Александр Леонидович Аввакумов
УЛЬМ – 43
Заметив стоявшую недалеко от него автомашину, он бросился к ней. Резким рывком, Покровский буквально выкинул сидевшего за рулем небольшого роста водителя. Пока тот соображал, что с ним произошло, его автомобиль сорвался с места и помчался по улице.
– Врешь, не возьмешь, – прошептал он и увеличил скорость.
Загнав машину в какой-то неприметный двор, он выбрался из кабины.
«Может отсидеться у доктора? – подумал он. – Нет…. Там, наверняка, засада!»
Он вышел на улицу и, подняв воротник своего демисезонного пальто, двинулся в сторону Казанского вокзала.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ,
Заканчивался декабрь 1942 года. Майор Крылов долго смотрел в окно, стараясь рассмотреть в темноте, старшего лейтенанта Воронцова, которого ждал уже минут десять. Наконец он увидел его. Тот вошел в подъезд и, следовательно, через полторы минуты должен войти к нему в кабинет. Он невольно посмотрел на напольные часы, которые показывали начало девятого вечера. Дверь кабинета скрипнула, и в кабинет вошел Воронцов.
– Проходи, – произнес Крылов. – Присаживайся.
Константин сел на стул и посмотрел на майора. Они несколько лет проработали вместе и сейчас, этот поздний вызов, похоже, не сулил для Воронцова ничего хорошего. Крылов закурил и прищурив правый глаз, сквозь дым посмотрел на подчиненного.
– Я сегодня был у комиссара, – начал майор. – Он меня ознакомил с шифровкой, полученной от нашего человека из Абвера.
Он сделал глубокую затяжку и, выпустив из себя табачный дым, продолжил:
– Ты помнишь 1940 год? Я имею в виду группу Покровского?
– Да, товарищ майор. Тогда мы получили информацию, что он погиб при переходе границы.
Майор кивнул.
– Так вот, Покровский тогда не погиб. Это был не его труп.
Крылов пристально посмотрел на Воронцова. Он видел, как напряглась вся фигура старшего лейтенанта, а на лице появился не поддельный интерес.
– Немецкая разведка планирует операцию, которую они назвали «Ульм». Что это за операция, источник не знает. Известно, что одну из групп, которая примет участие в этой операции, возглавит Покровский. Я думаю, что он непременно появится в Москве и попытается реанимировать остатки своей сети.
– Я, кажется, начинаю понимать, товарищ майор, куда вы ведете.
– Это хорошо, что ты въехал в эту ситуацию. Меня, сейчас, интересует одна из ключевых фигур в этой оперативной комбинации, это Никонова – Корнилова Вера. Ты случайно не знаешь, где она сейчас?
На лице Воронцова вспыхнул румянец. Он сразу понял, что Крылов в курсе их отношений.
– Товарищ майор, она сейчас в отряде товарища Трофима. Отряд дислоцируется в Белоруссии.
Крылов сделал отметку в своем блокноте.
– Приготовь приказ об ее отзыве в Москву. С приказом не затягивай, так как нам не известно, когда начнется эта самая операция.
– Все понял, товарищ майор.
Крылов посмотрел на радостное лицо своего подчиненного и невольно улыбнулся.
– Нужно снова временно выселить семью генерала Стеблева. Лучше будет, если они выедут куда-нибудь подальше из Москвы.
Майор поднялся из-за стола, давая понять Воронцову, что он больше не задерживает своего подчиненного.
– Кстати, как у тебя с людьми?
– У меня сейчас шесть человек, товарищ майор.
– Хватит ли тебе их?
– Не знаю, думаю, что на первое время хватит.
Крылов, молча, кивнул.
– Приступайте к исполнению незамедлительно. Операция на контроле….
Он не договорил. Воронцову и так стало понятно, кто осуществляет контроль. Он поднялся из-за стола и направился к выходу из кабинета. Крылов проводил его взглядом и, открыв свой сейф, достал из него документы. Он не спешил домой, так как его никто не ждал. Жена и трое его детей были в эвакуации и сейчас, проживали в Куйбышеве. Он почему-то улыбнулся, вспомнив о них. Он снова закурил и углубился в изучение документов.
