Андрей Арсеньев
3. Не путать с З
IV
Долгий подъём – С Бочёнкиным о серьёзном – Моё самое таинственное дело – Теории – Снова Бочёнкин и концерт – Озарение – Я узнаю, кто убийца
Мы стояли у подножия скалы. Посмотрев на учителя, я понял, что пора двигаться. Снаряжения у меня никакого не было. Да и чтобы цепляться за выступы или углубления скалы и подниматься таким способом, речи не шло, т. к. валуны были абсолютно гладкими. Я избрал такую тактику: встал в промежутке между валунами (расстояние между ними равнялось чуть менее длины моей руки), упёрся спиной и одной ногой в валун, что позади, а другой ногой – в передний, способствуя руками результативу то там, то тут. Вот, собственно, и всё. Валуны не были расположены симметрично, поэтому перекрёстков из четырёх промежутков мне на пути не встречалось, иначе я бы понятия не имел, что с ними делать. Я просто двигался, как змейка из видеоигры, то вертикально, то горизонтально. И у меня получалось! Всё шло как-то само – не задумываясь. Путь до верха длился о-о-очень долго. Даже относительно течения времени во снах. Когда мне наконец-таки удалось ухватиться за самый верх скалы и подтянуться, то я увидел ровную круглую площадку, на которой стоял хоровод стульев, а на них самих лицом к центру сидели люди. Я открыл глаза, и какая же боль встретила меня после этого! Я чувствовал её по всему телу. Руки, ноги, спина – они каждую секунду напоминали о себе. Часы сказали мне, что завтрак я проспал. Но обед ещё нет. А есть мне очень хотелось, и поэтому я вынудил себя собираться в столовую. Как же тяжело было одеваться и засовывать свои конечности в штанины, рукава и трусы. Как же тяжело! Моя первая поступь напоминала походку мумии, но со временем я свыкся с болью и вовсе забыл о ней. До стандартного времени обеда оставался ещё час, поэтому в столовой никого не было. Я заявился на кухню и попросил себе хоть какой-то маломальский мням-мням. Пузо с радостью разогрел для меня остатки вчерашнего недоеденного ужина. Половина обеда уже была во мне, когда в столовую заглянул мой приятель Бочёнкин. Он пожелал мне доброго утра и обеда и с радостью составил мне компанию.
– Вы почему меня не разбудили?
– Ну вы же сами сказали, чтобы не поднимать шум.
– Да, поднимать шум не надо, но вот будить надо. Вы что, по-тихому будить не умеете?
– Так в том-то и дело, что я будил вас по-тихому, но вы не просыпались.
– А если бы я умер во сне, вы что, так и стояли бы под дверью, пока вонять не начало?
– Об этом я тоже подумал, поэтому и вышел на палубу и заглянул к вам в окно.
– И что? Как вы поняли, что я ещё живой, интересно узнать.
– Вы лежали с закрытыми глазами и постоянно двигали ногами и руками… и спиной. Вы пополам были согнуты.
Мне не хотелось объяснять суть увиденного Бочёнкиным.
– Вы всегда так спите?
– Ладно, Анатолий Викторович, проехали… Я вас прощаю.
Бочёнкину было приятно это слышать, и он сразу же принялся интересоваться ходом расследования.
– Значит, вы подозреваете, что это Иванов убил своего отца?
– А вы бы что на это ответили? – с этого времени, расправившись с обедом, я сидел, откинувшись на спинку стула, и разговаривал с Бочёнкиным, поедающим свою заказанную порцию.
– Я? Ну, мотива сильнее не придумаешь.
– Ну… а вы уверены, что Шифер не помог бы ему? – Бочёнкин с набитым ртом пожал плечами. – И к тому вы же забы…
– А может, он захотел самостоятельности? – спросил он, быстро запив еду.
– Ваша правда. Но смог бы Иванов нажать на спусковой крючок? Вы уверены, что у него хватило бы сил?.. Я не вполне.
– А если вдвоём?
– Хм, вдвоём… Дениска под кровать, а Аннушка в окно? – Бочёнкин кивнул, не отрываясь от тарелки. – Скажите, мой друг, неужели вы думаете, что такой милый ангелочек, как Анна, способен убить кого-то?
