Александр Колокольников
Древоходец. Книга вторая. Вместе с дублем
Общая дверь с улицы была открыта, не заперта дверь и в половину бабушки. Сразу заходить в комнату не стал, боясь испугать неожиданным появлением, поэтому остановился в проёме и негромко крикнул: «Бабуль, бабуль, я вернулся!».
Дальше были и объятия, и рыдания, и звонок матери Кости. Во время телефонного разговора бабушка так громко кричала в телефон: «Вернулся, вернулся!», что, наверное, её можно было услышать на обоих концах деревни.
На крик прибежал сосед – Григорич и опять пришлось повторять «пургу» про Курский вокзал в Москве, а дальше на всё отвечать: «Не знаю, не помню». А, как оказалось, не помнил Костя последние четверо суток – столько он провёл в «зависе».
Мать и бабушка друг-другу шёпотом высказывали свои наблюдения: мальчик четыре дня болтался неизвестно где, но чист опрятен, в стиранной одежде, единственное – босой.
На вопросы: Кто за тобой ухаживал?», – отвечать Косте было легко и приятно: «Не помню!», и при этом виновато улыбался.
Через несколько дней всё успокоилось, и, убедившись в его адекватности, разрешили одному выходить на улицу.
Поначалу сильно досаждали жители деревни с вопросом: «Где он был?», на что Костя коротко и с вызовом отвечал: «Гулял!».
Выбрав время, попробовал связаться с Костушем. Делал это с опаской, боясь опять уйти «в разнос». Первая же попытка оказалась удачной, без всяких последствий для рассудка, только несколько минут оцепенения, правда, затем он ещё пару часов лежал на диване, просматривая и осмысливая последние события произошедшие с Костушем.
Это только при начальном слиянии, в сознание Кости хлынуло слишком много информации, с которой мозг не смог справиться, сейчас обошлось без проблем.
В дальнейшем и оцепенение при контакте будет занимать намного меньше времени, доходя до пяти, или десяти секунд, в зависимости от объёма воспоминаний.
Даже такое короткое оцепенение, могло доставить много неприятностей, но Костуш быстро научился, в случае необходимости, как бы «не поднимать трубку», отказывая в приёме, понятно, это сразу перенял и Костя.
После нескольких контактов выработали алгоритм общения. При слиянии сознаний поступали все воспоминания о последних событиях, и вычленить из всего нагромождения мыслей и образов что-то конкретное, было сложно.
Придумали так: если требовалось задать конкретный вопрос, или дать ответ, – брали лист бумаги, писали на нём текст и держа в руке перед глазами читали. Получатель, выискивал в воспоминаниях момент с листком в руке и принимал прямое послание.
Сложностей было много: невозможно провести слияние, если находишься далеко, больше шести километров от места силы; невозможно провести слияние подряд, одно за одним – требовался перерыв от двух, до трёх суток; невозможно провести слияние, если место силы в красной, или оранжевой зоне.
В идеальном случае, отправив вопрос, ответ можно было получить только через пять суток, но при этом они оба должны были находиться неподалёку от мест силы.
Назначить же контрольное время связи, оказалось для них непосильной задачей: все попытки синхронизировать время – провалились.
Эксперимент проводили, когда Костя, жил в деревне. Каждые сорок восемь часов он пытался выйти на контакт и так более десяти раз. Костуш почти всегда был на приёме: вокруг Либорга много мест силы, и он редко оказывался вне зоны связи.
Результаты эксперимента были удручающие: как можно синхронизировать время, если сообщения, отправляемые Костей каждые сорок восемь часов, Костуш получал с интервалами иногда в три, иногда в четыре, а то и в пять дней?
Выработали правило, в первую очередь для Кости – именно он зачастую оказывался вне зоны охвата. Поэтому правилу, оказавшись в месте действия связи, тот должен был постоянно пытаться установить контакт. Дара на это тратилось немного, тем более Косте необходимо было увеличивать резерв, а для этого требовалось как можно чаще пользоваться силой.
