Александр Леонидович Аввакумов
УЛЬМ – 43
– Я вас понял, товарищ капитан.
– Вот и хорошо. Тогда исполняйте…. Держите меня в курсе ваших разработок
– Есть, товарищ капитан.
Воронцов вышел из кабинета заместителя начальника отдела. Заглянув в канцелярию, он приказал вызвать к себе Мальцева. Сев за стол, он закурил папиросу и посмотрел на шторы, которые были плотно закрыты. Раздвинув их, он открыл окно. Поток воздуха буквально ворвался в его кабинет, сбросив, лежавшие на столе бумаги. Нагнувшись, он стал собирать их с пола, не заметив, как в кабинет вошел Мальцев.
– Вызывали, товарищ лейтенант? – обратился к нему сотрудник.
Лейтенант выпрямился и посмотрел на подчиненного.
– Илья! Я только что от капитана. Что у нас с «Зорькой»?
– На работе она, товарищ лейтенант. Наблюдения за ней мы не заметили.
Воронцов сел за стол. Он взял в руки потухшую папиросу и прикурил ее.
– Запомните, Мальцев! Вы несете персональную ответственность за нее.
– Понял. Разрешите идти?
Лейтенант махнул рукой и тот, щелкнув каблуками полуботинок, вышел из кабинета.
***
Корнилова открыла входную дверь квартиры и, сбросив с ног туфли, вошла в комнату. В кресле, вальяжно развалившись, сидел «Замок», на лице которого блуждала зловещая улыбка. Вера, вздрогнула, увидев его в своей квартире»
«Бежать!» – первое, что пришло ей в голову.
– Проходи! Что замерзла, – произнес мужчина и тихо рассмеялся. – Что не ждала гостей?
Хозяйка, молча, прошла мимо гостя и зайдя за створку шифоньера, она сняла с себя платье и быстро переоделась в домашний халат.
– Что приперся? – грубо спросила «Замка» Корнилова.
Он удивленно поднял брови, так как явно не ожидал столь грубого приема от интеллигентного вида хозяйки. – Что молчишь? Замерз, что ли?
– Ну, ты и даешь, – восхищенно произнес гость. – Настоящая «маруха».
– Я, жду?
– Олег Андреевич интересуется журналом…
– Он, что не понимает, что вынести журнал не возможно. Во-первых, он хранится у начальника лаборатории в сейфе, во-вторых, похитить его нереально.
– И как теперь? – поинтересовался у нее «Замок». – Безвыходных ситуаций не бывает….
– Я свое слово сказала, остальное за вами. А, сейчас, я хочу, чтобы вы покинули мою квартиру и больше в ней не появлялись.
«Замок» пристально посмотрел на Корнилову. Ему не верилось, что эта хрупкого вида женщина стала демонстрировать какое-то превосходство над ним.
– Но, но, – угрожающе прошипел он. – Фильтруй базар, барышня. Я не посмотрю, что ты баба….
Рука гостя медленно скользнула по его бедру. Он вытащил нож из голенища сапога и, поднявшись с кресла, медленно направился к Вере. Шаги его были еле слышными, а выражение лица стало напоминать Корниловой, морду хищного зверя.
– Ну, что, мамзель, вот и приплыли, – хрипло произнес он. – Чего молчим? Напугалась? Сегодня я тебя не трону, но если ты начнешь «борзеть», я вскрою тебя, как скрывают в морге трупы. Ты это поняла? От подбородка до самого этого места.
Вера, молча, смотрела на нож, который плясал в руке «Замка». В этот момент она поняла, что он ее не зарежет, но это – сегодня, что будет завтра, она сказать не могла. Расценив ее молчание, как согласие с его словами, «Замок» сунул нож обратно за голенище сапога.
– Молчишь? Вот, вот и молчи….
Он прошел мимо хозяйки квартиры и скрылся за шторкой прихожей. Сухо щелкнул замок двери, и Корнилова поняла, что осталась дома она.
«Боже мой! Ведь он мог меня просто зарезать, как курицу», – подумала она.
Ноги женщины стали, словно, ватными и она оперлась, чтобы не упасть на спинку стула. Внутри ее все затряслось от охватившего ее страха. Слезы непроизвольно хлынули из ее больших и красивых глаз.
