Алексей Андреевич Лагутин
Падение Преисподней Шеагральминни
– Старик! Ты что творишь? – злобно схватил за плечи и затряс еще живого Вольдемара Кирк.
– Хех…Я же говорил. Не дам тебе умереть. – тяжело дыша, но совсем уже не шевелясь, тихо посмеивался тот.
– Идиот! Я воскресну…
– Нет, Кирк! Не воскреснешь! – вдруг, напрягаясь из последних сил, крепко схватил правой рукой левую руку Кирка старик, едва не захлебываясь в словах. – Это все ложь! Это мне рассказал тот седой старик! Ты просто умрешь, как это сейчас сделаю я! Никаких людей-фениксов не существует!!!
Все, включая Кирка, оцепенели. Мои друзья не хотели верить своим ушам, но не могли отмахнуться от тех слов. Седой старик, существо о котором не мог знать никто посторонний. Его слова всегда были правдой, и он знал все, что было скрыто в нашем мире. Тот, кого называли не то Бризом, не то Негласным Правителем, рассказал Вольдемару тайну способностей Архея Людей Кортя, чтобы тот рассказал ее нам. Он знал, чем все это кончится, и, как всегда, подталкивал нас к вещам куда страшнее, чем те, на которые когда-либо были способны мы сами. Слова Вольдемара достигли нас только теперь, когда мы уже допустили все ошибки, которых должны были, зная их, избежать. Мы опоздали. Облажалась как никогда в жизни.
Смятение Кирка лишь усилилось, когда его плечо заныло страшной болью, куда страшнее боли от треснувших ранее ребер. Это была самая настоящая агония, в которой сам он мгновенно закричал, хватаясь за голову, только теперь вспомнив нечто, от чего его разум так старательно пытался его оградить. Он не вернется к жизни, и никогда не делал этого раньше. Все это было ложью, в которую он сам так хотел раньше верить, и потому совсем не жалел себя. Его пытались убить даже его союзники, и теперь у него совсем не осталось сил. У него не осталось совсем никакой надежды. Теперь это видел и Литой Рыцарь, чувствуя связь между памятью Кирка и раной, которую он оставил ему ранее на правом плече. Теперь он и вправду увидел то, что хотел узнать когда-то, пока его разум не поглотил гнев.
– Я знал. – поддерживаемый маленькими руками уже почти бессильной дочери, поднимался с одного колена Рыцарь. – Ты просто убийца, и все легенды о тебе – ложь.
Только Филони, дрожащими руками собирая на тетиве своего лука остатки внутренней силы, изо всех сил стараясь материализовать ее во что-нибудь особенно мощное, понимала, что произойдет дальше, и лишь усилием воли справлялась с оцепенением. Никто не хотел, чтобы это произошло, и никто из нас не мог допустить его смерти.
Почему же тогда никто из нас больше не шевелился?..
Вольдемар лежал почти на руках Кирка, умирая, уже едва способный шевелить ослабшими губами под окровавленными седыми усами. Он шептал что-то, что должно было спасти его друга, но тот совсем не мог его слышать, в глубине черепной коробки слыша только металлический треск, некогда так ему знакомый. Он видел и источник того треска, само Красное Пламя, окружавшее его в его воспоминаниях. Больше он не видел ничего, и окто Литого Рыцаря слишком давило на его сознание. Он не понимал, где находится, и что с ним происходит – он чувствовал лишь боль и страх, заливающие его бешено бегающие в орбитах глаза. Он был обречен, но даже этого уже не понимал.
– За каждую душу, что навеки останется здесь… – тяжело дыша от злобы, последними усилиями передвигал свое измученное тело к Кирку Литой Рыцарь, на ходу бросив левый меч, зажимая в трясущихся от бессилия руках рукоять лишь правого полуторного. – За все злодеяния, что ты здесь учинил…Я здесь и сейчас приговариваю тебя к смерти!