– Она вам нравится?
– Вы за кого меня принимаете? Я – беспристрастный детектив. Я на красивые мордашки не ведусь.
– А почему бы вам не сделать проверку на этом пистолете?
– А вы думаете, это что-то даст? Да если я каждому дам в руки этот пистолет, то все вдруг забудут, куда палец нужно ставить.
Бочёнкин, чуть переварив, принял эту гипотезу.
– А вы бы сумели нажать?
– Ну-у я не пробовал.
– А вот я пробовал и скажу вам, что далось мне это с большущим трудом. И это ещё с двумя руками… Ну так как, думаете, сильнее вы меня или нет?
Следующую минуту я безуспешно – двумя руками – пытался остановить однорукого Бочёнкина.
– Никогда не понимал этот… – говорил я, переводя дух, – этот… армрестлинг… Ерунда какая-то.
Бочёнкин невозмутимо пожал плечами и снова накинулся на еду. Вскоре начали прибывать посетители. Дениска, идущий под руку со своей мадам, имел безжизненный – похмельный – вид. Он осторожно опускался на стул, как при геморрое, после чего сморщил от головной боли лицо и стиснул его между ладонями. Аннушка, кажется, тоже садилась не без осторожности. Хе-хе.
– Скажите, Андрей Арсеньевич, это убийство – самое тяжелое дело, с которым вы сталкивались?
– Э-э, нет, не сказал бы. У меня было немало таинственных преступлений.
– Не расскажите о самом таинственном? – сказал Бочёнкин, надев на себя самый любопытствующий наряд.
– Ладно. Только сейчас вспомню… Угу. Самое таинственное убийство случилось лет… не помню сколько назад. Это было одно из моих первых дел. В гостинице, где остановилась некая театральная труппа, был убит один из постояльцев. Он был единственным обычным постояльцем в гостинице, все остальные – актёры. Ну, значит, вот, приезжаю я, меня встречает администратор и даёт мне связку ключей от номера убитого. Сам он туда идти ещё раз, сказал, не может… Полчаса, наверное, ушло, пока я нашёл в этой связке нужный ключ от двери. Ну, потом я зашёл, осмотрел тело – ему перерезали горло. Вид был не из самых приятных. Пол весь в крови… Орудия убийства на месте не оказалось. Ну затем я приступил к допросам. Труппа была небольшая – всего шесть человек. Это был какой-то экспериментальный театр или что-то типа того. Ну, в общем, там была молодая девушка с грудным младенцем, старуха горбатая, толстяк, толстуха и ещё молодой парень. И обычный мужик средних лет. Всех их я допрашивал у них в номере. По очереди. Ничего важного я от них не услышал… После этого следующим моим шагом был просмотр записи с камеры видеонаблюдения. Она была в холле. И вот тут-то оказалось кое-что странное. За всё то время, что труппа находилась в гостинице, я ни разу не увидел двух человек в одном кадре..! Всегда был только один. Даже администратор. На следующий день я без предупреждения заявился в гостиницу и сразу же пошёл в номер к девушке с младенцем. Видели бы вы, как администратор пытался мне помешать… Ну и что в итоге, как вы думаете? Что, Анатолий Викторович, я там нашёл?.. Куклу. Куклу грудного ребёнка. И одежду той девушки. Потом мы с этим администратором зашли и в другие номера. Там я тоже нашёл всякие накладки, чтобы казаться толстым, бороду…
– Администратор вас обдурил? – Бочёнкин слушал всё это, как заворожённый.
– Да. – Бочёнкин прыснул. – Но я ведь сказал: это было одно из моих первых дел. Ещё юнец… Ну, в общем, он сказал, что хотел этим доказать свой актёрский талант. Псих какой-то.
– Это, получается, он убил того жильца? И только ради таланта?
– Я тогда тоже так подумал. Поэтому засадил этого актёришку в местную камеру. Но ведь впереди ещё было вскрытие… Чутьё подсказало мне присутствовать там. И вот стою я там и вдруг вспоминаю: а ведь на записи с камеры убитый тоже появлялся в кадре только один!..