«Больше не могу, – пронеслось у нее в сознании. – Больше не выдержу».
Она сидела в кресле и плакала. Чтобы как-то успокоиться, она налила из графина в стакан воды и стала ее пить маленькими глотками. Она проклинала тот день, когда дала свое согласие работать в органах НКВД. В тот день она не предполагала, что ее жизнь даст такой крутой поворот.
Она мечтала работать в Париже, вести работу среди заклятых врагов советской власти или Шанхае. Однако, руководство контрразведки предоставило ей роль племянницы репрессированного генерала Стеблева. Она даже не предполагала, что эта роль будет даваться ей так тяжело.
Вера стала с кресла и направилась на кухню, где стала готовить ужин.
***
Покровский сидел около вагонного окна и смотрел, как убегают и тают где-то вдалеке станционные постройки. Скорый поезд Москва-Киев, мчался из одной столицы в другую, столицу советской Украины. Напротив него сидела молодая симпатичная девушка и читала небольшой томик стихов Марии Цветаевой. Она иногда отрывалась от чтения и с интересом бросала свой взгляд на сидевшего напротив нее мужчину. Супружеская пара, ехавшая через Киев в Ставрополь, вышла из купе и направилась в вагон-ресторан.
– Скажите, вы всегда такой молчаливый? – обратилась к нему девушка. – Четыре часа едим и ни одного слова.
Олег Андреевич усмехнулся. Ему показался немного странным вопрос этой юной спутницы.
– Что вы хотели услышать от меня? Спросите и я вам отвечу?
Она пожала плечами, давая ему понять, что она вполне готова к маленькому приключению.
– Чем вы так сильно увлечены? – спросил ее Покровский.
– Читаю Марию Цветаеву. Мне нравятся ее стихи….
– А, я был лично знаком с Марией. Меня с ней познакомил мой приятель, который крутил с ней небольшой роман.
Глаза девушки загорелись. Она, просто, не знала, как реагировать на эти слова попутчика.
– И какая она была там в Париже?
– Как вам сказать. Она была привлекательна, но, к сожалению, была замужем…. Скажите, как вас звать, юное создание?
– Валентина или просто, Валя. А вас?
– Можайский Петр Петрович…..
– Вы знаете, вы оказывается очень интересный человек. Бывали в Париже, встречались с Цветаевой….
Он усмехнулся. Судя по блеску ее глаз, Олег Андреевич понял, что ее интерес к его личности у этой девушки неподдельный.
– А, вам кто из современных поэтов нравится? – спросила она Покровского, закрывая книгу.
– Я люблю Александра Блока, с удовольствием читаю Сергея Есенина. У меня к вам один не скромный вопрос, куда вы едите?
На щеках девушки появился румянец.
– Я еду в Киев. Там проживает моя бабушка по маме. А вы куда?
– Я тоже в Киев, у меня там дела. А, почему вы одна? Где ваши родители?
Девушка смутилась, и словно обидевшись на вопрос попутчика, отвернулась в сторону.
– Мои родители не могли поехать со мной. У них ответственная работа и им не дали отпуск.
– Вон оно, что? А я сначала подумал, что вы едите с родителями, а оказывается, вы одни. Как вы смотрите на то, что я вас приглашу в ресторан? Угостить вас мне здесь нечем, а в ресторане я думаю, я найду, чем вас удивить.
Судя по ее выражению лица, Валентина была рада этому предложению. Она подошла к зеркалу и стала поправлять прическу.
– Давайте, дождемся, когда вернутся наши соседи, – предложил он ей. – Я так боюсь воров, что не хочу оставлять свои вещи без присмотра.
Ждать пришлось не очень долго, вскоре семейная пара вернулась в купе. Олег Андреевич поднялся с места и, взглянув на Валентину, вышел в тамбур. Закурив папиросу, он посмотрел в окно вагона, за которым уже сгущались сумерки. Паровоз протяжно загудел, и мимо вагона побежали какие-то станционные постройки.
Валентина, словно мотылек, буквально вылетела из купе. Заметив курившего Покровского, она направилась в его сторону. Вспыхнувший в вагоне электрический свет сделал ее изящную фигурку какой-то призрачно прозрачной и чарующий.