Колющий удар с обеих рук, поддерживаемый телекинезом последних сил окто его дочери. Даже в ее глазах тогда блуждала некая детская жалость, и она могла в любой момент остановить меч отца, уже летевший, с огромный силой, прямо в сердце Кирка. Это было самое большое сердце среди людей, которому мы всегда завидовали. Но тот человек видел его иначе. Он видел то, что принадлежало не ему, и за тем совсем не видел его настоящего.
Это сердце любило и оберегало людей столетия назад, и именно его биение защищало нас от желавших всему миру смерти существ. Именно скрывавшая его грудь принимала на себя все удары угнетавших нас имтердов, и именно она отталкивала от нас все беды. Этот человек, воистину Первый среди нас, всегда ставил на кон свою жизнь, чтобы уберечь наши семью и саму нашу жизнь. Он забыл самое важное, чего не знал больше никто из нас, и только это могло его спасти, как это спасло нас всех столетия назад. Это чувство проходило через всю его жизнь, и именно оно всегда держало его руку крепкой, а его волю непоколебимой. Совсем недавно в Шеагральминни его привели не чьи-либо планы, как бы он не был в них замешан, а настоящая, чистая любовь. Он вспоминал лицо девушки, раскрывшей в нем когда-то это чувство, но выглядело оно слишком страшно. Теперь он вспоминал его, и правда боялся. Это не было лицо человека, но его пугало вовсе не это, и не ее мерцающими пурпуром, залитые слезами кошачьи глаза. Его пугало то, что в этих глазах уже совсем погасла жизнь, и отражался лишь взгляд его залитых Красным Пламенем пылающих очей. Именно эту часть истории Великого Спуска Корть однажды унес с собой в небытие, и именно ее все мы не знали. Именно эту часть истории, которую вот-вот, точным ударом в сердце, должен был уничтожить Литой Рыцарь, разорвав в пух и прах все мечты человечества.
– Нет, Корть! – осознавая собственное бессилие, упала на колени Филони.
Мгновение…
Барабанные перепонки всех вокруг едва не разорвало грохотом взрыва впереди, а глаза залил ужасающе яркий, красный свет пламени. Ударная волна от этого взрыва была настолько мощной, что Кози и Филони мгновенно сбило с ног. Кози упал, сильно ударившись спиной о тела позади, а Филони удержал сзади, крепко обхватив сильными руками ее плечи, уже знавший о произошедшем в будущем Пофисс. Корим едва устоял, воткнув меч в пол, щуря глаза от сильных потоков ветра, стараясь разглядеть то, что тогда произошло впереди. Я сам не заметил, как что-то удержало от того удара и меня, так и не поняв сразу, что это было. Тот, кто стоял тогда позади меня, не владел окто. Его силой была Красная Искра, родная тому Пламени, что теперь горело у стены левее. Металлический треск был невыносимо громок, как и давление неимоверной мощи вызывающего его Красного Пламени. Все мы смотрели вперед, видя и слыша только его, будто прочее во всем мире вдруг исчезло, уступив свое место Красному Пламени. Давление этой силы было настолько высоко, что все, почти одновременно, упали на колени. Мы не могли, и не хотели этому сопротивляться. Даже когда то давление, через всего несколько коротких секунд, совсем пропало, мы не поднимались. Мы не могли подняться с колен, на которых стояли перед столь великим явлением – перерождением Красного Пламени, которого так давно, и с таким трепетом, ждали.
