Анна Бегма
Все возможно, если… Кохлеарная имплантация глазами родителя!
За две недели в центре мы наработали три альбома по сорок листов. Материал, содержащийся там, не был Ильёй усвоен и на четверть, а был рассчитан на перспективу усвоения. Мы отрабатывали этот материал дома в течение нескольких месяцев. Он стал для нас неким планом в занятиях.
Вопрос о форме занятий для меня ещё некоторое время оставался спорным. И материалы из альбома я переносила в игровую форму. Но перелом в нашей системе всё равно произошёл. Я включила в расписание больше упражнений на развитие произвольного внимания. Старалась развивать его при всех возможных ситуациях. Стала включать в игру с игрушками карточки. Несколько раз в неделю мы стали заниматься «за столом». Сначала по 5 минут, потом по 7, через две недели по 10 и так дошли до 20 минут. Илья сначала протестовал, но потом смирился и даже втянулся. Тактика маленьких шагов может помочь в любом, даже самом сложном, деле! Не стоит резко погружать ребёнка в непривычные для него занятия или виды деятельности. Лучше постепенно, маленькими шажочками приближаться к заветной цели. Результат не заставит себя ждать. Элементы игры я добавляла вначале, чтобы усадить Илью заниматься, и в конце, когда внимание его терялось. Я нашла некую «золотую середину» между «серьёзными» занятиями и занятиями в игровой форме. Примерно с четырёх лет они стали для нас обычными.
Я всегда ориентировалась на зону ближайшего развития Ильи и на то, что вызывало у него больший интерес. Материал черпала из обучающих пособий по развитию обычных детей. В продаже сейчас много разных вариантов, распечатывала задания из интернета.
Зона ближайшего развития – это то, что ребёнок ещё не умеет и не знает, но способен усвоить с помощью взрослого. Это возможность усвоения нового материала. Это некий потенциал развития.
Поменялся и общий фон воспитания в семье. Появилось больше правил и требований. Мы с мужем старались быть стабильны в них и действовать сообща. Я уже не была у Ильи «на побегушках», как раньше, и не подстраивалась под него.
Поездка в Санкт-Петербург оказалась для нас очень продуктивной. Помимо незабываемой экскурсионной программы, изменился мой подход не только к обучению младшего сына, но и к учёбе старшего. Я стала более пристально следить за усвоением знаний и больше требовать. Через два месяца нашему папе внезапно дали отпуск, и он решил снова съездить с Ильёй в Питер на неделю. Теперь уже на поезде. Их поездка прошла удачно. С собой они привезли ещё один альбом, полный материала для изучения.
Особый подход как вынужденная мера!
С раннего детства Илья был очень подвижный и активный. Потребность в движении была неотъемлемой частью его натуры. Без устали он мог прыгать, бегать, кататься на самокате и велосипеде, лазать и преодолевать препятствия. При этом ему с трудом давались подвижные игры с заданными правилами. Там, где нужен был самоконтроль, он терялся и начинал баловаться.
Его внимание было устойчивым только тогда, когда присутствовал интерес. Заниматься каким-либо не интересным для него делом было трудно, он быстро отвлекался, не мог сосредоточиться! До определённого момента я не обращала на это внимания. Старалась следовать темпу Ильи и подключаться со своими обучающе-развивающими задачами на волну его интереса. Но когда появилась потребность в не очень интересных «серьёзных» занятиях, у нас возникла проблема. Илья протестовал. Ему не удавалось усидеть на одном месте даже десяти минут. Он постоянно крутился, вертелся, что-то ронял, отвлекался. Причём это происходило не только за столом, но и на ковре. Если интереса нет – дело было швах! И в определённый момент эти качества сына реально стали мешать процессу реабилитации и его развитию в целом.
