Александр Верт
Дух свободы: Наследники партизан
Глава 30
Воскресенье. 19:16
Артур ушел за новостями и водой, когда Маше пришло СМС от Кирилла. Она не стала ждать Артура и написала брату суть, а как реагировать на новость про некую Наташку, не знала, потому просто ждала его.
Артур тем временем сходил в смежную комнату, заодно узнал, что происходит снаружи – не из интернета, а от людей, что держали связь с жителями площади Перемен. Как Артур умудрялся даже тут налаживать связи, Маша не знала, но, прежде чем вернуться на свое место, он прошел по залу и коротко переговорил с некоторыми людьми.
«Кажется, он собирается организовать людей даже здесь», – подумала Маша, хотя никакой явной организованности не замечала. Было лишь общее гнетущее ожидание.
– Они проверяют квартиры, – сказал Маше Артур, отдавая ей пластиковую бутылку воды. Это была обычная вода из-под крана, набранная в бутылку от минералки, что была у Маши, но это было лучшее, на что они могли рассчитывать.
– Все помещения проверяют. Рядом с нами уже были, но дверь в коридор заперта, – продолжал Артур. – Во дворе около двадцати человек, они с оружием, среди них ГУБОПовцы и видимо ОМОН, хотя не исключено, что СОБР[101]. Возле лестницы, по которой мы сюда пришли, стоят двое в касках и брониках, так что даже шансов на прорыв у нас нет, придется ждать.
– Сколько? – устало спросила Маша, которой казалось, что каждая минута здесь растягивается в часы. Это она просто не знала, что в камере на сутках время тянется еще медленнее.
– Не знаю, но пока они не ушли, нам придется ждать.
– А они когда-нибудь уйдут? – спросила Маша жалобно, потому что ей уже казалась, что она не выберется отсюда без проблем, словно они уже попались и, рано или поздно, либо задохнутся здесь, либо будут найдены.
Вместо ответа Артур ее обнял, не представляя, чем тут можно ее обнадежить. Она этот молчаливый ответ поняла, вздохнула и показала ему чат с Кириллом.
«Тебя ищет Наташка Эйсмонт», – писал тот, и Артур снова задумался, что как-то глупо с его стороны до сих пор не предупредить ребят. При нем не было техники, ее могли не сразу найти, но если Наташка узнает о его задержании на ПП из списков или того хуже по ролику от ГУБОП, он его убьет. Дождется, когда Артур отмотает свой срок, а потом придушит нафиг.
«И будет прав», – подумал Артур, а сам написал Кириллу:
«Понял».
Затем рассказал немного о ситуации и быстро почистил все, предотвращая бессмысленные эмоциональные переписки. Заряд телефона им надо было беречь, особенно если они здесь надолго.
– Я отберу у тебя пока телеграм, – сказал Артур Маше, давая понять, что телефон он ей вернет нескоро, а сам попытался найти Наташку, но юзернейм, который он помнил наизусть, уже не существовал.
«Видимо, Кирилл его спугнул», – решил Артур и нашел Лилипута. Ей было проще всего писать с неизвестного номера: как самая непуганая, она не дергалась, когда ей писали неизвестные.
Создав секретный чат, Артур написал:
«Это Арчер. Этот акк единственный, к которому у меня есть сейчас доступ. Мне нужна Наташка Эйсмонт. Я в опасности, но на свободе, и мне нужна помощь. Моя техника, к слову, не захвачена».
Сообщение быстро было прочитано, но ответа не последовало.
Чего-то подобного Артур и ожидал, представляя обсуждение в чате, из которого его, наверное, уже удалили из соображений безопасности, а быть может, удалили весь чат, чтобы наверняка, и создали новый, в котором решали, кто все же напишет на неизвестный акк, заявивший, что он Арчер.
Сам Артур надеялся на Наташку, но Наташка все еще был в стране и имел связь с самим Арчером, правда, распознать в нем владельца аккаунта «Наташки» было нереально. Только, учитывая ситуацию, из соображений безопасности сам Артур отправил бы кого-то другого, например, Мимокрокодила.
