Алексей Кудесин
Возвращение полуночи. Арка 2. Твари в ночи
Сказ 11 – Любимка против Несмеяны
После собрания все шло своим чередом: тягатели пообедали, отдохнули, сбегали вокруг котлована. Потом Стоян собрал всех на краю обрыва.
– Я долго думал, – сказал он, – и, наконец, решил. Настало время испытать силу Несмеяны – здесь от неё никто не пострадает.
– Как же никто? А мы?! – заволновался Ярополк.
Лексий смотрел скептически. У Любима загорелись глаза.
– Ёшки-матрёшки! Наконец-то я увижу сильномогучего тягателя в деле!..
Он подался вперёд.
– Внимание! – выкрикнул Стоян. – Поединок. Несмеяна против…
В лесу сделалось тихо. Любимка запрыгал, вытягивая руку:
– Я. Я. Я.
Сердце прыгало в груди вместе с ним.
– Да угомонись уже, – дёрнул его Ярополк. – Такого слабака никогда не выберут…
– …Любим! – закончил наставник. Тягатели притихли и сразу загомонили с новой силой.
– Что? – опешил отрок. – Дядька Стоян… Вы меня признали?
На лице отрока расплылась самая дурацкая улыбка в мире. Он вскинул кулак и заорал во все лёгкие:
– Да! Обещаю – не посрамлю! Покажу себя!
– Тихо-тихо, успокойся, – улыбнулся Стоян. – Я выбрал тебя, потому что ты и так проклят – тебя не жалко. – Тягатели засмеялись, Димитрий многозначительно переглянулся с Лексием и Матфеем. – К тому же ты всегда умудряешься выбраться из любых передряг, – серьёзно добавил наставник, – авось и здесь выживешь. – Любимка засмеялся, но, поймав колючий взгляд наставника, осёкся. По спине пробрало морозом – похоже, дядька Стоян не шутит. – На краю полигона мы расчистили специальное место. Во-он там, рядом с раскидистым дубом.
– А я знаю. Мы там вчера с каликами… – Любимка осёкся – разговор о странных людях в Чаще Хруста должен был остаться секретом. Он покраснел и смутился.
К счастью, тягатели давно уже воспринимали его вопли как ничего не значащий шум – навроде шелеста листвы или свиста сверчка.
Путь вниз оказался не таким уж и крутым, зато длинным – огибающим котлован почти на четверть. Когда спустились, большинство тягателей запыхалось и вспотело. Лишь потомственные и Несмеяна выглядели как ни в чем не бывало.
Пройдя у самой стены, тягатели с любопытством поглядывали на полигон. Одно дело – пялиться сверху, совсем другое – увидеть все вблизи. Хотя ничего толком разглядеть не удалось – от полигона их отделяла высокая зелёная стена из переплетённых колючих ветвей, поросших плющом. У огромного раскидистого дуба она отклонялась вглубь, а потом вновь прижималась к склону.
– Все отходим и прячемся во-он за те деревья, – скомандовал Стоян. – Я не шучу: Несмеяна – сильномогучий тягатель, даже потомственные могут пострадать.
– А как же вы? – спросил Лексий. – Небось, останетесь и станете смотреть?
– Нет уж, – Стоян зябко передёрнул плечами. – Я предпочитаю наблюдать за этим с помощью…
Глиняша на его плече шевельнулся и оторвал от себя ощутимый кусок. Глина зашевелилась и превратилась в ещё одного человечка, только крохотного и без рубинчиков.
– Ой, что будет, – пискнул Наум и опрометью бросился к далёким деревьям. – Наставник даже Глиняшу бережёт.
Тягатели потянулись в укрытие, Любимка с Несмеяной остались стоять друг напротив друга. Отрок ощущал себя необычно. С одной стороны – это ж Несмеянка. Хоть и нелюдимая и печальная, а все же своя. Притерпелся уже, она – как сестра. С другой стороны – ощущал в ней что-то чужое, опасное, отчего девушка сама страдает и может заставить страдать других.
Стоян отошёл не так далеко, как остальные. Пух! Волосы его дрогнули и невесомо поплыли по воздуху.
– Высвободи силу! – крикнул Несмеяне. – Тебе это пойдёт на пользу.