Полученное от Костуша «наследство» в виде знаний и умений, Костя взялся рьяно осваивать. Сразу стал совершенствовать умение воздействовать на мышцы людей и животных. Первый опыт с бычком на привязи, прошёл удачно, а следующим подопытным оказался его давний обидчик – Федька Облом, личность неприятная во всех отношениях.
Был он старше Кости года на четыре, а в силу возраста и веса намного сильней. При общении с начальством изображал из себя послушного, но туповатого парня. С более крепкими, или «авторитетными» пацанами, был улыбчив, опять же «косил» под простачка, но, если чувствовал безнаказанность, мог по-хамски дать пинка проходящему «салаге», или сбить плечом с ног, стараясь отправив в лужу.
Естественно, когда у него были подозрения, что за этого конкретного подростка может прилететь ответка, он его не трогал. Костю же считал «мутным», особо не задевал, но всё же однажды походя наградил пинком. Или настроение было хорошее, или, наоборот, плохое, или прорвалось давно сдерживаемое желание – как бы то ни было, но он это сделал.
Костя, развернувшись бросился в безнадёжную атаку, Федька Облом легко швырнул его на землю и спокойно прошествовал дальше. Возможно, после этой попытки, он бы и продолжил третировать Костю, но его забрали в армию. Вернулся быстро: где-то подцепил желтуху и был комиссован.
В день, когда Костя вышел на охоту, в надежде получить так необходимый ему материал для опытов над людьми, встреча с Федькой Обломом, была, достаточно неожиданной. После того, памятного для Кости пинка, они больше не виделись, но неожиданность встречи не сделала её для Кости менее желанной.
Видимо не зря Федька Облом раньше особо не цеплялся к Косте, считая его «мутным»: была, была у него первобытная «чуйка» подсказывающая – не связывайся, но тогда, один раз, не послушал чуйку, отвесил пинка и вот результат: матушка «карма» вывела его на улицу деревни точнехонько в тот момент, когда озабоченный Костя бродил в поисках жертвы для своих экспериментов.
Вот они и встретились вновь, правда, не на узкой дорожке, а на достаточно широкой и пыльной деревенской улице, с разбросанными свежими коровьими лепёшками.
Федька Облом открыл рот в щербатой улыбке: чему радовался, чего хорошего для себя ждал от этой встречи – трудно сказать. Костя тоже улыбнулся в ответ, но здесь-то всё было понятно: потренироваться, заодно старый должок закрыть.
От Костуша он знал, что не стоит в простого человека без амулета посылать удар большой силы.
Лучше два подряд лёгких ниже пояса: один на расслабление мышц, в том числе расслабляется и сфинктер – человек сломлен и физически, и морально. Затем следующий также лёгкий на сокращение – и травм сильных не нанесёшь, и с полной гарантией надолго из строя выведешь.
Костя так и поступил. После первого воздействия Федька Облом просто сел в пыль на колени и как-то заскулил.
– Видимо слабенько получилось, – подумал Костя, и в следующее воздействие на сокращение мышц, вложил побольше дара.
Тональность криков подопытного перешла с высоких октав на низкие, но громкость звуков кратно возросла, и с колен он завалился на бок, свернувшись в позу эмбриона.
Костя подошёл к нему и участливо спросил: «Что с тобой?». Спрашивать пришлось несколько раз, пока Федька, наконец -то, сопровождая каждое слово матом смог, сообщить, что болят все мышцы, не может шевелить ногами, и он обосрался.
Подошли две женщины из прохожих, затем на крики подтянулись ещё любопытные из соседних домов.
Услышав в пересказе Кости симптомы «страдальца», одна «знающая» уверенно заявила, что тоже самое было с её тестем: тоже обосрался и не мог встать – оказалось инсульт. В общем, срочно надо вызывать скорую помощь, а так как она жила рядом и в доме был телефон, то сама и побежала звонить в больницу.