Из рассказов мамы мужа я знала, что наш папа в детстве был тоже гиперактивным и неуправляемым в разы. Какое-то время эта причина меня устраивала. Но трудности не исчезали и, как мне казалось, только усиливались. Мне приходилось прикладывать всё больше усилий, чтобы увлечь Илью, заинтересовать занятием, направить его внимание и удержать, сдержать его вспышки эмоций и при этом оставаться спокойной и конструктивной самой. Однажды мне пришла в голову мысль, что у Ильи не просто гиперактивность, а синдром дефицита внимания и гиперактивности.
Причин этого синдрома может быть много, начиная от родовых проблем и травм и заканчивая инфекционными болезнями. Проблемы кроются, как правило, в неразвитости лобных долей коры головного мозга. Их созревание наступает лишь к 12—16 годам, а порой это происходит лишь к взрослому возрасту. Причины, кроющиеся в неправильном воспитании и неправильной социальной среде, не так давно признали несостоятельными. Последние исследования в области генетики позволяют говорить о том, что этот синдром передаётся по наследству. Есть даже гены-кандидаты, которые могут стать предпосылкой для возникновения гиперактивности.
Первым делом я стала изучать литературу по теме. Меня интересовали вопросы, связанные с излишней активностью сына, повышенной отвлекаемостью, дефицитом внимания.
СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивности. Есть его три вида: когда ребёнок недостаточно внимателен и не может сконцентрироваться на чём-то одном, когда он слишком активен и совсем не способен усидеть на месте и третий вариант, самый сложный, когда и то и другое вместе в каком-то соотношении. Оказалось, что это не болезнь, а расстройство, лечению не поддаётся, медикаментозно можно убрать только симптомы.
Есть или нет – вот в чём вопрос! СДВГ выявить точно и наверняка у ребёнка дошкольного возраста крайне сложно. Дети до 6 лет часто неусидчивы и импульсивны сами по себе, да и произвольное внимание формируется только с 5 лет. Отсутствие слуха продолжительное время само по себе спровоцировало дефициты в развитии сына, и гиперактивность, возможно, эти дефициты просто перекрывала, компенсировала. Следовало разобраться.
Для признания у ребёнка СДВГ имеются опросники для родителей. Я несколько раз отвечала на них, почти всегда набирала пограничное количество баллов. На границе «есть – нет». Были мы и у врачей-неврологов. Позиция была у разных специалистов разная. Одни говорили, что до 6 лет СДВГ детям не ставится, другие всё-таки выписывали медикаментозное сопровождение. Я и сама сомневалась. Именно с таким запросом мы поехали за консультацией в Институт коррекционной педагогики Российской академии образования в Москве.
Консультация у детского невролога оказалась очень продуктивной и полезной. Пока я рассказывала особенности нашего случая, врач наблюдала за игрой Ильи в новые игрушки и за его поведением, обращала моё внимание на определённые моменты и объясняла по ходу их важность и значимость. Так, она отметила, что у Ильи очень хорошо развита игровая деятельность, мелкая и крупная моторика. Он быстро разобрался с бизибордом и коробкой форм, после чего, рассмотрев все машинки, увлёкся конструктором. Врач с лёгкостью подключилась к игре Ильи и вступила с ним в разговор. Несмотря на то, что вербальный диалог ему пока не давался, он быстро пошёл с ней на контакт. Врач отметила прекрасные предречевые навыки у Ильи и подчеркнула их значимость в способности ребёнка к коммуникации.
Мои жалобы на повышенную возбудимость и недостаток внимания Ильи её не удивили. Она заметила, что гиперактивность иногда является следствием незрелости и недостаточности смыслов у ребёнка на ранних стадиях после КИ. Со временем, как только ребёнок начнёт понимать речь и говорить сам, у него появляется много интересов, и это проходит. Он становится выдержаннее и внимательнее. Помимо незрелости были ещё другие моменты, которые могли быть в той или иной степени причиной гиперактивности Ильи. Первой из них был перенесённый общий наркоз. Но на нашем реабилитационном пути я видела больше детей спокойных, выдержанных и послушных. У их родителей не было необходимости между занятиями выскакивать на улицу с самокатом или бегать наперегонки, как это делала я, чтобы Илья выплеснул свою энергию, потом спокойно посидел хоть 20 минут на занятии и что-то усвоил. Второй причиной могла стать неправильная настройка РП, завышенные пороги громкости, превышающие возможности ребёнка. Об этом я уже писала в главе про первую настройку.
