Ан Кир
Kорпорация «АйДи»
Легионер внимательно посмотрел на меня.
– Ты серьезно? – спросил он.
Я не нашелся, что ответить.
– Ну, хорошо, а о копье судьбы ты слышал? – продолжил он.
– Да, – оживился я, – это библейский артефакт, этим копьем римский легионер добил распятого на кресте Иисуса. Почему-то это оружие очень сильно почитал Адольф Гитлер и его приспешники.
– Все верно, этим легионером и был Лонгин, – сказал воин, – фашисты считали, что окропленное кровью Христа копье обладает мистической силой, способной уничтожить любого врага. И в этом есть доля правда. Все зависит от того, в чьих руках находится копье.
Не знаю почему, но в этот момент по моей спине, словно одинокий муравей, пробежала капля пота. В секунду древняя легенда приобрела черты реальной истории. Я испытал примерно те же эмоции, которые изобразил Харрисон Форд в фильме Стивена Спилберга «Индиана Джонс и Последний крестовый поход» при встрече с 700-летним рыцарем-крестоносцем, охранявшим Святой Грааль в зале с десятками чаш. Чудаковатый старик на станции метрополитена преобразился в легендарного воина, который сможет указать мне путь, не побоюсь этого слова, к спасению. Наша встреча явно была не случайной.
– Как найти Лонгина? – спросил я.
Легионер усмехнулся.
– Найти его не сложно, к нему сложно подойти? – ответил он.
– Почему? – спросил я.
– Все его контакты блокируют преторианцы, – сказал легионер.
– Да, меня в метро затолкали два легионера, когда я говорил с ним, – согласился я.
– Это были не легионеры, а гвардейцы. Тебе повезло, раз ты успел поговорить с ним. Обычно такие беседы пресекаются сразу, – сказал легионер, и задумчиво посмотрел в сторону, – хотя, если мы попытаемся подойти к нему вдвоем, у одного точно появиться шанс с ним переговорить.
– Ты что-то задумал? – спросил я бойца.
– В воскресенье его можно встретить у обелиска городу-герою Киеву на площади Победы. Он медитирует прямо под памятником. Предлагаю встретиться в 9 утра возле цирка.
– А этот памятник разве еще не снесли? – спросил я.
Воин не ответил. Мне ничего не оставалось, как протянуть легионеру руку, чтобы закрепить нашу договоренность. Он внимательно посмотрел мне в глаза, и с большой неохотой выполнил рукопожатие.
Копье судьбы
В условленное время я подошел к зданию цирка, где меня уже ожидал легионер. В этот раз он выглядел максимально эпично. На нем была надета новая туника насыщенного красного цвета, которая смотрелась броско и даже вызывающе на фоне выцветших домов и вечно закрытого тучами серого неба. На шее воина был повязан белейшего цвета платок, который подчеркивал его решительность и готовность к подвигу. Пластичный панцирь и шлем были начищены до блеска, а за спиной из-за несильных порывов ветра периодически из стороны в сторону ходила красная лацерна. В одной руке легионер держал пилум, в другой скутум, на поясе был закреплен короткий испанский меч в красивых ножнах.
– Как на парад… или на смерть, – пошутил я.
Легионер на это никак не отреагировал, а лишь указал рукой в сторону обелиска. Возле памятника – прям под надписью «Городу-герою Киеву» сидел знакомый старец во все том же исписанном странными символами оранжевом балахоне. Внизу ступенек, ведущих к подножию обелиска, располагались два легионера, точнее преторианца, еще двое гвардейцев дежурили с противоположной стороны памятника.
– Я зайду с левой стороны. Когда преторианцы начнут меня оттеснять, ты сможешь подойти к нему и спросить то, что тебя интересует. Только не спеши, жди, пока меня отодвинут подальше. Когда они поймут нашу хитрость, побегут к тебе, и тогда, возможно, шанс появится и у меня. Попробуем убить одновременно двух зайцев, – сказал легионер.