Костя медиков ждать не стал – отправился домой, гордо расправив плечи и чувствуя себя теперь крутым, «первым парнем на деревне».
Скорая помощь появилась «не скоро», и к её прибытию Федька Облом пришёл в норму и трусливо сбежал.
У инициаторши вызова состоялся неприятный разговор с приехавшим фельдшером. Тот кричал:
– Что, каждому деревенскому дураку, спьяну нагадившему в штаны, теперь скорую, вызывать будем?! Мы должны лететь с сиреной – алкашу задницу подмыть?!
Женщина, оправдываясь, снова пыталась рассказать, как тесть обкакался при инсульте, из этого она и сделала своё медицинское заключение по Федьке Облому. От криков фельдшера она заробела и теперь старалась говорить культурней, вставив вежливое: обкакался.
Тот не стал с дилетанткой обсуждать постановку медицинского диагноза, по одному, пусть и запоминающемуся симптому, а просто заявил, что сейчас «обкакалась» она сама, так как ложный вызов пришёл с её телефона и будет обязана заплатить штраф.
Опять подтвердились вечные истины: «Инициатива наказуема», и «Добрые дела не должны оставаться безнаказанными».
Женщина отошла с фельдшером в сторонку, о чём-то пошепталась, а затем сбегала домой и передала ему в руки два завёрнутых в газету пакета: из одного торчали перья лука и ещё угадывались куриные яйца, из другого виднелась бутылка, заткнутая пробкой.
– После смены посидим, – сказал фельдшер водителю, запихивая пакеты за сиденье.
Машина развернулась и уехала.
– Тьфу! – сплюнула женщина, но не вслед машине, а на место, где до этого корчился от боли Федька Облом.
Костя решил попрактиковаться ещё и в городе Каменске. Он специально субботним вечером прогуливался в одиночестве недалеко от танцплощадки и своим видом «маменькиного сыночка» в белой рубашечке и клетчатом светлом пиджачке, из кармана которого торчал краешек платочка, склонял нормальных пацанов к противоправным действиям.
Костя, вжав голову в плечи, и опасливо кося взглядом, проходил мимо компаний, которая, отойдя в сторонку от танцплощадки, мирно распивали портвейн, пуская бутылку по кругу.
И вот ты стоишь, никому не мешаешь, пьёшь портвейн, а мимо пытается прокрасться такое недоразумение. А с тобой ещё Надька не пошла танцевать, или того хуже – танцевала с Петькой, а он здоровый и за ним команда крепкая, а здесь этот цуцик так нагло на глаза лезет.
Ты ему кричишь: «Стоять урод!», – он сначала замирает на месте, а потом срывается и пытается убежать. Под хохот ребят, бросаешься догонять этого чмошника. Нет, ничего серьёзного: так пару пинков отвесить, настроение поднять, душу порадовать. И когда цель уже совсем близко, и уже примериваешься его задницу в наглаженных брючках сходу подцепить ногой, вдруг мышцы сводит судорога, – ты летишь, скобля мордой асфальт.
Устроив несколько раз в Каменске, ловлю «на живца», Костя вскоре прекратил подобные акты издевательства над «нормальными пацанами».
Во-первых, могли пойти слухи; во-вторых, оказалось – не очень-то и быстро он бегает, а может это было и, во-первых.
От одного такого, не в меру шустрого, ему хорошо прилетело. Костя оказался лежащим ничком на земле в кустах жёлтой акации (он всегда её почему-то не любил), с ощущением, что ему сломали копчик.
«Шустрый» за ним в кусты сначала не полез, а затем было поздно – Костя запустил рекомендованную, как золотой стандарт, двухэтапную программу: расслабляющее воздействие, затем сокращение мышц, где также сокращается мочевой пузырь, и вот обидчик, уже скрючившись, лежит на земле и воет.
В тот раз Костя на этом не остановился. Выполз из кустов, огляделся и приступил к следующему эксперименту. Дотронувшись до воющей головы, отправил подопытного в бессознательное состояние.