***
Вера возвращалась из города. Впереди показался пост, на котором дежурили полицаи.
– Стой! – как-то лениво произнес полицай и, оглядевшись по сторонам, направился к девушке. – Предъяви документы.
Она улыбнулась ему и, сунув руку за пазуху, достала свернутый вчетверо лист бумаги.
– Что это? – спросил ее полицай.
– Аусвайс. Мне его вчера выдали в комендатуре. Вот видите все в порядке: подпись коменданта района, печать, все как положено.
– Андрейка! Подь, сюда! – громко выкрикнул полицай, подзывая к себе молоденького напарника, похожего на подростка. – Прочитай, что там написано?
Тот взял из рук полицая бумагу и быстро пробежал по ней глазами.
– Что там пишут?
– Это разрешение, выданное на фамилию Фроловой Клавы. Ей разрешено приобретать продукты питания для немецкой столовой в ближайших к городу деревнях.
Андрейка протянул документ своему напарнику и, взглянув на красивое лицо девушки, отошел в сторону. Полицай, придав серьезность своему широкому лицу с маленькими красноватыми глазами, поправил висевшую на поясе кобуру с «Наганом».
– Вот в бумаге написано, что ты можешь покупать продукты для немецкой столовой? – переспросил он Веру. – Это так?
Она, молча, кивнула.
– Тогда покажи мне деньги? Сколько их у тебя?
На лице девушки вспыхнул румянец, словно вопрос о деньгах, лишь был какой-то причиной к ее обыску.
– Зачем вам мои деньги?
Она еще что-то хотела сказать, но из-за поворота дороги показался грузовой автомобиль с немецкими солдатами. Полицай вытянулся в струнку и приложил ладонь руки к черной каракулевой шапке. Солдаты весело заулыбались, увидев Веру и стали дружески махать ей рукой.
– Ладно, иди, – примирительно произнес полицай. – Посмотрим, что ты купишь….
Она поправила сбившийся платок и, опустив голову, пошла по дороге дальше. Через два часа, Вера уже была в расположении отряда товарища Трофима. Она положила на стол перед командиром небольшой листочек с донесением. Он быстро прочитал его и отложив его в сторону, попросил девушку рассказать о том, что она видела в городе.
– В город, похоже, прибыла новая воинская часть, товарищ командир. Судя по их темным от загара лицам, честь откуда-то с юга. На кабинах машин изображены две скрещенные стрелы. Их разместили в школе. Численность около батальона…
– Молодец, Вера. Эту часть немцы планируют использовать против нас. Она у немцев считается какой-то особой, и они ее используют лишь в борьбе с партизанами. Кстати, поступил приказ. Москва требует направить тебя в распоряжение Главного управления контрразведки. Я не думал, что тобой может заинтересоваться Центр.
– Как же так, товарищ Трофим? Вы здесь, а я, в Москву?
– Так надо, «Зорька». Приказы не обсуждаются, а исполняются. Иди, отдыхай, а мы здесь «покумекаем», как тебя переправить….
Вера вышла из землянки. Свежий лесной запах буквально опьянил ее, а весть о Москве не только обрадовала ее, но и вселила надежду на встречу с Воронцовым.
«Как он там? Помнит меня или забыл? Сейчас, во время войны так много свободных и доступных женщин, что не каждый может избежать искушения, – подумала она. – Что гадать, вот приеду в Москву, там все и увижу».
– «Зорька»! – окликнул ее, вышедший из землянки замполит. – Вернись! Тебя зовет товарищ Трофим.
Она развернулась и, открыв дверь, вошла в землянку.
– Вот что, «Зорька»! Завтра Платон тебя проводит к нашим соседям. К ним завтра прибудет самолет с «Большой земли», им и улетишь в Москву. Поняла?
– Так точно, товарищ командир. Разрешите исполнять?
– Иди, собирайся, – произнес командир и улыбнулся , пряча ее в свой густой бороде.
Она вышла и, не останавливаясь, направилась к своей землянке.
