Анна Вэрр
Моя золотая клетка
– Да, – растерянно отозвалась я, соскальзывая с кушетки.
– Я не разрешал тебе вставать, – равнодушно сказал Марцелл. Я бросила на него взгляд, и послушно уселась обратно, – Сиди здесь и ничего не трогай.
Глава 17.
Эмметт и Марцелл вышли, оставив меня в одиночестве. Из-за двери я слышала их голоса, но они говорили тихо, а желания подслушивать у меня больше не было.
Я снова принялась крутить головой, осматриваясь. Помещение было похоже на лабораторию, в которой Марцелл, по-видимому, готовил лекарства. По моей коже пробежала легкая дрожь от этих мыслей. Внезапно краем глаза я заметила странное движение в углу. Там лежало что-то большое, закрытое куском серой ткани. Пока я всматривалась, движение повторилось, и я поняла, что под тканью находится что-то живое.
Мое сердце тут же начало нервно стучать. Бросив опасливый взгляд на дверь, я соскользнула с кушетки.
«Что же я делаю… зачем… мне конец, если они меня поймают» – думала я, пробираясь в угол. Страх и здравый смысл отчаянно кричали вернуться на кушетку, но любопытство толкало меня вперед.
Приблизившись к странному предмету, я внимательно всмотрелась в него снова. Голова моя начала кружиться от волнения, и я протянула руку вперед, плохо понимая, зачем вообще это делаю.
Осторожно отогнув край ткани, я с ужасом увидела лицо. На кушетке, похожей на ту, на которой я сидела мгновение назад, лежала девушка. Глаза ее были закрыты, а лицо выглядело расслабленным, словно она крепко спала. Она была довольно красивой, и ее лицо показалось мне смутно знакомым. У нее были рыжеватые волосы и приятного теплого оттенка кожа. Я посильнее отодвинула ткань, и увидела, что она абсолютно голая. На ее запястьях и щиколотках я обнаружила странные отметины, словно она долгое время была скованна по рукам и ногам. Присмотревшись, подобный шрам я увидела и на шее.
Конечности девушки периодически подрагивали, словно в судорогах. Я изумленно смотрела на эту ужасающую картину, не в силах пошевелиться от шока.
«Что они с ней сделали?» – пульсировало в голове, пока я испуганно рассматривала пленницу. Раздавшийся из-за двери смешок Эмметта заставил меня испуганно подскочить. Дрожащими руками я накинула ткань обратно, и двинулась на свое место. Краем глаза я успела заметить синяки от уколов на руке девушки.
Едва передвигая от ужаса ноги, я уселась на кушетку. Я почти не сомневалась, что меня ждет такая же участь.
«Что мне делать? Что мне делать?» – отчаянно стучало в голове. В панике я снова начала осматриваться, надеясь найти что-то, чем смогу дать отпор этим двоим. Я понятия не имела, что за жуткие опыты ставил Марцелл, но если они довели до ужасающего состояния собственную мать, они не перед чем не остановятся.
Дверь распахнулась, и я замерла. Марцелл и Эмметт вернулись в комнату, как ни в чем не бывало. Марцелл извлек откуда-то между склянок шприц и устремился ко мне.
– Что ты собираешься делать? – спросила я, исподлобья глядя на него. Мое сердце стучало так сильно, что казалось, эхом отражалось от стен помещения.
– Сиди спокойно, – коротко бросил тот, вонзив иголку в мою руку. Я стиснула зубы и закрыла глаза, пока он наполнял шприц моей кровью. Закончив, он вернулся к столу.
Я растерянно смотрела на его спину, пока он возился, передвигая какие-то склянки.
– Можешь идти, – равнодушно сказал он, не глядя на меня. Я облегченно выдохнула, услышав эти заветные слова, и подскочила на ноги. Эмметт, стоявший все это время у двери, усмехнулся.
– Что с тобой, Алекса? – спросил он, когда мы вышли в коридор, – Ты выглядишь испуганной.
– Ничего, – с усилием выдавила я, пытаясь выбросить из головы то, что видела под тканью.
Мы добрались до дверей наших спален.
– Спокойной ночи, – рассматривая мое лицо, проговорил Эмметт, – спасибо за вечер, Алекса.