Я убрал от лица маску с серьезным выражением лица и кивнул. Легионер сделал разминку шеи, несколько раз поочередно наклонив голову из стороны в сторону, после чего целенаправленно пошел к Лонгину прямо через магистраль, не обращая никакого внимания на проезжающие автомобили. Движение воина преторианцы засекли сразу. Один из них, судя по гребню на шлеме – офицер, выдвинул в направлении легионера ладонь, призывая остановиться, но воин не сбавил ход, а лишь прикрыл тело крупным щитом. Преторианцы также закрылись скутумами и приготовились к обороне. Гвардейский центурион вытащил откуда-то из лат мобильный телефон, потыкал в экран пальцем, после приложил его к уху и стал что-то говорить. Двое преторианцев, которые охраняли другой подход к памятнику, также заметили легионера и поспешили на помощь своим товарищам. Пока они бежали легионер уже врезался во вражески щиты. От мощного толчка скутума преторианский офицер завалился на землю, а его напарник отскочил в сторону. Воспользовавшись удачным моментом, легионер рванул к легату пропретору, но уже успевший собраться центурион в прыжке схватил его за ногу, из-за чего воин повалился на землю. Тут же подбежавшая подмога стала пинать восставшего против системы бойца ногами. Впрочем, крепкая лорика сегментата надежно защищала его тело от этих ударов. Несмотря на сложное положение, легионер все же сумел подняться и двинуть кулаком одному обидчику в челюсть, из-за чего тот сразу же сел на задницу. Но в следующий момент легионера вновь повалили на землю другие гвардейцы. Я понял, что дальше затягивать нельзя, и со всех сил рванул к Лонгину. В порыве драки преторианцы не заметили меня, и я свободно приблизился к старику. Лонгин сидел в позе лотоса с закрытыми глазами и что-то тихо бормотал себе под нос.
– Я электус? – выкрикнул я свой вопрос, чтобы не терять время на лишние слова.
Лонгин открыл глаза, внимательно посмотрел на меня и широко улыбнулся.
– Это тебе решать, – сказал он.
– Что мне надо сделать? – продолжил я.
– А что в твоих силах? – сказал старик.
– Я не знаю, – прошептал я.
– В таком случае все сгорит в огне потребления, – продолжи Лонгин, после чего продолжил с интонацией учителя, – в определенный момент все становятся перед сложным выбором, от которого зависит дальнейшая судьба человека, а, возможно, и всего мира. Что бы изменилось, если бы я не добил Христа своим копьем? По большому счету ничего, он бы все равно умер, только помучался чуть дольше. Но что значит чуть дольше? Время, как тебе известно, относительно. Более того, благодаря этому поступку человечество получило окропленное святой кровью оружие, которое может сыграть главную роль в битве за свет. А может и не сыграть.
После последнего предложения Лонгин тихо захохотал, не размыкая губ.
– Мы живем в другом мире. Сейчас самое опасное оружие – это мышка и клавиатура, которое в умелых руках наносит больший урон, чем самое высокоточное и мощное вооружение, – парировал я.
Старик закрыл глаза, широко улыбнулся, и продолжил протяжно мычать себе под нос. Ко мне уже бежали двое преторианцев, когда к обелиску городу-героя со свистом от покрышек подъехал уже знакомый черный микроавтобус. Выпрыгнувшие на ходу солдаты в фиолетовых одеждах схватили легионера под руки и поволокли его к машине. Они уже практически затащили его в салон, когда все окружающее пространство прорезал громкий мощный голос: – Стоять.
Преторианцы повиновались и повернули головы в сторону обелиска, впрочем, как и я. Голос принадлежал Лонгину, который стоял во весь рост и суровым взором смотрел на бойцов. Он выглядел исполином – огромным и величественным, словно высеченным из камня древнегреческий герой.
– Отпустите его, – приказал старик.
