Артур Самвелович Шахпар
Защитники Веры
Глава 10. Битва при Антиохии Великой
Всадники уже оставили стены и холмы Антиохии позади, как вдруг их всех что-то остановило.
–У меня беспокойное чувство…– сказал Сеней.
–Как и у меня, – ответила Маргарита.
–Значит у нас троих, – сказал Парис, – совпадение?
–Надо вернуться, – обращаясь к Сенею, сказала Маргарита, – мы можем поехать и завтра.
–Верно, – согласился Сеней, – возвращаемся, хэй-я, – дёрнув за узду Артея приказал Сеней и все трое поскакали обратно в город.
Ночь имела свойство иногда быть тише чем обычно, особенно в дни, когда идёт борьба за жизнь. В этом есть свои плюсы, например, это в какой-то степени успокаивает человека, хотя судить о роли ночи в нашей жизни тяжело. Кто-то может тихо и мирно спать, кто-то сидит и пишет стихи в своей любви, кто-то может быть чересчур пьян, а кто-то и вовсе отказался от алкоголя и всю ночь сидел и наблюдал за остальными. Кому-то мысли могут не позволять заснуть, особенно если они беспокойные. Но ведь есть кто-то наполненный счастьем и стремящийся поделиться им с небом, звёздами и луной… Эта ночь идеальна для влюблённых, как жаль, что в Антиохии Великой, такая ночь не связывает с мирной жизнью, а лишь предвещает кровь на полях у стен города…
Погоня за Геворгом, Селенией и незнакомкой продолжалась и за стенами. Сто одиннадцать всадников насчитала Алкис и всё гнала Бэльйоса вперёд. Навстречу им уже скакал Сеней, Маргарита и Парис. Увидев столько всадников все трое остановились и пытались в темноте разглядеть кто это.
–Геворг! – воскликнул Парис.
–За ним или он за ними? – осведомился Сеней.
–Перед ним две женщины, похоже, что за ним, нам не справиться, что будем делать?
–Поскачем, а они за нами, – приказал Сеней и подняв Артея на дыбы, дал знак преследуемым что это свои. Наконец конь ударил об землю копытами и рванул обратно, откуда прискакали герои. Маргарита и Парис последовали за Сенеем. Незнакомка же тем временем приказала Геворгу и Селении ускоряться иначе их убьют раньше, чем они доберутся до союзников.
Враги были все ближе и ближе. Грохот копыт был в ушах у всех. Они уже не слышали свист ветра, не чувствовали свежий запах ночи. Они слышали, видели и чувствовали только смерть за своими спинами. Наконец преследуемые настигли своих друзей.
– Что случилось? – через плечо кричал Парис.
– Долго объяснять, – сказала обгоняющая незнакомка, – скачи быстрее.
– Алкис?! – удивленно воскликнула Маргарита.
– Позже Сестра, сейчас нужно скакать быстрее, – обгоняя и ее и Сенея, крикнула в ответ уже знакомая незнакомка.
Колона двигалась в сторону пустынного озера, вокруг них уже открылось огромное поле, холмы остались позади. Внезапно Парису показалось что он слышит знакомый ему голос. «Всё, я сошёл сума»-подумал он, но вдруг посмотрел вперёд и понял. «Это же Гектор!»– подумал он радостно и крикнул Сенею, «Гектор! Сеней впереди Гектор!» и перед всеми показалось пять всадников, скачущих навстречу. Во голове колонны был брат Париса, на своём коне Горе. Пятеро всадников обогнули колонну, которую вела Алкис и бросив копья в преследующих их врагов, резко развернулись и присоединились к своим друзьям. Преследователи потеряли пятерых всадников, ярости их не было предела. Все они завопили и среди этого гула послышался звук рога. Героев начали окружать.
– Что будем делать?! – крикнул Сеней Гектору.
– Постройтесь клином! – вмешалась Алкис, – Едем обратно в город! Скорее!