***
Полковник Штельман внимательно слушал выступление адмирала Канариса. Они знали друг друга давно и даже в какое-то время дружили. Оба занимались проблемами разведки, однако, подходы к решению поставленных фюрером задач, перед разведкой в годы войны, кардинально расходились. Штельман считал, что только крупные диверсии в глубоком тылу противника, способны были переломить ход войны. Уничтожая крупнейшие металлургические предприятия русских, позволило бы лишить советские войска танков, артиллерии, боеприпасов. Даже самая идеологически подкованная армия не в состоянии воевать, не имея достаточного количества танков, самолетов и другого тяжелого вооружения. Канарис, ставил в «красный» угол классическую разведку: планы командования, нанесение главных ударов….
Полковник в какой-то момент поймал себя на мысли, что ему не интересен доклад адмирала, который почему-то стал его раздражать. Он посмотрел на спокойное лицо Канариса и закрыл глаза. Он всегда это делал, когда хотел осмыслить ту или иную концепцию, выдвигаемую руководством Абвера. Он открыл глаза, почувствовав на себе взгляд стальных глаз адмирала. Полковник посмотрел на Канариса, словно ожидая, что тот что-то скажет в его адрес. Он достал из красной папки лист бумаги и начал читать текст.
«Это же мое письмо, которое я направил ему в начале войны, – подумал он. – Зачем он его зачитывает?»
Канарис закончил читать и снова взглянул на него.
– Господин полковник! Прошу вас высказать свое мнение, если вы его, конечно, не изменили за это время.
Штельман напрягся. На его большом покатом лбе выступил пот. Он поднялся с места и направился к трибуне, около которой стоял, улыбаясь Канарис. Теперь ему снова пришлось повторять свою доктрину борьбы с противником, нанося ему разящие удары в глубоком тылу.
– Господа! Вы все профессионалы своего дела и я не хочу повторять то, что вы и так хорошо знаете. Я еще в конце 1940 года предлагал нашему командованию нанести удары по металлургическим предприятиям нашего вероятного противника, а именно: по предприятиям Челябинска и Магнитогорска. Если бы мы тогда сумели нанести эти удары, танковая промышленность русских лишилась бы танков. Тогда в 1941 году, наши самолеты могли достигать до линии Казань – Астрахань – Самара. Сотни, хорошо подготовленных диверсантов малыми ручейками устремились на Урал.
Он сделал паузу и посмотрел на Канариса, который с нескрываемым интересом слушал полковника. Штельман сделал глоток воды.
– Сейчас это сделать стало намного сложнее. Наша авиация не способно так далеко летать, просто у нас нет таких самолетов. Но, это дело времени, нет ничего не возможного, главное было бы принято политическое решение нашего командования. Здесь собрались руководители школ Абвера. Я хочу обратиться к ним с просьбой, чтобы они пересмотрели кадры своих курсантов. Для этих целей, Абверу нужны грамотные, хорошо подготовленные агенты, способные легко легализоваться на территории противника. Эти люди должны хорошо знать Урал, людей проживающих там, знать обычаи и привычки местного населения.
Полковник закончил и, достав из кармана галифе носовой платок, вытер им лицо.
– Как вам концепция полковника Штельмана? – обратился к офицерам адмирал Канарис. – Кто готов из вас высказать свое мнение?
В зале стояла тишина. Похоже, офицеры Абвера не были готовы к этому непростому разговору. Наконец, последовала команда и все стали расходиться, гремя стульями.
– Господин полковник! – обратился к нему Канарис. – Через два дня я приму участие в совещании, которое проводит фюрер. Я хотел бы попросить вас, чтобы вы подготовили к этому дню обширную справку по предполагаемым объектам диверсий. Укажите численность рабочих, мощность предприятии.
– Так точно, господин адмирал, – приняв стойку «смирно», ответил полковник.
– Вот видишь, Хельмут и выстрелило твое ружье, – произнес он. – Мне бы хотелось, чтобы ты вплотную занялся решением этой задачи. Чтобы ты лично вел работу по подбору диверсантов.
– А, как же школа, господин адмирал?
– Считайте, что я вас освободил от обязанностей руководить школой. Это более серьезная работа и я не хочу перекладывать ее на неизвестные мне плечи. Здесь два варианта, как говорят русские, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
Полковник вскинул руку в партийном приветствии и, развернувшись, направился к выходу из зала заседаний.
