Александр Колокольников
«Древоходец». Деревенский колдун.
– Иван, – обратился он уже к Бессмертному, – верни Борису все, что с него сняли.
– Вам как вернуть: с микрофонами на прослушку, или без? – поинтересовался Иван, вставая и направляясь к чёрному металлическому ящику, куда были сложены изъятые вещи.
– Желательно без микрофонов, – ответил Решетников, провожая взглядом Ивана, а затем добавил, – только пока не доставайте, подождите. У меня есть просьба к Константину Сергеевичу.
– Просьба? Ну, хорошо, я слушаю, – ответил хозяин кабинета.
– Константин Сергеевич, а вы не могли бы сами подъехать к нам и поговорить с моей дочерью?
Прошлый раз, вы после осмотра Алисы даже не вышли её проводить. Больших надежд на колдуна, извините – на вас, у неё не было, но всё же, всё же… Она сильно расстроилась. Я её успокаивал, говорил, что должен подъехать сюда через десять дней и получить окончательный ответ.
– И сейчас не знаешь, что по приезду ей сказать? – предположил Константин Сергеевич. – Скажи, что завтра ей сделают инъекцию специального препарата, а через десять дней, оценив результаты его действия, будет принимать решение о дальнейшем лечении. Сам понимаешь: правду говорить ей рано – и нельзя, да и симбионты тебе сказать не дадут. Терпи пока не введём Алису в систему. А дальше постараемся, чтобы один не остался. Так по существующему у нас порядку Алисой должна была заняться целая специальная группа. И фильмы показать и обсудить, и в работе с симбионтами поднатаскаться, да и тебя заодно – тебе это тоже нужно. Но полной мере это будет возможно, только когда твои «доброжелатели» плотную опеку снимут – нам своих людей особо светить не стоит, но по удалёнке, через нашу сеть будем помогать. А пока и сам постарайся от Дмитрия побольше узнать и дальше передать Алисе.
– Хорошо, всё понял, – ответил Решетников. – Но я просил вас подъехать к нам с Алисой по другой причине. Я уже говорил: вы не вышли проводить Алису после приёма и ничего ей не сказали. Она девочка проницательная, да и много раз этот факт обдумывала. Событий-то сейчас в её жизни мало – о чём ей ещё думать. В общем, пришла к выводу: между мной и вами что-то произошло, какой-то конфликт. Вбила себе в голову, что сознание я потерял не просто так, а колдун меня наказал. Требовала всё рассказать. Зачем я это сделал, зачем всё это вывалил на мою дочь – сейчас не понимаю, но я всё рассказал – рассказал про попытку шантажа вас внуками. Я серьёзно был не в себе – другого оправдания у меня просто нет. Но дело в том, что в семнадцать лет подростки бывают очень категоричны…
После смерти жены и сына, мы стали с Алисой очень близки, она делилась со мной всем. Я считал, я надеялся – она мой поступок поймёт и простит – ведь на кону стояла её жизнь…
Но сейчас она замкнулась, почти со мной не разговаривает. Я не знаю, сколько ей ещё осталось жить, но очень бы хотел, чтобы последние дни она жила, не считая своего отца подлецом и полным отморозком.
– Вы сейчас уже должны думать: «жить не последние дни», а жить последние дни на этой Земле, – сделал замечание Константин Сергеевич, и продолжил. – Вы хотите, чтобы я к вам приехал и убедил Алису, что не обижен на её отца? И что его, то есть вас, надо простить и пожалеть? Вы считаете мне больше делать нечего?
– Борис! – дождавшись паузы в разговоре вмешался Иван Бессмертный, – на Земле сейчас около сорока тысяч людей, инициированных симбионтами, и только небольшая их часть видела «в живую» Константина Сергеевича, или, тем более, общалась с ним. Но все они очень желают и надеются с ним встретиться. Ты ещё в полной мере не представляешь, что такое он для нас.
– Почему ты высказываешься обо мне в среднем роде – «такое»? Знаешь ли – смущает, наводит на подозрения, – заметил Константин Сергеевич.