В карточке у нас появилась формулировка «синдром гиперактивности». Нам были рекомендованы Магний B6 и ещё один препарат из ноотропов.
Итак. Гиперактивность, кризис 3 лет, только-только обретённый слух, отсутствие речи и невозможность выразить свои желания словами, темперамент холерика. Вот и попробуйте в такой ситуации реабилитировать и чему-то учить ребёнка! Это очень тяжело! Почему? Всё просто. Ребёнку после КИ нужно научиться слышать и слушать, перерабатывать услышанное и на этой основе научиться говорить. Все эти умения не придут сами по себе. Ребёнку надо заниматься, прилагать усилия, стараться быть внимательным, навёрстывать упущенное. А если он не сидит спокойно ни минуты, не может сосредоточиться и всё время в движении, как заниматься? Безусловно, что и без занятий многие дети учатся слышать и пользоваться слухом в определённой степени, даже выходят самостоятельно на норму, при условии, конечно, ранней имплантации. Мы были не в их числе. Поэтому нам был прописан препарат тормозящего характера. А я стала с ещё большим рвением искать методы и приёмы работы с сыном помимо медикаментозных.
Как же выстроить процесс обучения слуху и речи ребёнка с гиперактивностью? Я снова обратилась к литературе. Конечно, было бы здорово получить некое практическое пособие на заданную тему. Но литературы для родителей детей после КИ и сегодня недостаточно, а на тот момент её было не сыскать, не то чтобы с такими вот нюансами. Поэтому я изучала отдельно материалы по развитию слуха и речи и отдельно про гиперактивность.
Для всех детей с гиперактивностью физическая нагрузка обязательна. Это любые не запрещённые для детей после КИ спортивные секции по возрасту. Устав, ребёнок уже не будет бесцельно носиться по дому, а проведёт это время с пользой. И даже если в секции возможности ходить нет, можно просто кататься на коньках и на лыжах зимой, на велосипеде и на роликах в тёплое время года, просто бегать и играть в активные игры.
По занятиям. Я много писала в этой книге о занятиях в игре, этот способ остаётся самым продуктивным и действенным, так как интересен ребёнку, благодаря этому он в состоянии удерживать на нём своё внимание. В игру надо привносить элементы движения. Так, я просила Илью сбегать на второй этаж за какой-нибудь крайне необходимой в игре вещью или для исполнения волшебства требовалось десять раз присесть и столько же подпрыгнуть. На занятиях за столом каждые 10—15 минут или столько, сколько выдерживает ребёнок, следует менять вид деятельности на более активный: сделать вместе зарядку, дать ребёнку возможность полазить на шведской стенке или поиграть в мяч. Никакие воспитательно-наказательные меры в данном случае не работают. Они только расстраивают ребёнка и выводят из состояния равновесия, уговаривать тоже бесполезно. Скорее, нужно учить ребёнка правилам поведения и стараться быть постоянным в них. Но делать это мягко, с любовью и нежностью.
Очень хорошо на Илью действовала и действует по сей день мотивация чем-то для него очень желанным. В нашем случае это было сладкое, которое он реально видел перед собой. «Потом пойдём, купим» – работало плохо. Возможно, непедагогично – кто-то скажет. Но в нашем случае работал метод отменно! Заветная шоколадка на полке, и Илья 20 минут старается – классифицирует карточки за столом и называет, что есть что.