Затем решил притаиться и понаблюдать сколь долго «отключка» продлится.
Прежде чем отойти, сначала хотел было «идентично» ударить носком ботинка по копчику подопытного, но решил – не стоит, сам же спровоцировал.
Пока сделал несколько шагов, отходя от бессознательного тела – передумал, потому что в голове возникли мысли типа: «Короткая юбка на девушке, не является оправданием изнасилования – преступник должен быть наказан!», в его соображениях, правда, это звучало по-другому: «Светлый пиджак в крупную клетку и рубашка, застёгнутая на последнею, верхнюю пуговицу – не является оправданием для получения пинка по копчику – преступник должен быть наказан!».
Костя развернулся, решительно, хотя и прихрамывая, пошёл обратно, чтобы осуществить акт возмездия «по делам вашим», но вдали углядел троицу парней, неспешно направляющихся в его сторону, видимо, дружков «шустрого».
Пришлось быстро забраться в кусты ненавистной жёлтой акации и уже оттуда наблюдал за происходящим.
– Колян, Колян! Ты чего!?, – всполошились дружки, заметив неподвижно лежащее тело товарища.
Они похлестали его по щекам, подёргали за руки, пытаясь привести в чувство – всё бесполезно.
– Может он мёртв? – предположил один из них.
– Ага, умер и давно умер. Уже пованивать начал, – с гыгыканьем прокомментировал другой.
– Чего ржёшь, дебил? Может реально откинулся? – возмутился третий.
– Да ладно вам дуру плести! Жив он, дышит. – после этих слов, прижал ладонь к шее лежащего без сознания товарища.
– Всё нормально! Жив, жилка бьётся, – доложил он и продолжил: «Неужели эта сявка в пиджаке Коляна вырубила?».
–Чтобы этот опарыш его уделал? Да ладно стебаться! Видно, Колян споткнулся – всё же датый был, челюстью об асфальт… и нырнул в отключку, – возразили ему.
– Если бы споткнулся и потух, так бы мордой вниз и лежал. А здесь скрюченный и на боку – будто сначала по яйцам получил, а затем по голове.
Несколько минут постояли, выкурили по папироске, в надежде что их друг очнётся, недожавшись, и, подхватили тело под руки, куда-то поволокли.
Костя выбрался из кустов, скинув пиджак, повесил на руку – пиджак ему нравился, но появляться теперь в нём в Каменске было опасно.
Посмотрел вслед удалившейся компании, развернулся в противоположную сторону, и, почёсывая пострадавший копчик, направился к бабушкиному дому.
Первое время, у Кости было не так много «слияний сознаний», и чувствовал он себя не Костей-Костушем, а поначалу всё же полностью Костей. Чтобы извлечь какие-то знания ему приходилось копаться в воспоминаниях дубля, как в библиотеке – делая запрос, но, правда, знания и навыки Костуша зачастую всплывали сами при необходимости.
Например, после ушиба копчика, к нему сразу пришли сведения из памяти Костуша, что у жителей планеты Эре – нет копчика, нет аппендикса, нет зубов мудрости, да и, вообще, много отличий не только чисто анатомических, а существует большая разница в протекании биохимических процессов в организме и его клетках.
Когда первая эйфория от полученных возможностей прошла, то Костя понял, что не всё так радужно. В сухом остатке у него осталось следующее: он мог на расстоянии командовать расслаблением и сокращением мышц человека, или животных; проводить местное обезболивание себе, а другим людям ещё и общее, погружая в бессознательное состояние; видел локализацию воспалительных процессов внутри организма, видел новообразования и состояние различных частей скелета; мог останавливать кровотечения наружное и внутренние.
Остальные способности были ограничены: переместится с ребёнком к другому месту силы не мог, по причине малого резерва – получалось только с кошкой, да и то небольшой.