«Какая она изящная, словно фарфоровая статуэтка, – подумал Олег Андреевич. – Как она похожа на Катеньку».
Екатерина Богданова была его первой любовью. Он хорошо помнил, как он, юнкер московского училища, неуклюжа, словно медведь, пытался ухаживать за ней, вызывая ехидные насмешки со стороны своих товарищей. Она погибла в октябре 1917 года при штурме большевиками московского кремля.
– Петр Петрович! Я готова….
Он взял ее под руку и они, покачиваясь в такт движения поезда, направились в вагон – ресторан.
***
Они весело проводили время. Олег Андреевич сыпал анекдотами, вызывая у Валентины приступы смеха. Услужливы официант, молодой человек лет двадцати пяти, услужливо менял блюда, которые заказывал Покровский.
– Петр Петрович! Можно вас спросить, где и кем вы работаете? – поинтересовалась у него Валентина, покрасневшая от выпитого вина. – Наверняка, вы большой начальник?
– Я, ответственный работника аппарата Молотова. Выполняю его отдельные поручения, – ответил мужчина. – Скажите, Валечка, а вы чем заняты? Работаете? Учитесь?
По лицу девушки разлился румянец.
– Я студентка учительских курсов. Хочу стать учителем.
– Хорошее дело, учить людей, Валя. И чему вы собираетесь учить наших детей?
– Я буду учителем литературы и русского языка.
Покровский улыбнулся. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что эта девчушка, сидящая перед ним, годится ему в дочери. Он взял в руки бутылку «Шампанского» и наполнил им бокалы.
– За вас, Валя. Хочу, чтобы вы стали настоящем учителем, чтобы вас любили и уважали ваши ученики.
Они чокнулись бокалами и пригубили напиток.
– Вы извините меня, Петр Петрович, но мне нужно выйти в женскую комнату. Я сейчас вернусь…
Он улыбнулся, давая ей понять, что он не возражает. Она положила салфетку на стол и, поднявшись со стула, направилась в сторону тамбура. Покровский допил вино и направился вслед за Валентиной. Девушка стояла в тамбуре и что-то объясняла мужчине, который стоял к нему спиной. Она что-то говорила ему, то и дело, жестикулируя рукой. Олег Андреевич злорадно улыбнулся.
« А, говорила, что одна», – с усмешкой подумал он.
Мужчина обернулся, и Покровский сразу узнал в нем сотрудника НКВД, который принимал участие в аресте его связного, «Инвалида».
«Вот я и разгадал: кто есть кто, в этой игре, – подумал он, возвращаясь на место. – Мне даже обидно, что НКВД считает меня дилетантом».
Он сел за стол и, взяв в руки бутылку, налил в бокал вина. Он уже хотел выпить, как заметил Валентину, которая шла между столиками. Она улыбнулась Олегу Андреевичу и присела за стол.
– Налейте мне тоже вина, – обратилась она к Покровскому. – Я хочу вина и любви….
– Не многовато ли будет? – спросил он ее, наливая вино в бокал. – Вы же совсем юная.
Она отрицательно махнула ему головой.
– Гулять, так гулять! Скажите, Петр Петрович, вы женаты?
– Неужели, вы считаете, что я холост? Конечно, женат. У меня двое детей….
Валентина кокетливо улыбнулась.
«Она явно переигрывает, – подумал Покровский, глядя на нее. – Пусть думает, что я не догадываюсь кто она и откуда. Так будет спокойнее ей и мне».
– Вы мне не верите? Почему?
– Если бы вы были женаты, то супруга наверняка бы положила вам «тормозок» с едой, и вы бы не пошли в ресторан.
– Вы умная и наблюдательная, девушка, умеете анализировать и делать выводы. Вам бы в НКВД работать….
В глазах Валентина вспыхнул испуг, но, тут же, погас.
«Она умеет держать себя в руках, и поэтому опасна. Не стоит играть с судьбой и поэтому нужно уходить», – решил он, продолжая наблюдать за девушкой.
Он подозвал к себе официанта и попросил счет. Через пятнадцать минут, Покровский расплатился и, взяв девушку под локоток, направился к выходу из ресторана.