Есть ещё мотивация внутренняя. В отличие от внешней, внутренняя мотивация – это когда ребёнок сам хочет чего-то. Она в разы эффективней. Например, Илья не желал просто учиться считать и знать цифры, но когда мы переехали в город, он очень хотел покататься на лифте по разным этажам в нашем 16-этажном доме, обязательное условие – нажатие кнопочек с номером этажа на панели. Тогда он выучил цифры мгновенно, потому что был внутренне мотивирован на это. Внутренняя мотивация на учебную деятельность у ребёнка тоже появится, но ближе к школе, а сейчас в дошкольном периоде на первом месте игра. И я использовала её скрытые резервы для обучения. Так, мы очень быстро выучили счёт до 30 благодаря ступенькам между этажами и кнопкам в лифте.
Поскольку у гиперактивных детей страдает функция торможения, надо её развивать всеми доступными способами. И мы играли и играем в игры с паузами и замиранием: «Море волнуется раз», «Стоп – замри», «Съедобное – несъедобное». Чем младше ребёнок, тем его нервная система более гибкая и пластичная. Её можно и нужно тренировать. Это даст хорошие результаты.
Похвала – отлично работающий метод. До 4—5 лет ребёнок будет стараться, чтобы его снова похвалили. Но чем старше становится дошкольник, тем осторожнее надо выражать своё восхищение. Он уже может понимать, что рисунок других ребят в группе детского сада, например, лучше, чем его, и вы хвалите его просто так. Он почувствует подвох, и тогда метод не только не будет больше работать, но и вообще ребёнок перестанет верить вам и начнёт сомневаться. Так, однажды я похвалила Илью за поделку из пластилина в садике, на что он сначала многозначительно молчал, рассматривая поделки других детей, а потом заявил: «Не красота!» Я чувствовала себя глупо и пыталась оправдаться, усиленно ища частички красоты в его произведении. После этого хвалю за что-то конкретное, реальное, выискиваю это в его работе и за это хвалю. Это может быть ровный фон в рисунке или интересная модель машины с пятью колесами: «Такого ещё не видела, хорошо придумал!» После любого занятия нахожу, за что похвалить.
Можно мотивировать похвалой других значимых для ребёнка людей. Так, я говорю Илье, что папа или баба будут удивлены, как Илья умеет считать и знает, сколько ступенек в пролёте лестницы, например. При этом я обязательно сопровождаю свои слова мимикой и жестами, что придаёт им яркости. Итог всегда один – Илья делает, что надо.
Когда Илья стал смотреть мультфильмы с пониманием, я часто сравнивала его действия с действиями героев из мультфильмов. «Илья, ты, как фиксик, разбираешься, как работает мясорубка. Молодец. А я вот не понимаю, где тут нож?» – говорила я. Илья с энтузиазмом показывает мне нож и собирает мясорубку, при этом сопровождая свои действия словами. Я же продолжаю восхищаться, тем самым подкрепляя его интерес. После этого сыну стало интересно, как устроен каждый электронно-механический прибор в нашем доме.
Самым серьёзным последствием гиперактивности можно назвать эмоционально-личностные сложности, которые появляются у ребёнка. Непослушный, шумный, невнимательный, он часто вызывает негатив и даже гнев со стороны родителей и окружающих людей. Дети часто не берут его в компанию. Взрослые ругают. Это приводит к тому, что ребёнок замыкается, начинает делать назло, появляются агрессивные нотки в его поведении, хулиганистые повадки. Так, Илья у нас в какой-то момент начал обижать других детей в ответ на то, что они его не понимали и не хотели с ним играть. Он толкался и замахивался, при этом сильно злился. Этот период длился примерно около 2 лет, с 4,5 до 6,5, и до сих пор иногда у Ильи проявляются такие формы поведения. Но я заметила, что чем лучше он владеет речью, тем ниже эти проявления.