Я подняла на него взгляд. Его голубые глаза были холодными, а улыбка фальшивой, как и всегда.
– И тебе спасибо, Эмметт, – отозвалась я, глядя на него, – спокойной ночи.
Я толкнула дверь и вошла в свою комнату. Почти с отвращением стянула с себя розовое тяжелое платье, сбросила на пол каркас, который был под юбкой. Выбраться из корсета оказалось намного сложнее, но через некоторое время, мне удалось сделать и это. Переведя дыхание, я подошла к зеркалу.
– Я не сдамся, – проговорила я, глядя в глаза собственному отражению, – я смогу. Я сбегу отсюда. Я не позволю им меня мучать.
Из соседней комнаты донесся странный звук, заставивший меня вздрогнуть. Я быстро завела будильник, и улеглась в постель. Почувствовав себя в безопасности среди подушек и одеял, я расслабилась. Все ужасы и волнения отступили на второй план, а чудесное лекарство Марцелла заставило забыть о боли. Устроившись поудобней, я погрузилась в сон.
– … я хочу снова ее увидеть, где она?
Я поерзала, пытаясь удержать остатки сна, которые решительно ускользали.
– Почему вы ее прячете?
Распахнув глаза, я прислушалась. В коридоре прямо за моей дверью явно что-то происходило. Я замерла, усиленно вслушиваясь.
– Тише, успокойся, – донесся до меня голос Эмметта, – совсем скоро ты снова ее увидишь.
– Я не верю тебе. Что вы сделали с ней? – я не узнавала голос мужчины, который ему отвечал, но у меня было ощущение, что я уже его слышала.
– Замолчи, – холодно оборвал его Марцелл, – возвращайся к себе.
– Я… хочу быть рядом с ней. Ее кровь снова спасла меня, разве это не прекрасно?
Голос говорящего постепенно стих, исчезнув где-то в конце коридора. Я сообразила, что в той стороне находится дверь на чердак, и мое сердце пропустило удар от волнения.
«Похоже, это был тот парень, который называл меня Элеонор… Он тоже их пленник здесь, как и я», – подумала я, снова вслушиваясь. Но до моих ушей больше не доносилось никаких звуков, и, полежав некоторое время, я снова погрузилась в сон.
Звук будильника раздался, казалось, спустя пару мгновений, как я заснула. Поднявшись на ноги, я почувствовала себя разбитой и уставшей. С трудом доковыляв до ванной, я привела себя в порядок и поспешила на завтрак.
Все три брата уже сидели за столом. Я поздоровалась, и опустилась на свое место.
Положив в тарелку яичницу с беконом и пару тостов, я принялась за еду. Но аппетит мой быстро пропал, едва я вспомнила произошедшее вчера.
«Нельзя здесь больше оставаться» – подумала я, наблюдая, как стекает желток с моей вилки.
Кое-как закончив завтрак, я поспешила к Катрин. К счастью, никто из братьев не пытался со мной заговорить. Даже болтливый Эмметт был сегодня на редкость молчаливым и задумчивым.
Я добрела до спальни женщины, и толкнула дверь.
– Доброе утро, – сказала я, приближаясь к ее постели.
Ее карие глаза пробежали по моему лицу. Удивительно, прошли всего сутки, как я перестала давать ей лекарство, но выглядела она уже намного лучше. Ее взгляд снова стал живым и осознанным. Она смотрела на меня нетерпеливо, словно ожидала моего прихода.
– Вижу, вам уже лучше, – прошептала я, глядя на нее. Она тряхнула головой.
Я взяла с тумбочки миску с бульоном и поднесла к ее рту. Но пить его она явно не собиралась. Крепко стиснув зубы, она покачала головой. Ее карие глаза горели странным огнем.
– Вы хотите, чтобы я и это вылила? Ну хорошо, – я растерянно прошла в ванную комнату, опустошив миску. Следом в раковину отправилась и утренняя порция лекарства. В этот самый момент мое сердце нервно екнуло. Ведь я и сама дважды принимала лекарство Марцелла, понятия не имея, что оно из себя представляет. Вполне возможно, что и меня он пытается превратить в послушную марионетку. От этих мыслей все внутри меня похолодело.