Наташка мог рассудить так же, потому Артур заранее представлял, как Мимокрокодил будет язвить и рычать, а потом еще полгода припоминать ему этот косяк с ПП.
Он даже смирился с этим, пока ждал, но написал все же Наташка.
«Пароль», – сразу потребовал он в секретном чате.
В его юзернейме было изменено несколько символов, но такой запрос давал понять, что это он.
«Красный велосипед», – написал ему Артур, подумал и отправил следом еще одно сообщение, добавляя личную информацию, которую Наташка, если сам забыл, сможет быстро уточнить:
«Но у меня все же синий и, кажется, он унес меня куда-то под откос».
«Шарль исправит, – ответил Наташка. – Велосипед. Тебе и могила вряд ли поможет».
«Это да, – прямо написал Артур. – Я среди людей, спрятанных на ПП, не в квартире».
Наташка тут же задал несколько уточняющих вопросов, да так, что Артур сразу понял, что они уже знают, где и в какой ситуации оказались люди.
«Вас там больше сотни», – написал Наташка, не спрашивая, как Артура туда занесло. Этот разговор он, кажется, оставил на потом, и Артур был ему за это признателен, даже пытался шутить.
«Это же прекрасно. Нас нельзя запихнуть в один автозак».
«Их на Червякова сейчас три, так что они справятся», – парировал Наташка так язвительно, как обычно отвечал сам Артур. Это отрезвляло, потому они переходили к сути.
Арчер рассказал, у кого и почему доступ к акку «мяча», сказал, где техника и симки, рассказал Наташке, что связать его с этой квартирой непросто, а значит, с обыском туда сразу не придут.
Они быстро условились, что делать в случае, если Артура все же задержат, назвали это планом, и Наташка подвел итог:
«Сделаем все, чтобы тебя вытащить. Я подключу этого твоего товарища через твой «мяч» к делу, но акк придется потом уничтожить».
«Естественно», – мгновенно согласился Артур, потому что ничего по-настоящему ценного там не было, кроме админки чата контроля автозаков, а ту легко можно было отдать другому аккаунту и не заморачиваться.
«Ты там только не сильно активничай, не пались», – попросил Наташка.
«Постараюсь», – ответил Артур и удалил оба секретных чата, а затем посмотрел на печальную измотанную Машу.
– Нас обязательно вытащат, – обещал он, но она не очень-то ему верила, потому обнимала, надеясь никогда не увидеть признательно-покаянное видео[102] с Артуром в главной роли.
Глава 31
Воскресенье. 19:21
Сергея привели в обычный кабинет, где за столом сидели двое. Оба в гражданке и даже без масок. Представляться они тоже не стали.
Один, совсем молодой, в очках, заполнял бумаги, второй с равнодушным видом задавал вопросы, до подозрительности простые, как показалось Сергею. Как его зовут, где его задержали и что он, собственно, делал возле Пушкинской, если живет совсем в другом районе.
– Ну я просто езжу по всему городу и пробую кофе в разных местах, – отвечал Сергей. – Я, между прочим, пил кофе, когда меня задержали. Вон пятно на штанах от него осталось. Выронил стаканчик, когда меня схватили.
Мужчина, задававший вопросы, приподнялся и посмотрел на штанину, но ничего не сказал, не стал даже ставить под сомнение ответ Сергея, сохраняя беспристрастный вид. Просто спросил, представились ли сотрудники, которые его задерживали.
– Нет, – не задумываясь, правдиво ответил Сергей. – Меня попросили пройти с ними. Я не очень понял, что именно случилось, уточнил, точно ли они обращаются ко мне, и тогда меня схватили и… заставили пройти в бус.
– И ни о каких акциях протеста вы не знали? – спокойно спросил сотрудник.