Очень важно, чтобы родители понимали ситуацию и излишне не ругали ребёнка. Он должен чувствовать себя в безопасности, знать, что его любят и ценят. Тогда импульсивность не перейдёт в агрессию и тревожность. Важно создать условия для ребёнка, в которых ему будет комфортно. Родителям следует понять, что ребёнок не может измениться, он бы рад сам, но не получается.
Думаю, в каждом отдельном случае с каждым ребёнком следует искать методы из доступных, которые подойдут конкретно ему. Это касается не только психолого-педагогических методов, но и медикаментозных. Главное в этом вопросе – не сидеть сложа руки, а принимать меры по коррекции, иначе гиперактивность станет сдерживающим фактором на пути слухоречевого и общего развития ребёнка после кохлеарной имплантации.
«Здесь вам не театр одного актёра. Включайтесь!» Как найти «своего» сурдопедагога
Зима 2018 года. Илье 4 года. После первого подключения РП 1 год 3 месяца.
Полтора года позади. Что было нами сделано? Каких результатов мы достигли? Что ещё надо сделать? Всё ли правильно мы делаем? А что если мы что-то пропустили? Все эти вопросы мы с мужем регулярно себе задавали. Позади шесть недель реабилитации в одном центре, три недели в другом, занятия в центре развития и игры дома. Илья уже говорил, используя в речи отдельные слова, часто стал пользоваться глаголами, была фраза из двух слов. Илья нас понимал, и на бытовом уровне с ним стало попроще. Но до возрастной нормы было ещё далеко.
Что и говорить, дети в четыре года разговаривают развёрнутыми предложениями и могут без труда выразить свою мысль. Игры плавно переходят из простого манипулирования предметами к сюжетным с правилами. А у Ильи всего-то фраза из двух слов на уровне ребёнка двух лет!
Вспоминались слова педагогов с реабилитации: «Речь ребенка после КИ будет развиваться так, как будто он только что родился плюс шесть месяцев. Ребёнок должен пройти все этапы становления речи, независимо от возраста, в котором находится». Илью проимплантировали и подключили в 2 года 9 месяцев, вот с этого момента и пойдёт отсчёт. «Значит, в четыре года его слуховой возраст – один год и девять месяцев, – размышляла я. – В один год девять месяцев мой первый сын ещё не говорил фразой, и многие дети ещё не говорят. А Илья говорит. Значит, развитие идёт с опережением!» Эта мысль меня радовала и вдохновляла, но проблем настоящего возраста от этого меньше не становилось.
Илья испытывал трудности в общении со сверстниками. Когда игра выходила за рамки манипулирования предметами и «догонялок», диктовала понимание правил и условий, Илья из неё выпадал. В игры, где дети активно разговаривали друг с другом, Илья играть не мог, быстро терялся. Ему было сложно обратиться к ребятам, выразить своё желание, что-либо объяснить, ответить на вопрос, задать вопрос. И вместо того, чтобы внимательно слушать, пытаться понять, запоминать и применять, он начинал баловаться, кривляться и мешать им. Неудивительно, что в такие игры дети стали играть без него. Он обижался, сильно расстраивался и злился.
Я хорошо помню тот период, когда первый этап становления слуха и речи пройден, впереди новый этап и новые задачи, а что делать – не совсем понятно. Результаты есть, и неплохие, но прогресс на тот момент мне казался очень медленным. Я нервничала и опасалась что-то упустить. Следовало снова обращаться к специалистам.