– Потому что вы – явление, вы – наше всё, – быстро и бодро ответил Иван.
– А- а, так ладно, так принимается: лесть и возвеличивание я люблю. Понимаю, что не хорошо, но что поделаешь – слаб, слаб.
– Борис, помнишь я тебе говорил: у тебя нет возможности связаться с Константином Сергеевичем, – продолжил тему уже Дмитрий. – Пример приводил: связаться с ним напрямую, это как простому прихожанину позвонить патриарху. А твоя просьба— это как прихожанин обратился к патриарху с просьбой крестить своего ребёнка.
– Молодцы, молодцы, как набросились! Вот дают крестьянские дети! Ату его, ату! Правильно – пусть место знает, – похвалил Константин Сергеевич своих соратников. Только я, наверное, всё-таки навещу его дочку. —Тебя оправдывать не буду, – сказал он, обращаясь к Решетникову, – но перед Алисой мне действительно неудобно. Да и своим «доброжелателям», как мы договорились, ты должен сказать, что я взялся помочь с обезболиванием – вот и сработаю на эту легенду.
– Когда мне следующий раз ехать в Москву, – спросил он у Дмитрия.
– Через шестнадцать дней, – быстро ответил тот.
– Значит через шестнадцать дней, после клиники я смогу к вам и заехать. Наверное, и вторую адаптацию Алисе тогда я заодно и проведу. Дмитрий пометь – пусть никого не посылают, не надо лишний раз светить наших – сделаю всё сам.
Глава 11
Через шестнадцать дней ближе к вечеру, к частной Московской клинике, с которой сотрудничал колдун и где время от времени ему приходилось присутствовать на операциях, подъехал автомобиль, за рулём которого сидел уже знакомый ему охранник – Жора.
Жора только позволил себе поздороваться с Константином Сергеевичем, открывая дверь автомобиля, а всё остальное время, пока вёз колдуна к Решетниковым вышколено молчал.
Квартира Решетниковых располагалась на третьем этаже одного из старинных домов в районе улицы Малоросейки. Их подъезд выходил в уютный дворик, частично перекрытый сверху полупрозрачной крышей и с фонтанчиком посередине. Дворик был общим для нескольких таких же небольших трёхэтажных домов. За аркой при въезде, рядом с перегораживающим шлагбаумом, находилась будка охраны, выкрашенная чёрно-белыми полосками «в ёлочку», на манер старинных сторожевых будок Российской империи.
Константин Сергеевич, прихватив свой саквояж и трость, высадился из машины около шлагбаума, где его уже поджидал Решетников.
– Привет, Борис, – поздоровался он. На приглашающий жест пройти к подъезду отрицатель покачал головой: – Подожди, дай покурю, – и, передав ему саквояж, достал сигареты.
– Константин Сергеевич, хочу спросить, – начал Решетников. – Я обратил внимание, вы курите сигареты одну за одной…
– Удивлён, что не берегу здоровье? – ответил Константин Сергеевич вслух, и продолжил уже по мыслесвязи. – Ты, когда недавно приезжал заниматься с Дмитрием – он давал тебе задание «жития» прочитать, чтобы лучше понять общую картину?
– Какие «жития», чьи «жития»? – недоумённо спросил Борис.
– Жития пресветлого Константина Сергеевича Косова – то бишь меня. Читал?
– А-а, историю вашей жизни – да, конечно.
– Если внимательно читал, то я тебя спрашиваю: «Как курение может навредить моему здоровью?».
– Я про другое. Почему симбионты разрешают вам столько курить? Мне теперь позволено четыре, максимум пять сигарет в день и всё.
– Вот ты о чём! Хочешь, чтобы поделился с тобой умением менять настройки симбионтов?
– Так вы загрубили настройки?
– Для человека, который сам их первоначально и выставлял – это нетрудно. И себе любимому, я разрешил и пить, и курить, и даже покончить жизнь самоубийством. Только, помни: «Что позволено Юпитеру, не дозволено быку».