Все немедленно построились клином образовав тем самым треугольник. Во главе его была Алкис. Справа от неё был Сеней, а слева Гектор. За Сенеем встал Геворг, а в след за ним два незнакомых всадника чьи лица не было видно. За Гектором поскакал Парис, следом ещё один незнакомый всадник, а позади него Феб, чья задача так же была (он сам себе выдумал ее) защищать тыл отряда и Маргариту с Селенией, которые скакали между всеми в колонне за Алкис. Треугольник идеально ровно развернулся и поскакал обратно в сторону города. Двадцать шесть всадников скакали прямо на развернувшийся отряд. Столкновение было неизбежно. Круг, что создали враги по всему полю резко начал сужаться, как только все заметили разворот преследуемых. Алкис легким взмахом руки схватила копьё, привязанное к седлу коня и подняла его над своей головой. По полю раскатился грозный клич воительницы, воодушевивший, магическим образом, весь отряд. Дрожь пробежала по телу каждого, и все вытащили свои мечи, готовые к столкновению. Одна лишь Маргарита натянула лук со стрелой и была готова добивать тех, кого не достали мечи. Треугольник все ближе и ближе подскакивал к куче стремящихся на них всадников. Алкис вырвалась вперёд от колонны и бросила копьё прямо в скачущего впереди всех, врага. Противник упал на землю словно сломанный колос. Алкис легко скользнув с седла, схватила копьё и вместе с остальными начала пробиваться через толпу. Герои рубили своего врага практически с одного удара. Боевой клич Алкис предал им силы и уверенности в себе. Маргарита убивала из лука врагов, что были позади всех, тем самым помогая освободить дорогу к свободе из кольца. Наконец, им это удалось, и они вырвались из когтей противника. Путь их лежал обратно в Антиохию, прямиком к неприступным железным воротам города. Виднелись уже величественные хребты Антиохии и ее огромные стены. Ночь, в отличии от всего происходящего, продолжала быть тихой и спокойной. На небе были видны звезды и величественная луна. Но топот копыт разбудил город, погоня продолжалась.
–В колонну по трое! – приказала Алкис.
–По двое! – вмешался Феб, – ворота не уместят трёх!
Алкис не стала спорить, но и признавать свою ошибку не собиралась. Увидев на воротах ту самую женщину с крыши, она утвердительно кивнула ей, а та ответила тем же жестом. На стенах внезапно появились лучники и начали целиться в преследователей. Женщина над воротами что-то прошептала на ухо начальнику стражи и тут же исчезла. Последовал приказ стрелять, и туча стрел сразу же обрушилась на преследователей. Стрелы потянулись было к звёздам и резко рванули к земле, пронзая каждого из преследователей. Они сомкнулись со своими врагами, мгновенно лишив их жизни. Ворота оставались открытыми, и первыми в город въехали Алкис и Феб, следом были Сеней и Маргарита, Геворг и Селения, Гектор и Парис, замыкали же колонну трое неизвестных. Все двинулись через город в сторону полей. Проскочив мост через реку и свернув около рынка, колона двинулась к дворцу наместника. Город ожил. Солдаты бежали на зов своих предводителей. Во всех домах зажглись огни, люди в панике закрывали двери и окна. В Антиохию пришла война. Мимо всадников пролетали дома и виллы. Мраморная дорога эхом отдавала в мир стук копыт. Наконец наши герои приблизились к дворцу наместника и выехали из города. Лошади уже начинали уставать от такой непрерывной и быстрой скачки. Все уже начинали думать, что все кончено и они могут передохнуть, но перед ними встала огромная армия. Герои резко остановились. Алкис увидела Центуриона и женщину, что помогала им, стоящими недалёко от городских ворот и оценивающих армию врага. Она посмотрела на Алкис и взглядом указала на одинокий холм, куда надо было добраться героям, чтобы быть в безопасности. Алкис сразу же поняла это и поскакала вместе со всеми туда. Тайная женщина подошла к центуриону Флавию и прошептала «Выводи войска и разгроми врага, именем Рима!». Военачальник крикнул в сторону города «Поднять все отряды!»– загремел его голос по всему городу словно раскат грома. После секунды молчания, столица Римской Сирии загудела ещё больше. Солдаты города, все кто мог держать оружие, побежали в оружейную, чтобы явиться на зов своего полководца.