Вдруг Пламя начало виться, будто поглощая все вокруг себя, перенося поглощенную им силу в свой эпицентр. Один за другим менялись его черты, и в его свете начал угадываться силуэт человека. Он был высок, покрытый алыми доспехами с металлическим оперением и будто драконьей чешуей, а за спиной его колыхался длинный толстый плащ с символом, некогда принадлежавшим самим Демонам. Он только поднимался на ноги, но его вид уже завораживал сердца тех, кто так часто раньше представлял его себе, вычитывая сотни книг, и все равно не дошедшим своим скудным воображением до картины столь великой. Шлем с небольшими металлическими крыльями, и теперь самое прекрасное – огромные белоснежные крылья за спиной этого человека. Все это, горевшее его Пламенем, придавало ему вид невиданного доселе героя, которого все мы и ждали столетиями после его жертвы в Храме Актониса. Но он помнил все иначе. Его разум теперь был чист, исцеленный словами Филони, напомнившими ему о самом важном. Теми же словами, что некогда переродили его в Храме Актониса, вышедшие из уст его возлюбленной, Архея Ардов Джефф, теперь перерожденной как Термисорра из Дельсберга. Он помнил, что не умирал в том Храме, и Уилекромми вовсе не восстанавливал его для помощи людям шестнадцать лет назад. Напротив, все это время, в Храме Актониса он был жив, удерживая своими силами его обитателей, и Уиллекроми просто вытащил его оттуда. Он не был человеком-фениксом. Он просто был героем, который был слишком силен телом и духом, и потому никогда не умирал.
Литой Рыцарь лежал впереди, прижавшись спиной к стене, в которую его, с огромной силой, отбросила ударная волна от перерождения Кортя. Его вид наливал грустью горящие Красным Пламенем глаза Кортя, ведь Рыцарь уже совсем не двигался. Сжимая уже свободную от доспехов, разорванных почти на кусочки тем взрывом, большую и бессильную руку отца, призрак так и не оставляющей его тело девочки прижимался к нему все крепче, судорожно и так же бессильно рыдая. Доспехов на нем почти не осталось, и Корть легко мог разглядеть его изувеченное, окровавленное тело. Его лицо было совсем страшно, все изуродованное ужасными ожогами, но глаза его все еще были живы, со слезами полные не угасших прекрасных чувств. Последний раз в жизни, он смотрел на лицо своей дочери, что уже давно умерла. Ее образ таял, быстро исчезая, а жизнь самого Рыцаря угасала. Все, за кого он сражался, уже покинули этот мир, и он вот-вот должен был с ними встретиться. Их голоса в его голове звучали все добрее, и его порванные губы украсила страшная внешне, но все еще угадываемая на его лице счастливая улыбка.
– Не важно, сколь велика жертва, если она спасает великое множество жизней. – едва шевеля губами, грустно говорил Корть. – Но то, что произошло здесь…больше никогда не должно повториться. Я заберу это все с собой, и все ваши души…
Умирающий человек тихо прикрыл глаза. Ему не оставалось больше ничего, кроме принятия. Кортю больше не оставалось ничего, кроме как, наконец, закончить его страдания, ибо он уже стал для него мучеником, и давно заслужил вечный покой.
– Пусть все ваши души напитают мое тело, и вместе мы… – поднимая над собой так и не оставляющий его драконий меч, запнулся, едва справляясь с собственным комом в горле, старался говорить только громче Корть. – Вместе мы развеем любую тьму!
Взмах, и снова оглушительная вспышка Пламени. Вольдемара больше не было, и теперь не было и Литого Рыцаря. Все они стали силой Кортя, поглощенной его Пламенем. Он слышал их голоса, и чувствовал их волю. Все вокруг начало гореть, переходя в Красное Пламя, и Корть остановился там, поворачиваясь к нам. Никогда прежде мы не видели подобной силы, и были до немоты ей восхищены. Наш план сработал на ура, и мы вернули в строй нашего величайшего героя, также вернув ему цель и мотивацию. Он вспомнил чувства, за которые сражался прежде, и за которые так любил людей. Его взгляд горел этой решимостью, отражаемой в Красном Пламене, и больше никого бы не заставил в ней усомниться. «Я защищу то, что делает нас людьми, и все то светлое, что у нас осталось. Никаких бед и трагедий, никакой скорби и страданий. Пусть это Пламя очистит все, и вся тьма сгорит в этой могиле вместе со мной, чтобы переродиться в свет.» – сам себе давал обещание, которое теперь намеревался выполнить любой ценой в будущем, Корть.
– Мерсер. Подойти ко мне. – говорил он теперь, проходя чуть дальше, смотря на вышедшего как раз из моей тени, отбрасываемой светом собственного Пламени со спины, человека.