Константин Сергеевич, медленно поворачивая голову из стороны в сторону оглядел двор. Во дворе имелся небольшой фонтан. К подъездам вели покрытые гранитной плиткой тротуарчики, причём явно промытые чуть ли не шампунем. Ещё несколько выложенных зелёным кафелем клумб с цветами, но ни одной урны.
– Во дела! И окурок выбросить некуда! Понастроили Швейцарии в центре Москвы, – нехорошо это, неправильно. Нельзя так с русским человеком – противно его природе! Вот меня так и подмывает какую ни будь пакость здесь устроить. Константин Сергеевич докурил сигарету и внимательно посмотрел на клумбу.
– Не стоит – всё под наблюдением! – предупредил Борис, перехватив взгляд колдуна и отобрал у него окурок, а по мыслесвязи добавил: – Поражаюсь, как ваши ребята все рамы на моих окнах, и даже со стороны двора, облепили усилителями, не попав под камеры!
Говоря это, Борис вышел из-под арки на примыкающую улицу, и ловким щелчком отправил окурок к сливной решётке.
– Как удобно, что Россия рядом! И плюнуть, и бычок выбросить…, – прокомментировал Константин Сергеевич, проследив за полётом окурка. – Вся наша элита так существует: гадят на Родине, живут в Европе, – ответил Решетников, направляясь вместе с колдуном к своему подъезду.
Поднимаясь по широким ступенькам, Константин Сергеевич поинтересовался, что здесь было раньше.
– Сначала доходные дома, затем много чего. А последнее время в группе этих домов размещался какой-то Трест – Мособл. – чего-то там. Перевели и перестроили под жильё лет пятнадцать назад.
Жена выбирала. Переживала – маловата для четверых, а теперь…
При входе в квартиру их встретили мужчина и женщина. Решетников представил их как Людмилу и Николая. Они были мужем и женой, приехали из Донецкой области. Помогали Решетникову по хозяйству и ухаживали за Алисой. Муж раньше работал фельдшером в бригаде скорой помощи и сейчас его навыки пригодились.
Пока Константин Сергеевич раздевался и мыл руки, он по мыслесвязи обратился к Алисе:
– Привет Алиса, как ты меня слышишь? Я уже у вас в квартире.
– Здравствуйте, Константин Сергеевич. Как только подъехали к нашему дому, я поняла, что это вы, – услышал он ответ. – Потом стояли рядом с папой. Я теперь уже умею видеть, где находятся люди с симбионтами, если они не очень далеко. Меня ещё Иван Бессмертный научил.
Пока он слушал Алису к нему обратилась помощница Решетникова по дому Людмила с предложением напитков. Он попросил чашечку крепкого чёрного кофе с сахаром отнести в комнату Алисы, куда сам направился в сопровождении Решетникова.
Алиса в голубой пижаме полулежала в специальной кровати со множеством регулировок. Она была без парика, но волосы уже стали немного появляться, правда, пока ещё в виде какого-то цыплячьего пушка. На расположенном поперёк кровати столике лежали листки бумаги со сделанными карандашом рисунками и набросками. Такие же листки целые, или порванные были разбросаны на полу рядом.
Константина Сергеевича она встретила радостной светящейся улыбкой.
– Ты что так радуешься, будто Дед Мороз пришёл, а не злой колдун? – спросил Константин Сергеевич, улыбаясь в ответ.
Ему показалось, что Алиса выглядит даже лучше, чем при последней встречи. Прервав жестом какую-то фразу Решетникова, он, сняв очки, занялся осмотром внутреннего состояния девочки. Достаточно быстро понял: чуда не произошло – болезнь развивалась даже быстрее, чем он предполагал изначально.
– Сколько? – достаточно спокойно спросила Алиса.
В этот момент в дверь постучали, и, получив разрешение, вошла Людмила с подносом, на котором стояли чашки с кофе и вазочка печенья.