***
Покровский лежал на полке и в свете ночника читал книгу. Иногда он бросал свой взгляд, на лежавшую на нижней полке Валентину. Сейчас, он уже не сомневался в том, что выпитое ей вино стало действовать. Девушка пробовала читать, но томик Цветаевой, то и дело выпадал из ее рук. Рядом с ней мирно сопела женщина, и этот звук буквально баюкал ее и клонил ко сну. Когда из рук Валентины снова выпал томик стихов, Олег Андреевич поднялся с полки и спустился вниз. Он надел обувь и прихватив своей портфель, открыл дверь купе. Прежде чем выйти, он убедился, что коридор вагона пуст. Он осторожно вышел и плотно закрыл за собой дверь. Вагон пошатывало и он, опираясь рукой о стенку вагона, направился в сторону тамбура. Покровский сунул руку в карман пиджака и только сейчас он понял, что на столике оставил свои папиросы.
«Бог с ними, – подумал он. – Главное, выйти незаметно из вагона на ближайшей станции».
Оторвав свой взгляд от вагонной двери, он посмотрел на человека, который вышел из тамбура в противоположном конце вагона. Этим человеком бы сотрудник НКВД. Он осторожно подошел к двери купе, в котором еще минут пять назад находился Покровский и слегка приоткрыл дверь. Увидев, что в купе нет человека, которого они сопровождали с напарницей, он испугано посмотрел по сторонам. На какую-то минуту он исчез в купе и, выскочив оттуда, пулей помчался в сторону тамбура, в котором находился Олег Андреевич. Он стал дергать дверь, но та не поддавалась, так как была закрыта. Покровский хорошо видел растерянное лицо чекиста, он улыбнулся ему и, помахав рукой, открыл дверь вагона.
В лицо Олега Андреевича ударил поток воздуха, который, словно живой человек, попытался вырвать его из тамбура и бросить, куда-то в темноту. Он встал на подножку вагона, стараясь рассмотреть и выбрать место в темноте, чтобы не налететь на столб или дерево. Наконец Покровский прыгнул и исчез в темноте. Коснувшись земли, он несколько раз перевернулся, портфель, который он держал в руках, отлетел куда-то в сторону. Он лежал на земле, стараясь не двигаться и не делать резких движений. Он смотрел в черное бархатное небо, по которому, словно по столу кто-то рассыпал миллионы звезд, которые подмигивали ему своим голубоватым светом. Одни светили ярче, другие были кое-как видны.
Покровский пошевелил левой ногой, затем правой. Боли он не чувствовал и поэтому решил, что ему удалось избежать травмы. Подобную проверку он осуществлял 1919 году, когда его взрывом снаряда швырнуло в глубокий овраг. Тогда ему здорово повезло, телегу, на которой их перевозили раненых, тогда разнесло в клочья, и лишь только он один выжил из семерых его товарищей по оружию. Левая рука легко согнулась в локте, и он коснулся грязными пальцами своего лица.
«Ничего, похоже, Бог миловал», – подумал он.
Он оперся на левую руку и поднялся с земли. Только сейчас, Покровский понял, что в этот раз ему не удалось отделаться так легко. Сильная боль в правом предплечье заставила его вскрикнуть. Перед глазами поплыли радужные круги и комок слабости, словно чья-то невидимая рука схватила его за горло. Его вырвало, но легче от этого Олегу Андреевичу не стало.
«Надо дождаться утра и поискать портфель. Он не мог далеко улететь, – пересиливая боль в плече, подумал он. – Все будет хорошо, я уверен в этом».
Он сделал несколько неуверенных шагов и лег на землю, стараясь расслабиться и забыть о боли, которая с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее. Мимо него, по насыпи, промчался поезд. В темноте ему не удалось прочитать, что было написано на эмалированных белых табличка, прикрепленных к портам вагонов. Наконец ему удалось занять определенную позицию своего тела, и боль стала куда-то исчезать. Он не заметил, как задремал.
Олег Андреевич открыл глаза и не сразу понял, где он находится. Он лежал на небольшой полянке, среди высоких кустов. С трудом поднявшись, он начал искать свой портфель. Нашел он его не сразу, тот повис на одной из ветвей орешника. Покровский услышал мужские голоса и, решив, что его разыскивают сотрудники НКВД, укрылся в кустах. Голоса то стихали, то приближались. Вскоре он увидел мужчину и мальчика. Они сидели на поваленном дереве и завтракали. Рядом с ними на солнце сверкали лежавшие на земле косы.