Он медленно шагал вперед, к тому Пламени, лицом не то счастливый, не то опечаленный. Он тоже извлек непростой урок из всего, что произошло с его братом, к слову, по его же плану. Корть делал небольшие шаги ему навстречу, легким движением руки приказывая нам встать на ноги. Пофисс отпустил все это время удерживаемую им Филони, но оба они поднялись без слов, лишь пораженные видом своего героя. Да, сложно сказать, для кого тогда он был большим героем. Стоя в десятке метров от него, они уже чувствовали испускаемый его телом жар пламени, без следа поглощающего все вокруг с каждым его шагом. Только Первородное Пламя Кортя могло создавать столь ощутимую даже обычным людям энергию, и дарить ее им без всякого вреда.
– План прошел немного не так, как я предполагал. Но все же… – неловко улыбаясь, стараясь выглядеть беззаботным, развел руки Мерсер.
– Ты должен был посвятить меня во все заранее. Это был вовсе не приятный сюрприз. – серьезно глядя в глаза брату, остановившись лишь в четырех метрах от него, говорил Корть.
– Да. Прости меня… Я не думал, насколько это будет для тебя тяжело… – не выдержав эмоционального давления, опустил голову Мерсер.
– Как ты и хотел, я поглощу всю Шеагральминни своим Пламенем, чтобы подготовиться к Последней Войне. В этот раз все будет иначе. В этот раз мы одержим настоящую победу, и никому не придется для этого жертвовать собой. – его взгляд и тон голоса были настолько убедительны, что Мерсер без сомнений верил его словам. – Я верну все наши силы, и мы дадим осаждающей нас тьме последний бой. Мы сделаем это вместе. И вместе победим.
Мерсер поднял грустные глаза, глядя как его брат, уже вернувший первоначальный вид, вслушивается в голоса мертвецов, что теперь его окружали. Он слышал все, все понимал, и принимал волю каждого из них. Все они должны были помочь ему в будущем защитить всегда самое дорогое для него сокровище – жизни людей, которые всегда были ими заслужены.
– Филони, девочка моя. – теплым взглядом добрых глаз окинул девушку он, пусть и не меняя серьезного лица.
Филони лишь молча подошла ближе, уже не удерживая никем из нас. Мы были просто не в праве им мешать. Они должны были попрощаться. Это был единственный для них путь, и они оба это понимали.
– Я помог Термисорре бежать из Шеагральминни с группой командира центральной части, и сейчас она наверняка вернулась туда же, откуда начала свое путешествие. Прошу – найди ее. Вместе, следуйте указаниям этого немытого злодея. – указал пальцем на Мерсера Корть.
Мерсер лишь тихо усмехнулся.
– Но почему ты не рассказывал нам всего раньше? – вдруг почти крикнула, все еще сглатывая слезы, девушка. – Каждый раз, когда мы спрашивали тебя, ты менял тему и отводил взгляд!
– Хм. Какая снаружи нынче погода? – шутливо отведя взгляд, улыбался Корть.
– Это не шутка! – вдруг рванула к нему Филони.
Мерсер остановил ее одной рукой, сам тем напуганный. Только тогда она поняла, насколько опасно было приближаться к Пламени Кортя, ощущая на своем теле его невыносимый жар. Теперь она лишь опустила голову, тихо пуская из прекрасных глаз слезы, что также почти сразу испарялись.
– Время скоро придет. Всего два года. Пожалуйста, потерпи два года, и я отвечу на твой вопрос. До тех пор слушайся моего брата Мерсера, и приглядывай за сестрой. Я хочу, чтобы вы обе были живы и здоровы.
Филони молчала.
– Это все, что мне нужно…
Эпилог.