***
Самолет швыряло из стороны в сторону, словно щепку в океане. Покровский крепко вцепился руками в металлические края лавки. Его мутило, и он то и дело широко открывал свой рот, хватая им разряженный воздух. Это был его второй полет на самолете и он, бросая свой взгляд на сидевших напротив него людей, невольно завидовал им. Где совсем рядом с фюзеляжем самолета стали рваться снаряды, это зенитные орудия и спаренные пулеметы открыли огонь. Несмотря на то, что все они ждали этого огня, все это произошло так неожиданно, что с лиц пассажиров самолета моментально исчезли ухмылки. Осколок снаряда вспорол обшивку самолета в сантиметрах десяти выше головы Олега Андреевича.
«Господи, пронеси….», – подумал он.
Самолет резко упал на левое крыло и стремительно понесся к земле. Сердце у Покровского застучало где-то в районе шеи. Он еще крепче сжал руками края металлической лавки, заметив, как побледнели его суставы рук.
«Летчики, наверняка, пытаются уйти зоны огня зенитной артиллерии», – успел подумать он, прежде, чем самолет снова стал набирать высоту.
Комок тошноты снова перехватил его горло. Он посмотрел на своих подчиненных, входящих в его группу, их внешний вид был не лучше, чем у него. Дверь кабины пилота открылась, и из нее вышел штурман. Он подошел к Покровскому и показал ему три пальца, что соответствовало трем минутам. Олег Андреевич кивнул, давая ему понять, что все понял. Штурман подошел к двери и открыл ее. Сильный поток воздуха ворвался внутрь самолета, прижав диверсантов к металлической обшивке фюзеляжа. Немец взглянул на Покровского, штурман показал на дверь.
– А, а, а!!! – закричал Олег Андреевич и шагнул в бездонную черноту ночи.
Почувствовав резкий рывок, он схватился за стропы. Внизу ни огонька, лишь черный бархат ночи властвовал над землей. Вскоре он стал различать что-то белое, которое стремительно неслось ему навстречу. Он сразу понял, что это снег. Он поджал ноги, коснувшись земли, повалился на бок. Гася купол парашюта, он услышал вой волка, который доносился из темнеющего леса.
Около часа прошло с момента приземления группы Покровского. К месту сбора прибыло лишь пятнадцать человек из восемнадцати. Ждать остальных было опасно, и он повел группу к дороге, которая судя по карте, пролегала в километре от места высадки. Они вышли во время. Через несколько минут спустя на дороге показались шесть полуторок, в которых плотно, прижавшись плечом к плечу, сидели красноармейцы. Заметив группу военнослужащих на дороге, к ним чуть ли не бегом, бросился молоденький лейтенант.
– Товарищ майор государственной безопасности! Комендантская рота полка НКВД прибыла для организации и задержания вражеских диверсантов.
– Как ваша фамилия, лейтенант? – спросил его Покровский, поправляя портупею.
– Сергеев, товарищ майор.
– Я смотрю, ты совсем молодой, Сергеев?
– Месяц, как после училища, товарищ майор.
– Вот, что, Сергеев. Ставлю боевую задачу. Роту разворачиваешь в цепь и начинаешь движение, пока не встретите своих бойцов, я имею в виду, бойцов лейтенанта Борзова, который двигается в вашу сторону. Смотри, лейтенант, не перестреляйте своих. Я со своими бойцами, заблокирую дорогу около села Никольское. Я возьму у тебя на время одну из машин.
– Разрешите исполнять, товарищ майор?
– Исполняйте…
Лейтенант громко скомандовал и рота, развернувшись в цепь, увязая в снегу, медленно двинулась в сторону темнеющего леса. Майор скомандовал, и его бойцы быстро расположились в кузове одного из грузовиков. Машина медленно тронулась и набрав скорость, направилась в сторону узловой станции.
Покровский выбрался из кабины машины и, дождавшись, когда его группа выстроилась, обернулся к водителя.
– Я вас больше не задерживаю, – произнес он.