– Нет, – ответил Сергей и улыбнулся, надеясь, что эта улыбка не будет похожа на нервную маску безумца.
Ему не нравилось, как на него смотрел этот человек, и в его спокойствии мерещилось что-то угрожающее, и только Сергей подумал, что пауза как-то затянулась, как в кабинет вошли еще двое.
Один из них держал в руках флаг, второй быстро подошел к столу и ударил по нему телефоном, так резко и так близко, что Сергей с трудом подавил желание дернуться, но внутри у него все сжалось, потому что это был его телефон, а на экране была его фотка с аватарки «вконтакте». Безобидная фотка этой весны, сделанная Витей, когда они доставали скейты – еще в той другой жизни.
Главное и это до боли в животе напугало Сергея, это фото ему Витя скидывал в телеграме.
– Мы все знаем, – сказал мужчина. – Мы восстановили данные с твоего телефона и нашли твоего координатора.
«Китайца что ли?» – подумал Сергей, не дыша.
У него мгновенно пересохло в горле, а мысли панически путались.
– Мы его взяли, так что рассказывай!
На последнем слове он дернулся вперед, приближаясь к Сергею, и повысил голос так резко, что тот все же отшатнулся и, спешно облизав пересохшие губы, спросил:
– Что рассказывать-то?
Сам спросил и тут же подумал, что лучше ему молчать, совсем молчать, чтобы даже случайно не ляпнуть что-то против других, особенно сейчас, когда накатывает паника об одной только мысли про арест Артура. Он живо представлял себе налет силовиков на съемную квартиру Кирилла. Он буквально видел «шмон», который там могли устроить, а еще Артура в наручниках, обреченного на пытки после всего, что могут найти в его гаджетах.
И виновен во всем этом именно он, дурак, решивший, что сброс телефона до заводских настроек – гениальная идея, самонадеянный болван, возомнивший себя гением, способным переиграть силовиков! Хотя, если разобраться, он понятия не имел, можно ли что-то восстановить на его телефоне или нет. Не задавался подобным вопросом.
«Скорее всего, можно», – рассуждал Сергей, вспоминая, что простой программой можно восстановить что угодно, случайно удаленное с флешки, а уж ГУБОП для восстановления точно пользовался не какой-то бесплатной прогой из интернета.
– Все рассказывай! – приказали ему. – Кто говорил, что делать? Как? Кто с тобой в группе?
Сергей слышал эти вопросы, и в голове всплывали ответы, но он только сглатывал ком в горле, пытаясь хоть как-то взять себя в руки, пока собственное тело реакциями не выдало слишком много.
– Молчишь? – спросил у него тот, что принес телефон.
Он взял при этом второй стул, поставил его спинкой вперед, сел перед Сергеем, уперся локтем на спинку и зловеще усмехнулся.
– Твое молчание увеличивает твой срок. Мы заводим уголовку на тебя, и, если ты не хочешь сесть на пять лет, говори. Кто руководит тобой?
Сергей молчал, невольно хмурясь. Он никак не мог понять, что именно происходит.
Если Артура как Китайца вычислили и назвали координатором – все пропало и закончится колонией для них обоих. Серега хорошо понимал, что его переписка с Китайцем, если ее действительно полностью восстановить, может стать основанием для уголовного дела, а дурацкое сообщение, написанное утром, могло дать наводку ГУБОПу.
Это дебильное «Арчер, го со мной на марш!!!» выдавало Артура, потому что прозвище Арчер закрепилось за ним еще в школе. По одному этому прозвищу, если постараться, его можно вычислить, а значит, возможно найти и арестовать.
Но если они все знают, если они его задержали, нашли улики, сделали выводы и завели уголовку, то почему они теперь хотят, чтобы он что-то еще рассказывал? Какой смысл в его словах, если его уже поймали и улики найдены?
– Когда ты дашь показания, мы сможем засчитать это за сотрудничество со следствием, – вмешался спокойный сотрудник, что говорил с ним с самого начала.