Легионер выбрался из машины и уверенным шагом направился к Лонгину, по пути подняв свой пилум и скутум. Преторианцы смотрели на него, но никаких действий не предпринимали. Приблизившись к старику, легионер встал на одно колено и склонил голову.
– Твоя служба закончена, солдат. Ты свободен, – сказал ему Лонгин.
После этих слов легионер поднялся и, закинув голову, посмотрел на затянутое вечными облаками небо. А в следующий миг, расправив руки словно крылья, он стал отрываться от земли. Казалось, что какая-то сила схватила его тело и тянет в высь. Когда он был на расстоянии около 20 метров от земли, его тело стало излучать свет. С каждой секундой свет становился все ярче и ярче, и в какой-то момент на легионера стало невозможно смотреть. А после раздался громкий звонкий звук, напоминающий рикошет артиллерийского снаряда от толстой брони танка, после чего воин исчез. Преторианцы молча наблюдали за этим действом, а у меня от удивления даже отвисла челюсть. Когда все закончилось, с характерным лязгом на землю упал пилум легионера.
– Это случайно не твое оружие? – обратился ко мне Лонгин и, хитро захихикав, добавил, – если есть копье, то и судьба найдется.
Я подошел к месту, где еще недавно преклонял колено воин, взял его пилум и пошел в сторону станции метро «Университет». Преторианцы мне никак не препятствовали. В ботаническом саду имени академика Фомина я присел на лавку и стал внимательно рассматривать копье. Это был обычный ничем не примечательный древнеримский пилум.
Древко занимало примерно две трети копья, которое входило в идеально круглый металлический шар. На нем была выполнено тиснение в виде короны с острыми зубцами. Оставшаяся часть оружия приходилась на стальной наконечник.
– Что-то в последнее время мне много корон попадается, – подумал я, и решил рассказать о случившемся Ольге. Достав телефон, написал ей сообщение: – Привет. Надо поговорить. Ответ пришел не сразу, а примерно через минут двадцать: – Давай вечером. Сегодня после семи часов я полностью свободна. Разговор предстоял серьезный, поэтому рестораны центральной части города не подходили. Все эти места могли прослушиваться сотрудниками тайной службы. Нужно было выбрать отдаленное и укромное место. Внезапно боковым зрением я заметил приближающуюся ко мне фигуру. Это оказалась молодая девушка, на которой из одежды, традиционно, были только чулки на подвязках, прикрепленные шлейками к небольшому поясу на бедрах, и черные туфли на высоких шпильках с ярко-красными подошвами. Она подошла ко мне и протянула небольшую бумажную карточку черного цвета, на которой кислотно-зеленым цветом была сделана надпись ресторан «Панорама». С обратной стороны картонки была напечатана карта с указанием места расположения заведения и контактные телефоны.
– Приглашаю в ресторан «Панорама». Приятные цены, уют и благоприятная обстановка гарантированы, – сказала девушка, после чего незамедлительно удалилась.
Я уже несколько раз бывал в этом заведении, размещавшемся на последнем этаже высотки. Там действительно была хорошая атмосфера, удаленные друг от друга столики, тихая музыка, а главное – красивый панорамный вид на город с крытой веранды.
– Тогда жду тебя в 19.30 возле ресторана «Панорама» на улице Шолуденко, – написал я, и дополнительно отправил метку бесплатного картографического сервиса. Ответ также пришел со значительной задержкой и состоял из стандартного «ок».
Я приехал к ресторану заблаговременно – разведать обстановку и занять хороший столик. Чтобы попасть в заведение, нужно было пройти к лифтам через фойе делового центра. Раньше здесь было пусто, теперь же в центре зала была установлена довольно крупная позолоченная скульптура. На столе, который был сбит из прямоугольных скутумов, лежала обнаженная девица с широко раскинутыми ногами. За девушкой располагалась фигура крупного фавна – рогатого мужика с козлиными ногами, на плечи которого был накинут китель советского образца с погонами, на которых виднелись три крупные звезды. Мифическое существо занималось с любовницей анальным сексом. Это было понятно, поскольку половые органы женщины располагались выше и напоминали раскрывшийся бутон цветка. Возле стола у правого копыта фавна валялась фуражка, кольчуга, сабля, пистолет системы наган и дубинка, напоминающая фалоиммитатор.