Герои, проскакав вдоль реки и оживших стен, добрались до одинокого холма, на котором было несколько деревьев. Все стали молча наблюдать за тем, кто победит, римская армия или неизвестная никому, беззнаменная армия. Алкис встала на самой вершине холма. За ней встала Селения, а рядом Маргарита. Гектор и Парис расположились вдоль холма и соскочили со своих коней, уставшие сидеть в седле. Геворг и Сеней расположились чуть ниже Алкис, так что Сеней мог наблюдать на величественную в своей броне Маргариту и слева стоящую от неё Незнакомку, поражающая своей чистотой и красотой. Справа от них были те же самые три неизвестных всадника, которые слезли со своих коней и разместились на траве холма, наблюдая за полем перед Антиохией сидя.
Сенею на секунду показалось что один из них – это старик, но он сразу же откинул эту мысль. Феб же встал дальше всех и расположился он слева, ему было прекрасно видно и поле предстоящей битвы, и все остальные члены отряда на холме. Больше всего его воображение поражала Алкис. Он никогда ещё не видел таких. В своей жизни Феб повидал множество людей и особенно женщин, но в Алкис было что-то такое, что он никогда не видел в других. Долгое время Феб не мог оторвать взгляда от нее. Он пытался запомнить всё, как она сидит, как дышит, ее пронзающий грозный взгляд, который не внушал ему страха как остальным, а лишь показывал насколько у неё красивые и прекрасные глаза. Он уже будто начинал чувствовать ее. Алкис злилась, и он злился вместе с ней, хотя не понимал почему. Наконец она заметила столь пристальный взгляд Феба. Окинув его косым взором, чуть приподняв правую бровь, она прикрыла своё лицо волосами.
«Мало того, что перебил, так ещё и пристально разглядывает меня, ещё один извращенец, щенок» – подумала про себя Алкис и продолжила наблюдать за полем. Феба же не остановило прикрытое волосами лицо Алкис, ему казалось, что она не человек, а нечто большое, не из мира сего, как Богиня. Он уже начал мечтать о свадьбе и о том какой прекрасной женой она бы была, но внезапно очнувшись, откинул эти несвойственные ему мысли. Ему хватило бы быть ей просто другом. Мысли Феба прервались звуком рога, призывающий войска.
Тяжелые ворота Антиохии отворились. Тёмная ночь перестала быть тихой. Грохот от топота солдат разносился по всей округе. Из ворот первыми вышли отряды гастатов. Суровым и властным маршем они выстроили передовой ряд армии став его первым эшелоном. Селения насчитала около тридцати тысяч солдат растянувшихся почти по всему полю. Алкис же насчитала лишь 25. После суровых гастат, из ворот вышла основа римской армии – принципы, они встали в шахматном порядке с гастатами, вторым рядом. У каждого отряда были свои знамёна и своё вооружение. Гастаты были по большей части из новобранцев и рвавшихся в бой горожан. Принципы же состояли только из опытных солдат Рима и являлись основой римского построения выбранной центурионом тактики боя. Следом за принципами встали триаррии, ветераны римской армии. Они были одеты в совершенно разную броню, у них были разные мечи и копья, но щиты и знамёна у них были римские. Следом за триариями вышли пешие застрельщики в шкурах волков, они двинулись к гастатами между отрядами и начали заполнять эти пробелы. Расстановка была определенна. Армия «беззнамённых» приближалась все ближе и ближе. Селения и Алкис совместно насчитали около 90 тысяч римских солдат на стенах и в поле, врагов же было как минимум в два раза больше.