Вернувшись в спальню, я переодела Катрин и усадила в коляску. Я заметила, что ее тело уже может двигаться почти так же, как в первый день нашего знакомства. Несмотря на это, она не спешила мне помогать, и пока я, надрывая спину, переносила ее в инвалидное кресло, она спокойно наблюдала за моими потугами.
Отдышавшись, я покатила ее на улицу. Погода была ветреная и сырая. Зябко поежившись, я остановила коляску возле дерева и повернулась в сторону ворот. Катрин внимательно наблюдала за мной, пока я с тоской всматривалась в дорогу и лес вдалеке.
Постояв немного, я вздохнула и покатила кресло обратно в поместье.
Прогулка получилась короткой и бессмысленной, но я делала все, чтобы не вызвать никаких подозрений у братьев. Вернувшись в спальню, я с трудом пересадила женщину обратно на постель.
– Катрин, – прошептала я, – скажите, как отсюда можно выбраться?
Ее глаза смотрели на меня с насмешкой и горечью. Она лежала и не двигалась, явно не желая отвечать на мои расспросы.
– Уверена, вы поможете мне. Так же, как и я помогаю вам, правда? – я услышала нотки отчаяния в собственном голосе. Я отвернулась к стене, и помолчав немного, добавила:
– Я не сдамся. Я хочу спастись.
Эти слова прозвучали жалко и неубедительно. Карие глаза теперь смотрели на меня с презрением. Мне стало не по себе от этого взгляда.
– Вы ведь в такой же ситуации, как и я. Я не верю, что ничего нельзя исправить. Вы же их мать! Катрин, почему ваши сыновья такие безумные? – нервно выпалила я. Она устало прикрыла глаза, и я молча уставилась на нее. Моя грудь тяжело вздымалась от ярости и отчаяния.
Я постояла возле нее еще немного. Поняв, что она не будет отвечать на мои вопросы, я сделала шаг к двери.
– Я на вашей стороне, – прошептала я, – Просто знайте это. Если я понадоблюсь вам, звоните.
Я вышла в коридор, чувствуя себя еще более беспомощной, чем прежде. Рассчитывать мне было не на кого. Я ощущала себя птицей, угодившей в захлопнувшуюся клетку.
Я вспомнила про Дэйну, и внутри меня что-то болезненно сжалось. Наверняка она больше не захочет меня видеть. А возможно, ее уже нет в живых.
Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Выбора у меня не было, я должна была попытаться. Стиснув кулаки, я спустилась на первый этаж. Осторожно ступая и прислушиваясь, я добралась до комнат прислуги.
Нервно ухватившись за ручку, я потянула дверь на себя.
Помещение, в которое я попала, было небольшим.
Серые бетонные стены потрескались от времени, плиточный пол неприятно хрустел под ногами. В комнате было достаточно темно, и освещалась она одной единственной лампой, стоящей на тумбочке. Никаких окон здесь не было. В помещении было четыре одинаковых железных кровати, большой старый шкаф и несколько тумбочек. Я поняла, что эта комната служила спальней для горничных. Я с удивлением отметила, насколько она отличалась от той, в которой спала я.
Из полумрака на меня смотрело несколько глаз. Дэйна лежала на постели и рассматривала меня со злостью. Увидев ее, я тут же смущенно отвела взгляд. Еще в комнате была девушка с повязкой, которая сидела на постели и болтала ногами. Когда я посмотрела на нее, она улыбнулась, и, соскочив со своего места, устремилась в мою сторону.
– Простите за беспокойство, – пробормотала я, напряженно глядя на нее. Я не доверяла ей, и совершенно не хотела говорить при ней с Дэйной, – э… ты не могла бы принести мне новые полотенца? Я как раз собиралась принимать ванну.
Она снова улыбнулась, и ухватила меня за запястье, увлекая из комнаты. Я нахмурилась, и резко сбросила ее руку.
– Я подойду чуть позже, – холодно сказала я. Ее единственный глаз пробежал по моему лицу, после чего она развернулась, и вышла из комнаты.
Повисла неловкая пауза. Я чувствовала, как Дэйна испепеляет меня взглядом, и смущенно молчала, не зная как начать разговор. Наконец, собравшись с духом, я решительно подошла к ней.