– Но я не хочу, – ответила Несмеяна. – Не хочу никому навредить.
– Мы здесь как раз для того, чтобы ты никогда больше не могла никому навредить, – крикнул первый наставник. – Здесь никого лишнего. Коли ты навредишь тягателю – стало быть, он не достоин проходить испытание. Не сдерживай себя, Несмеяна. Начинай. – Девушка все ещё медлила. – Я знаю про твои срывы, – сказал Стоян уже тише. Несмеяна и Любим слышали его голос, а вот отошедшие к деревьям тягатели нет. – Энергия земной тяги копится в тебе и переполняет. Сколь бы ты ни сдерживалась, рано или поздно она все равно выплеснется. Сделай это здесь и сейчас, и живи спокойно целые месяцы. Так тебе легче будет на испытании.
Любимка ощутил холодок в груди. Дядька Стоян говорит так, словно внутри Несмеяны сидит стихийное бедствие и вырывается время от времени.
«Тем лучше, – подумал он. – Значит, наставник поверил в меня. Я не подведу!»
– Не боись, Несмеяна, – сказал. – Я стану хорошим громоотводом.
И улыбнулся. Девушка вздохнула и начала.
Среди гигантских ветвей дуба метнулся ветер, рванул волосы Любима. Сверху упала листва, кусочки коры и мелкий мусор. Начала подрагивать земля – ощутил даже через толстую подошву сапог.
Лицо Несмеяны кривилось и ломалось, словно она не могла решить, какое настроение ей по душе. А потом… Любимка не поверил своим глазам – лицо девушки исказили эмоции радости. Они были столь непривычны для всегда печальной Несмеянки, что казались неуместными. Сердце отрока сжалось, он отступил на шаг – почудилось что-то демоническое в этом веселье.
– Хе… – губы девушки искривила усмешка, глаза сверкали. – Наконец-то! Как долго я терпела…
Гул нарастал, вибрация через ноги вгрызалась во внутренности. Любимка ощутил, как бурчит в животе. Поспешно переступил с ноги на ногу, чтобы хоть на миг прервать контакт с дрожащей землёй, но теперь вибрировал сам воздух, само пространство.
– Мечи-калачи! Что мне делать-то? Я должен на неё напасть? – выкрикнул он.
– Постарайся остаться живым, – объяснил направленный голос Стояна. Самого наставника нигде не видать. Крохотный любимец схоронился под самые корни дерева.
– Прости, Любим… – сказала Несмеяна сквозь страшное веселье. – Я уже не смогу это остановить… Я так долго… удерживала себя… Не смогу…
А потом мир обрушился на Любимку. Его сорвало с места, закружило и грянуло о деревья. Деревья? Нет, это были уже сломленные стволы. Любимка сжался и попытался удержать себя целым. Перед глазами упали капли, их тут же смыло. Они упали ещё раз. В кармане разогрелся и засиял Глаз Ворона. Любимка ощутил прохладное покалывание по всему телу. Это означало, что угроза была повсюду. Ощущение свежести сдуло, словно попал в чудовищный вихрь, который способен был слизнуть кожу, оставив одно дымящееся мясо. Мир сошёл с ума. Любимка уже ничего не понимал и ничего не видел, он просто пытался выжить.
В пространстве перед Несмеяной родился и ударил перед собой скрученный жгут силы – земная тяга была столь плотно сжата, что отрок мог видеть её невооружённым взглядом. Едва родившись, она закрутилась и взвилась вверх, как огромное щупальце гигантского осьминога. Вверху щупальце разделилось на два почти бесплотных хлыста, которые тут же напитались энергией и сделались толще исходного. Потом разделились ещё и ещё раз. Теперь Несмеяна и правда напоминала чудовищного осьминога с девятью хвостами.
Граум! Один из хлыстов-щупалец упал на землю. Земля треснула, пласты сдвинулись, образуя ступеньку высотой в несколько саженей. Земля на срезе спёкшаяся и почерневшая, словно её опалил змеиный огонь.