Водитель радостно улыбнулся. Он сел в кабину и завел двигатель. Вскоре автомобиль скрылся с глаз Олега Андреевича.
***
Корнилова Вера вошла в подъезд и стала подниматься на свой этаж. Ее сразу привлек запах табачного дыма.
«Интересно, кто курил? – подумала она, так как она уже хорошо знала, что среди жильцов их подъезда курящих не было. – Наверное, к кому-то приехали гости….».
Остановившись напротив двери, она открыла сумочку и стала доставать ключи от квартиры.
– Здравствуйте, Вера, – услышала она за спиной знакомый мужской голос.
Она не могла ошибиться, голос принадлежал Покровскому Олегу Андреевичу. Она резко обернулась и на какой-то миг застыла от неожиданности.
– Что забыла? А я вот вдруг вспомнил о тебе и решил навестить. Как ты живешь?
Она не ответила и, открыв дверь, первой вошла в прихожую. Вслед за ней вошел и гость. Он, как галантный кавалер помог снять пальто и повесил его на вешалку. Скинув с себя шинель, он прошел в зал и сел в кресло. Вера, молча, прошла на кухню и поставила чайник на керогаз.
– Ты знаешь, Вера, – переходя на, ты, произнес Покровский, – мне вдруг показалось, что нет войны, что вот-вот в открытую дверь твоей квартиры войдут гости и среди них я, с большим букетом красных роз.
– Я надеюсь, что вы пришли ко мне не ностальгировать о мирном времени. Что вам нужно от меня, Олег Андреевич?
Он усмехнулся и, достав из кармана галифе пачку папирос, закурил.
– Вы правы, Вера. Я зашел, чтобы напомнить вам, о немецкой разведке. Чтобы вы не забывали об этом. Сейчас, идет война и Советы, не станут церемонится с родственницей врага народа, которая помогала немецкой разведке.
– Это шантаж?
– Нет, это напоминание о прошлом, ведь тот, кто забывает прошлое, лишается будущего.
– Зачем вы меня пугаете?
– Я вас просто предупреждаю.
Олег Андреевич загасил папиросу и посмотрел на Корнилову.
– Я пойду, – произнес он и направился в прихожую. – Если к вам кто-то придет и передаст привет от дяди из Киева, этот человек от меня. Вы должны будете выполнять все его приказы. Я надеюсь, вы поняли меня? Да, кстати, вы тогда в 1940 году выезжали в Челябинск и Магнитогорск. Как долго вы там были?
– Чуть больше месяца….
– Следовательно, вы хорошо знаете эти города?
– Я бы так не сказала. Я кроме металлургических комбинатов там нигде не была.
– Вот и хорошо. Не исключено, что вам снова придется выехать в эти города.
– Зачем?
Покровский не ответил. Он надел шинель и, поправив на себе ремень портупеи, открыл дверь и вышел из квартиры. Вера еще с минуту стояла без движения и лишь, затем закрыла за ним дверь. Она подошла к окну и осторожно, отодвинув штору, посмотрела на улицу. Она увидела, как к Покровскому подошли два человека одетые в шинели, и она направились вдоль улицы. Задернув плотно штору, она села в кресло. Она невольно вспомнила слова Воронцова, который инструктировал ее по прибытию в Москву. Все шло, словно Константин изначально знал сценарий: посещение ее адреса Покровским, мягкое напоминание о работе на немецкую разведку и возможное предложение о выезде в Челябинск и Магнитогорск. Корнилова хотела позвонить ему, но взглянув на часы, подавила это желание.
Она прошла на кухню и снова стала разогревать чайник. Порывшись в буфете, что стоял на кухне, она нашла остатки черного азербайджанского чая, оставшегося еще с довоенных времен, и высыпала его в заварочный чайник. В зале зазвонил телефон. Корнилова сняла трубку:
– Алло! Говорите же…
Раздались гудки отбоя. Она положила трубку и направилась в спальню.
***
Покровский встал из-за стола и, бросив недокуренную папиросу в пустую консервную банку, посмотрел на мужчину, который сидел напротив него.
– Мне нужна машина, – произнес он. – Любая: грузовая или легковая.