Больше Корть ничего не говорил, с головой уйдя в собственные размышления. Мы покинули хранилище через прежний проход все вместе. По пути все мы тоже о многом думали, и особенно грустно выглядел Кози. Он всегда много думал, и это было, скажем, его проклятьем. Конечно, никто никого и ни в чем не винил, хотя некоторые вопросы ко мне у моих друзей оставались. Тем не менее, тогда никто их еще не озвучивал. Нас вел лично Мерсер, и с ним мы покинули подземелья, и ушли через те самые пресловутые южные ворота. Никто не вставал у нас на пути, а у самого выхода нас встретили люди Мерсера. Дав все необходимые указания им, он, также, дал распоряжения о дальнейших действиях нам, сам желая, для начала, остановиться в Поместье Бога Людей неподалеку. Поскольку произошедшее с Кортем, хоть и с натяжкой, можно было назвать праздником, в первую очередь он предложил нам всем, дружно, посетить специально подготовленное для праздников заведение. Снаружи тюрьмы в то время уже наступила ночь, и мы почти не могли разглядеть в ее тьме ничего вокруг, до чего бы не догадались и так сами. Конечно, следы битвы были и здесь, ведь бежавших из Шеагральминни заключенных убивали специально подготовленные для этого отряды регулярной армии. Мы добрались до того самого, указанного Мерсером заведения без каких-либо проблем, уже достаточно разговорившись по пути. Внутри заведения (таверны), за литрами горячительных напитков, которыми мы все теперь пытались немного заглушить мысли, ожил даже Кози, начав вдруг рассказывать истории о том, сколь невероятна была способность Кортя обращать Красное Пламя в материю. На самом деле, это правда было удивительно, ведь материальный мир состоял из Красного Пламени в его гармонийном виде, но во всем мире только Корть мог его так преобразовывать. На такое не был способен даже лично надзиратель Красного Пламени, Клинок Власти Римро.
Филони покинула нас примерно там же, ни разу не прикоснувшись к напиткам. Мы не удерживали ее, лишь напомнив, что, найдя сестру, ей нужно будет встретить всех нас в городе Ренбире. В ходе некоторой беседы о некромантии Литого Рыцаря, и почему ее особенность позорила честь таких как я «настоящих некромантов», было замечено, что Кози уже не способен воспринимать информацию, от алкоголя сам тогда не отличимый от нежити. За ту ночь мы встретили немало людей, также вышедших из Шеагральминни, теперь именовавших себя «выжившие Шеагральминни», что едва не приравнивалась к военным званиям и титулу великих героев. Более их дела нас не касались, и мы просто вместе, все уже веселые, наслаждались уходящей ночью.
Наутро, когда Кози принял хотя бы более или менее человеческий вид, вместе мы отправились напрямую в Ренбир, до куда планировали добраться как раз чуть позже Филони и Термисорры. Дошли мы тихо и спокойно, хотя и в небольшом напряжении. Тогда мы еще сами не понимали, чем оно могло быть вызвано, и было оно будто подсознательным. Мы узнали об этом почти сразу, когда у ворот Ренбира нас встретил Бог Грома Серпион. С ним мы прошли в Великую Ренбирскую Библиотеку, в сотни раз большую чем библиотека Шеагральминни, и выслушали его историю о случившемся в мире недавно – о уничтожении Думой и Гелларом имения рода Кацер и всего их города. По его словам, имение и город сгорели Красным Пламенем Геллара, а Дума лично убил последних представителей их рода кроме трех детей – Соккона, Френтоса и Таргота. Это звучало особенно ужасно, ведь мы предполагали подобное, но совершенно в другом виде. Кацеры были единственной на тот момент живой семьей археев имтердов, присягнувших на верность людям. Они были потомками Бетоуэта Кацеры и Ширавы, некогда их Верховного Властителя. Затем – потомками рода, продолженного их детьми, Имперой и Лироем.
А что, спросите вы, произошло с группой командира центральной части Шеагральминни? Ходили слухи, что их группа распалась уже на выходе из тюрьмы, и некоторые ее члены отдельно ушли кто по тавернам, кто-то вернулся домой, а кто-то просто исчез. Верный своему личному кодексу чести старый вояка Шенк, бывший капитан второго отряда центральной части, начал новую жизнь, затем переехав в заново отстроенную, пусть и уже не такую великую Кацеру. Захватил он с собой и своего старого друга Мосса, с которым, на самом деле, крепко дружил, только часто раскидываясь дружескими шутками, часто грубыми, но совершенно безобидными. Лирой пропал почти сразу в тот же день, и еще два года никто не знал, что с ним произошло, хотя многие сильные мира сего и пытались это узнать. Мир, со своими Проклятьями, по-прежнему надежно хранил свои тайны.