Константин Сергеевич подождал пока женщина, освободив поднос покинет комнату, затем прошёл к столу, сел и негромко произнёс:
– Тело продержится месяца два, три…
– Что значит тело? – нервно переспросил Решетников.
– Возможно, метастазы скоро проникнут в мозг. Как это скажется на его работе, на нормальном функционировании – трудно предсказать.
Услышав это, Решетников тяжело вздохнул и, перейдя на мыслесвязь, спросил:
– А симбионты?
– Симбионты будут некоторое время выдавать сообщения, что мозг сильно повреждён и, если не получат других указаний, войдут в режим самоуничтожения – они так запрограммированы действовать при смерти носителя. А значительные нарушения в работе мозга, они воспринимают именно как смерть личности носителя.
–А что значит: «Если не получат других указаний»? – Кто может дать эти указания и что это даёт? – спросил Решетников.
–Можно заставить их некоторое время поддерживать жизнь тела, даже после смерти мозга. Зачем это нужно? Надо помнить – их создатели обладают другими возможностями.
Наступившую после слов Константина Сергеевича паузу прервала Алиса:
– Папа, оставь нас, пожалуйста, вдвоём, – обратилась она к отцу.
– Но я же могу отключиться от мыслесвязи, и вы спокойно будете общаться, – сделал попытку остаться Решетников.
– Ага, будешь сидеть напротив и смотреть на нас печальными глазами больной лошадки.
Пап, пожалуйста! Честное слово, я тебе потом всё перескажу.
Когда Решетников вышел, Алиса, схватившись рукой за специальное кольцо, висевшее над кроватью, приподняла своё тело повыше, немного покрутилась, устраиваясь удобнее и обратилась к Константин Сергеевичу с вопросом:
– Вы на папу ещё сердитесь?
– Я понимаю… Точнее я никогда бы не понял и не простил человеку подобный поступок. Только здесь другое – меня шантажировал не твой отец. Меня шантажировал психически больной человек. Именно в состоянии острого психоза находился тогда твой отец. Придумал всё это тоже не он. Его направили как заряженную торпеду, воспользовавшись его неадекватным состоянием.
Симбионтам целых пять дней понадобилось, чтобы стабилизировать его психику.
– Я видела, я понимала, что с ним не всё в порядке, но… – начала было говорить Алиса и замолчала.
– Но ты и сама была сильно не в порядке, – закончил за неё фразу Константин Сергеевич, после чего нагнулся и поднял один из лежащих на полу листов бумаги с карандашными набросками.
– Это что ангел? – спросил он, рассматривая поднятый рисунок.
– Да, ангел. Вот лежу и памятник себе придумываю.
– Замечательное занятие для шестнадцатилетней девушки. Лучше бы освоением симбионтов занялась.
– Мне не шестнадцать, мне семнадцать. И у всех моих одноклассников недавно был выпускной. Все прощались со школой, гуляли в парке, веселились…
– Нашла о чём переживать! Ну, не поплясала в новых тесных туфлях, с похмелья не помучалась, с прыщавым мальчиком не поцеловалась. Вот прямо беда какая! Зато ты возродишься на другой планете, а они – маловероятно.
– Да я бы с удовольствием и на этой возродилась…
– Учись довольствоваться тем, что предложено.
– Константин Сергеевич, Константин Сергеевич! А нельзя никак заказать чтобы при возрождении внешность была посимпатичней. Ладно рожи у всех синие, но у некоторых и черты лица – ну совсем уже прямо – тяп-ляп. Или, как вы сказали: «Довольствоваться тем, что предложено?». Но они же не одинаковые, как роботы, они же все разные – значит, как-то им внешность подбирают?
– Внешность им никто не подбирает. Она заложена в генах, в характере. Как тебе объяснить?
Например: есть такой тип характера, тип темперамента – сангвиник.
Знаешь такого артиста – Евгения Леонова?
– Наверное, нет. Я мало и редко смотрю русские фильмы.