– Овидий бы одобрил, – подумал я, и зашел в открытый лифт. Кабинка быстро довезла меня на верхний этаж, где сразу возле раскрывшихся створок меня встретила администратор – эффектная блондинка, обнаженное тело которой украшали тонкие латексные полоски в области груди, бедер и гениталий, которые только подчеркивали красивые формы дамы. Ее образ дополнял широкий нашейный ремень с острыми металлическими шипами. Администратор удивлено посмотрела на меня, но все же согласилась провести к свободному столику. Войдя в зал, мне стало понятен взгляд девушки. Во-первых, в отличие от других заведений ресторанного уровня здесь было очень мало дыма – даже меньше, чем в кафе «Последний выход господина ПЖ». Во-вторых, почти все помещение было заполнено преторианцами – глаза непрерывно выхватывали фиолетовые плащи и шлемы, напоминающие немецкие каски времен последней мировой войны. В основном гвардейцы сидели за столами и выпивали, но на барной стойке творилась настоящая оргия – пять здоровых мужиков оприходовали двух голых девиц, которые напряжено стонали и кряхтели. От этой картины мне стало не по себе. В этот момент я еще раз оценил преимущество золотых масок, которые скрывали от окружающих искренние эмоции их владельцев.
– Что клерк, решил присоединиться к нашей вечеринке, – хлопнув меня по плечу, сказал изрядно подвыпивший и улыбающийся боец, который проходил мимо. Я развернулся и хотел было ретироваться, но меня остановила чья-то сильная рука. Обернувшись, я увидел двух преторианцев в полной экипировке.
– Глеб Аркадьевич, с вами хочет поговорить наш центурион, – сказал один из бойцов.
– Простите, у меня сейчас абсолютно нет времени, – сказал я, и попытался шагнуть в сторону лифта, но рука бойца слишком сильно фиксировала мое тело.
– Это не просьба, – сказал боец, – настоятельно приглашаем.
– Ну, раз настоятельно, – сказал я, и последовал в направлении, которое указал мне гвардеец.
Преторианский центурион сидел за небольшим столом в самом конце зала, куда практически не добивал свет от ламп. На вид ему было около пятидесяти лет, белое худощавое лицо, широкие плоские губы, впалые щеки, слегка наплывающие на глаза веки, седые волосы, но при этом черные густые брови. В общем, обычный славянский мужик, если бы не взгляд. Его карие глаза смотрели с неприязнью, недоверием и даже злобой. На его темно-коричневых кожаных доспехах я разглядел небольшой овальный значок, на котором были изображены серп и молот, прорезаемый мечом.
– Присаживайтесь, Глеб Аркадьевич, – сказал он, – Маску можно убрать. Это частный душевный разговор, который не предполагает игры и фальши. Я, если позволите, хотел бы задать вам пару вопросов.
Я убрал маску и опустился на стул.
– Не буду распыляться, чтобы не тратить ваше и мое время. О чем вы говорили с Лонгином? – спросил он.
Я улыбнулся, внимательно посмотрел на него, и ответил: – Да, я кратко пообщался с ним в метро. Знаете, бывают такие разговоры – ни о чем. Он говорил об иллюзорности и надуманности этого мира. Реальность, по его словам, плод воспаленного мозга. Собственно – на этом все.
– И вам настолько понравилась его философия, что вы решили встретиться с ним во второй раз? – спросил он, слегка дернув левым глазом.
– Вы знаете, забавные фантазии обладают таким шармом и увлекательностью, что их можно слушать бесконечно, – сказал я, продолжая улыбаться.