Термисорра ушла в сторону своего прежнего дома, и переждала ночь там. Именно там ее нашла Филони, и, наконец воссоединившись, пообещав друг другу дождаться Кортя вместе с нами, их новыми друзьями, они отправились в путь к Ренбиру. Они выбрали довольно странный маршрут, прямо через Кацеру, который им подсказал по пути встреченный ими седовласый старец. Он же указал им дорогу, и своим собственным маршрутом провел их туда. Не могу даже представить, какой ужас они испытали, когда он, Негласный Правитель, махнув рукой, покрыл весь мир вокруг них непроглядной тьмой, в которой так внезапно стало одновременно холодно и жарко, а перед ними предстала картина ужасного пожара. Они узрели ту же картину, что и та, что разделила их раньше в Дельсберге, и с головой поглотил вид горящих Синей Искрой глаз объятого Черным Пламенем Думы. Преследователь Думы, наш Бог Душ Ультра, успел вмешаться в тот кошмар, и спас Филони. Но Термисорры с ними больше не было.
Филони пришла в город чуть позже, под руку с девочкой, которую называла теперь сестрой. Этой девочкой была Лилика Кацера, выжившая в том пожаре не иначе как чудом, но отделившаяся от трех выживших братьев. Ситуация с Термисоррой еще долго оставалась неизвестна, и Дума вряд ли правда убил бы ее по приказу Правителя Бездны, ведь ему не было от этого совершенно никакой пользы. Как и всегда, их планы были слишком хорошо от нас скрыты, и мы до сих пор многого в них не понимали. По словам Кортя, Дума отрубил ему голову, и он восстановил ее из Красного Пламени. Но, ведь, затем оказалось, что он не обладал способностью воскресать? Возможно, ответы на некоторые вопросы теперь вам придется искать самим, и не в моих работах. Но одно я могу сказать наверняка – Корть никогда не нарушал данное однажды слово, и судьба снова столкнет их с Термисоррой. Сколько бы времени не прошло, и как бы они не встретились потом – они все равно будут вместе.
Как видите, наша история подошла к концу, а я уже рассказал вам немного больше, чем собирался. Я постараюсь описать предысторию случившегося с начала как можно более кратко и понятно, но заранее извиняюсь за стиль ее повествования. Краткость – сестра не моего таланта.
Архей Людей Корть, вместе с Археем Ардов Джефф, сражались с командирами войска имтердов в Храме Актониса в 100м году. Раненная Вильфеоренамой Джефф не смогла продолжить бой, и Корть поглотил ее Пурпурную Искру, и связью своего Красного Пламени с ним запечатал Храм, вызвав Великий Спуск. Через 379 лет, в 479м году, Надзиратель Первых Миров Уиллекроми вытащил еще едва живого Кортя из Храма Актониса обратно в Мир Гармонии, где его встретил Мерсер. Пусть Корть вернулся в строй людей тайно, об этом уже знал Негласный Правитель, и донес эту информацию до продолжающих сражения с людьми на Севере имтердов. Хемирнир, у которого некогда Корть отобрал сестру Джефф, решает создать некоего паразита, который сможет перенять часть его сил, и превратить человеческого ребенка в аналог его сестры. Спустя 3 года, путем долгих экспериментов, он создает такового паразита, и заражает им случайную семью из города Дельсберга. Жертвой паразита становится беременная женщина, ребенок которой и становится аналогом Джефф, теперь под именем Термисорра. Девушка мирно растет в той семье, не зная о своих корнях, пока к ним в город не приходит сам Корть. С момента его возвращения прошло уже 19 лет, а самой Термисорре уже исполнилось 16 лет. Они встречаются в городе случайно около дома семьи Термисорры, где Корть, в размышлениях, останавливается на лавочке у небольшого пруда. Он приходил в город на поиски Думы, по информации Мерсера часто появлявшегося в том городе. Он продолжает посещать город в тайне от брата, чтобы видеться с Термисоррой и ее сестрой Филони, с которыми он очень подружился, а в