«Ехать снова в центр реабилитации», – спрашивала я себя. Да, безусловно, нас бы там направили и научили, но возможности финансовой не было на это. И это была не единственная причина, почему ехать мы не хотели. К тому моменту мы с мужем всеми силами старались найти для Ильи специалиста-сурдопедагога. Мне очень хотелось, чтобы занятия с Ильёй всё-таки были подконтрольны одному специалисту. И чтобы они были в системе. Под системой я понимала все компоненты развития слуха и речи ребёнка. Это развитие слухового восприятия и понимания, пассивный и активный словари, грамматический строй речи, звукопроизношение и фонематический слух, связная речь, навыки коммуникации и т. д. Очень много компонентов. Как выстроить занятия так, чтобы все эти компоненты учесть и ничего не забыть? Как выстроить занятия правильно, чтобы хватило времени на всё? За это точно должен отвечать специалист, управлять процессом и направлять его. А в помощь ему будут рекомендации из центра.
Особенностью занятий в центре реабилитации является то, что вы приезжаете туда на короткий промежуток времени, а потом можете долго там не появляться. Ресурсы ребёнка на запоминание и усвоение нового ограничены. За неделю в лучшем случае малыш впитает половину из предложенного материала на занятиях, остальная часть будет утеряна. Нужны систематические занятия со специалистом. Главным плюсом центра реабилитации, на мой взгляд, является комплексная работа нескольких педагогов. Это и сурдопедагоги, и логопеды, и дефектологи, и речевые терапевты, и психологи. Каждый смотрит уровень ребёнка, потом они между собой обмениваются информацией, приходят к единому мнению и дают рекомендации родителям в комплексе. В первую очередь это диагностика уровня развития ребёнка с рекомендациями, на что обратить внимание в дальнейшем обучении и развитии. Во-вторых, рекомендации в выборе образовательного маршрута, будь то детский сад или школа. Зачастую родители не могут сами правильно оценить уровень своего ребёнка: занижают или завышают способности. И полагаться на мнение одного специалиста я бы тоже не стала, потому что настоящих понимающих специалистов, как выяснилось, не так уж и много!
Найти «своего» сурдопедагога! Да это просто мечта! В поиске мы были с самого момента постановки диагноза Илье. В нашем городке сурдопедагогов не было, я уже писала об этом. Поэтому мы искали по всей Московской области и в Москве. Специалистов здесь достаточно много, есть возможность выбрать и найти своего единственного. Но, оказалось, это не так-то просто. После первого же занятия я быстро понимала, что не так. И мы продолжали поиски.
Очень многие сурдопедагоги использовали на занятиях методы, которые применяются в обучении у глухих детей и детишек со слуховыми аппаратами. Например, очень громко говорили или жестикулировали. Использовали скандированную речь. Когда Илья отвлекался, а он быстро уставал, особенно когда было неинтересно, они силой могли разворачивать его голову к себе. Мне было непонятно, для чего это делается. Ребёнок слышит, хорошо реагирует, ну а если не хочет, то надо заинтересовать, а не силу прикладывать. Да и вообще, такие методы не подходят детям после кохлеарной имплантации. На то и нужна операция, чтобы ребёнок слышал в естественной среде и реагировал естественно.
Другие были слишком строги, и занятие превращалось в урок. Илья со своей гиперактивностью его, конечно, срывал. Педагоги возмущались и говорили, что с ним совершенно невозможно заниматься.
Одни были слишком молоды и неопытны. Занятия были скучными, и Илья на них почти спал. И я спала. Другие занимались вроде как надо, но ничего нового в этих занятиях не было, всё то, что они делали, я делала дома, и незачем было тратить полдня на дорогу ради этого. Но мы не отчаивались и периодически ездили на консультации. Вдруг узнаем что-то новое, вдруг повезёт, и мы встретим «своего» сурдопедагога.
К тому моменту я знала не понаслышке, какие усилия необходимо приложить родителям, чтобы организовать для ребёнка занятия со специалистом. Уйма времени, много сил и немалые финансовые затраты! Знаю многие семьи, которые даже переезжают ради этого поближе к месту занятий или вообще в крупные города, полностью меняя жизненный уклад.