Микровиденьем обладал и сейчас, но оно было ущербным, нечётким. Дело в том, что у Костуша на Эре, для получения контрастного восприятие, перед процедурой, в ближайшие кровеносные сосуды, вводили препараты, изготовленные из растений, прорастающих рядом с волшебными полянами, понятно у Кости таких препаратов не было.
Почти аналогично было с лечением переломов и восстановлением хрящевой ткани – он получил способность влиять на скорость сращивания костей, мог восстанавливать хрящевую ткань, но, опять же, без специальных, применяемых на Эре средств, все происходило гораздо медленней, а для него ещё и с большими затратами дара.
Лечение же воспалений, вызванных микроорганизмами, и на самой Эре было не на высоте.
Там умели справляться с помощь лекарств с некоторыми инфекционными болезнями, но не со всеми. Целитель способен на некоторое время направить усилия организма на борьбу с опасной инфекцией, только вот, если быстро победить болезнь не удавалось, – наступал откат, и целителю приходилось оставлять больного на «волю богов».
Не получилось у Кости и выращивать зубы: или у людей Земли участки, отвечающие за возникновение зубных зародышей, находятся в другом месте, или ущербное микровидение, без усиления препаратами для контрастности, не позволило ему их обнаружить.
Самое малое разочарование: умение Костуша фехтовать – передалось только частично. Костя научился принимать необходимые стойки, повторял приёмы защиты и нападения, но мышечная память от Костуша не пришла, ловкость и гибкость – тоже, а поэтому все эти упражнения выполнял достаточно медленно и неловко.
Успокаивала мысль, что и сам Костуш не бог весть какой мастер клинка, да и востребованность данного умения на Земле сейчас весьма сомнительна.
Совместно с Костушем, они разработали план дальнейшего развития Кости.
Главная задача – увеличение резерва, а значит требуется постоянное проживание в доме бабушки – только там, поблизости от волшебной поляны, можно поднять резерв.
Дальше требуется учить языки: словацкий и английский, потому как наиболее перспективные для перемещения на Земле точки для Кости были Чехословакия и Австралия.
Посещение мест силы в Индокитае, Африке и Бразилии – вызывали опасения: сейчас соваться туда явно не стоит, возможно, позже, когда «заматереет» – увеличит объём дара, или разживётся амулетами-накопителями.
Во время сеансов связи они постоянно обсуждали, и в конце концов определились с направлением дальнейшего развития каждого из них: Костуш, продолжит осваивать медицину, а Костя пойдёт в «технари», а в итоге, как они надеялись, оба будут разбираться и в медицине, и в технике.
Было ещё серьёзное требование к Косте – заняться тренировками, заняться развитием своего тела, и тогда, возможно, в сознании Костуша, он не будет ассоциироваться с нелетающей птицей по имени пингвин.
Убедившись в адекватности Кости, бабушка на неделю отправила его в водный поход по реке.
Каждый год на летних каникулах для учеников старших классов школы, директором которой являлась Евгения Петровна, организовывали спуск на байдарках по Оке. Чтобы принять в нём участие, школьники должны были показать хорошие результаты не только по физкультуре, но и по всем остальным дисциплинам.
Пользуясь своим служебным положением, Евгения Петровна одно место зарезервировала за внучком, строго наказав преподавателям физкультуры вплотную присматривать за ним.
Во время похода и сам Костя заметил, как сильно изменился после слияния с дублем: стал более выдержанным, упорным. Видимо, события и приключения, свалившиеся на Костуша, заставили внутренне повзрослеть, сделав более мужественным и более уверенным в себе, а теперь всё это стало вносить изменения и в характер Кости, и влиять на его поступки.
Вернувшись из похода по Оке, Костя сразу, в разговорах с матерью и бабушкой, начал «прощупывать почву» для переезда к бабушке.
Неожиданно получилось всё легко. Год назад у Кости появилась сводная сестра – Ксения. Его матери, в момент рождения девочки, было уже под сорок, а Костиному отчиму – Вячеславу, точно за сорокет.
