Александр Колокольников
Древоходец. Книга вторая. Вместе с дублем
– Стоять! – раздалась команда.
Костуш замер на месте, Вирута подошла к нему вплотную и бесцеремонно обнюхала:
– Надо же, сучёнок, меня уделал и даже не вспотел! Ладно, принеси полотенце и жди меня.
Костуш поставил на стол в гостиной чашки под чай, достал купленные заранее сладости и стал ждать.
Вирута вышла из кухни укутанная в своё красное полотенце, в руках несла грязную одежду, которую небрежно бросила на выход к двери.
– Штаны ещё можно отстирать, а платье только выкинуть, – сказала она.
– Чего не сдались сразу? – спросил Костуш. – Хотя бы платье уцелело.
– Мне, боевому офицеру, победителю в сотнях схваток с сильнейшими бойцами империи, сдаться какому-то сопляку? – высказавшись, Вирута гневно посмотрела на Костуша.
Тот посчитал лучшим промолчать и отвёл взгляд.
– Теперь у меня к тебе два вопроса, – продолжила Вирута. – Есть ли в этой халупе часы – это первое, а второе: почему ты ещё не голый и не в постели?
Костуш протянул ей свои часы-луковицы и начал раздеваться.
– Время у меня мало, – взглянув на часы, заявила Вирута, – с обучением сегодня не получиться, а тебе ещё придётся съездить ко мне домой – привести одежду.
Услышав, что времени на обучение нет, Костуш перестал стягивать с себя рубашку.
– Чего застыл? – спросила Вирута.
– Так вы сказали…
– Я сказала, что обучать не буду, а покувыркаться мне сейчас необходимо – стресс снять после поражения.
Вирута сбросила с себя полотенце, и полностью обнажённая застыла в центре спальни с задумчивым видом.
–Чего-то я спросить хотела, что-то такое смешное, забавное…? А, вспомнила! У тебя сейчас, мальчик, это в первый раз?
– Да, впервые, – смущённо ответил Костуш.
– Тогда с почином! – сказала Вирута и толкнула его в кровать.
Сколько по времени это продолжалось и сколько раз он «сбрасывал» – вспомнить Костуш не мог: подстёгиваемый воздействием опытного мастера, полностью провалился в чувственное упоение.
В конце – концов Вирута завизжала и стала ногтями царапать ему спину, затем на несколько мгновений застыла в напряжении, после чего расслабилась и затихла.
– Вот и всё, – произнесла она, сталкивая с себя Костуша.
Вирута отдышалась, немного ещё просто полежала с закрытыми глазами, а открыв глаза сказала:
– Я сейчас напишу записку, а на обратной стороне мой адрес. Ты же, быстро-быстро, живчиком, туда-обратно. Отдашь записку служанке и с одеждой назад. Там я ещё мазь написала – спину себе смажешь.
– А вы каждый раз будете так меня драть? – спросил Костуш, стоя перед зеркалом. Вывернув голову, он рассматривал кровавые полосы на спине.
– Каждый раз – навряд ли, просто разозлилась из-за поражения, вот ярость и вырвалась. Причём, заметь, – сам во всём виноват!
Найдя в шкафу чистую сорочку, она уселась пить чай, а Костуш отправился к Вируте домой за одеждой.
Вернувшись, застал её по-прежнему сидящей в его сорочке за столом, только все сладости исчезли.
– Здесь какой-то хмырь пьяный заявлялся, говорил, что твой сосед. Всё хотел вовнутрь пройти, тупые комплименты строил и совершенно нагло мне на ноги пялился. Я ему сначала слегка в челюсть, а когда убегал, ещё пинка под зад добавила, а то ноги ему мои понравились, вот поближе и познакомила.
– Зря вы так с ним!
– Что, зря? Зря пинком угостила?
– Специально для него бутылка стоит – вон та, пустая, шестигранная.
Костуш указал на стоящую на полке бутылку, которой мадемуазель Дюжана уже однажды била соседа -Волита.
– Так его надо обязательно бить этой бутылкой?
