детстве с тем, что говорит им неизвестный Апостол.
Алкис увидев и услышав все это, склонив голову и с помрачневшим ещё больше лицом, немедленно оседлала коня и проскакала обратно в дом Париса. Ветер бил ей прямо в лицо и слезы пронеслись по щекам Алкис. Поддавшись памяти о прошлом, она уже не замечала ничего вокруг. Ускоряя Бэльйоса, она летела словно ветер, не зная куда, пока голос не вывел ее из мрачных дум. Алкис тут же остановилась, вытерла слёзы и повернулась к подскакавшему к ней Фебу.
– Всё хорошо? – спросил он ее.
– Да, – грубо ответила Алкис, – ты куда так летишь?! Чуть не сбил меня!
– Это я летел? – удивился Феб, – Но я ехал сза… Ладно не важно. Ты видела Павла?
– Да, – развернув коня в обратную сторону, ответила Алкис, – я покажу.
Уже вместе они медленно поскакали к дому, где проповедовал Павел. Город ещё переживал прошлую ночь. Это было видно по людям и в атмосфере, воцарившейся в городе.
– Что тебя тревожит? – прервав молчание, спросил Феб.
– Что? – удивилась Алкис, – С чего ты взял? Все хорошо.
– Не знаю почему, но мне кажется, что тебя что-то тревожит. Какая-то ты не такая. В тебе злоба и страх.
– Если ты будешь так говорить, то я разозлюсь ещё сильнее и убью тебя, а страх мне неизвестен.
– Ты знаешь, что такое страх, уверен в этом.
– Так! Всё хватит! Ты меня очень сильно раздражаешь.
– Хорошо, молчу – прервал Алкис Феб и оба продолжали молча путь к Павлу.
– Откуда ты? – чуть спустя спросил Феб
– Тебе скучно что ли? Из Греции я – начиная снова злиться ответила Алкис.
– Я тоже. Из какого ты города? – продолжал Феб, делая вид, что не видит, как лицо Алкис начинает краснеть от злости.
– Афины. Я не пойму, ты обо мне книгу что ли пишешь?!
– Нет, мне просто интересно… Как ты сюда попала? Афины же далеко…– уже робко и осторожно продолжал Феб.
– Слушай, я не собираюсь тебе сейчас рассказывать всю свою историю, так что давай ты замолчишь, и мы спокойно, без твоей смерти, доедем до Павла.
– Ладно.
– Нам сюда, – доехав до того самого места, остановилась Алкис.
Феб ловко спрыгнул с коня и хотел было зайти внутрь, как резко осознал, что Алкис нет сзади. Он повернулся к ней.
– Ты не идёшь? – удивился Феб.
– Я вас тут подожду. – снова грубо ответила Алкис.
Феб смиренно вошёл в дом, откуда был слышен только голос Павла, который горячо рассказывал обо всем, что знает. Когда Феб вошёл он увидел, что люди сидят в очень тесной комнате, опираясь друг на друга, и внимательно слушая Апостола, который ходил по кругу, обращаясь к каждому и заканчивая предложение, поднимал руки, словно прося благословения на продолжение.
Молодой мужчина, с крепким телосложением и чёрными волосами на голове, стоял на пути круга Павла и каждый раз, как последний подходил к нему, он делал шаг назад в толпу, чтобы пропустить своего нового учителя. Карие глаза Луки тут же устремились на нового гостя. Феб уловил этот взгляд и пристально смотрел прямо в глаза незнакомцу, но минутой спустя, когда услышал, что Павел закончил рассказывать историю о воскрешении Лазаря, Феб окликнул его.
– Савл! – обратился он к нему, когда все затихли.
– Фебос! – обернулся к нему Апостол, который стоял к нему спиной, ведя небольшую беседу с Лукой. – Я ждал тебя! Пойдём же скорее! – и Павел, простившись со всеми, взял под руку Луку и вышел вместе с Фебом из дома, где их ожидала Алкис.
– Я думал, ты будешь дольше слушать мою речь. – Обратился Павел к Алкис.
– Мне незачем слушать твои истории, я знаю о них больше, чем ты. – ответила она.
– Никто из нас не виноват в том, что случилось, мы не хотим войны и мы никак не связаны с тем что было…
– Хватит пустых оправданий! – прервала его Алкис, – Я видела многое, я видела множество войн и смертей и с уверенностью могу тебя заверить, никто не может уничтожить стольких, кроме твоего Бога.