Любимка стоял посреди этого хаоса ни жив ни мёртв. Если такой ударчик придётся по нему, никакая волна или тяга не спасут – точно так же располовинит…
Хрясь! Хрясь! Граум! Три удара слились в один. Три жгута мощи ударили прямо туда, где стоял Любимка. Он приоткрыл один глаз. Потом второй. Я жив? Только и успел, что зажмуриться – самая детская из всех защит.
За спиной раздался ужасающий хруст. Обернулся и онемел от ужаса: через ствол дуба крестом легли две трещины, которые со скрежетом начали шириться. Любимка стоял прямиком между ними, шкурой ощущая, как ему повезло.
Огромное дерево неспешно распалось на четыре куска. Боковые замедленно упали в разные стороны, тот, что сверху, резко просел, помедлил и завалился назад. На месте чудовищного дуба осталась торчать к небу обгрызенная со всех концов гигантская щепка.
Перед глазами вновь полыхнули капли. Их сорвало и утащило без следа. Пыхнул прохладой Глаз Ворона. Её тоже смыло и утащило.
Упрямо наклонил голову и повернулся и Несмеяне. Девушка больше не стояла перед ним: она поднялась над землёй, под ней ширилась и углублялась воронка – земная тяга была столь плотной, что девушку выдавливало вверх. Ужасные жгуты силы изгибались и бились вокруг, теперь больше похожие на молнии.
– Мечи-калачи! – закричал Любимка и понял, что не слышит своего голоса. – Я не могу проиграть!
Он прикрылся рукавом и шагнул к девице. Его откинуло назад. Напряг мышцы и устоял. Лишь ноги пропороли в дёрне две полосы.
– Врёшь! Не возьмёшь!
Он снова ступил вперёд. Один из жгутов-щупалец ударил совсем рядом. Любимку отбросило назад и впечатало в остатки дуба.
– Я не сдамся! – закричал он. Связки вылетели изо рта лоскутками, под кожей лопались капилляры. – Я стану сильномогучим!
Он сделал ещё один шаг. Капли и вспышки прохлады появлялись и исчезали постоянно. И тут его захлестнуло одним жгутом. Небо раскололось красными трещинами и осыпалось на бедную голову Любима. Перед зрачками плыли тёмные кляксы. Глаз Ворона непрерывно качал тягу, а между ними вихрилась тоненькая, но прочная перегородка – природная энергия бабуси. Она связала воедино тёмную каплю и земную тягу, и силовые жгуты Несмеяны больше не могли их смыть.
Его закрутило и понесло, как сорванный ветром лист. Но теперь он знал, что выстоит. Темные капли замедлили время, земную тягу направил в ноги, представляя, как они тяжелеют. Хаотичное движение прекратилось. Косым росчерком поделил небо и воткнулся в землю. Несмеяна все ещё висела, разнося в щепки остатки дуба.
– Я стану сильномогучим! – прокричал Любимка и удивлённо понял, что все ещё может издавать звуки. – Вперёд!
Он выдрал ноги из мягкой земли и двинулся на Несмеяну. Кляксы кружились перед глазами, выпивая силу тела, но земная тяга возвращала её и поддерживала. Впервые Любимка мог использовать силу перводемона так долго и так осознанно.
Продавливаться через затвердевший воздух было вдвойне сложно, ведь никуда не исчез мощный ветер, который исходил от девушки. Но зато жгуты мощи двигались очень медленно, и он мог изменить направление движения, чтобы избежать их.
Голова Несмеяны была запрокинута, глаза закатились, на лице застыла чудовищная радость.
– Радость, – проговорил Любимка. – Ёшки-матрёшки! Так вот отчего ты всегда грустная. Ты бережёшь нас!
Ближе. Ещё. Он совсем рядом, уткнулся в кокон мощи, который свила вокруг себя девушка. Воздух трещал от напряжения, уворачиваться от жгутов стало тяжелее. Каждое его неловкое движение Несмеяна встречала взрывом хохота.
– Несмеяна! – крикнул он. – Вернись! Ты выпустила пар, не надо больше!
Бац! Его стегнуло жгутом, едва не сорвав тёмные капли с глаз. Закричал от боли и досады. Сверху донёсся хохот.
Она меня не слышит.
– Ах, ты так! Я заставлю тебя очнуться. Есть же у тебя сердце.
И он ступил прямо под удары щупалец.