– Глеб Аркадьевич, вы ведете себя крайне опрометчиво, воспринимая меня, как среднестатистического потребителя вашего контента. Таких, как вы, я за годы службы съел и переварил не одну чертову дюжину, – сказал офицер, искусственно растягивая губы в улыбке. Затем он несильно хлопнул ладонью по столешнице, и к нам незамедлительно подбежала голая девица, которая откинула скатерть с нашего стола и проворно скрылась под ней. Я почувствовал, что девица начинает стягивать с меня спортивные штаны, и попытался подняться, но стоящий возле стола преторианец мгновенно усадил меня обратно. Затем я почувствовал, что она засунула мой член себе в рот и стала полировать его языком, из-за чего он быстро стал увеличиваться в размерах.
– На самом деле, Глеб Аркадьевич, о чем вы говорили с Лонгином мне известно до последнего предлога. Меня интересует то, о чем не было сказано вслух. Зачем Лонгин передал тебе копье судьбы? – продолжил центурион.
Я не нашел ничего лучшего как сказать, что не знаю. Офицер еще раз несильно ударил ладонью по столу, после чего вместо оральных ласк в мой половой орган стали вонзаться острые зубы, при чем с каждой секундой все сильнее и сильнее. Мое лицо стала искажать гримаса боли, а попытки вырваться пресекались стоящим за спиной бойцом.
– Клянусь, не знаю зачем, – сквозь боль выдавил я из себя, после чего у меня стало темнеть в глазах. И вдруг у себя за спиной я услышал знакомый голос.
– Ты что творишь, пес, – повышенным тоном сказала Ольга, – бафометовы клерки неприкосновенны для гвардии. Хватка девушки под столом ослабла, но не прекратилась. Центрурион показал ей свои ладони и заявил: – Ни я, ни любой другой моей боец и пальцем его не тронул.
– Мне ваши методы хорошо известны, – сказала Ольга, подошла к столу и постучала по столешнице костяшками кулака. Хватка полностью прекратилась, настольная скатерть приподнялась, и моя мучительница выбралась наружу. Ольга зло посмотрела на нее, и девушка немедленно скрылась с наших глаз.
– Беседа, которую мы вели с вашим коллегой, имеет значение корпоративной важности, – попытался оправдаться офицер.
– Покажи визу канцлера? – спросила Ольга.
– Госпожа, деликатные дела не предполагают бумаг, – ответил центурион.
– Это специалист высшей категории, он занимает к компании важную роль, поэтому в подобных случаях требуется виза. Мне хорошо известны правила, – парировала Ольга.
Преторианский центурион поднялся и, еще раз дернув глазом, склонил голову.
– Виноват, – тихо сказал он.
Ольга зло окинула его взглядом, и, хлопнув меня по плечу, сказала: – Пойдем. Я чувствовал себя крайне неловко из-за ситуации, в которой оказался. Кроме того, болевые ощущения, пусть не такие яркие, как во время пытки, все еще продолжали мучить меня. Перед тем как выйти из-за стола, я слегка приподнялся, чтобы натянуть штаны. Все гвардейцы остановили свои дела и пристально следили за нами.
– Какого черта тебя понесло сюда? – спросила Ольга по пути к лифтам.
– Раньше «Панорама» была вполне приличным заведением? – оправдывался я.
– Я подумала, что ты задумал что-то оригинальное, хочешь чем-то удивить, пригласив в логово силовиков. А тебя, оказывается, обуяли ностальгические чувства о прекрасных былых временах, – съязвила она.