– Необязательно бить, достаточно схватить за горлышко – он всё поймёт и убежит сам.
– Какие-то у тебя очень замороченные отношения с соседями! Бутылки, как знаки-символы!? Жить надо проще – пинком под зад, и всё.
Вирута оделась, и, перед уходом, обратилась к Костушу:
– Я знаю, мальчишки любят похвастаться, но надеюсь, ты проявишь порядочность, и, если хочешь, чтобы наши отношения продолжались, – никому, никому не рассказывай о том, что, здесь, между нами, произошло. В противном случае моя репутация будет уничтожена!
– Я, конечно, никому не расскажу.
– И всё же, повторяю: никому, никому не рассказывай, что одолел меня в поединке.
– Так вы о поединке? – растерянно спросил Костуш.
– О чём же ещё? Я же тренер-наставник по бою среди одарённых.
Покровительственно потрепав Костуша по щеке, Вирута ушла.
Оставшись один, Костуш встал спиной к зеркалу, чтобы оставленной ему мазью обработать царапины.
Рассматривая глубокие следы от ногтей, подумал:
– Секс, конечно, занятие крайне приятное, но подругу себе надо искать, точно, не среди офицеров имперской армии и, обязательно, с короткими ногтями.
Следующий урок от мастера Вируты, прошёл достаточно спокойно и действительно больше напоминал обычное занятие по практике, где Костуш отрабатывал силу точечного воздействия, пуляя лучики силы в ладонь Вируты.
– Воздействие тонким лучом, позволяет более точно попадать в нужные точки, – поясняла Вирута, —только вот работа с головным и спинным мозгом во время секса – это абсурд, если ты, конечно, не любитель жёстко зафиксировать партнёра перед соитием.
И в спинном, и в головном – есть участки наслаждения, но попасть в них сложно, поэтому действуй лучше широким лучом. При этом, быстрее всего, заденешь и другие, например, ответственные за жажду, за боль, а не только за сексуальную чувственность: ничего особо опасного в этом нет, всё выльется в возбуждение. Правда, воздействие должно быть умеренным – не надо амулеты пробивать, и тоже индивидуальным.
Проверив на практике в постели, как Костуш усвоил пройденный материал и выставив оценку – удовлетворительно, Вирута приступила к расспросам.
Больше всего её интересовало, как он может формировать такие тонкие лучи силы и буквально засыпать ими противника.
– Честно говоря, я знаю, – ты можешь пробивать гвардейский амулет, но при такой мощи, как мне рассказали, в учебных боях ничего уж такого особенного не показываешь.
–Мне запрещено бить во всю силу в учебных боях, запрещено и серией лучей, – ответил Костуш.
– Вот оно как! Я -то и сама пыталась создавать твои тонкие лучи, но уже с трёх шагов они расползались, – в результате слабенький шлепок. Как же тебе удаётся, как получается держать тонкими на расстоянии?
– Раньше не мог, а резерв недавно скаканул вот и стало получаться.
– И какой же сейчас у нас резерв? – повернувшись на бок, спросила Вирута, стараясь при этом заглянуть в глаза Костуша – Наверное триста?
– Извините, уважаемая мастер Вирута, а сколько вам лет? Наверное сто? – спросил Костуш, и, изображая простодушие, похлопал ресницами.
– Можешь не кривляться. Я по глазам поняла, что даже уже и не триста, а больше. Это что ж получается – мальчик-то у нас уникум!? Это хорошо, даже очень хорошо!
– И чего же вам так захорошело?
– Отчего хорошо? А получается, в поединке меня сделал не просто малоопытный мальчишка, а уникум, а это, можно сказать, высший уровень силы, – ответила Вирута, и вскочив с кровати, начала одеваться.
Вирута приходила ещё несколько раз по выходным, а затем, совершенно неожиданно, в середине пятидневки, пришла встречать Костуша после занятий в училище.
Он спускался по лестнице от госпиталя, когда увидел внизу Вируту, призывно машущую ему рукой. Совершенно не обращая внимание на взгляды его одногруппников, Вирута подошла вплотную, потрепала по щеке и безапелляционно заявила, что сейчас идут к нему.