Бах! Бах! Бах! Любимка подумал, что настал его конец. Он больше не мог удерживать концентрацию. Тонкая перемычка природной силы, стягивающая вместе тёмную волну и земную тягу, гнулась и ломалась. Он кричал и плакал одновременно.
Любимка знал – достаточно сделать шаг назад и все кончится. Но он упрямо прижимался к оболочке мощи Несмеяны.
– Мечи-калачи! Есть у тебя сердце! Есть?!
Девушка перестала хохотать, радужки выкатились из-под век, в них появилось недоумение.
Бах-бах-бах-бах! Теперь щупальца мощи били целенаправленно и не переставая. Земля под ногами Любимки превратилась в бурлящее месиво. Он словно стоял в кипящем котле. Только вот кипела и исходила пузырями сама земля.
Ничего не видел, ничего не слышал. Лишь сжался в комок и изо всех сил прижимался к кокону мощи. У него больше не было разумных мыслей. Осталось одно единственное стремление, которое он сделал смыслом своего существования.
Несмеяна нахмурилась. Как такое может быть? Это уже не весело. Это…
Небо потемнело и покрылось тучами. Сверкнула молния. Кокон мощи распался, щупальца пошли вразнос, истончились и с неровным свистом пропали. Сапоги Несмеяны мягко коснулись земли.
Они стояли друг перед другом. Печальная Несмеяна и избитый пережёванный Любим. Он поднял на неё взгляд. На почерневшем от синяков лице сияли чистые голубые глаза. Как кусочки неба.
– Теперь я понимаю, отчего ты такая печальная, – проговорил Любимка. – Бережёшь нас. Эмоции радости гораздо мощнее эмоций печали.
Девушка тяжело вздохнула. «Я же говорила, что не надо было этого затевать», – всем видом говорила она.
– Несмеяна. Это было не зря, – закричал Любим. – Теперь я тебя понимаю. И я тебе обещаю, Несмеянка. Клянусь! Мы с тобой ещё повеселимся прямо на Соборной площади Кремля. Ты будешь хохотать в полный голос, и никому от этого не станет плохо.
Сказал и сел наземь – ноги больше не держали. Несмеяна поглядела на него и вдруг улыбнулась. Слабенько, почти незаметно, и это была простая человеческая улыбка.
Хрясь! Через пустое пространство легла трещина. Несмеяна приняла свой обычный мрачный вид и тяжко вздохнула.
– Спасибо, Любим. Я никогда не забуду твоих слов…
– Ух! У-у-у! Ух! У-у-у!
Словно гигантский кузнечик, делая огромные дуги, к ним прыгала ступа. В ней сидела Яга и отталкивалась метлой от земли, прутья пружинили и выстреливали ступу на огромные расстояния.
Из укрытия к ним шагал Стоян. К тягателям они подобрались одновременно. Яга лихо затормозила и соскочила со ступы.
– А я ить говорила! Говорила, да! – торжествуя, кричала она.
– Да, говорила, – хмуро кивнул Стоян, склонившись над Любимом и исследуя его синяки. Отрок морщился и отдёргивала голову.
– Дядька Стоян. Хватит меня тыкать! На мне как на собаке…
– Да нет, от таких ран любая собака издохнет…
– А я гутарила! Не зряй моя банька была! А? Касатик?
Яга была очень довольна собой.
– Это было слишком опасно! Больше ты меня на такое не уговоришь. Когда его поперёк туловища бахнуло, думал все – останутся от тягателя две половинки. А он ещё и специально под удары полез.
Любимка ощутил холодок внизу живота.
– Ёшки-матрёшки! Как это две половинки? Разве не все оговорено было?
– Я верила! – бодро ответила бабушка.
– А я надеялся, – криво ухмыльнулся Стоян. В его побледневшие щеки медленно возвращалась кровь.
– А дерево удачно разнесли, – отвернулся от Любимки Стоян. – В этом я не ошибся.
– Да, спасибо, касатик. Страсть как надоело поливать, подстригать. Умаешься, целый день почитай уходил. А теперачи чой? Нетуй дерева – нетуй проблем! Ха! Молодцы тягатели!