Центурион дал приказ лучникам на стенах зажечь стрелы и выстрелить в врага дабы осветить поле боя и видеть противника в лицо. Приказ был немедленно исполнен. Единым духом выстрелили лучники, и огненная волна стрел обрушилась на ряды противника и заставили их гореть. От такого удара враг буквально сошёл с ума и выбившись в единую кучу, они ускорили шаг. Последовал ещё один выстрел. Крики и вопли павших заглушили все звуки вокруг. Раздался массовый рёв врага. Толпа рванула словно звери на римскую армию. «Застрельщики!»– закричал центурион и тут же солдаты, с волчьими шкурами на плечах, начали выбегать организованно вперёд и отбегать назад, после совершенного выстрела. Они по одной колонне растянулись по полю и, как только, все разом бросали своё маленькое копьё во врага, их тут же сменяла вторая колонна. Но армия врага бежала слишком быстро, будто их гнали плетью.
Застрельщикам пришлось отступать. «Коней! Коней!» Прокатилось по стене города. Застрельщики спешно отступали к воротам. Спины им перекрыли гастаты ставшие единой стеной и приготовившиеся к битве. Огромные бронзовые ворота отварились бегущим застрельщикам, и оттуда, неспешно, навстречу им шли лошади. «Седлать!» – последовал приказ от бежавшего позади всех, застрельщика.
–Луций! – крикнули ему со стен- Бейте по флангам, но не вступайте в бой!
–Слушаюсь! – седлая коня, закричал он в ответ, – Все слышали?! На фланги! Атий! Левый фланг! Веди своих туда! Все остальные за мной! – отряды конных застрельщиков немедля начали исполнять приказ. Беззнаменная армия уже была в пятидесяти метрах от отрядов гастатов. «Круговоротом, огонь!» Гастаты сразу же закружились словно бабочки в небе. Стоящие первыми гастаты сразу кидали копья во врага и тут же на их место встали другие, сделав то же самое, пока враг не приблизился на расстояние в пятнадцать метров. «Щиты!» Раздалось по отрядам эхо, и тут же легионы выстроили щит к щиту, став стеной на пути врага. Яростная от потерь, армия противника хлынула на гастатов с такой силой, будто лавина на город. Молодые солдаты отчаянно пытались держать строй и отбиваться от столь сильного врага. Застрельщики уже были на флангах, когда армия неприятеля налетела на гастатов, они начали обстреливать противника, но тут же на них набросились солдаты врага. Застрельщиков начали теснить в тыл, отрезав им путь к городу. Маргарита на холме уже собиралась пойти к ним на помощь, но Алкис придержала её.
–Им нужна помощь! – скидывая с себя руку Алкис крикнула Маргарита.
–Я и так еле спасла тебя и всех остальных, там тебя ждёт лишь смерть! Остановись, они обречены! Им уже не поможешь…– возразила Алкис и тут же обернулась на грохот в поле.
Центурион отчаянно пытался спасти отряд конных застрельщиков, во главе со своим сыном, выстрелами из катапульт. Огромный огненный шар, чуть не задев стены, вылетел в сторону врагов. Упав на правый фланг, он открыл путь для отступления. Луций немедленно воспользовался моментом, и вместе с остальными отрядом, рванул за спины сражающихся гастатов. И обогнув весь тыл римской армии, поскакал на левый фланг, на помощь Атию. Отряд Луция прорвал ряды врагов и открыл путь второму отряду.
Застрельщики смешались в кучу, враг попытался снова начать теснить их, но Луций вместе с тремя своими лучшими воинами постарался удержать врага, отдав приказ Атию уводить солдат. Кони резко развернулись в сторону города и спешно отступили. Атий в последний раз остановился и увидев падающего с коня Луция, хотел было прийти на помощь, но услышал чёткий приказ «Беги!», и, словно ручная собака, он машинально исполнил его. Враг растерзал Луция, разрубив его на части и вырвав все его внутренности, но сын Флавия не сдался, он умер в муках, но с честью. Старший сын Центуриона пал, погиб спасая своих солдат.
Весть о смерти Луция мигом пронеслась по отрядам застрельщиков и гастатов. Последние подавленные смертью своего героя снизили силы отпора врагу. Ряды первого эшелона дрогнули, гастатов начали окружать.