Ее рука была туго перевязана и лежала поверх одеяла. Порезы и синяки все также уродовали лицо. Ее глаза смотрели на меня враждебно.
– Я понимаю твою ненависть ко мне, – сказала я. Голос звучал хрипло и странным эхом отражался от стен, – но я никогда не желала тебе зла. Я здесь одна из немногих, кто понимает тебя…
Она презрительно фыркнула, и я подняла на нее взгляд. Ее лицо было бледным и искаженным от боли, а глаза смотрели на меня с отвращением.
– Что ж, ты была права. Я не понимала, что здесь происходит, но теперь я испытала это на себе. И я пришла к тебе, как к последней надежде на спасение. Но, если ты не хочешь мне помочь, похоже, я осталась совсем одна. – я повернулась прочь, с трудом оторвав взгляд от ее лица, – Прости меня.
– Надежде на спасение? – донесся до меня ее тоненький голосок. Я остановилась, повернувшись к ней. В ее глазах стояли слезы, – Чем я могу помочь, по-вашему?
Я растерялась.
– Ты здесь дольше, чем я, – выдавила я, стараясь игнорировать ее слезы, – ты знаешь, как выбраться…
– Если бы я знала, я давно сбежала бы!
– Послушай, – я подошла к ней, – расскажи мне все, что ты знаешь. Любая мелочь важна. Я могла бы тоже помочь тебе…
Она затрясла головой, глядя на меня со злостью:
– Уходите. Вы уже достаточно помогли.
– Дэйна, неужели ты правда думаешь, что я нарочно подставила тебя? – не выдержав, выпалила я. – Я понятия не имела, что здесь творится, и случайно упомянула твое имя. Да и ты тоже хороша, стащила мой телефон.
Ее взгляд стал смущенным.
– Мы с тобой в одной упряжке, понимаешь?
Она помолчала некоторое время. Ее глаза лихорадочно перебегали с моего лица на стены и мебель, и обратно.
– Вы в курсе про контракт? – спросила она, наконец.
– Нет… ну то есть я подписала его в самом начале…
– Он составлен так, что вы не можете его расторгнуть. Кроме того, поставив подпись, вы передали все свое имущество им. У вас больше нет ничего.
– Что? – растерянно проговорила я, не веря своим ушам.
– Я мало понимаю в этом, мисс, не спрашивайте меня, – Дэйна затрясла головой, – Знаю только, что в вашем случае, этот контракт пожизненный. Горничные должны оставаться в доме в течение пяти лет. Я здесь немного больше месяца.
– До меня здесь были другие девушки?
– Да, очень много, – Дэйна говорила быстро и сбивчиво, я едва успевала следить за ходом ее мыслей, – некоторые уезжали, других они мучали, как вас и меня. Убивали, наверное, их и находили новых. А еще я видела, как господин Эмметт привозил девушек, и они потом тоже исчезали.
Я вспомнила подслушанный вчера разговор, и с пониманием кивнула.
– А зачем они все это делают? – тихо спросила я, чувствуя, как дрожит мой голос.
– Не знаю, мисс. Я никогда не интересовалась. Да и если стану, я не доживу до окончания моего срока здесь. Господин Родерик жестоко наказывает за проступки, – при упоминании младшего брата, глаза Дэйны снова полыхнули ненавистью.
Я помолчала немного, обдумывая услышанное.
– Но это странно. Как их не поймали? Если они действительно убивают кого-то, куда они прячут тела и все такое? Не в озере же за домом топят.
– Я не знаю, мисс, – повторила горничная, – знаю только, что все, кто попадают сюда, больше не возвращаются.
– Но у тебя же есть родные? Те, кто может заявить в полицию? – не унималась я.
– Нет. У меня нет близких. Я приехала из другой страны, и почти сразу нашла эту работу. Думаете, прислуживать в богатые дома идут от хорошей жизни?
Я открыла рот, чтобы задать еще вопрос, но Дэйна беспокойно завертела головой.
– Уходите, мисс. Я рассказала все, что знаю. Больше мне помочь вам нечем.
– Но…
– Прошу вас, мисс, – нервно зашептала она. Из-за двери донеслось какое-то движение, и мы обе вздрогнули. Я помолчала, прислушиваясь. Убедившись, что все тихо, я снова повернулась к Дэйне.