– Не хочешь верить мне, поверь своей сестре, она менее враждебна к нам. – отвечал спокойно Павел.
– Маргарита, – Алкис запнулась, – она ещё не знает всей правды.
– Я могу тебя сам заверить, Алкис, – вмешался Феб, – то что ты слышала, неправда, я сам не знаю точно всего, что происходит в разных частях света. Да, с появлением Иисуса мир изменился, но я наблюдал за ним, он ни разу не поднял меча и не убил никого!
– Хватит! Мы задержались, пора ехать! – взбесилась Алкис и тут же поехала вперёд.
У дома Париса все слезли с коней и вошли в дом. Первый был Павел с Лукой, следом Феб и лишь немного спустя вошла Алкис, которая некоторое время думала стоит ли ей заходить. Когда она вошла, то увидела три тела, лежавшие на полу, обмотанные в белую ткань и лишь головы остались не закрытыми. Геворг тут же бросил злобный взгляд на Алкис, но Сеней успел схватить его за руку и удержать на месте. Они сидели на полу над телами умерших. Маргарита и Гектор стояли у сломанного стола и тихо что-то говорили друг другу. Павел с Лукой беседовали с Селенией, которая была вся бледная и с холодным взглядом уперлась в одну точку. Парис сидел на диване, а вот Феба видно не было. Алкис подошла ближе к телу Персея, долго смотрела на него, после направилась к Селении.
– Ты помнишь что-нибудь? – спросила она ее.
– Я помню, что ты не виновата, ты спасла меня…– медленно и тихо, словно боясь чего-то, отвечала Селения.
– Я пришла на крики, я не могла видеть, что было до этого, чтобы рассказать твоему отцу. Он обвиняет в этом меня…– сказала Алкис, виновато склоняя голову. Селения резко начала приходить в себя и крепко обняла Алкис, уткнувшись головой ей в плечо. Последняя так же обняла Селению и по щеке ее потекла одинокая слеза.
Все, кто был в комнате наблюдали за этой трогательной сценой и ничего не говорили. Каждый думал о своём и для каждого эта ситуация казалась разной, но молчаливые думы и сентиментальные минуты прервал, быстро спустившийся со второго этажа, Феб. Со свитком в руке он добежал до середины комнаты и попросил всех прислушаться к его словам, а начал он с вопросов к Геворгу.
– Скажи мне, друг мой, умеют ли твои дети читать и писать?
– Селения и Лакрос обучались грамоте и превосходно умеют читать и писать на греческом. – отвечал хмуро Геворг, не понимая такой активности Феба.
– А на латинском умеют читать?
– Могут, но давно не практиковали, нам важнее греческий, чем латинский, а что?
– Значит Лакрос мог прочитать предложение на латинском? – не успокаивался Феб.
– Да, вполне мог, так к чему ты клонишь? – уже вставая спрашивал Геворг.
– Всё по порядку, друг мой, – сказал Феб и обратился к Маргарите. – Ты же жила в Риме некоторое время? Наверняка знаешь латинский, сможешь прочитать этот свиток?
– Да, смогу. – ответила в недоумении Маргарита.
– Ты же сам знаешь эти языки! – вмешался нетерпеливый Геворг, – Почему сам не прочтёшь?!
– Потому что мне вы можете не поверить, а Маргарита – единственный человек здесь, кому доверяют все. Прочитай пожалуйста вслух. – отдавая свиток Маргарите, ответил Феб.
– Надеюсь ты знаешь, что делаешь, Феб, – ответила она и, раскрыв свиток, начала читать, – «Я рад, что ты хочешь быть одним из нас, но, чтобы стать им, нужно совершить одно действие. Ты живёшь с людьми, которые по пророчеству нашего оракула могут помешать нам в нашей благой цели. Чтобы стать одним из нас, ты должен заставить их внушить себе недоверие к друг другу. Не пугайся, я подскажу тебе как. Завтра они отправятся к нашему врагу к пустынному озеру, оставив дома всю твою семью. Твоя задача убить брата своего и мать свою в эту ночь, а после, когда приедут друзья твоего отца, утопая в слезах и крови, сказать, что это были всадники, которые говорили на иврите. После же ты можешь спокойно прийти к нам, и мы примем тебя. Главное в этом всем то, что ты сможешь в первый же день заручиться нашей поддержкой и убить всех своих обидчиков, даже своего отца. Жду от тебя новостей завтра ночью. Я пришлю всадников для помощи тебе, если справишься раньше, то будешь хорошо вознаграждён. Сатар.»– и Маргарита тут же замолкла, как закончила читать.