Проходя возле девушки-администратора, Ольга, протянула ей несколько стодолларовых купюр. Та улыбнулась в ответ и изящно выполнила книксен. Выйдя в фойе, я еще раз посмотрел на памятник фавну и его любовнице, и только теперь я понял, что первоначальное восприятие этого произведения оказалось ошибочным. С нового ракурса было четко видно, что фавн занимался любовью не с женщиной, а оскопленным длинноволосым мужчиной (рану я изначально принял за женский бутон), который к тому же, по выражению лица, явно был при смерти. Смысл произведения кардинально менялся. Изначальный порнографический посыл с зоологических уклоном перевоплотился в аллегорию на карательную машину государства, которая для достижения своих иезуитских показателей не брезгует самыми извращенными моральными и физическими пытками. О чем дополнительно свидетельствовали рисунки на преторианских щитах, на которых происходила сцена насилия. В центре каждого скутума был изображен гербовый щит с эмблемой волчьего крюка – латинская буква N, которую по вертикали прорезала латинская буква I, срезанная наискосок в верхней части и у основания. Когда-то я читал, что похожую эмблему использовала дивизия СС «Дас Райх» и адепты некоторых сатанинских культов. С двух сторон щит с волчьим крюком удерживали стоящие на задних лапах два крупных кашмирских козла.
– Почему национализм и гомосексуализм так тесно связаны, хотя, казалось бы, должны наоборот быть по разные стороны баррикады? – невзначай спросил я у Ольги.
– Почему? – ухмыльнулась она.
– Они же за чистоту нации и традиционные ценности. – продолжил я.
– Это только для медийного позиционирования. На деле все совершенно иначе. Просто национализм – это еще один способ толкания говна в головы необразованных потребителей. Генераторы идей превосходства и чистоты нации далеко не националисты, а, скажем так, мухи, которые генерируют, точнее, разносят и множат идейное говно для личного обогащения или других выгод, – пояснила она.
На улице она закурила и предложила сигарету мне, а уже через мгновение облака дыма окутали наши лица.
– Не бери этот инцидент в голову. Ты же давно понимаешь, в каком мире живешь. Конечно, лично столкнуться с темной стороной реальности, не самые приятные воспоминания. С другой стороны, пережитый опыт делает нас умнее и сильнее, – сказал Ольга, погладив меня по плечу, – давай выпьем и расслабимся, а завтра я попытаюсь узнать, в чем причина такого интереса преторианцев к твоей персоне.
По предложению Ольги мы поехали в «Последний выдох господина ПЖ», как она сказала – неофициальное место встреч жуков общества скарабеев. Там мы сели за самый дальний столик и заказали графин водки. Выпив несколько рюмок алкоголя, я действительно расслабился, а после еще нескольких порций мне и вовсе стало казаться, что инцидент в «Панораме» всего лишь неприятный сон. Только после этого я решил поговорить с Ольгой о том, ради чего позвал ее на встречу.
– Лонгин зачем-то дал мне копье? – сказал я Ольге.
– Все верно, ты же электус, – ответила она.
– Я должен убить Уильяма Виндзора? – напрямую спросил я.
– Боюсь, Глеб, что ни тебе, никому другому это попросту не под силу. Хотя, если вонзить острие ровно между рогов, шанс есть – усмехнулась Ольга, после чего продолжил серьезно, – на верхнем этаже «Паруса» в специальном помещении под куполом находится специальная машина, которую мы называем «око потребления». Это очень сложное устройство, которое сводит образующийся в процессе потребления свет каждого отдельно человека в единый поток. Выглядит это устройство так: по всему периметру купола в свод и стены вмонтированы миллионы мониторов, которые отображают умственный процесс каждого нашего клиента, включая даже потенциальных, во время потребления материальных и виртуальных благ. В ходе этой процедуры каждый монитор излучает свет – красный, зеленый или синий, в зависимости от того, что конкретно потребляет человек. Зеленый свет экрана значит, что потребляется виртуальный контент, синий – материальный, красный – физиологический. «Око потребления» сливает все световые точки в единый ослепительный белый свет с легким, едва заметным розовым оттенком. Если же человек не находится в процессе потребления, а осознает или познает себя, окружающую действительность, мир, Бога, что в общем-то одно и то же, его экран не светит вообще, точнее он испускает черный свет. Это выглядит как битый пиксель на матрице фотоаппарата, только наоборот, но рассмотреть это на общем фоне непросто. Таких черных дырочек на полотне не очень много, и с каждым днем становится все меньше. Но все же при долгом рассмотрении «ока потребления» выцепить их возможно. Они проявляются как черные вспышки на фоне залитого пространством света. Все световые пучки в едином потоке направлены в центр зала, где расположен огненный трон, на котором восседает Уильям Виндзора. Свет с троном и являются источником силы и могущества многоликого властелина. Такие машины установлены во всех филиалах Кузни, но за ними всегда сидит один и тот же козел, хотя называться и выглядеть он может совершенно иначе. Твоя миссия заключается в том, чтобы уничтожить эту машину. Для этого тебе нужно будет попасть в этот зал, обнаружить один из темных экранов – «битых пикселей» и метнуть в него копье судьбы.