Центурион Флавий, узнав о смерти своего сына никак не среагировал. Хладнокровно он приказал принципам идти в атаку, раздался звук рога. Отряды принципов двинулись стеной щитов на врага, в помощь молодым гастатам. Последние благодаря единицам в разных отрядах, которые увидев принципов воодушевили своих соратников на бой, ибо герой пал за них, значит они падут за него. Словно камень, брошенный в море, столкнулась римская армия с армией беззнаменных. Легионам удалось единым порывом сдвинуть врага назад.
Битва уже длилась около двух часов, а ночь все сгущалась и отступать не собиралась. Римская армия успешно отражала непрерывные атаки врага, но силы людей таяли. Усталость начала брать своё. Смешанные отряды гастатов и принципов утратили упорядоченный строй и в их рядах образовались бреши. До этого идеально державшиеся римляне были вынуждены сражаться с врагом в беспорядочном строю, словно варвары.
Стало ясно, что сейчас число решит исход битвы, но римляне не могли позволить этому случиться, особенно это не устраивало Флавия. Пройдя столько войн, он совершенно не собирался отдаваться воле случая. Подозвав тысячу своих верных солдат, свою охрану и опору, центурион надел на себя золотой шлем, взял золотого орла Рима и свой верный щит. Объединив их воедино, так что щит казался частью орла, Флавий отдал приказ открыть ворота. Застрельщикам, что стояли рядом с воротами было приказано скакать во дворец наместника и защищать его семью любой ценой.
–Мои собратья! – обратился он к собранному отряду, под звуки битвы, – Вы прошли со мной длинный путь, и я обещал вам мирную и спокойную жизнь. Но клянусь Юпитером, Богам снова нужна наша помощь! Риму нужна наша помощь! Я прошу вас пойти со мной! Не ради меня, не ради Рима! Ради ваших жён и детей! – и тут же центурион поднял свой щит над всем отрядом. Солдаты начали стучать копьями об щиты, воодушевлённые своим полководцем, – В бой братья мои! За свободу! За наши семьи! За наш город!!– солдаты затопали на месте, ещё сильнее начали стучать копьями об щиты, весь отряд поднял гул. Весь город услышал этот шум. Он перебил звук битвы. Жители Антиохии поняли, Центурион Флавий рвётся в бой, опять громить врагов.
–За Рим! За Флавия! За наш дом! На смерть! – единым голосом заорал отряд и тут же раздался звук рога, призывающий к атаке. Центурион развернулся и вместе с появившейся женщины с крыши, повёл за собой тысячу солдат.
– Триарии за мной! – приказал Флавий, выходя на поле битвы и моментально загудел рог триариев призывающий к атаке. Армия двинулась единым фронтом, одним дыханием и шагом. По отрядам прошёл слух и некоторые убедившись закричали вместе со всеми: «Тюхе! Фортуна! Она с нами! Город сражается за нас! Вперёд к победе!». Гастаты и принципы, сломленные потерями и усталостью, услышав такой порыв за своими спинами будто открыли в себе кто второе, кто третье дыхание.
Триарии во главе с центурионом уже приблизились к врагу и Флавий немедля ни секунды, как таран, вбился в отряды врагов и начал рубить одного за другим. Крики, вопли, нескончаемые приказы и призывы сражаться до последнего, всё это было как кошмарный сон. Люди умирали один за другим, кровь обогрела поле на пятьсот лет вперёд. Никогда ещё стены Антиохии не видели столько трупов, никогда ещё этот город не сражался так отчаянно. Сколько бы римляне не сражались с врагом, они всё не могли увидеть им конца.
Не переставая биться, в поте лица и уже уставшей от старости рукой, Флавий начал осознавать, что это его конец. Убивая всё нового и нового врага, он вспоминал все своё прошлое. Всю свою семью, друзей, радость и горе, счастье и успех. Он вспоминал Рим, Грецию, как сражался с армией Помпея, Антония. Флавий уже просил прощения перед всеми и перед Богом. Богом? Почему-то именно сейчас решил обратиться к какому-то безымянному Богу, который появился в Антиохии из Израиля и попросить прощения у него. Центурион, срубив последнего врага, готовился к гибели. Он встал на колени готовый заплатить за свои грехи, но удача улыбнулась всему римскому войску.