Костуш хотел спросить, чего вдруг ей так приспичило, но не посмел, и послушно отправился с Вирутой к себе домой.
Это был первый и последний раз, когда она осталась у него на ночь.
Уходя утром, предупредила, что если ещё и придёт, то только дней через десять – пятнадцать.
После этой ночи, Вирута в его доме больше никогда не появилась, а как напоминание о себе, оставила комплект постельного белья и огромное красное полотенце, которое, как казалось Костушу, долго хранило её запах – смесь ароматов трав и аптеки.
Встретились они только через четыре месяца. Ему передали записку, в которой она предложила посидеть вместе в одной из кондитерских города.
К этому времени Костуш уже знал, что она беременна, поэтому, поднявшись из-за стола навстречу, сразу уставился на её живот, правда, особых изменений в фигуре не заметил.
Вирута уселась напротив и, прежде чем подозвать обслугу, сказала:
– Судя по взгляду на мой живот – ты всё знаешь?
– Да, знаю – рассказали, а ещё и объяснили, – ты просто очень хотела забеременеть от Древоходца.
– Всё правильно: я хочу, чтобы мой ребёнок был Древоходцем и не обычным, а сильным. Поэтому и отец его должен быть сильным Древоходец.
На тебя, Костуш, мне ещё давно, указал Теллиус, рекомендовал приглядеться, как на возможного отца.
– Он же нас и свёл, – вставил Костуш.
– Не Теллиус, так кто-нибудь другой. Я за тобой почти полгода следила, а, когда случилось у тебя два покушения подряд, поняла: ждать ни в коем случае нельзя, и при первой возможности, надо сразу залезать к тебе в постель. Когда узнала, что действие «гвардейских таблеток» закончилось – быстро подсуетилась и, видишь, первая успела – распечатала мальчика.
– Сейчас то зачем пригласили? – спросил Костуш.
– Завтра я буду очень далеко отсюда и навряд ли когда-нибудь вернусь. Перемещаться на ранних сроках, опасно, а сейчас уже можно. Вот завтра с утра отправляюсь в отчий дом. Останусь жить в семье до рождения мальчика.
– Мальчика? – переспросил Костуш.
– Да, у меня будет мальчик. Побуду у родителей, пока ребёнок немного подрастёт, а дальше оставлю на воспитание папе с мамой, а сама переберусь к мужу.
– У вас есть муж? – с ноткой удивления спросил Костуш.
– Пока ещё жених, но он меня ждёт. Простой, обычный человек, в смысле, не владеющий силой. Он офицер имперской армии и, если тебе это интересно, – он в курсе.
– Сколько же лет вас ждёт?
– Да, вообще-то, он по мне не очень-то и скучает, не получается ему особо заскучать: я же Древоходец и виделись мы часто.
– Извините Вирута, если обижу вопросом: только зачем вам это всё с ребёнком?
– Семейные традиции. Мы входим в один из древнейших родов Древоходцев империи, и я могу быть свободна от своих обязательств перед родом, только, если принесу в семью нового Древоходца. Теперь старые хрычи будут довольны: я урвала семя уникума.
Им уже отписалась, что недавно ты орден имперский получил, – похвасталась, какой отец-молодец у их будущего внука.
Женщина из обслуги принесла вазочку с маленькими пирожными и наполнила чашки чаем. Вирута с удовольствием стала выхватывать из вазочки одно пирожное за другим.
Костуш чай не пил, сидел молча, а затем поинтересовался, сможет ли он когда-нибудь встретится со своим сыном. Вирута начала спокойно объяснять, что будущий ребёнок не его сын, и где-то даже и не её. Он будет считаться сыном рода и воспитываться сородичами по особой методике.
Обучение будет происходить в специальном заведении, куда допуск ограничен. Вирута, как член рода, сможет его навещать, а вот Костуш – навряд ли.
Кто его отец, мальчик будет знать – из этого тайны не делают, и, если сам захочет, сможет позже найти Костуша. Только это будет возможно, после того как закончит обучение и начнёт служить в специальном отряде при императоре.