– Пока упустим нюансы, связанные с тем, как попасть в этот зал, рассмотреть черный монитор на фоне миллионов святящихся экранов и умудриться попасть в него копьем. Что произойдет, когда пилум попадет в такой монитор? – спросил я.
– Иерархи долго думали над тем, как можно нанести фатальный удар по системе. Поверь, на это ушло очень много сил и времени. Есть несколько вариантов последствий этого действия. Возможно, с повреждением монитора будет запущена цепная реакция – начнут взрываться примыкающие к поврежденному экрану табло, и затем следующие за ними, пока абсолютно все «око» не развалится. К чему это приведет? Мы ожидаем, что будут нанесен фатальный ущерб всей информационно-коммуникационной системе потребления – будет нарушена связь между человеком, его светом и машиной, которая преобразовывает потоки всех потребителей в единый луч, направленный в трон. Произойдет глобальный сбой – апокалипсис существующего потребительского гегемона. Люди перестанут залипать в экраны – смотреть бесполезные ролики и покупать ненужные товары. Они будто выйдут из сна и направят свой свет в себя. Конечно, потребление не исчезнет, но какое-то время его влияние на человека будет сильно ослаблено, что неизбежно приведет часть общества к более глубокому осознанию мира, а значит себя или Бога. Восстановление «ока» займет продолжительное время, и есть весьма обоснованные шансы, что при повторном запуске системы «битые пиксели» будет уже не так сложно обнаружить под куполом «Паруса». Как минимум мы выиграем бой в вечной войне и отодвинем надвигающуюся катастрофу.
– Хорошо, как попасть в «око потребления»?
– Попасть в купольный зал простой клерк не может. Для начала тебе потребуется стать рыцарем-архаром. Для этого нужно возглавить один из 13 департаментом корпорации «АйДи». Получение должности руководителя одного из основных ведомств автоматически возводит клерка в касту рыцарей. Но стать рыцарем это только полдела. Затем надо заполучить титул регента. И вот тогда у тебя появится шанс попасть в зал «ока потребления» и реализовать свое предназначение, – пояснила Ольга.
– Всего ничего, – сыронизировал я.
– Нет ничего невозможного, – улыбнулась в ответ Ольга, – На подробностях пока не вижу смысла останавливаться, нам предстоит долгий путь.
Мы еще посидели какое-то время, допили спирт под тосты «за успех нашего мероприятия» и решили расходиться. Я предложил провести Ольгу домой, и она согласилась. Как оказалось, жила она недалеко от офисного центра – в шикарном новом доме на бульваре Леси Украинки. Я давно не был в этом районе, поэтому удивился его выхолощенному виду и пустоте. Здесь не было ни клерков, ни обычных работников, ни легионов и их жертв. За время пешей прогулки нам все несколько раз попались небольшие отряды преторианцев, которые, завидев нас, становились по стойке смирно. Возле подъезда я решил признаться Ольге, что испытываю к ней чувства глубокой симпатии. Говорить о чем-то большем было пока рано, да и страшновато. Я посмотрел ей в глаза, произнес какие-то несвязные слова, после чего сразу потупил взор, подчеркивая конфиденциальность и одновременно неловкость откровения. Она посмотрела на меня прищуренным взглядом и улыбнулась.
