Анастасия Александровна Мельникова
Черные сказки. Сорок миров
Подводный мир
Три розовых светильника стояли на подоконнике.
Рассеянный, матовый свет мягко разливался по комнате. Девочка Занна уселась на подоконнике и стала греть руки о светильники, пока не обожглась.
Ее брат воскликнул:
– Ай-яй-яй! – он подбежал к ней и убрал ее руки от фонарей.
Сестра подняла на него глаза, полные слез.
Снова стала подносить руки; брат чертыхнулся и толкнул светильники к окну. Они погрузились в водную среду и уплыли. Занна прыгнула в окно вслед за ними и, как только оказалась за окном, у нее вырос хвост и плавники – она поплыла на поверхность, к Луне.
Она знала, что брат преследует ее, но не останавливалась, плыла долго и упорно, пока не оказалась у побережья океана. Острые камни заполняли собою океанское дно, и Занна бросилась в гребень волны. Затем она погибла в гальке у берега. Вода окрасилась в красный цвет.
Брат вернулся домой.
Их мать зазывала:
– Где моя икринка?
Брат сообщил родителям о самоубийстве Занны.
Отец не оторвался от книги, а мать не прекратила готовить. Через какое-то время она все-таки заговорила:
– Умирает десятая дочь на этой неделе. Дерек, скажи что-нибудь.
– Расплодилось тут.
– Если тебя напрягает их количество, мог их просто выгнать.
– Мне лень.
– Вечно тебе лень! – дрогнула женщина и разбила тарелку об пол, пошла и назло открыла дверь детской. Комната быстро наполнилось девочками-подростками и стала напоминать шумную вечеринку.
Отец отложил книгу и проорал:
– А ну все вон!
Но девочки его не слушались. Тогда он взял револьвер и пристрелил одну дочь. Все замерли. Он добавил:
– Успокоились? А теперь все по кроватям, и спокойной ночи! – сказал он вдогонку убегающим детям.
Он подошел к жене и примиряюще обнял ее за талию:
– Сколько было на прошлой неделе детей?
– Две тысячи триста восемьдесят пять, – дрожащими губами сказала жена.
– Сколько сейчас?
– Две тысячи триста семьдесят четыре, – жена обернулась к мужу и всматривалась в его волевое лицо.
– Вот видишь, ничего страшного, милая. Я буду более сдержан.
– Кто? Ты? – она выдавила смех. – В прошлом месяце их было десять тысяч.
– Я считал, что мы можем не экономить, раз их так много… – опустил глаза любящий мужчина.
– Такое обговаривают заранее, – прокричала жена, – Я ухожу от тебя, Дерек! Ты – убийца!
– Тоже мне. В каждой русалочьей семье десять убийств в день за плохое детское поведение – это норма.
– Я не хочу ничего знать об этих нормах, – у жены появились красные капилляры в глазах, – Я не хочу ничего знать об этих нормах! В человеческом мире никогда, ты слышишь меня?! Там никогда не убивают детей, это святое! – она прижала кулак к животу и спустилась на пол.
– Слушайся мужа, женщина. Они просто не могут позволить себе расточительство. У них за одни роды приходит лишь один, два ребенка. Их женщинам не сравниться с плодовитостью наших.
– Да чихать мне на это! Наш народ будет проклят!
Тут подбежал их единственный сын, рявкнул отцу, чтобы не трогал мать, и увел ее из дома.
В тот вечер Дерек перестрелял все свое многочисленное потомство и остался выть от горя.
Жена пошла к Хранителю подводного мира, в его резиденцию, и спросила о будущем.
Тот ответил:
– Ты знаешь, цена твоего вопроса велика.
– Я готова отдать жизнь, чтобы узнать ответ на этот вопрос.
– Тогда спрашивай.
– Род русалок будет проклят?
– Нет, – опустил голову старец, неспешно перелистывая журнал, и поднял глаза на уставшую женщину, – Расплатитесь в течение двух лунных суток?
– Да, но я хочу сделать еще одну покупку, о мудрейший.
– Какую? – оживился тот, но журнала не отложил.
– Я хочу купить проклятие. Сколько стоит?
– Одна русалочья жизнь, как всегда.
– Я покупаю.
– У вас нет этой платы, дорогуша. Вы только что уже продали свою жизнь, помните? – посмеялся тот ее невнимательности.
– Я прекрасно это понимаю, – с раздражением ответила женщина, – Я отдам жизнь сына за проклятие.
– А, ну тогда без вопросов, – и он придвинул к ней ближе пачку документов на подписи. Сын покорно стоял рядом. Мать подписала все бумаги и отдала их мудрейшему.
– Так, – мудрейший вскочил, – Вам в ту комнату, – он указал на печь для кремации.
– А можно посмотреть, как будет наложено проклятие?
– Конечно, – мудрейший подошел к большому окну своего офиса, раздвинул шторки пошире и подозвал всех, достал сигарету, – Вот смотрите, – он закурил, попросил ассистента распылить в воду проклятие.
Первые десять минут мудрейший, мать и сын наблюдали, как ассистент вылазит из окна в водную среду, плывет к поверхности океана и распыляет проклятие, затем увидели, как некоторые плавающие русалки падают камнем ко дну.
– Работает, – заворожено сказала мать. Тут мудрейшего согнуло, и он повалился на пол. – Сынок, нам пора, – мать повела его в помещение кремации, но они упали на полпути туда.
Далее подводный мир был очищен от существ, имеющих волю и сознание.