Челюсть Бочёнкина упала на тарелку.
– Он!.. Как!.. Подождите, он что, загримировался трупом?! И вы не заметили?!
– Ну я же сказал: начинающий детектив, шея – сплошное мясо, пол весь в крови.
– И что же вскрытие?
– Станиславский бы это явно не одобрил. Как только патологоанатом коснулся скальпелем его лба, этот труп сразу же закричал. – Бочёнкин смеялся, как ребёнок, я тоже ностальгически похмыкивал. – Да, да… но это длилось недолго, пока я не засунул ему кулак в глотку, а патологоанатом не выложил его мозги на блюдечко. – Глаза Бочёнкина вылетели из орбит и повисли над тарелкой. Я помог ему вставить их на место. – Вы меня презираете? А вы что думаете, мы – профессионалы (я и патологоанатом) – позволим шутить над собой?
– А как же камера? Как он оттуда выбрался, вы же его туда посадили.
– Подкупил охранника. Ничего необычного.
– И как же вы закончили это дело?
– Я своё дело сделал: убийцу назвал, весь этот маскарад раскрыл. Ну а полиция получила нагоняй за то, что убийца сбежал… А что касается «убитого» – у него были поддельные документы и он официально завершил свою жизнь. Актёришка всё тщательно подготовил. Так что он может быть собой доволен. Он оживил свою легенду по максимуму.
Дальнейшие несколько минут прошли в том же дружеском ключе, по окончании которых я попросил Бочёнкина предоставить меня самому себе. С этого времени я был вовсю вовлечён в расследование убийства. Мозги работали, как… как не знаю что. Наблюдал за экипажем. Заново осмотрел каюту Шифера. Запашок ещё оставался. Воспроизводил в голове всевозможные теории, опровергая и доказывая их. Убийца, когда Шифер отсутствовал, проник в каюту – пистолетом разжился заранее, т. к. почему-то стёр на нём отпечатки (или Шифер чистил досконально оружие, зачем-то вытирая начисто свои же отпечатки? Совсем ку-ку), – спрятался под кровать, а когда Шифер пришёл – и сел на кровать! – вылез из-под неё, навёл пистолет, услышал «сынок» и выстрелил. После чего снова спрятался под кровать, нет, сначала услышал Бочёнкина, испугался, бросил пистолет – времени на вероятное ограбление и инсценировку самоубийства не было (а была ли она вообще возможна?) – спрятался под кровать, а когда Бочёнкин зашёл, а потом вышел, чтобы кричать на помощь – А! – быстро вылез и, т. к. Бочёнкин стоял к нему спиной, выбежал на палубу – неслышно. Вот только есть кое-что самое странное: никто не видел, чтобы кто-то заходил на крик Бочёнкина с палубы. Почему так получается? Я обследовал палубу. Можно предположить, что убийца в таком случае залез в свою каюту через окно. И если это так, то кто может пролезть в эти окошки? Троянская? В её возрасте? В это верится с трудом. Никита? При его росте без помощи подставки не обойтись. Аннушка? Вот она и помоложе и повыше. Вот только силёнок для пистолета не хватит. Тогда прибегнем к теории Бочёнкина: Аннушка и Дениска действовали вдвоём. Дениска выбежал в дверь, а Аннушка выпрыгнула в окно. После чего запрыгнула к себе в каюту также через окно. Но куда тогда деваться Дениске? Он в окно не пролезет. Единственный вариант: Бочёнкин не заметил, как он выбежал от Шифера прямо к себе в каюту, ведь она как раз напротив. Могли даже вдвоём, без Аннушкиных сальто-мортале. Ну, как-то так. А не заметил бы Шифер в таком случае двоих под кроватью? Аннушку и Дениску. Кровать одноместная и, судя по тому, как она была застелена, второй человек легко оказывается на виду. А Аннушка на Дениске лежать не могла – клиренс низковат. Хотя нет, ведь свет в каюте Шифера был выключен, и в таком случае Шифер мог не заметить двоих. Так, постой. А ведь свет во время убийства вполне мог быть и включён, а выключен уже самим убийцей после того, как Бочёнкин начал стучать в дверь. Угу. Ладно, это не имеет особого значения, поскольку не забываем: Шиферу больше семидесяти и у него проблемы с рассудком. Что со светом, что без. Но могло быть и так, что убийца и не ждал Шифера под кроватью, а просто зашёл через