После поединка Любимка храбрился, заявил, что готов бежать вместе со всеми вокруг полигона. Но сил хватило лишь взобраться наверх и кое-как доковылять до терема тягателей.
– Несмеяна и Любим свободны, остальные приступают к занятиям, – объявил Стоян.
– А чего это им такие поблажки?.. – сунулся было Ярополк. Небо нахмурилось, порыв ветра дёрнул волосы.
– Если желаешь, можем повторить, – улыбнулся наставник. – Я думаю, Несмеяна не будет против?
Он поглядел на девушку, та тяжко вздохнула. Сын воеводы заткнулся. Любимка пытался протестовать, но силы совсем оставили его – едва не упал.
– Топай-топай, – сказал ему Стоян. – Ты заслужил отдых.
Любимка ощущал страшную слабость и упадок сил. Только это не позволило ему спорить дальше. Не хватало ещё при Ярике сомлеть и упасть в обморок. То-то смеху бы было.
На подгибающихся дрожащих ногах добрел до лежака и рухнул в полный рост. Заснул уже в воздухе, и даже ощутимый удар головой о дощатый настил не пробудил его.
Снилось ему, что Несмеяна все ещё перед ним. Жгуты мощи бьют, не переставая, а он даже не может пошевелиться.
– Ну же! Я должен это сделать! Иначе не сталь мне сильномогучим…
И тут один жгут попал прямо по плечу. Боли не было, сознание не покинуло его. Любимка просто полетел, вращаясь и ощущая себя заключённым в кусок камня. А потом этот камень треснул…
Шух. Любимка открыл глаза. Над ним склонилась тёмная фигура. Одна рука приложена к груди, вторая ко лбу. Над темным платом мерцают два внимательных жестоких глаза.
– Тяга земли! – голос, который ни с чем нельзя перепутать. – В тебе её нет! – Глаза воронёного расширились, он отпрянул, как от чумного. И тут в кармашке ожил Глаз Ворона – земная тяга заполнила тело Любимки, как вода пустой сосуд. Богатырь прищурился, его ладони снова легли на Любима: одна – на лоб, вторая – на грудь. – Так вот в чем секрет…
Любимка ощутил, как рука, что на животе, вытягивает из него энергию, а та, что на лбу, наоборот – отдаёт. Потоки земной тяги выправлялись, делались стройными и правильными. Да, именно так. Теперь отрок чувствовал это.
По жилам пронёсся ледяной вихрь, напитывая тело силой. Любимка ощутил, как земная тяга раздула жилы, кровеносные токи потащили её по телу, заполняя самые отдалённые, самые крохотные клеточки. И везде, где они появлялись, происходило восстановление и обновление. Синяки рассасывались на глазах, мелкие разрывы мышц зарастали, дрожь проходила, сила возвращалась.
Любимка ощущал, как тело наполняется мощью. Ощущение было схоже с тем, какое испытал в бане у бабуси Яги.
– Мечи-калачи! – прошептал он. – Так здорово!
Он попытался подняться, но руки воронёного крепко прижимали его к лежаку.
– Рано, – донеслось из-под плата.
Глаз Ворона исправно качал тягу. Любимка ощущал, что она двумя большими кругами ходит по телу через приложенные руки богатыря. Когда он отнял ладони, отрок хотел его поблагодарить, но не смог даже пошевелиться.
– Лежи, – тихо сказал Болт. – После прокачки тяги всегда так. Не можешь даже пальцем пошевелить. Когда расслабление пройдёт – станешь как новенький.
– Ёшки-матрёшки, – проговорил Любимка слабо. – Думал, вы злюка какой… А вы вона как! Вовек не забуду.
Болт бросил на него странный долгий взгляд. Любимке почудилось в нем что-то затаённое и глубокое. Все изломали морщинки в уголках глаз – Болт ухмылялся.
– Не меня благодари, малыш. Я исполняю волю урядника Фрола.
– Что-о?! – от удивления отрок даже сел. В глазах потемнело, не упал назад только потому, что оперся о растопыренные руки.
– А ещё урядник просил передать – Олег с каликами выходят ближе к полудню. Тебя не берут. Дальше – думай сам.
Шух. Любимка разинул рот, но богатыря больше не было в горнице. Отрок рухнул обратно на лежак и уставился на стропила крыши.