Отряды конницы прорвались в тыл и по флангам врага. Объединённые с конными застрельщиками, конница окружила армию беззнаменных. Римская армия уже почти разбила врага таким внезапным ударом, к которому он был не готов.
– Флавий, ты уснул что ли? – пронзая стоящего перед центурионом врага, сказал наместник.
– Старость, – ответил Флавий, – решил передохнуть, но раз ты здесь, значит пора продолжать бой, – улыбнувшись наместнику и с новыми силами начал добивать ещё живых врагов, центурион.
– Они победили. – с упреком обратилась Маргарита к Алкис.
– Не дерзи мне. – злобно ответила она, – Пора ехать, нужно ещё успеть в лагерь. Гектор, верно? – обратилась она к стоящему у подножья, высокого и крупного, с чёрными длинными волосами, густыми бровями и небольшой бородой, человеку.
– Да, – ответил он, и резко сев на коня, подскочил ближе к Алкис.
– Как далеко ваш лагерь?
– Пару часов спокойной езды.
– Седлайте коней, медлить нельзя! – приказала Алкис, и сама, натянув узду, поскакала вперёд.
В след за ней направились остальные. Последний ехал Феб и все ещё осматривал поле битвы. Под звуки победы, наши всадники мчались в сторону пустынного озера. Ночь снова стала такой же пьяняще тихой. Звёзды в унисон с луной освещали спящий мир и возвещали о приходе нового дня, ибо после ночи, всегда наступает рассвет.
Сверчки продолжили петь, чтобы хоть как-то прервать молчание ночи. Ах, как же романтичен мир и ведь им действительно можно наслаждаться. Люди, озабоченные своими проблемами и беготнёй, ищут пути к наслаждению совершенно позабыв о таком прекрасном явлении, как природа. Забывая смотреть на небо, прикасаться к листьям деревьев, траве, люди могут портить и лишь немногие беречь, ибо все что есть от природы есть доброе и успокаивающее нашу душу, и разум.
Скача по протоптанной дороге всадники на минуту прерывали гул сверчков, но после того как они отъезжали, эти маленькие насекомые, верные своему делу, продолжали роптать, петь и веселиться. Все скакали молча, вспоминая отрезки битвы и пытаясь прийти в себя. Алкис скакала впереди всех на своём Бэльйосе, который мог тягаться в скорости с самим ветром. Чем, конечно, он и занимался время от времени.
Алкис резко остановилась и подняла руку, чтобы остановить всех остальных. В небе показался орёл. Проделав три круга вокруг отряда, Алкис вытянула руку, и птица тут же спустился к ней. Как только он сел на ее руку, она достала письмо и с ужасом прочитала.
– Что там? – подскакал к ней Феб.
– На лагерь Гектора движется армия, нужно спешить! – обернувшись к Фебу отрезала Алкис, – Быстрее! – и она поскакала ещё быстрее, а следом за ней весь отряд.
Всадники ускорились, и, что есть сил, проскакали вперёд. Лагерь уже виднелся на горизонте. Костёр у шатров ещё продолжал гореть, не смотря на уже очень позднюю ночь, он как маяк освещал отряду путь. Горизонт постепенно начинал наполняться солнечным светом, но самого солнца все ещё не было видно. Наконец наши герои приблизились к небольшому холму где стояло несколько шатров. Отряд тут же услышал топот копыт и развернулся в их сторону. Римские всадники скакали что есть силы и, наконец, добравшись до холма, центурион остановился перед Алкис.
– Дальше дороги нет, Флавий. – сказала с высоты холма Алкис.
–Я пришёл к Симону, называемому Петром, – начал было Флавий.