– Спасибо тебе, – прошептала я, глядя на нее грустно. – Надеюсь, мы обе сможем это пережить.
– Погодите, – она с усилием свесилась с кровати и запустила руку вглубь тумбочки. Через мгновение, она извлекла ржавый старинный ключ, и протянула мне, – вот, держите. Я взяла его у вас, может он вам поможет.
«Ключ от чердака», – мелькнуло в моей голове, когда я взяла предмет и бережно опустила в карман.
– Спасибо, Дэйна.
– Прощайте, мисс.
Я покинула комнату и вышла в коридор. В моей голове было много мыслей, но информация, полученная от Дэйны, скорее пугала, чем обнадеживала. Если она права, шансов сбежать у меня стало еще меньше. Я вспомнила, что в первый мой день здесь, братья знали обо мне даже то, что я публикую в интернете рассказы. Уже тогда такая осведомленность показалась мне странной. Значит, они все предусмотрели. Они нарочно выбирали тех, кому никто не поможет?
«Их никто не станет искать»
По моей коже пробежала дрожь, внутри все похолодело от ужаса.
Мне хотелось бежать, мчаться прочь, но я с усилием подавила это желание. Моя голова была настолько занята мыслями, что я не помнила, как добрела до двери своей спальни.
Теперь слова Эмметта о том, что у меня нет другого дома, кроме этого обрели новый смысл. Пазл начал понемногу складываться.
Глава 18.
Я толкнула дверь и зашла в комнату. На моей кровати лежали чистые полотенца, принесенные горничной, но я даже не обратила на них внимания. Пошатываясь, я добрела до столика и уперлась в него обеими руками. Из моих глаз против воли потекли слезы. Мне хотелось уничтожить все в этой красивой богато обставленной комнате. Я с ненавистью бросила взгляд на позолоченную резную мебель, на мягкую розовую обивку. Стены давили на меня, и я едва не закричала от бессилия. Из зеркала на меня смотрело бледное заплаканное лицо и горящие отчаянием глаза.
«Успокойся…» – мысленно приказала я себе. Собственное отражение немного отрезвило меня, и постепенно ко мне вернулось самообладание. Я закрыла глаза. Паника постепенно отступила, но страх, неприятно сжимающий мои внутренности, остался.
Я опустила руку в карман, дотронулась до ключа. Теперь я снова могла бы пробраться на чердак. Наверняка тот парень был безумным, и возможно опасным. Но все три брата, с которыми я пересекалась ежедневно, были не менее сумасшедшими.
«Они не запирали бы его там, если бы он был на их стороне» – подумала я, поглаживая пальцами ключ. Моя рука коснулась еще одного предмета.
– Элеонор, – пробормотала я, вытащив из кармана ее фотографию.
Имел ли он ввиду ее, когда называл меня этим именем? Я вытащила из-под подушки дневник, и раскрыла посередине.
«5 мая 1871 года. Минуло уже почти девять лет, как не стало моих матушки и отца, но я по сей день скучаю по ним. Все мои братья разделяют мою скорбь, кроме Родерика. Кажется, он не любил матушку, так же как и меня. Родерик никого особенно не любит.
Немного грустно, что мне не позволяют проводить время с подружками, как другим девушкам моего возраста. Я целыми днями сижу дома, вышиваю и читаю. У меня нет друзей. Я не жалуюсь, ведь так велят мои старшие братья.
Эм и Марцелл часто бывают на балах, иногда с ними едет и Лестер. И тогда наступает худшее время, ведь Родерик остается со мной, и может обижать меня, сколько пожелает.
Вот и сегодня братья мои уехали на прием, Марцелл как глава нашей семьи посчитал своим обязательством там присутствовать. Я упросила Лестера остаться со мной. Он один добр ко мне, и мы часто общаемся. Он один здесь мой друг, хотя он очень ранимый и много обижается на меня. Иногда он ведет себя странно, говорит неправильные вещи. Но я не расстраиваюсь…»
Перевернув страницу, я заметила, что записи стали больше и содержательней. Повзрослевшая Элеонор писала о том, как проходят ее похожие дни, делилась с дневником грустью о том, что ей предстоит замужество с человеком, которого она никогда не видела. Часто она вспоминала о матери, и почти каждая записать пестрела упоминаниями знакомых мне имен.