– Доброе утро, – поздоровался с ними Покровский.
Мужчина с нескрываемым интересом посмотрел на незнакомого мужчину, одетого в грязный и рваный светлый костюм.
– Доброе…., – ответил мужчина.
Он посмотрел на косу, которая лежала в метрах трех от него.
– Скажите, до станции далеко? – задал ему вопрос Олег Андреевич. – Да, вы не бойтесь, я ничего плохого не сделаю вам.
– Кто вы и откуда?
– Я просто неудачно выпрыгнул из кузова грузовика. Было темно, а остальное вы сами видите.
– Странно. До дороги здесь километров около десяти, если не больше.
– Так я и шел всю ночь вдоль железнодорожных путей.
Мужчина с недоверием посмотрел на Покровского, однако уточнять подробности не стал. Ему вообще не нравился этот мужчина, одетый в городской костюм.
– Вот видите это дорогу, – произнес мужчина и рукой указал на едва заметную дорогу, которая петляла между кустов, – двигайтесь по ней. Она вас приведет в село…
– Спасибо, – поблагодарил его Олег Андреевич и направился по дороге дальше.
***
Колеса поезда мерно постукивали на стыках рельс. Олег Андреевич сидел на полке с закрытыми глазами. Он хотел немного вздремнуть, но сильная боль в правом предплечье не давала ему полностью расслабиться. Вправленное травматологом плечо по-прежнему сильно болело и при каждом движении напоминало ему о травме. До Львова было еще далеко, и Покровский пытался мысленно представить этого человека, который должен был обеспечить его переход через границу.
«Прежде, чем звонить ему, нужно проверить надежность явки. После того, как чекисты вышли на меня, я должен быть намного осторожней. Интересно, кто меня сдал им? «Инвалид», Вера? Корнилова не могла, она и так находится в подвешенном состоянии. Инвалид? Тоже под сомнением. Что он знал обо мне? Практически ничего? Тогда кто? «Замок»? Но он не знал, что я собираюсь поехать в Киев? Так кто же вывел чекистов на меня?»
Чья-то тяжелая рука легла ему на плечо. Он вздрогнул от боли и открыл глаза. Перед ним стоял проводник, за спиной которого он увидел двух пограничников, чьи зеленые околыши на фуражках заметно выделялись среди фуражек, ехавших в вагоне военных.
– Ваш билет? – произнес проводник вагона и посмотрел на пограничников.
Покровский медленно вынул из кармана пиджака паспорт и протянул его проводнику, который передал документ пограничнику.
– Цель вашего приезда? – спросил его военнослужащий.
– Хотел навестить своего боевого товарища. Мы с ним когда-то воевали здесь в Галиции.
Пограничник еще раз посмотрел на Олега Андреевича, сверив его внешность с фотографией, вклеенной в паспорте. Видимо его устроил ответ, и он протянул паспорт Покровскому.
– Приятного отдыха, – произнес пограничник, и они проследовали в следующее купе.
Он снова закрыл глаза, погружаясь в свои воспоминания, словно в воду. Он, молодой юнкер, ждал Катерину около цирка «Шапито», который раскинул свой шатер не так далеко от его училища. Заметив торговку с цветами, он остановил ее жестом руки.
– Мне вот этот букетик васильков, – обратился он к ней и протянул ей мятую купюру.
– Да откуда у меня сдачи? – произнесла торговка. – Помельче есть?
– Нет, коротко – ответил он ей.
В этот момент он увидел Катю, которая шла по улице. Поймав его взгляд, торговка вернула ему деньги и сунула в руку букет с цветами.
– Беги, воин, подари ей букет. Красивая она у тебя….
– Спасибо, – поблагодарил он женщину и, схватив букет синих цветов, поспешил навстречу девушки.
– Ты знаешь, Олег, я пришла попрощаться с тобой. Сегодня я уезжаю в Париж, буду учиться в Сорбонне. Что с тобой? Ты не рад этому?
– Конечно, рад. Выходит, что я тебя больше не увижу?