– Мой дорогой друг, – прервал его голос старца из-за спин наших героев, – как я рад тебя видеть, – начал старик, подходя все ближе к Флавию и пройдя мимо Алкис. Окутанный в плаще, видно только, что, проснувшись, – что привело тебя сюда?
– Ты тот о ком все говорят, – взмолился центурион, слезая с коня и падая перед старцем на колени, – я должен был умереть, надежды не было, но вдруг я увидел свет, и он сказал мне: «Иди Флавий, иди я с тобой» я спросил было кто ты, но он лишь ещё два раза повторил одно и то же, а после исчез и передо мной чудом убили того, кто должен был уже отрубить мне голову. – Флавий начал запинаться. – я… я… я сразу вспомнил о вас…
– Святым Духом спасён ты был, – прервал его Пётр, – иди к людям своим, похорони их, простись с близкими и возвращайся. Ступай, – Симон лёгким взмахом руки точно указал в сторону Антиохии Великой.
Центурион тут же встал и оседлав коня, ускакал со своими солдатами обратно в город. Последний всадник скрылся за горизонтом расцветающего мира, и лишь тогда Пётр обернулся и обратился к Алкис.
– Они, – указывая руками по обе стороны Алкис, начал Пётр, – Пришли с миром. Почему же ты идёшь с войной на нас? Что тебе не по нраву?
– О, да, – резко и дерзко отвечала Алкис, – я примчалась в гневе и сейчас я утешу себя твоей кровью! – Она тут же соскочила с коня и взмахнув мечом хотела было убить Савла, но перед ней встал Феб, прикрыв собой Петра.
– Алкис, стой! – закричал он безоружный, смотря ей прямо в глаза, – хватит крови пролитой сегодня, отоспимся и поговорим, день был тяжёлым для всех нас.
Алкис замерла. Впервые в жизни кто-то смог остановить её. Раньше она не раздумывая убила бы и того, кто встал у неё на пути, даже не думая. Но сейчас… Что же с ней такое? Будто невидимая сила остановила её. Она смотрела прямо в глаза Фебу. И просто не могла поднять на него меч. Прийдя в себя она снова нахмурилась и вернув меч в ножны, обратилась к Петру.
– Твоё счастье, что я не спала трое суток! – грозно сказала она и взяв Бэльйоса за узду, ушла на пять шагов дальше лагеря. Скинув седло со своего коня, Алкис легла на землю и головой уперлась об кожаную сидушку.
По просьбе Петра все слезли с коней, скинули сёдла чтобы лошади могли отдохнуть и обстроились в предоставленных им шатрах. Солнце начинало вставать. Все потушили костёр и разошлись по своим местам для ночлега. Во дворе лагеря никого не осталось, кроме Алкис. Ещё пару минут стоял небольшой шум, и наконец, наступило затишье. Алкис снова что-то пробубнив про себя, повернулась в противоположную сторону от лагеря и попыталась уснуть. Тишина окружала всю окрестность на пустынном озере. Спустя пару минут природа начала просыпаться. Весь мир словно заново рождался. Тихий ветерок начал поддувать Алкис, что, учитывая ее настроение, ей не очень нравилось. Но, как всегда бывает, ей на помощь пришёл не самый желанный человек. Феб тихо подкрался к месту ночлега Алкис.
– В шатре лучше спиться, – обратился он шепотом к ней.
– Слышала на том свете тоже спят крепко, хочешь проверить? – грубо, не оборачиваясь, отрезала Алкис.
– Ты можешь поспать в моём, а я останусь тут. – попытался уговорить ее Феб.
– Отстань. – снова грубо отрезала Алкис.
– Да брось, – вдруг став раскованным ответил Феб, – сырая земля и седло, не очень комфортная постель. Сама же сказала, что не спала три ночи, тебе нужно что помягче. У меня там овечий пух и шкура оленя.
– Слушай, – привстав и обернувшись, извергая молнии злобы из глаз и хмурясь, как грозовая туча, начала Алкис, – Если ты будешь продолжать так же раздражать меня, то я перережу тебе горло и похороню в твоих шкурах и пухе. Будешь смотреть на мир со своих облаков, – и тут же резко повернувшись, снова легла спать.