дверь и убил его. И ещё не даёт покоя это странное «сынок». Если допустить, что Дениска тут ни при чём, то, может быть, убийца чем-то напомнил его в тот момент? Кто похож на Дениску? Ручкин? Молодой, но внешность совсем не такая, и выше него чуть ли не на голову. А если допустить, что это сделал Никита? Может, он напомнил Шиферу маленького Дениску. Хотя вряд ли Дениска в детстве отличался такими пухлыми щёчками. Но всё же. Не будем это исключать. Но как тогда Никита оказался у себя в каюте? До окна с палубы без подставки он бы не допрыгнул. И к тому же подставку нужно было бы убрать. И ещё Nedotroga. А если представить, что убийца Серафима? Хотя как? Ведь она тоже вышла на крик Бочёнкина из своей каюты. Опять же, если с палубы никто не заходил, и выбросить из головы Nedotrogu, то убийцей может являться только: Никита, Троянская и Аннушка (возможно, сообща с Дениской) – т. к. они единственные могут пролезть в окно. Но нельзя исключать и заговор. В убийстве мог быть замешан квартет. Пузо-Ручкин-Николаев-Суворов. А может, даже и квинтет! Добавим к ним добродушного Бочёнкина. Конечно же, самый простой вариант убийства – это действующий в одиночку Бочёнкин. Объяснять, как всё это могло быть устроено, я думаю, не нужно. Но если всё-таки заговор? Попробуем обойтись квартетом. Потому что, если это был квинтет, то ради развлечения они могли даже нажать на спусковой крючок впятером. Но почему тогда «сынок»? А если Троянская меня наебла? Может, они вообще все в сговоре? Опять эта Кристи? Ладно, вернёмся к квартету. В окно из четвёрки заговорщиков никто не пролезет. Под кроватью мог спрятаться только один, и уж точно не Пузо. С его пузом это совершить просто невозможно, если только Шифер не заметил, что сел на приподнятую кровать. Тогда остаётся кто-то один из трио. Может, это даже произошло из-за проигрыша в карты, кто знает. И если так, то получается, что убийца выбежал на палубу, а затем! вернулся в столовую прямо через ту дверь в стене. Ну, вроде как-то так. Из всех возможных вариантов – если верить добродушному Бочёнкину – исключается только Пузо (из-за пуза) и Серафима, т. к. в окно она не пролезет, а с палубы не заходила. Но может, и она тоже состоит в их сговоре? Тогда автоматически к ней в сообщники добавляется Никита, поскольку укрывает её, говоря, что был всё это время в каюте с мамой. Раз уж под подозрения попадают «силачи» Ивановы (если вдвоём, то Аня – в окно, потом опять в окно, но уже в своё, но сначала вошла к Шиферу через дверь, чтобы помочь выстрелить прятавшемуся под кроватью Дениске, а может, они оба вошли через дверь (а может, Дениска как-то напряг свою кишку и всё сделал самостоятельно?)), значит, не будем исключать и всех остальных касательно особенности Nedotrogi, например ребёнка Никиту и старушку Троянскую, хотя они уже и успели продемонстрировать мне какую-никакую силу своих пальцев. А ведь ещё рокировка Шифера и Троянской прямо в вечер убийства! Совпадение? Сыграло ли это какую-то роль в убийстве? Может, убийце нужна была Троянская, а не Шифер? И всё это убийство – досадная ошибка? Но за что убивать Троянскую? Шифер по сравнению с ней гораздо более аппетитный фрукт для убийцы. Да и к тому же все, наверное, были в курсе этой перестановки. Так что этот вариант отметаем. От-ме-та-ем! Ну и что у нас в итоге получается? Если допустить, что пистолетом мог воспользоваться каждый (адреналин порою творит чудеса!), но исключить сговор, – под подозрения попадают только Аннушка, Дениска, Троянская, Никита и всё. Другие: Суворов, Серафима, Николаев, Ручкин и Пузо – исключаются из подозреваемых, т. к. с палубы они не заходили, а если бы зашли из неё прямиком в столовую, то остальные бы это заметили, ведь так? По поводу пистолета: всё же маловероятно, что им мог воспользоваться кто угодно, ведь зачем-то понадобилось детективному богу включить эту особенность в свою историю. Фу-у… ну как-то так. Или всё-таки Бочёнкин врёт.