Ксения являлась классическим «поздним ребёнком», в которой родители «души не чаяли». Удивительным образом она захватила, ладно всё внимание матери, но почти и всю площадь квартиры.
Предложение Кости перебраться жить в Каменку и перевестись в «бабушкину» школу, с радостью было принято, понятно, отчимом, но и мать легко согласилась на его переезд.
Единственно, из-за каких-то бюрократических проволочек, связанных с тем, что по болезни он не закончил учебный год и не сдавал экзамены за восьмой класс, его смогли перевести в Каменскую школу не с первого сентября, а только после первой четверти, а до этого Костя продолжал жить вместе с матерью и учиться в школе города Георгиевска.
Там в Георгиевске, записался в секцию бокса. Он понимал: после переезда к бабушке, ему на занятия боксом придётся добираться в Георгиевск на автобусе, но в Каменске никаких спортивных секций не существовало. В Георгиевске же их было несколько, в том числе по различным видам лёгкой атлетики и борьбы, а в бокс записался по настоянию своего дубля-Костуша.
Остаток лета, Костя провёл, занимаясь развитием гибкости тела, благодаря навыкам самостоятельно снимать боль и лечить микроповреждения в мышцах, он достаточно быстро, уже к началу занятий в школе, мог свободно садиться на шпагат.
Конечно, ему очень хотелось «прыгнуть» в Чехословакию, или в Австралию, но пока ещё небольшой резерв почти обнулялся при перемещении, а затем, целые сутки до наполнения, пришлось бы прятаться в лесу, или где-то ещё. Поэтому, каждый день он начинал с прыжка от дома бабушки к Волшебной поляне и обратно, для «раскачки» резерва и это стало давать свои плоды – объём дара начал расти.
Постепенно осваивал Костя и возможности «видения» организма человека. Всё же некоторые различия между людьми на Земле и жителями планеты Эре существовали, и Косте пришлось штудировать все книги по медицине, которые нашёл у бабушки.
Основными объектами, для тренировок «видения», являлись, конечно, члены его семьи и сосед-Григорич. Именно Григоричу, да ещё бабушке, он поставил самое большое количество диагнозов.
Правда, ничего несовместимого с жизнью у них не обнаружил, но из того, что нашёл, некоторые вылечить просто не мог, а где мог помочь: гастрит, артроз тазобедренных суставов у бабушки, гайморит у Григорича – предлагать свои услуги пока опасался.
Бабушка ещё не совсем отошла от его временного помешательства, поэтому рассказ об открывшихся способностях целителя, могли воспринять неправильно, посчитав за рецидив, и на лечение, на принудительное, отправить самого целителя.
Костуш также предложил затаиться на некоторое время – дать всем успокоится, и в срочном порядке освоить быструю остановку кровотечения от пореза, с последующим опять же быстрым заживлением ранки. Демонстрация таких способностей убедит любого, а у Кости с заживлением обстоит не очень хорошо – недостаточно быстро. Но и тренироваться надо с осторожностью: а то если «застукают», когда ножом полосует себе руки – «дурка» обеспечена.
Глава 2.
Получив в Новогоднюю ночь от волшебной поляны ошеломительные по перспективам подарки: возможность перемещаться между мирами и связываться со своим дублем на Земле, Костуш решил сразу испытать новые способности и отправиться в путешествие.
Надолго покидать планету Эре он пока не собирался, а только хотел посетить хотя бы ещё один мир, узнать что-то интересное, может быть, найти новое место для жизни. Вдруг существует идеальный мир?
Зимние каникулы в княжестве Либоргском длятся больше десяти дней, и Костуш занялся подготовкой к путешествию, надеясь произвести разведку другого мира, при этом успеть вернуться к началу занятий.
Запланировал сначала прыжок на планету с недостаточно продвинутой технологией, где его способности управлять даром дают, как он считал, наибольшие преимущества.