Феб ушёл такой же хмурый, как Алкис. Последняя все тщетно пыталась уснуть, зажимая всё сильнее глаза, она рассчитывала, что хоть это ей поможет. Вдруг об землю что-то упало. По звуку Алкис поняла, что это седло. Чуть позже так же упал и Феб. Закрыв глаза, он повернулся в сторону лагеря. Алкис привстала и убедившись, что это Феб, снова легла обратно. Прошло секунд десять, и она повернулась в сторону Феба, но подождав ещё минуту и поняв, что он с ней не поговорит, повернулась на спину. Она начала проклинать его всеми возможными способами, от оскорблений до пожеланий мучительной смерти. Полежав чуть на спине, она снова повернулась в противоположную сторону от лагеря.
– Если ты думаешь, что уговоришь меня таким образом, то ты глупец! – сказала Алкис и повернув голову посмотрела на Феба. Тот никак не реагировал. Ещё сильнее разозлившись, она вскочила и ударив Феба в бок начала кричать на него.
– Ещё и молчать будешь! Вот и лежи тут! Мёрзни! Идиот! – и резко развернувшись, Алкис ушла в шатёр Феба.
–Что случилось? – стали спрашивать и выходить из шатров люди, резко разбуженные такими криками.
–Друг твой, тупая скотина, Сеней! – отрезала вышедшему Сенею Алкис и тут же вошла в шатёр Феба. Она уже тихо сняла с себя всю броню и устало упала в мягкое царство сна.
Феб тем временем продолжал тихо лежать и лишь приоткрыл глаза, чтобы взглядом проводить Алкис. Он уснул, а вместе с ним ушли спать все те, кто вышел на крики.
Ночь уже отступила. Настал новый день. Для кого-то этот день будет счастливым, а для кого-то грустным и печальным, нельзя сказать точно, что нас ждёт впереди, но лишь одно можно сказать без доли сомнения. Сегодня Антиохия Великая будет в трауре по тысячам погибшим дедам, мужьям, сыновьям и братьям с внуками. Такой битвы стены этого города ещё долго не увидят. Сам же мир будто не заметил этого сражения. Но люди же помнят? И помнят обычно добром. Мы все живём унижая, оскорбляя, можем быть в ссоре со всеми близкими людьми, но как только видим их мертвые тела, словно чудом в нас просыпается человечность, и мы, пробитые жалостью, начинаем винить себя, что оставили эту ссору последним вашим разговором, вместо того, чтобы простить зло и не оставлять последнее воспоминание таковым.
Никто не просит забывать, никто не говорит закрывать глаза, если человек действительно переступил черту, но зачем заставлять гнить душу свою, держа обиду на того, кому это возможно и не важно? Зачем же так губить себя и то доброе начало, что зарождается в нас с первыми лучами солнца нашего Рождения? Почему нельзя хотя бы быть родным и любимым с близкими своими? Будь то родственник или просто добрый друг? Ведь будь мы все такими друг для друга, наверняка и мир бы был лучше, чем есть сейчас. Не сломила бы нас тогда тьма, что просыпается все больше и больше видя ужасы людские… Ах Лакрос. Зачем же ты предал всех своих родных. Поддался шёпоту дьявола и возгордился над всеми теми, кто к тебе с хлебом добра шёл…
Солнце тихо вставало с горизонта и озаряло всё вокруг. Мир проснулся и птицы начали петь по всей земле. Лёгкий ветерок развивал зеленые листы на деревьях и кустах. Цветы начали снова расцветать, а животные выбираться из своих домов. Сверчки тем временем скрылись от этих огромных зверей. А вот личинки сегодня утром стали бабочками и начали опылять луга, даря радость этого дня всем тем, кто был с ними рядом. Смотрите! Пчёлы кружат и готовят свой медовый урожай! Муравьи усердно снова что-то строят! Ах, и пусть весь мир останется таким мирным и счастливым…