Змей, лев, мышь и орёл
В голове змеи жил лев, в передней части туловища – орел, а в хвосте – мышь. Змея жила в хрустальном шаре.
То был шар шамана. Шаман ел от хрустального шара, как от сладкого фрукта, во время растущей луны. И выплевывал хрустальные семечки с чешуйками змеи в почву около хижины.
Однажды шаман поперхнулся, и кусок хрусталя остался посреди его горла.
Человеческая плоть обладала волшебными свойствами, и хрустальные семена, наконец, проросли, высвободив змею, орла, льва и мышь.
Они разбежались по четырем углам хижины.
Мышь прогрызла в своем углу дырку наружу и побежала к горизонту.
За горизонтом, где соединяются рассветные и закатные лучи, её приняли, как свою. Мышь приютилась в совершеннейшем месте: пальмы, веера, плиточный пол, усыпанный кусками хлеба.
Внезапно свет погас, появилась женщина с ножом и зарезала мышь.
Женщина называла себя Мана. Ее одежды напоминали сухие листья пальмы карнаубы, а под глазами лежали тени. Мана вернулась к остальным животным: убила и их. Заключила всех четверых в хрустальный шар и продала брату шамана – Сомну. Он спросил Ману:
– Есть какие-нибудь особенности хранения, употребления?
– Ничего сложного, просто откусывай время от времени от хрустального шара.
Мужчина повертел шар в руках и поставил на одну из своих полок, за стекло.
Через три года Сомн поперхнулся. Животные проросли и обрели свободу, разошлись по углам жилища Сомна.
На этот раз лев расцарапал свой угол сильными когтями и убежал к горизонту. В том месте всё было превосходно для льва: ковры, сквозняк, бегающие мыши "не волшебного" происхождения, стены, сотканные из канатов, запах волн, музыка фортепиано. Именно там нашла его Мана и убила. А вслед за ним и остальных животных в доме Сомна.
Она вновь заперла змея, льва, орла и мышь в хрустальном шаре, и пошла продавать его сыну Сомна, что жил между четырьмя столовыми горами, высокогорными плато, в пустыне.
Сына звали Шистокли, и он продолжал род шаманов. Высокого роста, он имел худощавое телосложение и смуглую кожу, а также многочисленные родинки, покрывающие его лицо, шею, плечи и спину, как звезды покрывают ночное небо – такие родинки, безусловно, имели все дети шаманов.
Мана ступила на землю Шистокли и напомнила ему, что пока змей, лев, мышь и орел гуляют на свободе, почва выветривается, вода не испаряется, а пища в желудках людей не переваривается – наступает конец света для живущих; и Мана знала об этом.
– Шистокли, покупай хрустальный шар.
Они стояли на веранде дома сына брата шамана.
– Сколько стоит?
– Две монетки.
– Не куплю.
Шистокли переставил горшок с кактусом с веранды на подоконник, чтобы тот не сгорел на солнце. Он сказал:
– Я знаю, отчего умер мой отец и мой дядя. Они поперхнулись хрустальным шаром.
– Хочешь сказать, лучше, чтобы почва земель Тирескало выветривалась, вода испарялась из наших рек, а пища в желудках людей не переваривалась, и наступил конец света?
Шистокли молчал.
– Ты знаешь порядок, отважный человек. Каждый мужчина рода шаманов хранит хрустальный шар, питается его материей и обретает невиданные способности, дает жизнь нашей земле, пока однажды кусок хрусталя не застревает в его глотке. Четверо проклятых зверей разбегаются по углам и одному из них удается сбежать из дома шамана и найти самое счастливое место обитания. По воле судьбы я, Мана, оказываюсь в этом месте, и нахожу смелость испачкать руки кровью. Я беру труп сбежавшего, убиваю остальных, – Мана говорила холодно и со страшной усталостью, – и потом я заключаю их всех в новый хрустальный шар, иду к следующему мужчине вашего рода и продаю ему за две монеты. Так уж у нас заведено.
– Я устал от этой ерунды, Мана.
– Что? Ты еще даже не приступил к своим обязанностям.
– Катись с моего порога, пока я тебя не отлупил.
– Ты в ответе за наш народ.
– Да, я принимаю ответственность. И выбрось этот стеклянный шарик вон в ту урну у калитки.
Мана мгновение стояла, переживая бурю гнева в груди, но потом кинула шар в урну и ушла.
Ночью к Шистокли нагрянул Оитисей, старец, заведующий мировым порядком, пожилой бог цепи пустынь – с волшебной шляпой пустынь и скипетром из алмаза.
Шистокли спустился с веранды в свой сад под звездное небо. Стрекотала саранча.
– Приветствую, Оитисей. Настало время изменений.
– Что ты хочешь?
– Начиная с этой ночи почва земель Тирескало будет насыщена воздухом и влагой самостоятельно, реки будут полноводны и активны, а огонь пищеварения людей будет гореть одинаково жарко без всяких там шаров, змей, львов и мышей.
– Но твой предок так интересно придумал…
– Главное тут – не креативность, Оитисей.
– Я тогда настаивал на таком порядке, – возразил старец, – Такая последовательность устройства мироздания услаждает мой вкус. В случае с животными присутствует самобытный дух, и наш мир становится чуточку сложнее и изысканнее, романтичнее.
– Замечательно, – раздраженно ответил Шистокли, – Но давай в этот раз все-таки попробуем без животных и убийств.
Старец заскрипел голосом. Его взяли сомнения.
– Мне все-таки нравится вариант, где в конце кого-то убивают, парень. Зря ты выбросил шар в урну. Я отклоняю твою просьбу.