Сергей взглянул на него и спросил, с трудом скрывая напряжение:
– Какой в этом смысл?
Он действительно не понимал, зачем все эти вопросы, если их уже поймали и от «справедливого суда» им уже не уйти.
– Мы хотим все имена, – ответил ему спокойный сотрудник.
Краем глаза Сергей заметил, как тот, что стоял молча с флагом, с бело-красно-белым флагом, шагнул в сторону и теперь получалось, что он был почти окружен сотрудниками, и только молчаливый писака был как бы в стороне, словно не с ними.
– Говори! – рявкнул на него принесший телефон.
Сергей дернулся, пытаясь отшатнуться.
– Зачем ты вышел сегодня из дома?!
– Кофе пить, – ответил Сергей, но голос его дрогнул, прозвучал слишком жалобно, и за это Сергею мгновенно стало стыдно, но изменить он уже ничего не мог, просто стиснуть зубы, видя довольное ехидство от сидевшего напротив.
– Какой еще кофе?! – кричали на него, и он сдержанно отвечал первое, что приходило в голову:
– Черный без сахара.
– Ты мне зубы не заговаривай! – крикнул на него мужчина, взмахнув перед носом Сергея его же телефоном, как бы напоминая о существовании улик. – Кто еще там был?
– Не было никого. Я всегда один кофе пью, – отвечал Сергей, едва дыша.
Он осознавал, как глупо это звучит, если им все известно. Он считал свои ответы полным бредом, но такими он их придумал, пока ждал разговора с сотрудниками, и менять не собирался, по крайней мере, пока не обдумает их по-настоящему.
Он говорил, как будто ничего не понимал, гнул тупую линию про кофе, а сам пытался следить за всеми сотрудниками: за тем, что приближался к нему с флагом, как-то странно скручивая его руками в жгут, и за тем, что махал его телефоном, словно грозясь швырнуть его Сереге прямо в лицо, а еще за самым спокойным, равнодушно наблюдавшим за происходящим так, будто не заметил бы, даже если на его глазах убили бы кого-то из задержанных.
Увидеть все и сразу было невозможно, и потому глаза у Сергея нервно бегали из стороны в сторону, и это забавляло сидевшего напротив.
– Не ври мне! – говорил он с победной насмешкой в голосе. – С кем ты был?
– Один, – прошептал Сергей в ответ и, вцепившись в стул, отодвинул его чуть подальше. – Я был один и пил кофе. Я постоянно так делаю!
– Каждое воскресенье? – со зловещей усмешкой спросил мужчина, небрежно бросив телефон на стол.
Сергей проследил за ним взглядом и нервно сглотнул, наблюдая, как сидевший напротив стал неспешно разминать кулаки.
– Да, каждое воскресенье, – ответил Сергей, наблюдая за руками и почти не думая над тем, что говорит, пытаясь оценить угрозу.
– И при этом ты не знаешь ничего о протестах?! – закричали на него с явным обвинением, а пальцы сидевшего напротив показательно сжались в кулаки.
Сергей перестал дышать, глядя на эти руки. Паника начинала брать верх, но он все еще пытался контролировать свои ответы, хоть как-то.
– Какие протесты? – жалобно спрашивал он, понимая, что вопрос вместо ответа точно никому не понравится.
– Вот эти протесты! – заявил мужчина, забирая у товарища флаг. Он был сильно измят и испачкан, и потому Сергей сразу вспоминал тот самый флаг, что забрал себе Пылесос. Только теперь на белой ткани отчетливо виднелись следы грязных берц и это вызывало тошноту.
Серега внезапно подумал, что эти двое, злые и безумные, закончив с Пылесосом, пришли к нему, а в голове всплывал лишь один вопрос: что они так долго делали с его товарищем?