Думай сам.
Он получил помощь от человека, который ненавидел его. Что это было? Ловушка? Или урядник решил исправиться? Не похоже на него. Уй, как Варвары не хватает!
Думай сам!
Что бы это ни было, Болт не обманул. Расслабленность прошла, и через пару минут уже смог спустить ноги на пол, а ещё через десять даже пройтись по гриднице. Силы возвращались стремительно.
Огляделся по сторонам. Пустые лежаки, из небольших оконцев падают косые лучи. С улицы доносится шелест листвы. И тишина. Только теперь до него дошло, что время побудки давно миновало.
– А где все?! Неужели я проспал, а дядька Стоян не стал будить?!
Любим нахмурился. Это и правда заговор. Все, как и сказал дядька Болт. Хотел уже выскочить во двор, как вдруг услышал под окном шум шагов и голоса.
– Вот урядник прилипчивый. Едва избавился от него. Любим спит?
– Дрыхнит. Со вчера почитай дрыхнит. И сегодняй побудку проспал. Послей Несмеянки так просто не встанешь.
Первый голос мужской, будто в чем-то не уверен. Интересно, в чем сомневается дядька Олег? Второй же скрипучий и женский – бабуся Яга.
– Я погляжу?
– Гляди, касатик. Глядий. Сколь влезет…
Любимка юркнул под одеяло. Дыхание сделал глубоким и медленным. Скрипнула дверь, зашелестела солома на полу. У отрока пот выступил на висках – было очень сложно улежать неподвижно и не сбить дыхание.
Солома ещё какое-то время пошелестела, скрипнула дверь.
– Ну что, унял своюй совесть? – скрипнул голос Яги.
– Я ж ему обещал, – в сердцах бросил Олег. – И собирался сдержать обещание. Да только прямой приказ князя. Эх, ничего тут не сделать!
– Ну ты жа зашёл, – голос Яги сделался мягче. – И Стоян тебе запретил.
– Со Стояна все как с гуся вода. А мне – противно!..
Голоса отдалились и затихли. Любимка так и подскочил. Мечи-калачи! Обманули! Так я и знал! Взрослым ни на грош доверия нет!
Сел на лежак и начал надевать сапоги. «Не стану я бока отлёживать, пока вы Прутика спасаете. С вами пойду. А то и вовсе опережу. Так и знайте!»
О Болте даже не вспомнил. Ему казалось, что сам очнулся таким бодрым именно в тот момент, когда к нему явился калика. Скатал одеяло с соседнего лежака и сунул под своё: «Пущай думают, что я дрыхну». Отступил на шаг и захихикал, потирая ладошки. Ни за что не догадаются, что меня нет. Ярополку надоест кочергой тыкать, прежде чем поймёт. Выскользнул за дверь. На небе хмурятся тучи. «Эх, Несмеянка. Обязательно придумаю, как тебя спасти. Но не теперь. Сейчас очередь Прутика». Встал у двери и прислушался: вокруг терема тихо, главное – не наткнуться на Ягу.
К лесу двинулся через задний двор. Здесь лежала куча навоза, вяло жужжали мухи, бродила одинокая курица.
– Бди! – сказал ей Любимка и перемахнул через забор.
С вершины дерева, стоявшего на другом конце поляны, за ним наблюдали глаза над темным платом. Через пару минут Фрол услышал:
– Надобно выступать. Кубышка заглотила приманку. Калики почти готовы к выходу.
– Ха-ха, – урядник ударил кулаком о ладонь. – Эти богатыри – как дети. Легко предугадать любое движение…
Любимка в это время стремительно скользил уже по краю полигона. Впереди росли две берёзки. «Когда миную их, меня уже никто не остановит».
– Фиють! – Его кувыркнуло по земле. – Куда это ты собрался? – звонкий девичий голос.
Любимка подскочил и замахал руками:
– Тише! Сойка! Мечи-калачи! Не шуми, не то набегут, разорутся.
Синеволосая девушка наклонила лоб и пошла на него.
– Я уже здесь, – сказала она, – и я орать не стану, а ка-ак врежу тебе промеж глаз, чтоб другой раз неповадно было. Не погляжу, что после Несмеянки чуть живой!