«10 июня 1871 года. Мой жених прислал мне подарок на днях. Это хорошенькие бусы из белого жемчуга. Он добр ко мне. Я постараюсь его полюбить, хотя он и старше меня на двадцать три года. Марцелл называет моим преимуществом кроткий нрав. Надеюсь, мой жених будет хорошо ко мне относиться. Я боюсь, что он будет бить меня и кричать, как отец делал с матушкой.
Несмотря на то, что я самая младшая в семье, я буду выдана замуж первой. Когда мне минует восемнадцать.
Марцелл тоже был помолвлен, до смерти матушки и отца. Но после он отказался от женитьбы. Он сказал, что он теперь глава нашей семьи, и времени на себя у него нет. Теперь он часто бывает на приемах для поддержания престижа семьи. Но еще чаще он проводит время в библиотеке и своей комнате, и не велит его тревожить без причины. Я боюсь вмешиваться в его дела, он сердится, когда я не слушаю…»
Мне показалось странным, что взрослые парни не торопились жениться, и при этом упорно толкали на замужество свою младшую сестру. Я стала выискивать глазами информацию о личной жизни остальных братьев Элеонор. И вскоре нужная запись попалась мне на глаза.
«…На прошлой неделе Эм показал нам фото своей невесты. Она действительно очень хороша собой. У нее гордая осанка и выразительные глаза.
Но Лестер посмеялся над ней, сказав, что ее брови похожи на гусениц, а нос слишком большой. Я спросила, отчего он сам не желает заключить помолвку, ведь как рассказывали слуги, он популярен в свете. Он был страшно сердит на меня за мой вопрос. Он обозвал меня глупой и бесчувственной. А затем сорвал с моей шеи бусы, подаренные женихом, и бросил их в окно.
Я не понимаю, отчего он бывает зол на меня. Я плакала в своей комнате. Мне не было жаль бусы. Мне жаль, что никто здесь ко мне не добр по-настоящему…»
– Никто здесь ко мне не добр по-настоящему, – повторила я вслух. Я захлопнула дневник и повернулась лицом к двери. К моему ужасу, на пороге комнаты стоял Родерик. Он смотрел на меня внимательно, его большие синие глаза скользнули по книжечке в моих руках.
Мы молча вглядывались друг в друга, пока я пыталась прийти в себя и сообразить, что делать.
«Как ему удалось зайти так бесшумно?»
– Родерик, – выдавила я, наконец. – Давно ты здесь?
– Я помешал тебе? – он чуть склонил голову на бок, глядя на меня исподлобья.
– Э… нет. Просто, обычно люди стучат перед тем, как зайти в чужую спальню.
– Ты ведь тоже зашла ко мне без стука вчера, – ответил он спокойно. Он шагнул вперед. В отличие от Эмметта, Родерик не рассматривал комнату. Его синие глаза были прикованы к моему лицу. Мне было не по себе от его взгляда. Я невольно попятилась от него и ударилась о столик, – Я подумал, что теперь тоже могу делать так. Разве нет?
– Я извиняюсь за это, – я повернулась к нему спиной и сунула дневник Элеонор в ящик. – Больше так не буду делать. И ты не делай. Хорошо?
– У тебя есть секреты, Алекса?
Я растерялась. Он подошел ближе, остановившись прямо передо мной. На его милом личике застыло выражение грусти и легкого любопытства.
– Чья это комната? – неожиданно спросила я. Мое сердце нервно билось в груди. После всего, что я услышала и увидела в этом доме, я едва ли верила, что мне удастся спастись так просто.
« У всех у нас есть секреты, Родерик, – промелькнуло в моей голове, – Посмотрим, расскажешь ли ты мне свои».
Казалось, мой вопрос его совсем не удивил. Выражение его лица не изменилось.
– Твоя, – ответил он спокойно. – Я хотел предложить тебе прогуляться со мной к озеру. Ты ведь пойдешь?
Этот вопрос он озвучил таким тоном, что было понятно – отказа он не примет. Я стиснула зубы, глядя ему в глаза. Своим ответом он загнал меня в угол, отрезав возможность дальнейших расспросов. Чувствуя себя беспомощно и глупо, я кивнула.