– Таким образом, – чуть подождав пока все придут в себя от услышанного, – только что мы установили, что Алкис в первую очередь действительно появилась вовремя и спасла Селению от смерти. Она сделала даже больше, приняла удар нашей ненависти на себя, хотя не желала ничего плохого. Пока вы все плакали и скорбели, я осмотрел тела. Первый был скорее всего убит Персей, потому что он упал со стороны дивана и судя по крови на руках Эвелины, она подняла его на руки, но после последовал удар ей в спину, и она упала на пол вместе с ребёнком. Я только не могу понять, как удалось спастись Селении, но думаю она просветит нас, о том, что было. – Феб обернулся к дочери Геворга, словно заставляя всех приковать своё внимание к ней. Селения немного в шоке отошла назад, но ее придерживала Алкис и почувствовав поддержку такого сильного человека, Селения заговорила.
– Я была с Ильйосом,– медленно и дрожащим голосом начала она,– Внезапно я услышала крик мамы и побежала в дом…– Селения чуть затихла вспоминая все,– я открыла дверь…– и тут слёзы потекли из ее глаз, ведь она наконец вспомнила все, Алкис обняла ее и успокоившись, Селения продолжила,– Лакрос стоял рядом с мертвой мамой, я крикнула его имя и побежала на него… у меня был меч, но я не помню откуда он взялся, я хотела его ударить, но он толкнул меня и я упала на стол, сломав его, Лакрос уже собирался убить меня, как вдруг ему в горло вонзилось копьё и он упал… Это была Алкис! Она спасла меня! – обернувшись, крикнула Селения отцу.
– Теперь всё становится намного яснее, – сразу же сказал Феб, – но конечно у нас есть ещё множество вопросов к Алкис, но думаю сейчас она заслуживает наших извинений. – после слов Феба, встал Геворг и твёрдо подошёл к Алкис, которую своей грудью словно защищала Селения. Он посмотрел на свою дочь и взглядом дал знать, что пришёл просить прощения. Селения отошла с дороги своего отца. Встав перед Алкис и смотря ей в глаза, Геворг наконец заговорил.
– Я виноват перед тобой, ты многое сделала для нас, – начал он, – Прости что обвинил тебя во всем этом. Мы все извиняемся перед тобой. Добро пожаловать в наш отряд, – сказав это, Геворг протянул ей руку, а Алкис пожала ее, схватив за предплечье, как было принято у солдат, а позже и у всех жителей Империи.
– Не стоит благодарности, как и не стоит просить прощения у меня, я хорошо понимаю твои чувства и, поверь мне, я бы поступила на твоём месте так же. – ответила ему чуть улыбнувшись Алкис.
– Ну раз все помирились, значит можем продолжить…– начал было Фебос.
– Феб, – прервал его Павел.
– Что? – отозвался Феб.
– Надо поговорить.
– Сейчас? – удивился Феб
– Это срочно. – ответил строго Апостол.
– Ладно, пойдём. – и они оба вышли на улицу, а остальные стали обсуждать все происходящее и все благодарили Алкис, что она успела спасти Селению.
Выйдя из дома Павел предложил Фебу немного прогуляться, и они оба пошли в сторону городских стен. Долго Савл молчал и ни слова не сказал по существу, кроме ответов на бесконечные вопросы Феба для чего он его позвал, в чем срочность и куда они идут. Но Апостол все просил подождать, не спешить и наконец, когда они поднялись на стену и перед ними пристал вид на Антиохийские холмы и поля, Савл спросил:
– Что ты видишь, Феб?
– Холмы, поля, несколько деревьев, люди, солнце, небо, облака, горизонт… а что я должен увидеть? – спросил Савла Феб.
– Ты сказал, что видишь холмы, а я вижу горы, ты видишь поля и несколько деревьев, я же вижу пустыню и только одно дерево. Ты видишь так, как это видишь ты, но другой человек, даже я, вижу это совершенно иначе.