– Почему же не увидишь? Наступит рождество, каникулы и я вернусь в Москву. Ты что, мне не веришь?
Больше он Катю не видел, вскоре началась война. О том, что она погибла, Олег Андреевич узнал от своего знакомого. Девушка перевязывала раненого солдата, когда в помещение ворвались красногвардейцы. Один из красноармейцев выстрелил в нее, она скончалась на месте.
Паровоз пронзительно загудел. Покровский открыл глаза, взял в руки портфель и не торопясь направился к выходу.
***
Капитан госбезопасности Крылов закончил говорить и, тяжело вздохнув, налил из графина полстакана воды. Он залпом выпил и поставил пустой стакан на поднос. Он двадцать минут назад вернулся с совещания и весь тот негатив, что был «вылит» на него, он буквально выплеснул его на сотрудников своего отделения.
Он остановился напротив лейтенанта Воронцова и посмотрел на него. Тот поднялся из-за стола и вытянулся в «струнку».
– Вы нашли Покровского?
– Пока нет, товарищ капитан, – ответил лейтенант.
– Что вам известно о радисте группы? Вы нашли ее?
– Нет….
– Что значит, нет, Воронцов. Мы держали эту группу в руках, а получилось, что мы ошибались? Немецкая шпионская группа, как песок, вытекла из нашего кулака и бесследно растворилась на просторах нашей родины!
– Мы их найдем, товарищ капитан!
– Я не уверен в этом. Покровский оказался намного умнее и опытнее нас всех! – произнес он раздраженно. – Вы не догадываетесь, что он специально законсервировал свою группу в Москве? Что, молчите?
– Товарищ капитан! Я вам докладывал, что сопровождали Покровского в Киев сержант Новиков и Горелова. Как он расколол их, трудно сказать. Покровский, словно зверь, чувствует опасность.
Лицо капитана стало багровым.
– Вы где служите, лейтенант? В библиотеке или в контрразведке? Здесь нет сказочников! То, что произошло, говорит лишь об одном, что эти два сержанта сделали одну, я повторяю, одну, но существенную ошибку. Проанализируйте их действия при сопровождении объекта наблюдения, и вы найдете ее.
Воронцов моментально понял, что стоит ему произнести еще одно слово и в лучшем случае он может быть уволен из органов контрразведки, а худшем – арестован, как враг народа и расстрелян. Теперь он только смотрел на разъяренного начальника и молчал.
– Вот, что лейтенант! Даю, тебе месяц. Если не найдешь Покровского или кого-то из его группы, можешь сам снять с петлиц шпалу. Ты понял меня, Воронцов?!
– Так точно, товарищ майор!
По лицу капитана Крылова пробежала тень недовольства. Ему явно не нравилась эта солдатская бравада.
– Ты понял, меня? – переспросил он Воронцова. – Делай, что угодно, но найди их! Этим ты спасешь не только себя, но и меня. Там, наверху, не поймут нас.
Он подошел к столу и снова налил себе в стакан воду. Выпив ее, он посмотрел на притихших сотрудников отдела.
– Что, притихли? Работать надо! Это для всех! – произнес он и сел за стол. – Вопросы есть?
Сотрудники молчали. Каждый считал себя отчасти счастливым, ведь весь гнев начальник отдела слил на Воронцова, а не на кого-то из них.
– Раз вопросов нет, то можете быть свободны!
Все встали и, гремя стульями, направились из кабинета.
– Воронцов! Задержись!
Лейтенант задвинул стул под стол и подошел к капитану.
– Присаживайся! Какие будут соображения? – спросил его Крылов.
Он сел и раскрыв общую тетрадь, начал перечислять запланированные им мероприятия. Капитан не перебивал его, делая иногда какие-то лишь ему понятные заметки в своем журнале.
– Хорошо. Я доложу о твоих мероприятиях. Думаю, что подключение сотрудников милиции к розыску, вполне оправдано. Иди, работай….
Воронцов поднялся и, еще раз взглянув на начальника, вышел из кабинета.