Посещая Волшебные поляны, он вызвал изображения планет с их описанием и долго изучал.
Выбрал под номером звучащим примерно как: ЮСК275478, и по параметрам развития общества и по другим квалификациям близкая к планете Эре. Сама же Эре, проходила под похожим номером: ЮСК375422.
С планетой определился, но прыгнуть туда почему-то не решался: на Костуша иногда накатывала пришедшая, как ему казалось, откуда-то извне, рассудочность.
Он считал, что это, возможно, одна из особенностей дара Древоходца – некая видовая мудрость, возникающая в ответственные моменты. Сильная тревога, появлялась, стоило ему подумать о путешествии в другой мир, и Костуш воспринял это как сигнал от подсознания Древоходца.
Он пытался разобраться, чем вызвано его беспокойство, и ответ пришёл во сне: после слияния сознаний в Новогоднюю ночь, сам Костуш очнулся на той точке волшебной поляны, где обязан находиться Древоходц, чтобы совершить перемещение, там же, в этой точке, они появляются и после прыжка.
Это место Древоходцы ощущают интуитивно, – оно обычно находится на расстоянии в пять-шесть метров от главного дерева.
До слияния, Костуш стоял, обхватив дерево, а когда очнулся утром, оказался лежащим именно в этом месте. Подобное произошло с ним ещё в детстве, после попадания молнии – тогда Волшебная поляна убрала все полученные повреждения.
В Новогоднюю ночь случилось нечто похожее: мозг Костуша, после слияния с земным Костей, оказался перегружён информацией, и поляна помогла привести мысли в порядок.
Но не так уж много получил Костуш новых впечатлений, в отличие от земного дубля, а вот тому пришлось гораздо тяжелее: на него свалился просто огромный объём знаний, а Волшебная поляна находилась далеко и помочь не могла. У Костуша появилась абсолютная уверенность: мозг дубля не выдержал, и сейчас земной Костя стоит на грани полного сумасшествия.
Ни о каких путешествиях не могло уже идти и речи: если он погибнет на другой планете, то с сумасшедшим дублем возродиться не сможет.
Во время зимних каникул, он постоянно пробовал связаться с Костей – ничего не получалось.
Несколько раз прыгал на поляну Гуса Одноглазого, где предпринимал попытку переместиться на Землю, и каждый раз получал уведомление, – запрос невыполним по причине присутствия там дубля.
И всё же однажды попытка связаться с Костей увенчалась успехом, – он смог пробиться к затуманенное сознанию дубля. Это случилось, когда Костю перевезли из больницы в дом бабушки, тогда-то Костуш и смог дотянуться до сознания дубля, и в полной мере оценил, какой хаос и сумбур творится в голове у Кости.
Костуш сформировал мысленный посыл для Кости, с требованием, или, точнее, с приказом, срочно совершить перемещение в точку, находящуюся где-то в Европе. Раз за разом делал попытки передать посыл, и в конце концов это удалось, – Костя подчинился внушению и дальше всё прошло успешно. Ко времени, когда Костя наконец-то пришёл в норму, Новогодние каникулы в княжестве Либоргском давно закончились, и Костуш закрутился в своей карусели: учёба в школе и в училище, перемещения с больными детишками, подработка в зубном кабинете мастера Бурша. Надежды и мечты о путешествиях по другим мирам пришлось отложить до летних каникул.
Несмотря на всю свою загруженность, Костуш нашёл себе ещё заботу: приобрёл и теперь обустраивал часть дома, недалеко от госпиталя.
Его соавтор по созданию здешней версии книги о Маугли – писатель Волит, раньше снимал небольшую часть дома на Парусной улице. В другой же, большей половине постройки, жил владелец дома с женой. Это были достаточно пожилые люди, и незадолго до Нового года жена владельца дома скончалась. На похороны приехал их сын и предложил отцу переехать к нему в какой-то город в империи, а дом срочно продать.