– Сойка. Да что я сделал-то?!
Любимка примирительно выставил перед собой ладони.
– Куда это ты собрался? И мне ничего не говоришь?
– Но тебя же твой калика не отпустил. А я обещал Пру…
Она вдруг ухватила его за руку и дёрнула вниз. Они скатились по склону и затихли. Наверху раздались шаги, что-то проговорил знакомый голос. Любимка затаил дыхание. Это же дядька Стоян. И как его Сойка так рано засекла? А девушка тащила его все дальше.
– Туда давай! – указала она рукой на странное сооружение из дерева и камня. Они втиснулись в большую щель между землёй и камнем.
С одной стороны ему в бок упёрся острый выступ, с другой – мягкий бок девушки. Он ощутил жар. Так близко Сойку ещё не видел. Мог сосчитать каждый синий волосок на макушке девушки, среди волос виднеются ухо и щека. Кожа гладкая, с едва заметным пушком. Так и хочется протянуть руку и коснуться…
– Уф, – сказала Сойка через какое-то время. – Чуть не попались. Сейчас и остальные появятся. Я нарочно первой прибегла, как чуяла, что ты фортель выкинешь!
Мгновение – и её уже нет рядом. Мягкое прикосновение и пушок на щеке исчезли. Остался один каменный выступ, впившийся в бок. Любимка вздохнул и полез наружу.
– Да что случилось?! Дядька Стоян нас не видел…
– Ну ты даёшь! – синеволосая девушка смотрела почти с восхищением. – Разве не помнишь – вокруг наставника всегда шныряют его любимцы! Если бы хоть один нас заметил…
Любимка испуганно огляделся.
– Может, они все ещё здесь?!
– Нет. В лагере он рассылает их не дальше чем на десяток саженей. Тем более он следит за остальными. Я едва сумела оторваться.
– Сойка, ты просто чудо! – закричал он. Девица без предупреждения залепила затрещину.
– Ай! За что?!
– За все хорошее! А за плохое щас добавлю!
– Нет-нет-нет! – Любимка подскочил и снова выставил перед собой ладони. – Сойка, Прутик – мой друг. Я не могу его бросить. А тебе не надо его спасать – зачем зря подвергать себя опасности?
– Дурень! – Яростно ударила его Сойка. – Мой друг – ты. И я не могу тебя бросить, хоть ты ещё и тот дурила!
Её пылающий взор прожигал насквозь. Сердце Любимки радостно ёкнуло. Нелюдимая ершистая Сойка назвала его другом. Внезапно вспомнилось девичье хихиканье за банной занавеской: «Любимка… Друг. Просто друг!» Вновь ощутил мягкое прикосновение Сойкиного бока, такого мягкого, нежного… Он покраснел. Вместо радости вдруг окунулся в глухую печаль.
– Друг я вам? Ага! – в голосе звучала детская обида. – Ярополк так у них красавец с носом, а я – просто друг…
Синеволосая девушка вытаращилась на него, словно не верила собственным ушам. Потом расхохоталась, как сумасшедшая.
– Любимка, ну ты даёшь!
Он окончательно потерялся, не зная, куда девать руки и взгляд.
– Чего я даю-то? Неправда рази?
– Идём! – насмешливо сказала Сойка. – Мы же с тобой будущие богатыри, некогда о чувствах думать. – Она отвернулась и зашагала по лесу. Но Любимка приметил, что кончики ушей у неё такие же красные, как его щеки. – Мы должны управиться за день, – немного погодя сказала она. – Я слышала, что испытание раньше, чем послезавтра, не начнут – ждут каких-то шишек из княжеств!
– А ты знаешь, куда идти? – с надеждой спросил он. Это было самое слабое место его плана. Собственно, на этом он и кончался – выберусь из лагеря, а там поглядим.
– Я помню карту, – сказала Сойка. – Скорей всего, они вышли из леса близь гор.
– Ого! Сойка! Тут есть горы?!
Она поглядела на него с восхищением. Девице хотелось много ему наговорить, но она лишь качнула головой и промолчала. Он же был беззаботен и бодр.
– Я иду, Прутик! Помощь уже в пути!
Золотистая и синяя головы исчезли в лесу.