***
Покровский сидел за столом небольшой столовой и внимательно наблюдал за точильщиком ножей, который стоял на другой сторону улицы. К нему иногда подходили люди и он, улыбаясь, точил им ножи и топоры. За все эти два дня, что он наблюдал за ним, Олег Андреевич не заметил, чтобы к нему подходил кто-то дважды. Это был связной. Покровский встал из-за стола и направился к выходу. Выйдя на улицу, Олег Андреевич закурил папиросу и посмотрел по сторонам, стараясь угадать среди мирно шагавших граждан агентов НКВД. Бросив папиросу, он перешел улицу и подошел к мужчине.
– Вы не заточите мне нож, – произнес он и протянул ему небольшой складной нож.
Точильщик взял в руки нож и с интересом посмотрел на клиента.
– Хороший у вас нож, – произнес мастер. – И сталь хорошая….
– Вы угадали. Это подарок моего товарища.
– Не пана Грабовского ли?
– Да….
– Завтра в 17-00 вон в том костеле, – произнес точильщик, возвращая нож Покровскому.
Тот сунул нож в карман пиджака и направился по улице. Он свернул в узкий переулок и вышел у костела. Сняв с головы шляпу, он вошел в храм. Олег Андреевич медленно обошел костел, отмечая про себя возможные пути отхода, в случае засады НКВД.
«Они тоже не дураки и тоже, наверное, осмотрят храм, чтобы перекрыть пути возможного его отхода, – размышлял он. – Если бы меня ждали чекисты, то наверняка, я бы срисовал их за эти два дня наблюдения. Похоже, здесь все чисто».
На следующий день он снова оказался в этой небольшой точке общепита. Развернув газету и заказав завтрак, он стал наблюдать за улицей. Вскоре появился точильщик. Он встал на свое постоянное место и стал с интересом всматриваться в лица, проходящих мимо него людей. Неожиданно он улыбнулся мужчине, который проходил мимо него. Покровский вышел из столовой через служебный выход и, найдя взглядом мужчину, направился вслед за ним. Тот, словно, почувствовав за собой наблюдение, долго гулял по городу, пока не остановился около пивной. Оглядевшись по сторонам, он вошел в питейное заведение. Вслед за ним в помещение вошел и Олег Андреевич.
Мужчины стояли за столиком и о чем-то тихо переговаривались. Покровский встал недалеко от них и заказал кружку пива. Один из мужчин с нескрываемым любопытством посмотрел на него, и что-то сказав своим приятелям, вышел из пивной. Олег Андреевич нащупал в кармане рукоятку револьвера, взвел курок.
«Неужели засада и я сам, добровольно пришел сюда? – задал он себе вопрос. – Если это так, то просто они меня не возьмут».
В помещение снова вошел мужчина, который выходил из пивной. Взглянув на Покровского, он прошел в зал.
«Нужно уходить», – решил Олег Андреевич и, отставив в сторону кружку с недопитым пивом, вышел из пивной.
«Если кто-то из них выйдет и пойдет за мной, значит это чекисты», – подумал он и направился в сторону костела.
Он несколько раз проверялся, но обнаружить слежку ему не удалось. Успокоившись, он направился к месту встречи. Точильщика он увидел издали. Тот стоял около двери костела и курил. Покровский сразу же направился в его сторону, предварительно сняв с головы шляпу. Этот жест означал, что он чист и за ним нет слежки. Он встал рядом и, достав из кармана пачку папирос, закурил.
– Мне нужен коридор, – тихо произнес он.
– Вы уходите один? – спросил его мужчина.
– Да….
– Хорошо. Через день на этом месте, – произнес точильщик и, бросив папиросу в урну, вошел с костел.
Покровский посмотрел по сторонам, а затем, надев на голову шляпу, медленно направился в сторону ближайших домов.
***
Ночь выдалась темной. Луна, словно уставшая светить каждую ночь, укрылась в густых и легких облаках. Было тихо так, что хорошо было слышно, как ним приближается наряд советских пограничников. Покровский с силой сжал в руке оружие и от этого внезапно охватившего его волнения, у него моментально вспотела ладонь. Он посмотрел на проводника, который лежал в метре от него, но лица этого уже не молодого мужчины, не увидел.
«Хорошо, что пограничники без собаки, – подумал он. – Натасканные и обученные псы моментально бы почувствовали чужих, скрывающихся от них людей».