– Ты хороший парень, Глеб, но… – сказала она и замолчала.
– В школьные годы мы шутили, все сказанное до слова «но» – лошадиное дерьмо, – вновь нелепо попытался пошутить я.
– Я не в этом смысле. Просто сейчас у меня не самый лучший период для отношений. Надеюсь, что он скоро закончится, – сказала она, и после небольшого промедления поцеловала меня в щеку.
Наверное, такой ответ Ольги сильно бы расстроил меня, не выпей я перед этим крепкую порцию спирта. Нет, конечно, я был слегка подавлен, но все-таки надежда на взаимность у меня оставалась. А надежда эта такая штука, которая помогает держать оборону даже при невообразимом численном превосходстве вражеских сил.
Жертва
На следующий день Ольга позвала меня на обед, во время которого рассказала о том, что преторианцы действительно взяли меня в работу по поручению Степана Гаврика. Как оказалось, вечно хихикающий коллега был знаковой фигурой в системе корпорации «АйДи» – начальником тайной службы, и канцлером при ордене рыцарей-архаров. Сам он рыцарем не являлся, но при этом принимал активное участие в жизни сообщества и пользовался неограниченным доверием генерального директора. Властных полномочий у него также хватало. Поводом для пристального внимания к моей персоне послужили последние стратегии противодействия антиконтенту, которые утратили прежний размах и акценты. Меня стали подозревать в сговоре с конкурирующий компанией – ЗАО «Генератор света». В ходе проработки выяснилось, что со мной беседовал Лонгин. Поначалу этому особого значения не предали, поскольку старик периодически ведет агитационную работу среди клерков. Но когда он передал мне копье, было решено провести со мной беседу. Впрочем, я далеко не первый конторщик, которому легат пропретор передавал копье, меч или другое колюще-режущее оружие. Поначалу всех таких клерков детально проверяли и допрашивали с пристрастием, но никаких серьезных намерений по нанесению какого-либо вреда корпорации или лично Виндзору обнаружено не было. Поэтому со времен интерес к таким клеркам пропал. Возможно, Лонгин делал так, чтобы запутать тайную службу. Но в итоге было решено просто максимально оградить общение сотрудников корпорации со светозарным центурионом. Ольга настоятельно рекомендовала мне вернуться к прежнему качеству проработки стратегий, поскольку возложенная на меня миссия гораздо важнее попытки завуалировать ключевые нарративы антиконтента. Кроме того, она сказал, что очень скоро произойдут события, которые ускорят реализацию нашего плана. Рекомендации Ольги были приняты, и жизнь моя превратилась в рутинное ожидание перемен. Я ходил на работу, разрабатывал стратегии противодействия антиконтенту, несколько раз в день сжигал выложенные из купюры оригами и заканчивал день в алкогольной медитации. Иногда я приглашал Ольгу в ресторан, и она иногда соглашалась пойти. Постепенно мы становились ближе друг другу и однажды вечером после ужина в «Желтом море» она поцеловала меня в губы. Но после этого наши отношения вновь откатили немного назад.
В один из стандартных вечеров я прогуливался под дождем в Мариинском парке, время от времени пригубливая завернутую в бумажный пакет бутылку со спиртом. Не знаю почему, но я вспомнил о Позере. До Арсенальной было рукой подать, и я решил навестить Владимира Владимировича, хоть и понимал, что шансы застать заслуженного работника медиа на месте будут невелики. К моему удивлению, он был там. Позер сидел на том же месте под памятником рабочим арсенала, как и при прошлой нашей встрече, держа в руке бутылку из-под сухого французского вина. Я поздоровался, и присел возле него.