Улики! Улики, товарищи! Без них все подозрения – просто труха. Но вот ими-то за всё это время мне разжиться, к сожалению, не удалось. РРРРРРРРРРР – я в ярости.
К наступлению вечера в процесс расследования вмешался некто Перерыв, и мой мозг получил заслуженный – ? – отдых, а желудок заслуженный – ! – ужин. Всё было также, как всегда, все на своих местах.
– Завтра прибываем в порт.
– Угу.
– Вы успеете за это время?
– Если опираться только на факты – нет. А если брать во внимание мою уверенность и результаты прошлых дел, то я ни чуточки об этом не беспокоюсь.
– Да, но как вы будете действовать? Ведь нужны доказательства.
– Не знаю… Сон подскажет.
– Сон?
– Я работаю во сне и наяву.
Бочёнкин не стал допытываться насчёт смысла моих слов, и мы ненадолго замолчали.
– Вы сегодня выглядите уставшим.
– Да, мозги вскипели. Будете?
Я поднял крышку черепа и наложил чутка варёных мозгов Бочёнкину на тарелку.
– Не поделитешь шо мной, шо надумали жа шегодня? – спросил Бочёнкин, остужая свой открытый, наполненный закуской рот.
– Нет. Лучше вы мне скажите: кого бы вы обвинили на моём месте?
– Не знаю, – ответил он, проглотив порцию.
– А какие вопросы вы бы себе задавали? Как действовали?
– Не знаю… Мотив, наверное.
– Хорошо, давайте обсудим мотив. У кого он есть? – Бочёнкин внимательно оглядел присутствующих. – Я вам помогу: у Иванова – наследство, у Серафимы – месть, так?
– Ну да.
– И что дальше? Какие это даст вам улики?.. Вот, например, Иванов. Смогли бы вы убить своего отца?
– Не знаю. У меня его не было.
– Угу. А мать, я надеюсь, была?
– Да. И есть.
– Не сочтите, что я лезу не в свои дела, просто я тоже вырос без отца… Он что, ваш отец, умер?
– Я о нём ничего не знаю. Мама говорила, что он нас бросил.
– И вам никогда не хотелось о нём что-нибудь узнать?
– Нет.
– А почему можно узнать? Мне вот, например, всегда хотелось.
– Просто не хочу ему навредить… Если бы я его встретил, то, думаю, ему бы не поздоровилось.
– Ого, вот вы какой, – сказал я, впервые за наше знакомство увидев Бочёнкина серьёзным. – Ладно, давайте вернёмся к делу… Есть ли ещё у кого мотив? Конечно, можно предположить ограбление. Но кто бы пошёл ради этого на убийство? Ведь чтобы заполучить кошелёк, для этого не обязательно убивать, не так ли? В таком случае это был очень неопытный воришка – да и вообще почти всё в этом убийстве указывает на неподготовленность преступника – и к тому же очень нуждающийся в деньгах, раз решил их таким способом заполучить… Вы в них не нуждаетесь?
– Не знаю, – задумчиво ответил Бочёнкин и пожал плечами, – всем они, наверное, нужны… Но на убийство я бы не пошёл.
– А для чего вам деньги, разрешите спросить?
Бочёнкин на пару секунд ушёл в себя.
– Для ребёнка.
– У вас есть дети?.. Один? Два?
– Одна. Дочка.
– Вы разведены?
– Нет.
– Я не вижу у вас кольца.
– А, – акнул Бочёнкин, поглядев на безымянный палец, – оно лопнуло.
– Когда?
– Да давно уже, я и не помню.
– А почему не отнесли в ремонт?
– Ды… подумаешь, есть кольцо, нет…
Я усмехнулся.