юную Термисорру вовсе влюбился. Нельзя сказать, что эта была любовь как между отцом и дочерью, ведь на деле им обоим было почти 500 лет от роду, и кое-что внутри них заранее влияло на их отношения. Можно сказать, что это было некой остаточной памятью, которую в экспериментального паразита также внедрил Хемирнир, и потому Термисорру заранее манило к Кортю. Вместе они проводили дни и ночи, играли и веселились, и Корть часто рассказывал им интересные истории про старые времена, в которых никогда не упоминал о собственном участии. Узнав о наличии в окружении девушек кого-то столь могучего внешне, назойливые ухажеры оставили Филони в покое с ним, а Термисорру стали обходить стороны задиры, вечно видевшие в ней чудовище из-за ее глаз. Теперь она слышала только слова своего героя, открывшие ее по истине завораживающие глаза на правду. «Они прекрасны» – говорил он, прижимая легкую голову девушки к своей крепкой груди. Ради развлечения, он тренировал Филони стрельбе из лука, в шутку сказав, что так она сможет застрелить любого, кто будет мешать их любви. Филони и сама испытывала смешанные чувства, но изо всех сил старалась не мешать ими своей, наконец счастливой, сестре, которую всегда любила больше всего на свете. Так тянулись дни, и они никак не могли друг от друга оторваться. Забавно, но так было и раньше, когда Корть и Джефф были неразрывны даже в тяжелом бою, отбиваюсь от целых полчищ смертоносных имтердов. То была вечная связь, и, как вы видите сами теперь, и узнаете потом, ее ничто не смогло разорвать.
Память Кортя от Проклятья Забвения Красного Пламени слабела, и, видя это, Мерсер разрабатывал план, по которому рассчитывал окончательно исцелить от него брата. Он рассказывал о некоторых подробностях того плана Кортю, но тот довольно скоро о них забывал. В итоге, Шеагральминни была уже готова, и Мерсер как раз хотел сообщить об этом брату, но не смог его найти. Именно тогда же, по неизвестному нам до сих пор плану Правителя Бездны, Дума напал на семью Термисорры и Филони, убив их родителей. Сам Дума сбежал, а находившиеся в то время рядом Термисорра и Корть бросились за ним в погоню. Филони пришла в дом чуть позже, и, обнаружив тела родных, так же по следам Думы, отправилась в путь. Термисорра не хотела задерживать Кортя, и потому чуть остановилась, пропустив его вперед. Догнать его она уже не смогла – местные стражники обнаружили на ее теле следы крови ее родителей, и без разбирательств, по приказу Мерсера «бросать в Шеагральминни всех подряд» отправили ее в тюрьму. Корть смог догнать Думу у грота недалеко от города, где они сразились, и Корть был тяжело ранен. Так он был сброшен Думой в логово обитавшего в гроте дракона. Восстановив часть сил, Корть убил дракона, и спас запертого там же барда, вместе с которым покинул грот и устремился к Шеагральминни. Встреченный ими не случайно седовласый старик рассказал им, что Термисорру отправили в Шеагральминни, и некий человек по имени Вольдемар сможет помочь Кортю ее вернуть. Корть нашел Вольдемара, по старому бандитскому обычаю сразившись с ним на мечах, чтобы тот его признал, и, затем, порекомендовал командованию тюрьмы на роль капитана. На самом деле, Вольдемар уже знал от Негласного Правителя историю Кортя, и не был удивлен, что тот пришел к нему после его слов. Уже тогда, частично забыв свое имя, Корть назвался Кирком. Это имя дошло и до командира восточной части Шеагральминни Коселло, мгновенно принявшего его на пост одного из своих капитанов. Он же, Бог Тьмы Коллорин под прикрытием, доложил Мерсеру о действиях Кортя, и тот немного успокоился, решив, что брат просто выполнял тот же план немного по-своему. На самом деле, план теперь уже Кирка был совершенно иным – он совсем забыл про план брата, и просто хотел спасти Термисорру из заточения.