–Будет служить Древоходцем при детинце императора? – уточнил Костуш.
– Нет, не при детинце, – коротко и сухо ответила Вирута, и как-то «вильнула» взглядом.
Такая реакция Вируты на вопрос его насторожила, заставила задуматься и вскоре пришло понимание:
– Из моего сына будут выращивать Древоходца-диверсанта. Меня использовали, чтобы получить для империи идеального убийцу, – понял Костуш. – Вместо спасения детишек – он будет убивать людей. Я бы не хотел такой судьбы ни себе, ни своему сыну.
Вслух свою догадку он не озвучил, но после этих мыслей, возникло и начало расти неприязненное чувство к Вируте. Сидеть теперь вместе с ней за столом, пить чай со сладостями, – стало невмоготу.
– Извините, уважаемая мастер Вирута, – сказал Костуш, доставая из кармана часы, – я понимаю, неприлично оставлять даму и уходить, но сегодня ассистирую при операции и мне срочно надо в госпиталь.
– Не могу же я уйти, бросив это всё? – ответила Вирута, указывая на стоявшую на столе вазочку с пирожными. – Ладно уж, беги.
Она по-матерински поцеловала Костуша в лоб, вновь вернулась за стол, махнула на прощание рукой и занялась выбором следующего пирожного.
Ещё за несколько месяцев до этой встречи в кондитерской, когда Вирута осталась у Костуша в доме на ночь, утром, перед уходом, она заявила, что, наверное, больше никогда к нему не придёт.
Тогда Костуш эти её слова воспринял совершенно спокойно. Хотя Вирута и была у него первой женщиной, всё же она не смогла разбудить в нём никаких особо нежных чувств: Костуш видел в ней только «тренера по сексу». Пусть физиологически она, конечно, была женщиной, только стиль её поведения больше соответствовал сержанту имперской армии.
Даже сосед – поэт Волит, большой обожатель женщин, во время посещений Вируты, боялся выходить во двор.
Прошло некоторое время – Вирута не появлялась, и Костуш заскучал, но не столько по сомой Вируте, сколько, вообще, по «постельным» отношениям.
Костуш начал рассматривать различные варианты поиска партнёрши.
Подыскать удобоваримый вариант сам не смог и решил обратился к Теллиусу, который, судя по слухам, являлся большим знатоком в этой сфере, тем более, именно Теллиус «подсадил» Костуша на это дело, вызвав привыкание, а в качестве начальной «дозы» подсунул мастера Вируту.
Костуш перехватил Теллиуса на спортивной площадке в школе и попросил о помощи, правда, тот не сразу его понял:
– Ты хочешь, чтобы я, как под племенного хряка, подгонял под тебя девочек и на этом зарабатывать? Не дождёшься! Мне только не хватает славы сводника! Ладно, Вирута – она была моим другом и сильно просила, но больше подобным заниматься не намерен!
Услышав такую трактовку своих пожеланий, Костуш растерялся: его помыслы были намного чище, нежели зарабатывание денег в качестве племенного хряка.
А ещё, он тогда впервые узнал, зачем понадобился Вируте и поэтому некоторое время стоял молча, осмысливая услышанное.
Пока он молчал, Теллиус повернулся, собираясь уйти.
– Ты не понял! – остановил его Костуш. – Мне просто нужен совет, как найти женщину на ночь.
– А дом с «весёлыми девочками» чем не устраивает? – поинтересовался Теллиус. – Или тебе нужна постоянная и не так сильно истёртая?
Костуш в ответ кивнул.
– У тебя есть несколько вариантов, – начал перечислять Теллиус. – Женщина замужняя, или вдова, я имею в виду из платёжеспособных, правда, таких немного и за них придётся побороться с нашим же братом – целителем. Я сам из охотников за обеспеченными дамочками, и знаю, как нелегко найти подходящий объект.