– К чему ты клонишь? – Феб резко стал серьёзным.
– Ты молодец, что раскрыл историю со смертью почти всех членов семьи Геворга и отвёл подозрение с Алкис. Думаешь я не знаю, что это ты написал то письмо Лакросу? Твои намерения действительно благие, но я не был привязан к этим людям, и я так же, как и Лука слышал несходства в твоих словах, а особенно то, что история была выдумана сразу как ты начал писать. У тебя не было права на ошибку, поэтому ты писал и изворачивался от собственных ошибок. Грех врать людям, Феб, но я тебя прощаю, пока что.
– И почему же ты меня так легко простишь, не услышав слов раскаяния?
– Потому что ты единственный человек, которого я так и не смог понять совершено. Твой разум в тумане. Бесконечный поток мыслей не даёт мне прочесть их, а твои итоговые действия хоть и бывают ясными, но в большинстве случаев они безрассудны. Ты хотел узнать у Алкис кто она, а я хочу узнать у тебя. Откуда ты? И зачем послал ложное письмо от Гектора Парису? Может это ты тот самый Сатар, который разрушает построенные обычаи и сеет смуту, посылая все обвинения на учеников Христа?
– Если бы это был я, ты бы давно меня убил или отправил в Иерусалим, где все двенадцать братьев изгоняли бы меня обратно в Ад, но ты все ещё не сделал этого. Насчёт письма Парису, то не я посылал его, в этом я могу тебе поклясться. – твёрдо и уверено отвечал Феб.
– Я тебе верю. Но не надо допрашивать Алкис. Придёт время, и она сама все расскажет, сейчас вы все лишь мешаете Геворгу и Селении нормально проститься с умершими.
– И что мне теперь делать?
– Молчи как можно чаще и найди место на кладбище, Геворг захочет похоронить своих.
– Не сжечь? – удивился Феб, который знал о верованиях Геворга.
– Не сжечь, – твёрдо ответил Павел, – иди прямо сейчас и скажи, что мы послезавтра принесём три тела. А я пока пойду в дом, надо ко всему подготовиться. Сегодня ночуем тут.
– А как же Пётр? Он ждёт нас сегодня.
– Я пошлю Луку за ним, не беспокойся, ты занимайся кладбищем и похоронами, со всем остальным разберусь я.
И простившись на этом, они пошли в разные стороны. Павел ушёл в сторону дома Париса и начал там руководить всем, чтобы завтра утром все прошло хорошо, а Феб отправился на кладбище, нашёл там сторожа, подыскал хорошие место и довольный от проделанной им работы, отправился домой.
Когда он приближался к дому, уже подъезжал Лука и Пётр. Феб подошёл к ним и спросил:
– Это я так долго или вы нашли короткий путь?
– Скорее первое, чем второе, Фебос. – улыбнулся ему Пётр.
– Не верю в это! – смеялся Феб.
– Всё намного проще, я просто был уже в пути, когда встретил Луку.
– Вы же даже не были знакомы. – удивился Феб.
– Я услышал голос, и он сказал мне, что надо остановить этого человека. И как видишь я не ошибся.
– Ну что же, добро пожаловать в дом Париса! – указав руками на дверь дома, сказал Феб.
Лука отвёл лошадей к остальным, сразу как Петр слез со своего коня и дождавшись возвращения нового ученика Павла, они вошли в дом. Все изменилось с того момента, как Феб в последний раз был в доме. Сломанного стола уже не было. Вместо него стоял стол по меньше, видимо залежавшийся в подвале Париса. Тела умерших лежали на скоро построенных столах во весь рост. В белой ткани и с открытым лицом они словно спали на виду у всех. Эти столы расположили почти по середине комнаты. Так чтобы люди могли спокойно проходить и, если хотели постоять рядом с ними. Геворг и Селения сидели на диване с красными, заплаканными глазами, смотрели на тела. Маргарита и Алкис готовили еду на кухне. Павел с Сенеем стояли у окна. Гектор и Парис сидели на кухне и пили вино, тихо обсуждая собственные дела.
Когда в дом вошёл Пётр, все встали и молча поприветствовали его, только Павел подошёл к нему ближе. Савл обнял Кифу и, ничего не говоря, подтолкнул в сторону Геворга и Селении. Пётр обратился к ним со словами соболезнования и надежды, что они смогут пережить это горе и не пропадут в руки искусителя. Геворг поблагодарил Петра и попросил благословить умерших.