Пограничник, что был вооружен винтовкой, внезапно остановился
– Захар! Мне, кажется, что там кто-то есть.
Старший наряда, здоровый высокий молодой человек остановился и посмотрел на своего товарища.
– С чего ты вдруг взял? – спросил он напарника.
– Давай, посмотрим?
– Если тебе это так нужно, то посмотри. Я что-то ничего и никого не вижу.
Пограничник замешкался. Ему стало как-то не по себе….
– Может, вместе посмотрим?
– Ты сколько на границе? Вот, вот, а я третий год. В такой темноте может все показаться, особенно, когда боишься.
– Я не боюсь….
На той стороне Буга раздался выстрел. В небе, шипя и брызгая искрами взорвалась ракета. От ее неживого света стало светло, как днем. Молодой пограничник втянул голову в плечи и посмотрел на старшего наряда.
– Захар! Это, что они?
– Пугают. На испуг берут. Пошли дальше….
Догоревшая ракета, шипя, упала в реку, и снова стало темно. Наряд двинулся дальше по тропе. Покровский почувствовал легкое прикосновение чье-то руки к своему плечу.
– Пора, – шепотом произнес проводник и пополз к реке.
Ползти было не так далеко и вскоре они оказались у самой воды.
– Сможешь доплыть? – поинтересовался у него проводник.
Олег Андреевич кивнул и стал медленно входить в воду. Она на какой-то момент, словно, вернула его к реальной действительности. Он, молча, пожал руку проводника и, оттолкнувшись от дна, поплыл к противоположному берегу. Сначала он плыл довольно легко и быстро, но вскоре Олег Андреевич начал уставать. Намокшая одежда стала тянуть его вниз, снова заболела травмированная рука.
«Боже, мой! Как я устал, – подумал он. – Где же берег?»
Он повернулся на спину и стал медленно грести. Где-то совсем рядом хлопнул выстрел, и очередная ракета буквально повисла над ним. Он снова начал отчаянно грести, чувствуя, как от напряжения затекают все его мышцы. До берега оставалось метров десять, когда он окончательно выдохся. Правую ногу свела судорога, рука отказывалась подчиняться, и Олег Андреевич с ужасом подумал, что еще миг, и он камнем пойдет ко дну. Наконец его ноги коснулись илистого дня. Он с трудом выбрался на берег и обессилено упал на песок. Ему еще не верилось, что он переплыл эту широкую реку. Цепляясь за кусты, он сделал несколько шагов.
– Хальт! – раздалось из кустов.
Он медленно поднял руки и посмотрел на двух немецких солдат, которые вышли из-за кустов.
– Передайте полковнику из абвера, господину Штельману, что Покровский прибыл в его распоряжение.
Немцы с удивлением посмотрели на мокрого и уставшего русского, который стоял перед ними.
– Что он говорит? – спросил солдат своего товарища.
– Я не знаю. Я тоже не понимаю по-русски. Давай, отведем его к лейтенанту. Пусть он разбирается с этим русским пловцом.
Один из солдат схватил Покровского за шиворот и толкнул его стволом автомата в бок. Олег Андреевич хотел еще что-то сказать солдату, но сильный удар приклада автомата в спину заставил его ойкнуть и зашагать быстрее.
***
Лейтенант госбезопасности Воронцов еще раз перечитал полученную из Рязани шифровку и, положив ее в папку, встал из-за стола. Закурив папиросу, он открыл окно и снова сел за стол. Набрав номер секретаря начальника отдела, он стал ждать ответа. Наконец, на том конце провода что-то щелкнуло, и он услышал женский голос.
– Я слушаю вас.
– Это лейтенант Воронцов. Скажите, Ксения, капитан Крылов у себя?
– К сожалению, его нет на месте. Он на совещании у руководства.
Воронцов положил трубку и посмотрел на стену, на которой с неким укором смотрел на него основатель ЧК – Дзержинский. Положив папку на стол, он сел в кресло.
«Интересно, что скажет капитан, когда я ему доложу о том, что нами установлено местонахождение радистки? – подумал он. – Конечно, он спросит в отношении Покровского, что ему ответить? Что, мы по-прежнему пытаемся его найти? Я ему об этом уже говорил, тогда, что сказать? Не знаешь?»