Следующий вариант: здесь уже платить придётся самому – подружка на ночь. Женщина трудиться где-нибудь горничной, или швеёй, при этом не прочь подзаработать. Такую подыскать не трудно, тем более тебе – молодому, симпатичному. Вот с этим могу помочь – поспрашиваю.
И последнее, именно то, что тебе и порекомендую.
Ты, конечно, знаешь, нас Древоходцев часто отправляют на помощь женской школе одарённых.
– Меня ни разу не отправляли, – заметил Костуш.
– Да кто ж тебя отправит – ты же большие деньги с прыжка делаешь, а на помощь женской школе мэтр Гарвил только слабых Древоходцев отправляет: меня, да Ильхому.
– Я слышал, вы там цветочки, травку помогаете девочкам собирать? – спросил Костуш.
Теллиус скривился:
– Травку они сами выкапывают. Мы рядом с Волшебными полянами показываем зоны, где целебные травы нужно брать, а такие зоны видят только Древоходцы.
Для сбора некоторых требуется строго определённое время, а своих Древоходценв у них мало, вот в сезон и нанимают помощь. Там я и познакомился с Вирутой, – она учила меня определять нужные зоны.
Девочек там много – выбор богатый. Рожать им нельзя, пока уровень дара не достигнет предела.
Те, которые из Либорга, хотя бы домой вечером уходят, а приезжие, как солдаты в казарме живут, только на выходные и праздники в город выпускают.
Возможностей познакомиться с мужчиной у приезжих девочек почти нет, а здесь появишься ты – молодой, красивый Древоходец. За один выход может и не сладиться, а три-четыре раза пособираешь травку вместе с ними и себе «цветочек» подберёшь.
– А сезон сбора травки у них когда? – заинтересовался Костуш.
– Так много сезонов: и весной; и летом; и осенью. Договорись с мэтром Гарвилом, он тебя отправит. Зачем тебе это надо, – ничего не выдумывай, говори честно: мэтр ещё тот похотливый козёл – враз поспособствует.
Глава 11.
Зайти к мэтру Гарвилу и договориться насчёт сбора цветочков, Костушу не удалось.
И девочек, и обучение, и всё, всё, всё пришлось срочно отменить и на время забыть, потому как в Либоргское княжество пришла чума.
На планете Эре болезнь носила, конечно, другое название, но её симптомы очень напоминали земную чуму: язвы на теле; распухшие лимфоузлы; очень заразная лёгочная форма, поэтому мы и будем называть её чумой.
Само княжество Либоргское, эпидемия затронула несильно – только поселения на южной окраине, по границе с княжеством Древленским, а вот само Древленское княжество пострадало очень сильно, досталось и Верхнерульскому княжеству, а затем чума стала расползаться по провинциям империи Карлегов.
Первые очаги болезни, как это уже и случалось неоднократно, появились в большом портовом городе Древленского княжества – Райме, куда заходили корабли со всех стран мира. Груз в порту перегружался на речные суда и развозился дальше по реке Рул и её притокам.
Очаги чумы в Райме возникали часто, обычно в портовой зоне, и на этот раз всё началось оттуда.
Припортовую таверну, где заболела прислуживающая в зале женщина, закрыли. Её саму и других работников таверны со всеми домочадццами, отправили в изоляцию на «чумной» остров.
Казалось бы, всё обошлось, только вскоре случаи заболевани стали возникать по всему городу.
Оказалось, эту таверну, из-за удачного расположения, часто посещали городские извозчики, развозящие прибывших в порт пассажиров, вот вместе с пассажирами развезли они и чуму.
Город-порт Райме закрыли, но было уже поздно: волна заражений быстро дошла и до города Древленска – столицы княжества.
Древоходцы князя сообщили об эпидемии всем соседним государствам.
Сухопутная граница у княжества Древленского, была только с княжеством Либоргским и империей Карлегов.
Княжество Либоргское и империя направили военные отряды к границам, чтобы исключить проникновение беженцев.
Многие обеспеченные граждане империи, проживающие в приграничных с княжеством Древленским городах, пока не перекрыли дороги, старались перебраться на время эпидемии в город Либорг.