– Конечно, – сухо ответила я, злясь на себя и на него.
«Я не сдамся так просто», – мелькало в моей голове, пока мы спускались на первый этаж.
Мы вышли на улицу и побрели вдоль поместья. Я еще ни разу не была с его обратной стороны. Родерик уверенно пролез сквозь кустарники. Помявшись немного, я нырнула вслед за ним. Ветки тут же исцарапали мне руки, но благодаря злополучному лекарству Марцелла, никакого дискомфорта мне это не доставило.
Озеро было большим и тянулось далеко за пределы территории дома. Родерик опустился на траву. Я рассеянно крутила головой. Здесь было спокойно и красиво. Мы были окружены кустарниками, и прямо над нами раскинулось большое дерево. Водная гладь озера отражала небо. Иногда по поверхности пробегала рябь, расходясь кругами.
– Садись ко мне.
Я послушно опустилась на траву рядом с Родериком. Приятный пейзаж успокаивал, но мой разум был слишком напряжен. Озеро и деревья были не в состоянии затмить ужасы, происходящие здесь на протяжении недели. И тот факт, что я сидела рядом с одним из своих мучителей, совсем не внушал оптимизма.
– Красивое место, – сказала я, вглядываясь в горизонт. – Ты часто здесь бываешь?
Я словно со стороны услышала собственный спокойный голос. Это сильно противоречило тому, что творилось внутри меня. Я готова была броситься в озеро и вплавь прорываться к свободе. Но так шансов на спасение у меня было немного.
– Да, – ответил Родерик. – Я люблю бывать один.
– Никто не любит быть один, – сказала я. Мой голос снова мне показался на удивление размеренным и чужим, – Каждому нужен близкий человек.
Я почувствовала легкое движение с его стороны, а затем прикосновение его плеча к моему. По моему телу пробежала нервная дрожь, когда он придвинулся, но я ожидала подобного, и это было мне только на руку.
– Родерик, – прошептала я, склонившись к нему, – я рада, что ты стал моим близким человеком.
Мое сердце колотилось как заведенное, и я едва сдерживалась, чтобы не броситься от него прочь.
«Только бы он поверил мне, только бы я смогла заручиться его поддержкой»
– Алекса, – услышала я его голос возле своего уха. Моя голова начала странно кружиться, а щеки пылали от собственного глупого флирта.
Он обнял меня, прижимая к себе. Его лицо теперь было слишком близко к моему, и жуткие синие глаза смотрели неотрывно. Я нервно сомкнула веки, не в силах выдержать его взгляд.
– Я тоже рад. У меня никогда прежде такого не было.
– У меня тоже, – ответила я искренне, едва сдержав истерический смешок. В моей жизни было много странностей, но этот момент я точно запомню навсегда. Если выберусь.
Он обнимал меня на удивление бережно и нежно, второй рукой поглаживая мои волосы. Я поняла, что это лучший момент, чтобы попытаться снова с ним заговорить. Мои пальцы нащупали фотографию в кармане.
– Кто это, Родерик? – я поднесла руку с изображением Элеонор к его лицу.
Его большие глаза пробежали по снимку, и через мгновение в них загорелась злость.
– Ненавижу ее, – он выхватил фотографию из моей руки и разорвал на части.
Я растерянно наблюдала, как он выбросил обрывки в воду.
– Зачем ты это сделал? – пролепетала я.
– Ты пришла сюда, чтобы спрашивать о ней?
– Нет, просто…
– Я не хочу говорить об этом.
Я уставилась на него недоуменно. Кажется, ему было совершенно не интересно, где я нашла это фото. После того, как обрывки снимка оказались в озере, он забыл о нем. Его печальные глаза смотрели на меня внимательно и раздраженно. Я поняла, что продолжать этот разговор сейчас будет неразумно.
Я молча кивнула, чувствуя нарастающее напряжение внутри. Сделав над собой усилие, я улыбнулась ему.
«Похоже, мне не удастся ничего узнать… Нужно уходить, пока он снова не начал свои издевательства»
– Можно мне потрогать тебя?
Его вопрос меня поразил настолько, что собственный план мгновенно вылетел у меня из головы. Перестав глупо улыбаться, я нервно моргнула и уставилась на него растерянно:
– Что?