И я готова была возить Илью 2—3 раза в неделю на машине за 100 км от дома! Но надо было понимать, ради чего прикладывать такие усилия. Ради качественного продуктивного занятия – ДА! Готова! Но ради просто занятия, так, для своего успокоения – нет. Обязательное условие – моё присутствие на занятии, ведь я тоже училась, училась заниматься со своим сыном. Мне тоже нужны были знания и умения, чтобы понимать, что делать дальше, куда двигаться и как это делать. А присутствовать на занятии разрешали лишь треть из всех педагогов, у которых мы были.
Я искала педагога, который будет учить нас обоих. Ребёнку после КИ недостаточно заниматься со специалистом два раза в неделю по 45 минут! Это ничтожно мало для развития речи и восполнения того пробела в развитии, который ребёнок получил в результате периода тишины в раннем возрасте. Это просто капля в море! Я занималась с Ильёй постоянно, и мне нужны были новые навыки, знания, умения и идеи. Я хотела больше понимать, дойти до сути процесса обучения и сделать максимум для своего сына. Напомню ещё раз, что наши занятия в основном были в игре и в процессе ежедневных простых дел, так сказать, «по ходу» деятельности.
Помимо этого хотелось бы, чтобы между Ильёй, мной и педагогом был хороший психологический и эмоциональный контакт. Как важно иногда чувствовать рядом крепкое плечо специалиста, который может подсказать, помочь в трудную минуту, посоветовать, да и просто выслушать! Педагога, который станет авторитетом и для меня, и для Ильи. Педагога, с которым Илье будет интересно, и он с желанием будет заниматься. Педагога, из занятия с которым мы будем каждый раз выносить что-то новое, закреплять это дома и ждать новой встречи. Вот такого специалиста мы искали.
И вот мы снова стоим в коридоре отдела сурдологии НКЦО ФМБА России. Муж, сын и я. Ждём приглашения в кабинет. Уже без иллюзий и напрасных ожиданий! Мы пришли по рекомендации, поэтому всё-таки с надеждой читаем табличку на двери в кабинет: «Тарасова Наталья Валерьевна, кандидат педагогических наук, учитель – дефектолог, олигофренопедагог, логопед, сурдопедагог, ведущий научный сотрудник ФГБУ НМИЦО ФМБА России».
К нам выходит очень интересная женщина и приглашает в кабинет вместе с Ильёй. Сажает за маленький детский столик лицом друг к другу. И садится вместе с нами. Мы знакомимся. Вдруг появляется четвёртый участник нашего занятия – перчаточная игрушка на её руке. Она начинает очень эмоционально разговаривать и играть с Ильёй, успевает говорить и от лица игрушки, и от своего лица. Эмоции через край! Захватывающий игровой сюжет поглотил всё внимание нашего Ильи, да и наше тоже. Настоящее представление! Мы с мужем просто оторопели от неожиданности. Это было что-то новенькое! И мне кажется, Наталья Валерьевна заметила наше удивление. Она резко остановилась, очень пронзительно на нас посмотрела и сказала: «Здесь вам не театр одного актёра! Включайтесь!»
Мы включались, как умели. Она всяческими способами втягивала нас с папой в игру, подсказывая, что говорить и как это делать. Говорила она это как-то между основных строк сюжета, шёпотом. Мы старались. Всё занятие проходило в интересной игровой форме. Очень быстро ей удалось установить хороший контакт с Ильёй и сохранить его на протяжении часа, пока шло занятие. Целый час Илья был увлечён занятием! Такого длительного включения мы не наблюдали ни разу. Как правило, Ильи хватало на 20 минут. Значит, всё-таки возможно заниматься дольше! Главное, как заниматься и как преподносить учебный материал!