Примерно в то же время, недалеко от города Олима люди Мерсера из Алых Песков напали на семью небогатого мужчины, трудившегося на благо своей небольшой семьи. Больную жену мужчины и его шестилетнюю дочь они жестоко казнили у него на глазах, а самого его избили до полусмерти, и оставили умирать. Бандиты забрали с собой тело дочери мужчины, а самого его оставили наедине с телом жены. Мужчина, едва оставаясь в живых, пытался преследовать их, но у него совсем не осталось сил. Тогда он встретил Подчинителя, тайно следившего за той ситуацией, и тот предложил ему помощь – модификации тела, чтобы наказать его врагов. На самом деле, он просто восстановил силы мужчины, и сделал его физически сильнее и выносливее. Особые силы человека должны были проявиться, затем, сами, для чего Подчинитель создал в его теле специальный катализатор. Со всем этим, мужчина напал на след бандитов, выследил их, и пытался сдать их страже. Стража отказалась трогать членов Алых Песков, и мужчине никто не поверил. В результате, мужчина, будучи в ярости, убил бандитов, а за собравшимися на это зрелище людьми и стражниками увидел свою дочь, просившую его забрать ее, чтобы окружающие люди их не разлучили. Но добраться до дочери мужчина не смог – стража атаковала его, обезоружила, и оглушила, после чего отвезла его в ближайшую тюрьму. Там начальника тюрьмы посетил лично Мерсер, и приказал ему перевести мужчину в уже готовую Шеагральминни. Там же мужчина, однажды, увидел, как его дочь проводят мимо его камеры стражи, из-за чего он начал серьезно терять разум. Именно разлука с любимой дочерью (на самом деле, к тому моменту, уже мертвой) начала сводить его с ума, и тому помогал введенный ему Подчинителем катализатор. Его преследовали галлюцинации, и именно они сподвигли его на несколько попыток бунта, за которые он и был закован в раскаленные черные доспехи, и посажен в куб из Сколы над центральной лестницей тюрьмы возле ее библиотеки.
Когда начался бунт, уже обговоривший все со своими новыми друзьями Кирк просит Вольдемара послать к Термисорре охрану, которую, тем не менее, потом убивает Литой Рыцарь. Пока группа Кирка двигалась к камере девушки, Литой Рыцарь, с поддержкой Подчинителя покидает свою темницу, и от него же узнает, что за всем происходящим теперь в Шеагральминни, включая уничтожение его семье ранее, стоит именно Кирк. Желая отомстить, Рыцарь прорубает себе путь к группе Кирка, и нападает на них в одной комнате на втором этаже, над кухней. Там он убивает друга Кирка, Дювера, и Кирк командует Вольдемару бежать на помощь Термисорре. Там Кирка и настигает меч Литого Рыцаря, который, в дальнейшем, окончательно разрывает его память.
Да, как я и говорил, краткость не мой конек. И все же я надеюсь, что для вас здесь не осталось больших тайн, ведь многое из того, что вы могли не понять, остается тайной и для меня. История Шеагральминни многому научила наших героев, и, надеюсь, вы тоже извлекли из нее некоторые уроки. В мире есть вещи куда дороже любых сокровищ, и только их сжимая в руке, как некогда сжимал руку дочери Литой Рыцарь, или как еще раньше сжимал в руках тело умирающей возлюбленной Корть, мы становимся людьми. Мы должны оставаться собой, чтобы не повторять подобных трагедий. Даже я, кто не раз слушал истории мертвецов, понимаю, как важна жизнь, и только глупец не боится смерти. Только глупец не боится все потерять, ведь человеку всегда есть, зачем жить. Я не могу подсказать вам, зачем. Это вы должны понять сами.