– Где же я возьму ее? – спросил мужчина. – Сейчас, каждая машина на учете у властей.
– Ищите, что у вас нет знакомых, кто работает водителем? Сейчас такое время и редко найдется такой человек, который бы отказался от денег. Мне нужна машина часа на два-три.
Мужчина задумался, а затем радостно хлопнул себя ладонью по колену.
– Есть такой человек! Как же я мог забыть о нем.
– Вот и хорошо. Мне машина нужна завтра, часов в шесть вечера.
Олег Андреевич встал из-за стола и направился к двери. Остановившись около нее, он оглянулся.
– Значит, завтра….
Мужчина кивнул. Он был завербован немецкой разведкой, когда попал в плен во время финской войны. Немецкий офицер, хорошо говоривший на русском языке, объяснил ему, что его ожидает в ближайшее время, если он откажется от сотрудничества с немецкой разведкой. Он колебался не долго. Расписавшись в предложенном немце документе, он в тот же вечер был освобожден и переправлен через линию фронта. Через полгода, он понял, что его не забыли немецкие «друзья». Однажды, к нему домой постучался мужчина, который передал ему привет от дяди Леши. Он тогда испугался и попытался на время исчезнуть из города, но его нашли довольно быстро. Его долго били, какие-то незнакомые ему лица, пока он не понял, что прижат к стенке.
– Запомни, Щукин, если еще раз попытаешься скрыться от нас, мы тебя просто сдадим НКВД. Думаю, что ты хорошо понимаешь, что тебя будет ждать в застенках этой конторы.
Узнав о начале войны, он даже обрадовался этому. Впервые за все время, что он помнил себя, Щукин начал мечтать. Он представлял себя большим начальником в черном, лакированном автомобиле…. Но время разбило его мечты, когда были разбиты немецкие передовые части под Москвой. Прошел год, и новые его хозяева снова напомнили о себе.
Рано утром его разбудил сильный и настойчивый стук в дверь.
– Товарищ Щукин! Откройте дверь!
Он встал с койки и, шлепая голыми ступнями ног по некрашеному полу, подошел к двери.
– Щукин! Откройте дверь!
Немного подумав, он сбросил крючок с двери. Сильный удар в лицо, отбросил хозяина квартиры в сторону. Падая, он сшиб со стены какие-то никому не нужные и давно забытые предметы, которые с шумом и грохотом полетели на пол. Он попытался подняться с пола, но сапог майора НКВД уперся ему в грудь.
– Что, тварь, немцам продался? – произнес майор. – Мы все про тебя знаем!
– Я не понимаю, о чем вы говорите? Каким немцам?
– Сейчас поймешь, ты все поймешь, – произнес он и ударил носком сапога ему в лицо.
– За что?
Сотрудник НКВД не ответил. По его приказу два бойца подняли Щукина с пола и усадили за стол.
– Чего молчишь?
Он сидел и молча, наблюдал, как в комнате хозяйничали военные. Неожиданно майор приказал им выйти из квартиры.
– Как ты себя чувствуешь? – произнес майор. – Твой дядя из Киева просил меня передать тебе привет.
Щукин не сразу понял, что прозвучал пароль. Он удивленно смотрел на майора, не зная, что ему ответить.
– Ты, что молчишь или от страха лишился речи?
– Дядя умер в 1939 году. Один я теперь остался.
Покровский улыбнулся. Отзыв на пароль был правильным.
– Ты не обижайся этой проверки, я должен был понять, кто ты….
Только сейчас до Щукина дошли слова Олега Андреевича. Лицо его исказила злобная гримаса.
– Сука, ты майор, – произнес он. – Для тебя это вроде шутки, а я, чуть не обделался.
Он встал со стула и сплюнул на пол.
***
Олег Андреевич стоял на перекрестке, постукивая сапогами. Было холодно и у него замерзли ноги. Улица в столь ранний час была практически пуста, лишь отдельные граждане, подняв воротники своих зимних пальто, спешили на работу. В дальнем конце улицы показалась легковая автомашина, выкрашенная белой краской. Автомобиль скрепя тормозами остановилась около него. Покровский открыл дверь и увидел в салоне Щукина. Он сел рядом с водителем и тихо произнес:
– Поехали.