Либорг находился внутри петли, которую в этом месте делала река Рул. По обоим берегам Рула располагались «Волшебные поляны» и в результате город оказался плотно окружён местами силы, благодаря чему и в самом Либорге, и рядом с ним, создалась высока насыщенность «даром».
Видимо, из-за высокой плотности «дара», сильных эпидемий в самом городе, и в ближайших окрестностях никогда не было, хотя отдельные случаи заражения всё же происходили.
С наплывом беженцев из империи, цены на жильё в Либорге кратно возросли.
Сдавалось в наём не только жильё, сдавались даже участки земли, сады и огороды рядом с домами. Люди покупали и устанавливали на огородах военные палатки и жили в них целыми семьями.
Постепенно эпидемия чумы просочилась в некоторые районы империи, сопряжённые с княжеством Древленским. Дороги в княжестве Либоргском перекрыли и с империей, отчего поток приезжих в Либорг резко уменьшился, однако совсем не прекратился за счёт жителей южных рубежей самого княжества Либоргского. Только при этом для жителей юга княжества въезд в окрестности города Либорг стал возможен только после пребывания в двухнедельном карантине.
Эпидемия чумы приходила каждые десять-пятнадцать лет, порядок действий уже был отработан.
Наподобие чумного острова рядом с портовым городом Райме, много лет назад устроили чумной остров и на реке Рул неподалеку от города Либорга. Это был участок земли длинной около двух километров и шириной метров шестьсот, отделённый от берега искусственным каналом.
Строения на острове частично обновили, частично построили вновь.
Завезли необходимые вещи и материалы для обустройства и обслуживания больных, также приготовили большой запас дров для специальных печей, в которых предстояло сжигать умерших и их одежду.
В отличии от Земного средневековья, здесь на Эре имели представление о бактериальной природе заразных болезней, поэтому кипятили воду и использовали хлорную известь.
Все Древоходцы княжества Либоргского были мобилизованы, по случаю эпидемии.
Вначале их всех собрали в зале мэрии, чтобы обрисовать стоящие перед ними задачи и разделить по отрядам в соответствии с их возможностями.
Костуш не поленился и постарался всех пересчитать – оказалось больше ста человек. Точное число назвал помощник мэра – сто шестнадцать человек.
Эти сто шестнадцать человек, как выразился помощник мэра, являлись основной силой по борьбе с надвигающейся чумой: только они могли безбоязненно общаться с больными и свободно входить в карантинные и чумные бараки.
Если поначалу Костуш был впечатлён количеством собравшихся Древоходцев, то после формирования команд для различных работ, выяснилось, что больше половины – это простые курьеры, способные выполнять только вспомогательные работы.
Ещё тридцать, куда вошли Ильхома и Теллиус – соученики Костуша по школе мэтра Гарвила, являлись целителями и были способны осматривать предположительно заражённых, ставить ещё на ранних стадиях диагнозы и помогать бороться с болезнью, при этом они являлись «слабосилками» и с детьми, практически, прыгать не могли, разве только с совсем маленькими.
Пять человек, в том числе Костуш и глава отряда княжеских Древоходцев – Линшиц, были видящими: они обладали способностью видеть состояние мест силы – открыты, или закрыты поляны для перемещения.
Из пяти видящих, помимо Костуша с Линшицем и ещё двое также являлись сильными Древоходцами, значит обязательно должны были совершать прыжки, поэтому должность главного диспетчера возложили на слабосилка по имени Фучек, основной задачей которого и станет распределение: откуда, куда и кому надо прыгать. Понятно, круглосуточно Фучек работать не сможет, и его придётся подменять.
А вот команда, на которую и ляжет основная тяжесть спасения больных детей, состояла всего лишь из двадцати пяти человек, при этом, большая часть из них, были способны унести с «накачкой» амулетами только ребёнка весом до двадцати килограммов, и только девять Древоходцев могли прыгать с большим весом.
Самым же сильным считался глава княжеских Древоходцев – Линшиц.