– Вот такими фашистскими тряпками каждое воскресенье ходят махать продажные уроды! Которых ты никогда не видел?! О которых ты ничего не знаешь? И это притом, что твой друг – один из них?! – кричали на Сергея, пока он смотрел на флаг, думая про товарища. – Говори правду! – снова приказали ему и, взмахнув флагом, ударили им по лицу – грязным, истоптанным ногами флагом. Только в Сереге почему-то ничего не дернулось ни от резкого движения, ни от унизительности подобного выпада.
Он был напряжен и почти не дышал, но не дрогнул, только посмотрел на мужчину, хмурясь.
– Но вы же говорите неправду и сами знаете это, – сказал Сергей, быстрее чем успел обдумать свои слова. – Этот флаг никогда не был фашистским.
– Вот оно как? – с веселым удивлением спросил мужчина, как будто его этот разговор забавлял. – А чей тогда это флаг?
– Наш, исторический, – выдал Сергей самый нейтральный из возможных ответов, а потом спешно пояснил на всякий случай: – Он был когда-то государственным.
– Но ты предпочитаешь этот флаг, не так ли? – с какой-то странной животной радостью спросил у Сергея этот псих.
– Учитывая, что меня привезли на автозаке с другим флагом… – начал было Сергей и умолк. То, что он хотел сказать, здесь никому не понравится, а он в кабинете один против четырех тварей в гражданке, которые даже лица не пытаются прятать, а значит им, мягко говоря, все равно, кто и что о них думает.
«И им можно все», – думал Сергей и затыкал себя, потому что следующий раз его могут ударить уже не флагом.
– Так что, надо заставить тебя жрать этот флаг, чтобы ты ценил другой?! – спросил мужчина, погрозив Сергею кулаком с зажатым там флагом.
– Но люди выходят не за флаг! – неожиданно для самого себя заявил Сергей, резко подавшись вперед, словно он тоже мог ответить угрозой.
Его реакция и ответ что-то переломили в разговоре.
Сидевший напротив замер, как будто шаблонные, заученные фразы у него закончились и теперь он не знал, что говорить. В его взгляде что-то переменилось, мелькнуло замешательство, а потом сменилось злостью, яростью, как у бешеной собаки, готовой его порвать просто за этот «неправильный» ответ.
– Значит, ты знаешь о протестах, – вмешался спокойный сотрудник.
Сергей бросил на него взгляд, понял, что это не вопрос, а утверждение, и решил ничего не говорить, только зубы сжал, признавая, что попался. Снова посмотрел на мужчину напротив, но тот уже взял себя в руки и проблеск гнева исчез, сменившись высокомерным оскалом.
– Да я смотрю, ты нихрена не понимаешь, – сказал он и резко встал, тут же швыряя стул в сторону, чтобы двинуться к Сергею и посмотреть на него сверху. – Тебе пиздец, сопляк, и если ты не начнешь говорить, если ты не сдашь нам всю свою группу, я лично сгною тебя за решеткой, понял?!
Сергей не ответил. Он только смотрел на мужчину так внимательно, что боялся даже дышать.
– Подумай хорошенько, – сказал он и неожиданно отступил, забрав с собой телефон.
Пришедший с ним тоже шагнул к выходу.
– Я пойду изучу все материалы, и мы продолжим, – сказал самый спокойный и тоже вышел.
Сергей остался с одним лишь молчаливым очкариком, о котором успел просто забыть, но как только дверь закрылась, молодой человек тяжело вздохнул.
– Кошмар, с кем приходится работать, – сказал он, устало прикрывая лицо рукой.
Сергей посмотрел на него озадаченно, но решил никак это не комментировать, да и парень тему не развивал. Отложил ручку, откинулся на своем стуле и спросил:
– Ты куришь?
– Есть такое, – все же ответил Сергей, не очень понимая, как это относится к делу.
– Это хорошо, тогда покурим вместе, – сказал парень и достал пепельницу, а вместе с ней зажигалку и пачку сигарет, таких же, что были у Сергея в пакете. – Угощайся, – сказал он и приоткрыл окно.