– Так вам нужны деньги для дочки?
– Да. У неё онкология.
Я издал удивлённый и сочувствующий звук.
– Да, но опухоль доброкачественная.
– Деньги нужны на операцию?.. Сколько?
– 10 миллионов. – Я вытянул губы. – Половина почти уже собрана.
– Как только приплывём, Анатолий Викторович, дайте мне всю информацию, как помочь вам. Номер счёта там или сайт фонда… Я постараюсь вам помочь.
Бочёнкин был очень тронут моим предложением и поблагодарил меня за это. После этого мы принялись сидеть молча. За это время я ощутил резко напавшую на меня сонливость. Скоро заговорил динамик и оповестил нас о том, что совершенно случайно на этом теплоходе оказался сам – вы не поверите – Гарик Сукачёв. Остались только я, Бочёнкин и Суворов. Дрёма начала вмешиваться в реальность, стирая её из моего сознания. Веки опускались… звучала зевота… и…
Я милого узнаю по мошонке…
Я подошёл ближе к хороводу стульев. Их было одиннадцать. Не считая центрального, к которому были обращены все лица сидящих. Там сидел Шифер. Вроде живой, но какой-то сильно понурый. Вообще все были словно застывшие. Никто не обращал на меня внимания. На расположенных вокруг стульях сидели пассажиры теплохода и члены экипажа, за исключением капитана. Предназначенный для него стул пустовал. Я решил воспользоваться этим. Когда я двинулся в его сторону, картина ожила. Все встали (Шифер продолжал сидеть, устало опустив пустой взгляд) и медленно направились к Шиферу, строя на ходу преувеличенно грозные лица, как в пантомимах. Когда Шифер грустно, еле слышно, произнёс слово «сынок», из ниоткуда на капитанском стуле возник учитель. Через секунду после этого с жалобным завыванием пронёсся ветер, всколыхнув волосы на голове учителя. На коленях он держал белый фарфоровый кувшин. Все продолжали миллиметр за миллиметром приближаться к Шиферу, корча ему злые рожицы и издалека по-боевому махая руками в стремлении нанести ему побои. Учитель наклонился, взял с поверхности скалы горсть пыли и высыпал её в кувшин, после чего взболтал его. Потом он, улыбаясь, поднёс кувшин к губам и отпил из него. Когда он опустил его, я увидел на верхней губе учителя след от напитка. Скорее всего, шоколадного. Учитель, не отрывая от меня весёлого взгляда, отёр улыбку рукавом, молниеносно встал, достал из-за пояса пистолет и выстрелил в Шифера. Тот взорвался огнём. В следующий миг на нас со всех сторон обрушилось море.
Я вздрогнул. На сцене уже пел не Сукачёв. Всё внимание слушателей было направлено на сцену. Я ещё раз прокрутил в голове увиденное и понял, как мне действовать.
– Вы куда? – спросил меня Бочёнкин, когда я поднялся из-за стола.
– Мне нужно кое-что выяснить.
– Я могу чем-то помочь?
– Нет… не можете.
Я вышел на палубу и достал телефон.
– …Мне нужно, чтобы ты пробил одного человека… Да, я знаю, что это не честно, но это необходимо… Всё… Бочёнкин Анатолий Викторович…
После я принялся за сбор улик. Всё было на поверхности. Когда я выходил из каюты Шифера, замурчал телефон.
– …Узнал?.. Другая?.. Какая?.. Так я и думал.
Я отключил телефон и спрятал в пиджак – навстречу мне шёл Бочёнкин. У него был радостный вид.
– Андрей Арсеньевич, я просто ещё раз хотел предупредить: завтра утром мы прибываем в порт, так что не будет ли у вас ко мне каких-нибудь поручений?
– Да, да… – я всё ещё был в замешательстве от узнанного, – попросите завтра всех собраться в столовой, когда будем уже в порту… И пришлите людей из полиции.
– Вы что, знаете, кто убийца?
Я несколько секунд разглядывал добродушное лицо Бочёнкина.
– Да, знаю… К сожалению.
Я оставил взбудораженного Бочёнкина одного и ушёл к себе.