Но что же такого особенного? Я быстро поняла принцип действий и по ходу игры ещё успевала анализировать происходящее про себя, конечно. Отличительной особенностью занятия был приподнятый эмоциональный фон. Наталья Валерьевна вовлекала меня, мужа и Илью в яркий эмоциональный диалог. Динамика игры сопровождалась эмоциями радости, гнева, печали, удовольствия и другими. Речь её кардинально отличалась от того, что мы слышали и наблюдали раньше. Сильно бросался в глаза намеренно утрированный ритм речи, смена темпа, скорости и интонации. Голос становился то громким и строгим, то мягким и мелодичным. Илья в порыве подъёма активно пытался говорить, используя знакомую лексику, и произносил новые слова, которые следовало запомнить в процессе занятия. От моего внимания не ускользнуло и то, что Илья всё время удивлён. Отдельно обращаю внимание на особые способы, при которых Илья вынужден говорить, без этого игра останавливается. К ним относились и достаточно длинные паузы в ожидании ответа или реакции Ильи. Тогда, на первом занятии, я осознала одну из серьёзных ошибок, которую допускала в общении с сыном: я слишком много говорила сама, при этом не оставляя места для ответа сына. Исправилась.
Час пролетел незаметно, на одном дыхании! Сколько новой информации, сколько интересных методов и приёмов развития и активации речи Ильи, сколько эмоций радости! Наталья Валерьевна, безусловно, была тем педагогом, которого мы так долго искали. Нам было комфортно, очень интересно и познавательно.
Мы решили посещать занятия два раза в неделю. Но не так-то просто ещё и записаться! Запись за месяц вперёд. Звонишь в день открытия записи – мест уже почти нет. Ездили в очень неудобное время. Потом приспособились. Подъём в 5 утра. Одеваю спящего ребёнка, муж сажает его в кресло и пристёгивает. В 5.30 выезд. К 8 утра мы приезжали. Завтракали в машине. С 9 до 10 занятие. Потом обратная дорога домой. К обеду возвращались. Я после 6 часов за рулём выжатая как лимон. Но эти занятия того стоили.
Мы научились правильно общаться с Ильёй, новые принципы взаимодействия нам «зашли» очень быстро и изменили в корне наше общение. Наталья Валерьевна: «Учитесь правильно строить высказывание. Обращение всегда должно содержать в себе некий посыл. Побуждать ребёнка к развёрнутому ответу, а не к короткому – да или нет».
«Илья, что ты будешь кушать на завтрак: блинчики или оладушки?» Отвечая, ребёнок сделает выбор, озвучив его полностью. Позже с усложнением:
«Илья, ты будешь блинчики со сгущёнкой или оладьи с вареньем?»
«Игра всегда должна быть эмоционально окрашена и интересна ребёнку», – говорила она. И мы играли втроём или вчетвером с папой, братом и бабушками. Сюжет игры я специально наполняла разными яркими событиями, которые Илью эмоционально волновали. Когда дома были только мы с Ильёй, диалоги выстраивались с игрушками и куклами.
В нашу жизнь прочно вошла театрализация. Настольный, пальчиковый, кукольный, теневой театры. Отдельно стоит отметить сюжетно-ролевой и костюмированный. Как раз в 4 года дети начинают играть в сюжетно-ролевые игры. Вот где коммуникация! В театральных занятиях я чувствовала огромный потенциал для развития Ильи. В первую очередь это речевая практика, развитие выразительности речи, расширение словарного запаса. Каждому ребёнку свойственно актёрство: дети быстро перевоплощаются в игре, принимают с лёгкостью разные роли, подражают, кривляются. «Почему бы не направить это в нужное русло», – думала я. Театр – это мир волшебства, праздничности, приподнятого настроения! Это как раз та игра, которая эмоционально окрашена и интересна ребёнку. Занятия с элементами театрализации были так интересны Илье и эффективны, что я решила глубже изучить этот вопрос. Отучилась на курсах переквалификации на педагога театрального искусства и в своём детском центре открыла театральную студию, которую сама же и вела. Причём совершенно бесплатно! В качестве благотворительности! Все навыки использовала в занятиях с Ильёй и в повседневной жизни для активации речи сына.