Сергей смотрел на него и не двигался, не понимая, что происходит. Курить ему хотелось нестерпимо, так сильно, как никогда прежде, но он боялся прикасаться к этой пачке и только смотрел на неожиданно доброго сотрудника.
– Они еще вернутся, – морщась, сказал очкарик, достал из пачки сигарету, прикурил и довольно затянулся, затем достал вторую и просто протянул ее Сергею. – Держи. Это меньшее, что я могу для тебя сделать, к сожалению.
Сергей сигарету принял и даже взял зажигалку, чтобы прикурить, потому что вдруг подумал, что смысла нет отказываться, все равно курить хотелось, а допрос продолжится, и если нервы будут все так же натянуты, то он может взболтнуть лишнего.
Только пальцы у него словно окоченели и потому он не сразу справился с зажигалкой, а когда огонек все же появился, добрый сотрудник снова заговорил, отвлекая Сергея от сигареты.
– На самом деле ничего не решено, – сказал он доверительным шепотом, чуть приблизившись. – Это они так говорят, что заводят дело, но на самом деле они это еще решают.
– И? – спросил Сергей, так и не прикурив.
– И все теперь зависит от тебя.
– А-а-а-а, типа от того, как много я расскажу и сколько человек я сдам? – спросил Сергей, откладывая неприкуренную сигарету.
– Зачем так категорично? Просто… ты мог бы договориться и выйти отсюда, – тихо, как будто по-дружески, сказал ему сотрудник.
– А нахуй тебе не пойти? – спросил у него в ответ Сергей, злясь от того, что чуть не попался на всем известную игру в плохого и хорошего полицейского.
– Я пытаюсь помочь, – ответили ему спокойно и снисходительно, словно не заметили оскорбления.
– На двух стульях ты жопу удержать пытаешься, – ответил ему Сергей, отбрасывая еще и зажигалку, чтобы, скрестив руки на груди, откинуться на спинку стула и просто смотреть в стену, на которой ничего не происходило.
– Ты не понимаешь, – продолжал «хороший». – Если ты уверен, что не хочешь ничего говорить – не надо, но нам здесь, возможно, час сидеть, разве не проще поговорить?
– Нет, – коротко ответил Сергей. – Я вообще имею право ничего не говорить, совсем.
Он говорил это, глядя вперед, совершенно игнорируя собеседника.
– Но это не допрос. Наш разговор не для протокола.
– Ага, – иронично сказал Сергей, помня, что каждое его слово все равно будет записано, проанализировано и, быть может, использовано против него самого.
– Да это просто разговор, чтобы убить время. Может, расскажешь мне, например, про кофе, который пьешь по всему городу? Где самый вкусный?
Сергей все же посмотрел на него, не очень понимая, что эта за хрень и как она, по их логике, должна работать, но болтать с фашистами про кофе он не собирался. Потому, одарив парня многозначительным взглядом, он вновь повернулся к стене, понимая, что, когда сюда придут снова, его могут пытать, а затем действительно посадить, особенно если данные на телефоне восстановили и изучили.
Все это значило, что он должен собраться и продумать, что и как говорить. И кому звонить, если Кирилл, скорее всего, задержан вместе с Артуром, а если не задержан, то телефон при обыске у него отобрали.
Только ничего толкового в голову Сереге не лезло, а за стеной внезапно начали орать, обещая кого-то сгноить за решеткой за то, что родину любить не умеют, что дедов не уважают, ходят как фашисты, а главное – страну разваливают, и за это их убить мало.
Сергей слушал эти крики. Он улавливал ответные слезные всхлипывания – видимо орали на какую-то женщину – и старательно игнорировал попытки присматривающего за ним типа завести разговор.
Сергей вдруг понял, что прямо сейчас он – партизан на допросе, и никаких полумер здесь быть не может, а значит, ничего он им не скажет ни за «пряник» в виде свободы, ни под пытками, чего бы ему это ни стоило. Иначе они действительно позорят своих предков – партизан.