Цену обозначили не очень высокую и Волит загорелся желанием выкупить. Хотя за написанную вместе с Костушем книгу, он получил достаточно хорошее вознаграждение, денег на выкуп всего дома у Волита не хватало. Правда, была ещё надежда на гонорары за дополнительные тиражи: издатель заявлял, что дескать заказов на книгу много, но с покупкой надо было спешить.
Тогда он и обратился к Костушу с предложением выкупить дом на двоих: большая часть строения будет принадлежать Волиту, а меньшая, которую раньше снимал сам – станет собственностью Костуша.
Не сказать, чтобы идея Волита особо заинтересовала, но всё же Костуш, вместе со своим опекуном – мастером Яричем, нашли время осмотреть и оценить дом.
Мастер Ярич, поначалу также весьма скептически отреагировавший на предложение Волита, после осмотра дома неожиданно для Костуша заявил, – надо покупать.
Мотивировал низкой ценой, состоянием строения, расположением: посередине между школой мэтра Гарвила и госпиталем, где Костушу придётся работать, и, самое главное, – близостью колонки с водой, стоящей буквально в двадцати метрах. Самому мастеру Яричу, чтобы набрать воды, надо было от своего жилища идти достаточно далеко.
Костуш знал, – многие ученики школы мэтра Гарвила, после получения статуса целителя, арендуют комнаты в городе, где и ночуют. Пусть до получения звания целителя ему оставалось минимум ещё полгода, но с подачи мастера Ярича он согласился на покупку и, таким образом, стал обладателем примерно трети каменного дома в городе Либорге.
Калитка в заборе была общая, но вход с торца был отдельный. Жилище начиналось с небольшой прихожей, а дальше две комнаты и кухонька с печкой, на которой можно было приготовить еду, или же в холодное время прогреть комнаты.
Во дворе, под навесом стояла также летняя печь, ещё имелся сарайчик с подвалом, а за домом раскинули свои ветви несколько фруктовых деревьев, на вид очень старых. Часть же забора и оба крыльца были увиты виноградной лозой.
Дом продали вместе с мебелью, и Волит потребовал отдать ему кушетку и кресло, которые стояли в его бывших комнатах – якобы к ним привык, и они способствуют творческому вдохновению, взамен же предложил огромную кровать от старых хозяев и два стула.
Раньше Волит всегда утверждал, что для вдохновения ему в первую очередь требуется вино, но вдохновения художника вещь капризная и кушетку с креслом ему вернули.
Предложенные взамен стулья Костуш взял, но спать на кровати, в которой кто-то недавно умер, не захотел – пустил на дрова.
Полностью внести свою долю за доставшуюся ему часть дома, Волит сразу не смог – оказывается у него и на это денег не хватало, и Костушу пришлось ему одалживать под обещание вернуть с отчислений за книгу о Маугли.
Мастер Ярич к обещаниям Волита вернуть деньги, отнёсся с большим недоверие, и потребовал: все вместе сходили в контору издателя господина Касиля, где и подписать соглашение, по которому часть гонорара Волита будет сразу перечисляться Костушу, до полного погашения долга.
Деваться Волиту было некуда, и он согласился.
В конторе издательства они встретили и самого господина Касиля, проявившего неподдельную радость от встречи с Костушем.
Господин Касиль настоятельно просил Костуша, вместе с мастером Яричем, зайти в кабинет на чашку чая, при этом Волита, он как бы и не замечал, а тот, в свою очередь, стоял очень смущённый, опустив глаза.
Чашка чая, действительно оказалась одной чашкой, но только для Костуша – ему надо было ещё идти в госпиталь, а мастер Ярич с господином Касилем налили себе вина.
– Господин Касиль, чего Волит-то натворил? – сразу задал вопрос Костуш, вспомнив, как господин Касиль проигнорировал писателя.
– Наше местное дарование, в обход меня, решило заключить договор с другим издателем на написание продолжения книги о Маугли и даже, кажется, получил аванс. Он насчёт продолжения тебе не намекал?