Костуш сильно удивился, услышав, что сильных только девять, ему казалось их гораздо больше, потому как конкуренция на его услуги в городе Либорге всё же существовала, а с тем количеством детей, которых привозили на излечение в Либорг, девять человек просто бы не справились.
Позже он узнал, что в ответ на просьбы от князей Древленского и Верхнерульского, часть сильных Древоходцев из Либорга были отправлены им в помощь.
Это являлось ошибочным решением: работа Древоходцев в этих княжествах не могла быть эффективной по причине очень больших расстояния между местами силы. Совершив перемещение, Древоходец не имел возможности быстро вернуться назад, кроме как опять же прыжком.
Тем более, ошибочность передачи сильных Древоходцев, стала очевидна в полной мере, когда выяснилось, что большое количество заболевших детей были отправлены в Либорг по реке на баржах, причём, из обоих княжеств и из Древленского, и из Верхнерульского.
Отправка больных детей по реке в Либорг проводилась во время чумы и раньше, только в этот раз детей будут привозить несколькими партиями и их окажется чрезвычайно много.
В эту эпидемию заразилось гораздо больше людей, чем когда-либо, и связанно это было в первую очередь с тем, что превалировала лёгочная форма чумы. Если раньше поражались в первую очередь лимфоузлы – и это было сразу заметно, то при лёгочной форме человек долгое время не замечал болезнь, десятки дней ходил покашливая, разнося заразу и только затем надувались лимфоузлы, появлялись кровавая мокрота и язвы на теле.
Среди заразившихся взрослых выживали пять человек из десяти, а вот среди детей, выживало только двое из десяти, если, конечно, не получали помощь Древоходцев.
В самом Либорге ситуация также стала напряжённой, в основном за счёт приезжих, но до катастрофической ей было ещё далеко.
В закрытых чёрных фургонах городские районы объезжали Древоходцы-целители в сопровождении стражников. Стражники окружали дома, а Древоходцы заходили вовнутрь и осматривали всех подряд и, если человек был здоров, на тыльную сторону ладони ставили специальную, несмываемую печатью, если возникали сомнения, то сажали в фургон и отправляли в карантинные бараки. А когда сомнений, что перед тобой заболевший не было – отправляли на «чумной» остров.
При отказе пройти в фургон, имели право застрелить не подчинившихся, правда, при условии, что отказавшийся не дворянин.
Слухи о таких расстрелах «на месте» будоражили весь город.
Костуш однажды столкнулся в городе с Ильхомом – Древоходцем из его школы. Выглядел тот неважно: очень устал от мотаний по городу, от истерик людей, отправляемых в карантин, помимо, очень переживал за родных проживающих в том самом городе-порте Райме, откуда и пошла эпидемия.
У него Костуш и спросил, насколько слухи о расстрелах правдивы. Ильхома ему и рассказал: для того, чтобы облегчить себе работу, некоторые нерадивые Древохлдцы приезжая в очередной городской район стреляют из выданного им пистолета в воздух. Выгода получается двойная: подумав, что кого-то из соседей за отказ ехать в карантин уже убили, остальные послушно садятся в фургон, а ещё выстрел является сигналом для тех, кто боится осмотра – такие, услышав выстрел, сразу прячутся по щелям, или убегают, тем самым уменьшая Древоходцам-целителям работу.
Только вот человеку, не имеющему на руке печать о прохождении осмотра, опасно появляется на улице – могут задержать и сразу отправят в карантин.
Костуша поселили в казарме в закрытой зоне. Эту зону ещё называли «чумной», или «чёрной». Одним своим краем она выходила к реке, а другим к дороге, тоже названой «чумной».
Чумная дорога связывала между собой пять Волшебных полян, находящихся в центре. С этих пяти центральных полян, прыгали с заражёнными детьми к полянам, расположенным по краям и называемые чистыми.
Невысокий забор с предостерегающими надписями и изображениями черепа, огораживал чумную дорогу с обоих сторон.
Пока баржи из княжеств ещё не подошли к Либоргу, Древоходцы, способные прыгать с детьми, загружены были не очень сильно и у Костуша после прыжка появилось несколько часов свободного времени. Он решил забежать к себе домой на Парусную улицу и забрать одеяло.