Машина, набрав скорость, помчалась в сторону выезда из города. Заметив пост, водитель остановил легковушку.
– Документы, – произнес молодой лейтенант, обращаясь к водителю.
Тот, молча, протянул ему документы. Лейтенант развернул их и стал читать.
– Цель поездки? – спросил он водителя.
Покровский выбрался из салона автомобиля и поправив кобуру, подошел к лейтенанту. Тот, заметив майора, козырнул ему.
– Я начальник особого отдела 865 танковой бригады, майор Тихонов. В чем дело, товарищ лейтенант?
– Обычная проверка, – ответил лейтенант. – Скажите, товарищ майор, где дислоцируется ваша часть?
По лицу Покровского пробежала едва заметная тень.
– Вы, почему меня об этом спрашиваете, товарищ лейтенант? Что за нездоровый интерес? Вы у всех интересуетесь дислокацией их частей?
Лицо лейтенанта побелело. Даже сильный мороз не смог ничем украсить смертельную белизну его кожи.
– Простите меня, товарищ майор.
– Заметьте лейтенант, излишняя заинтересованность может привести вас к трибуналу.
Лейтенант козырнул и приказал бойцу поднять шлагбаум. Машина, урча мотором, помчалась дальше. Отъехав километров сорок, легковушка остановилась. Из машины вышел Покровский с бойцом и, посмотрев по сторонам, направились к ближайшему разбитому бомбой дому.
– Готовь рацию, – приказал Олег Андреевич радисту.
Тот быстро установил станцию и, размотав антенну, забросил ее на крышу. Присев около рации, он стал ее настраивать на нужную ему волну.
– Есть связь, – произнес радист и посмотрел на Покровского.
– Передавай, – произнес он и протянул тому зашифрованный текст.
Станция запищала и в эфир полетела первая шифровка. Покровский сообщал полковнику Штельману об успешном прибытии группы. Мысленно представив его довольное лицо, Олег Андреевич улыбнулся.
– Принял ответ? – спросил его Покровский и, получив утвердительный ответ, приказал ему сворачивать рацию.
– Быстрее, быстрее!
Они вышли из здания и сели в машину.
– В Москву, – произнес Покровский.
Они снова проехали все тот же КПП. В этот раз лейтенант козырнул майору и не стал останавливать для проверки легковушку. Щукин и радист вышли раньше и используя возможности метро, растворились на просторах города.
– Вот здесь останови,
Машина, уткнувшись капотом в кучу снега, остановилась. Олег Андреевич вытащил из кармана деньги и сунул их водителю.
– Вот возьми. Можешь не считать, я не обманываю…
– Спасибо, – поблагодарил его водитель и, подав немного назад, тронулся.
Покровский проводил взглядом машину, и когда та исчезла из виду, медленно шагая, направился к дому, в котором снимал комнату. Он открыл дверь и, сняв с себя шинель, прошел в зал.
***
Майор Крылов посмотрел на вошедшего к нему в кабинет лейтенанта из отдела связи. Тот козырнул ему и положил перед ним лист бумаги.
– Что это? – спросил его Крылов.
– Шифровка. Вчера неизвестная нам радиостанция вышла в эфир в пригороде Москвы. Длительность передачи была около четырех минут. Запеленговать рацию не удалось. Судя по подчерку, передачу вел хорошо обученный радист.
– Вам удалось расшифровать текст?
– Нет, товарищ майор. Шифр необычный….
– У вас все необычное, – раздраженно ответил майор. – И, что ты мне прикажешь с ней делать?
Лейтенант промолчал. Его молчание еще больше распалило майора.
– Вот, что милейший! Передай своему начальнику отдела, пусть приложит все свои силы и расшифрует мне все эти сообщения. Ты меня, понял?
– Так точно, товарищ майор.
В этот момент на столе майора зазвонил телефон. Он резким движением руки снял трубку и посмотрел на все еще стоявшего перед ним лейтенанта. Когда тот развернулся, Крылов произнес:
– Слушаю вас, товарищ комиссар.
Майор положил трубку и, открыв сейф, достал из него тонкую картонную папку. Закрыв металлический ящик, он направился к двери.