– Всему своё время, – ответил ему Пётр, – их тела ещё не остыли, а значит и душа их не покинула.
– И когда же они остынут? – спросила Селения.
– Они умерли ночью…– Пётр призадумался словно что-то высчитывая, но помог в его раздумьях Павел.
– Завтра вечером. – ответил Савл.
– Верно. – подтвердил Пётр.
– И что будет потом? – спросил уже Сеней, подходя ближе.
– Смотря по каким традициям хотят похоронить Геворг и Селения. – вмешался Феб.
– Если по закону Антиохии, то уже этим вечером или завтрашним днём мы должны сжечь их тела. – сказал Парис.
– В Афинах почти так же, но в отличии от дальних соседей, мы сжигаем тело спустя двенадцать часов от его смерти. – добавила Алкис.
– Всё это очень хорошо, что вы сделали минутку исторической справки традиций, но думаю, что надо дать шанс ответить на вопрос Геворгу, – прервал всех Гектор. Взгляды присутствующих направились на Геворга и Селению. Чуть помолчав отец семейства начал рассуждать уже в слух.
– Моя жена была верующей. Она верила в греков, в особенности в Афину, все время твердила что та поможет в час смерти тем, кто нуждается в этом и призывает её. Возможно я забыл упомянуть об этом, но ее предки жили в Афинах, и она сама родилась там. Но все изменилось за два года до сегодняшнего дня. Мы были в Петре. Слух о том, что появился некий миссия у евреев сразу же распространился по всему городу. Эвелина долго упрашивала меня поехать и посмотреть, но я не хотел утруждать себя какой-то вестью от старой бабки на базаре. Жена была не такой. Я позволил ей ехать, и она уехала вместе с маленьким Персеем. Вскоре она вернулась и уверовала в некого Иисуса. Сына Бога. Я посчитал ее помешавшейся, но не стал препятствовать тому, что требовало ее сердце. – все это время Геворг смотрел в пол и не поднимал глаз, но произнеся эти последние слова он поднял свой взор в сторону тела жены, а после уже смотря прямо в глаза Петру спросил, – Как хоронят последователей твоего учителя?
– Ни так, как многие привыкли. – отвечал Петр.
– Они были крещены? – вмешался Павел.
– Это не имеет значения. – прервал его Пётр и обратился к Геворгу, – Мы можем похоронить их, как своих, но веруешь ли ты сам в Учителя и Господа моего?
– Я не верил, но как только я отомщу за свою семью, уверую, ибо не желаю я делать греха, только став одним из вас. – ответил Геворг.
– Я вынужден остановить твою месть, но сейчас не об этом говорим мы. Селения, дочь Геворга и Эвелины, веруешь ли ты в Господа моего и Учителя?
– Верую. – твёрдо ответила Селения и тут же удивленные взгляды сразу устремились на неё.
– Крести мою дочь, Пётр. Прошу. – потребовал Геворг.
– Всему своё время друзья. – отвечал Кифа, – сейчас нам надо подготовить все к похоронам, они будут утром, послезавтра. Мне понадобится помощь каждого из вас.
– Скажи, что нужно и мы все сделаем. – тут же ответил Сеней в готовности исполнять.
Петр и Павел начали объяснять, что нужно сделать и что купить при этом, объясняя значение каждого предмета. Сеней распределил обязанности по всем, кто был. Парис и Гектор совместно с Маргаритой и Павлом отправлялись на рынок за продуктами для стола. Сеней, Феб и Алкис вместе с Лукой направлялись готовить гроб и плиты для могилы. Геворг, Пётр и Селения отправлялись на кладбище смотреть место, которое уже подобрал Феб.
Солнце уже исчезало с небосвода, когда все вернулись домой. Уставших и измотанных друзей Сенея уже начало клонить ко сну. Парис начал распределять всех по комнатам. Было решено, что Сеней, Феб и Гектор будут спать в большой комнате. Маргарита и Алкис в средней, а в самой маленькой Селения. Парис спал бы на том же месте где спал, когда приехали его друзья, а Петр, Павел и Лука собирались отправиться обратно в лагерь и вернуться утром.