Казённое одеяло, под которым он спал в казарме, было слишком тонким и под утро Костуш замерзал. Заодно хотелось прикупить что-нибудь мясного из еды и сладостей к чаю. Их кормили вдоволь, только достаточно однообразно: каши да всевозможная рыба.
Стоило ему пройти пригород, его остановил отряд городской стражи.
Костуш впервые увидел «чумную» экипировку на стражниках. Если маска «чумного доктора» в Европе 16-17 веков больше напоминала птичью голову, то в городе Либорге у маски имелся хобот, и стражники походили в них на каких-то дефективных слоников.
Костуш увлёкся, рассматривая противочумное облачение, и не сразу среагировал на заданный ему вопрос, да и слова, произнесённые из-под маски, звучали искажённо.
Удалось разобрать, что они требуют показать печать на руке. Костуш стал объяснять: он Древоходец и никакие нарисованные печати на его коже после перехода не удержаться, разве только сохраняется специальная печать ученика целителя на предплечье, – вот её он может продемонстрировать.
Старший отряда ответил: «Нет печати на руке надлежащего образца – будете отправлены в карантин!».
Спорить Костуш больше не стал: вина его была очевидна – не удосужился узнать, как передвигаться по городу.
Двое стражников повели Костуша к району, где в это время проверяли жителей домов, выявляя больных, и где сейчас стояло два чёрных фургона, в одном из которых заражённых отправляли на чумной остров, а на другом в карантин.
Один из конвоиров предложил, дать им серебрушку, и тогда они не станут закрывать его в фургоне, а постоят, подождут пока выйдет Древоходец-целитель, – тот сможет осмотреть Костуша и сразу поставить печать.
– Я же после перемещения! – ответил Костуш. – Нельзя с деньгами перемещаться – пропадут.
– Тогда, извини, за бесплатно торчать здесь с тобой никто не будет – давай-ка в фургон.
Только вот засунуть Костуша в воняющий хлоркой фургон не удалось: в этот момент из дома неподалёку вышли опять же стражники в чумной защите, сопровождавшие двух заражённых – молодого парня и пожилую женщину.
Приотстав на несколько шагов, за ними шёл целитель – это и был тот случай, когда Костуш встретился с Ильхомом, своим соученик по школе.
Печать на руку Костуш, понятно, получил сразу.
После короткого разговора, попрощавшись с Ильхомом, Костуш направился к своему дому.
По дороге ещё несколько раз задерживали патрули и осматривали свежую печать на руке.
Добравшись, наконец, до своего дома, Костуш открыл калитку и просто застыл поражённый увиденным: почти весь двор был заставлен армейскими палатками, а рядом суетились десятки людей: мужчины; женщины; дети.
Костуш слышал, что снять жильё в Либорге сейчас очень дорого, сдаются даже места во дворах, и поначалу было решил, что его сосед Волит таким образом хочет подработать, сдав беженцам участок вокруг их дома.
– С таким количеством людей, наш сортир скоро уплывёт! – как-то отрешённо подумал Костуш.
Мужчины пилили и кололи дрова, женщины готовили на летней кухне, при этом что-то громко обсуждали, старуха с криком требовала у кого-то освободить сортир, детишки бегали друг за другом между деревьев и смеялись, мальчик просунул голову из чердачного окна и гавкал.
Стоило Костушу войти во двор и всё стало постепенно стихать, последним гавкнул мальчик в чердачном окне, затем наступила тишина – все повернулись и смотрели на вошедшего.
Костуш, вместо приветствия, просто кивнул и молча, поднялся на крыльцо к своей половине дома, зашёл внутрь, захлопнул дверь и тут же зашумели голоса, затем снова всё застучало, завизжало и загавкало.
Сосед-Волит прибежал к нему почти сразу. Зря Костуш подумал, что тот за деньги сдал участок. Оказывается к Волиту, спасаясь от чумы, приехали родители, а вместе с ними ещё родственники, а также и какие-то друзья родственников.