Его рука выбралась из моих волос и осторожно коснулась шеи. Я вздрогнула от его прикосновения.
– Постой, давай поговорим, – выдавила я напряженно, пытаясь оттолкнуть его руку. Синие глаза недобро потемнели.
– В чем дело, Алекса? Ты обманула меня? Я тебе не нравлюсь?
Я бросила взгляд на поместье. Раскидистые ветки дерева и кустарников надежно скрывали нас от любопытных глаз. Поняв, что помощи ждать неоткуда, я снова уставилась на Родерика.
– Нет, ты мне…
– Я заметил, что ты много времени проводишь с Эмметтом, – внезапно сказал он. Его пальцы все еще поглаживали мою шею, а взгляд перебегал с одного моего глаза на другой, – он тоже стал тебе близок?
При упоминании среднего брата, мое сердце нервно кольнуло.
– Конечно нет, – ответила я напряженно. – Он просто издевается надо мной, заставляет меня с ним общаться. И угрожает, если я отказываюсь…
– То есть вот какой способ начать нравиться тебе? Угрожать и мучать тебя?
Его пальцы обхватили мою шею. В печальных глазах мелькнул холодок.
«Только не это», – пронеслось в моей голове.
– Родерик, я не сказала, что он мне нравится, – выпалила я. – Я бы с радостью с ним не общалась, если бы он не пытался при любом удобном случае вырвать мне глаз.
– Со мной ты тоже общаешься, потому что боишься? – пальцы на моей шее сомкнулись сильнее. Я почувствовала, как пульсирует кровь под его рукой. Голова снова начала кружиться.
– Н-нет, – выдавила я. Мне стало не хватать воздуха, – Отпусти меня, хватит!
– Если отпущу, ты ведь убежишь?
Я грубо вцепилась ему в руку. Дышать сразу стало легче. Как только он разжал пальцы, я из последних сил толкнула его.
– Ты снова не ведешь себя мило со мной, – сказал он, глядя на меня. Я вскочила на ноги, пятясь назад, – ты пришла сюда, чтобы спросить о ней? Так ведь, Алекса?
– Нет, – соврала я, тяжело дыша, – Я пришла, потому, что ты позвал меня.
– Хочешь убежать? – его глаза следили за мной внимательно и печально. Я пыталась понять, глядя на него, что за мысли проносятся в его голове, и какой мой ответ его бы устроил.
– Алекса, ты снова не отвечаешь на мой вопрос.
– Ты мне действительно нравишься, – сказала я с усилием. Я заставила себя снова опуститься на траву рядом с ним. Мой взгляд был направлен куда-то вниз. Меньше всего мне хотелось смотреть в его ужасные глаза.
– Я больше не верю в это. Говори правду.
«В следующий раз я могу не успеть вырваться, и он просто меня убьет», – мелькнуло в голове. Бежать от него было тоже бессмысленно. Я посмотрела на него. Он был похож на обиженного ребенка, его голова была наклонена, и глаза взирали на меня недоверчиво и грустно. Я вспомнила, как в самом начале нашего знакомства, он казался мне трогательным и печальным. Теперь я больше не испытывала к нему сочувствия, зная какой он на самом деле. Но что-то в его взгляде кольнуло мое сердце.
Я молча рассматривала его, испытывая странную смесь эмоций. Он склонил голову на бок, в его глубоких глазах мелькнула искра. Повинуясь странному порыву, я придвинулась к нему, обнимая.
– Ты милая, Алекса, ты такая милая.
Его руки обвились вокруг меня. Я ощутила неловкость, но назад пути не было. Я чувствовала, как бьется его сердце. Тонкие пальцы нежно гладили мои волосы.
– Мне хочется сделать что-нибудь с тобой. Я ведь могу делать все, что захочу, да?
В мгновение ока он толкнул меня и опрокинул на траву. Передо мной на секунду оказалось голубое, чуть подернутое облаками, небо. Затем его закрыло лицо Родерика. Он уселся на меня сверху, нависая над моим лицом. Его рука вновь крепко держала мою шею.
– Ты так сильно мне нравишься, Алекса, – давление от его пальцев было таким сильным, что казалось, мое горло лопнет изнутри.