– Товарищ комиссар! – он не договорил, так как тот жестом руки показал ему на стул.
– Что у нас с группой Покровского?
– Контакт с «Зорькой», как я вам уже докладывал, произошел. Во время встречи он поинтересовался у нее, как хорошо она знает Челябинск и Магнитогорск. Я думаю, что его интересуют наши металлургические предприятия, не исключено, что он планирует провести на них крупные диверсии.
Комиссар пристально посмотрел на Крылова.
– Я тоже так думаю. Ваши соображения?
Майор откашлялся. Он всегда так поступал, прежде чем отвечать на вопросы руководства. Этот не хитрый финт, позволял ему, сосредоточится на ответе.
– Взять группу Покровского мы сможем в любое время. Нам известно их лежбище. Дело в том, товарищ комиссар, что если мы ее ликвидируем, то немцы наверняка направят еще несколько групп, для осуществления своих целей. Невольно напрашивается вопрос, сможем ли мы их выявить и ликвидировать? Так, что, товарищ комиссар, думаю, не стоит их сейчас тревожить. Для такой большой диверсии им явно не хватает людей, взрывчатки. Следовательно, нужно ждать еще гостей….
Комиссар задумался. Логика в словах майора Крылова явно была налицо. Ликвидация на данный момент группы Покровского ничего не решала. Нужно было принимать какое-то решение.
– Убедил ты меня, Крылов. Смогу ли я убедить там наверху, – произнес он и указал пальцем куда-то на потолок.
– Товарищ комиссар! Вы уж постарайтесь убедить. Мы здесь подумали немного и решили устроить игру. Пусть немцы думают, что вышли на какое-то антисоветское подполье, которое ждет прихода гитлеровцев.
– А, что? Интересная идея. Крылов изложите все в письменном виде. Завтра я иду с докладом, вот там я изложу все это.
На лице комиссара появилась улыбка.
«Здорово, лишь бы все это получилось. Покровский человек с опытом. Впрочем, Савинков тоже был не из простых людей, а попался», – подумал он.
– Иди, майор. Больше я тебя не задерживаю. Справка мне нужна в 15 часам.
Крылов, встал из-за стола и направился к двери.
– Погоди, Крылов. Кто у нас контактирует с Покровским?
– «Зорька», товарищ комиссар.
– Помогите ей, уж больно матер этот Покровский.
– Хорошо, товарищ комиссар.
Майор вышел из кабинета и, улыбнувшись секретарю-машинистке, вышел из приемной.
***
Корнилова шла из магазина. Стояла хорошая погода, было тихо, шел крупный снег, который словно сказочный ковер, медленно покрывал потемневшую от грязи дорогу. Она невольно вспомнила свое детство, когда она с покойным отцом лепила во дворе дома снеговиков. Перейдя улицу, она остановилась напротив витрины магазина. Когда-то до войны, она сверкала огнями, завлекая в магазин сотни москвичей, сейчас же завешана черной тканью светомаскировки, наглядно свидетельствовала о разительных переменах, что произошли с начала войны. Она тяжело вздохнула и направилась дальше. Где-то там за поворотом дороги был ее дом.
– Здравствуйте, Вера, – поздоровался с ней молоденький военный, в петлицах его шинели блеснули два кубика. – Не шумите, я от Олега Андреевича.
Молодой человек улыбнулся, обнажив ряд белых и крепких зубов. Несмотря на то, что она хорошо знала, что в скором времени к ней обратиться человек Покровского, эта встреча оказалась для нее неожиданной. Она машинально отодвинулась от молодого военного.
– Кто вы?
– Неважно. Именно со мной вам придется ехать в Челябинск. Зовут меня Сергей, фамилия Соколов. Что вы на меня так смотрите? Осуждаете? Ненужно, изображать из себя кого-то, ведь вы не лучше меня.
– Передайте вашему начальнику, или как там у вас, что я хочу с ним встретиться, – обратилась к нему Вера.
– Можете сказать и мне, я передам….
– Вы, к сожалению, не Олег Андреевич. Так что, передайте. А, сейчас, не провожайте меня, я дорогу знаю.