– А мультфильм про Винни – Пуха смотрела?
– Да, да! Он чудесный, мне очень нравиться.
– Вот Леонов и озвучивал Винни- Пуха.
– Поняла, – такой полный дядька с круглым лицом.
– А хотя бы фильм «Двенадцать стульев» смотрела?
– Смотрела, тоже смотрела – отпадный! Я так смеялась, когда транспарант на пароходе подняли, что у меня даже слёзы потекли.
– Вот актриса Крачковская в этом фильме играла мадам Грицацуеву. Помнишь такую?
– Помню! На ленте ехала, болтая ногами!
– А писателя-сатирика Жванецкого помнишь? Его часто по телевизору показывали.
– Это такой юморной мужик, который в Думе чудил?
– Нет, в Думе чудил – Жириновский, а не Жванецкий. Ладно, не буду больше напрягать твой юный интеллект. Почему я вспоминал этих актёров, этих людей? Они все сангвиники. Видишь, у них есть определённые сходства: склонны к полноте, округлые черты лица. Тип характера формирует их облик, их внешний вид. Если сангвиник возрождается у нас, его внешность будет отстроена в соответствии с характером. Опять же – округлые черты лица, и так далее.
Поэтому при возрождении и твой психотип, и твой темперамент – всё это сохраниться, и воплотиться в новом теле.
– И повлиять, там подкорректировать, никак нельзя?
– А что ты хочешь? Может более полные губки, или потоньше носик? Зачем тебе всё это?
Только представь: ты с новым телом на рудниках сможешь бить кайлом по камню с такой силой, что искры будут улетать под кровлю, а на лесоповале с кхеканьем, одним ударом перерубать деревья, или, там сучья, толщиной с бедро здорового мужика. Разгрызать берцовую кость кабана с хлюпаньем высасывая мозг, и потом зашвыривать эту кость на двести метров. Вот это удовольствие! Вот это жизнь! А ты: носик не той формы, губки не бантиком.
– Б-р-р, что вы говорите!? Что вы меня пугаете!? Я просмотрела все пять фильмов с погружением – никто там не грыз берцовые кости!
– А я и не говорил, что они всё время сидят там по углам и грызут кости. Я сказал: запросто могут разгрызть берцовую кость кабана, если захотят, захотят мозг высосать. А кабаны там здоровые – раза в полтора больше здешних и кости соответственно. Но чтобы наши постоянно грызли кости – я этого не говорил. И киркой по камню они тоже долбят не постоянно. Иногда приходиться и зубило брать, и кувалду – разберёшься по ходу.
– Хватит, хватит. Я понимаю, что вы просто прикалываетесь. Но, правда, чем я там буду заниматься? Я же ничего не умею? Или действительно только киркой махать? – сказав это Алиса как-то жалобно посмотрела на Константина Сергеевича своими чудесными глазами.
–«Кирка- лопата – мать моя родная. А тачка-тачка – верная жена», – медленно и печально пропел в ответ Константин Сергеевич, а затем тряхнув головой, как бы освобождаясь от воспоминаний и сделав глоток кофе, бодро продолжил: – Алиса, конечно, к тачке тебя приковывать не будут, но и остаться таким домашним котёночком, которым, по сути, сейчас и являешься – не удастся.
– Котёночком не буду, а буду каким-то носорогом! – фыркнула Алиса.
– Не преувеличивай, – носорог очень мощное, сильное животное.
– Хорошо, буду гориллой.
– Гориллой? – задумчиво повторил Константин Сергеевич. – Нет, в новом обличье гориллу ты легко порвёшь, – и после некоторой паузы добавил. – Да, точно порвёшь, даже самца!
– Ой, какой ужас! Я смогу порвать гориллу! Но я не хочу рвать горилл!
– Мало ли, что ты не хочешь – возможно придётся. Пусть не горилл, но других сильных и достаточно опасных зверей. Пойми, ты не в рай для праведников попадёшь, а в новый малоизученный мир. Опасный мир с дикой природой. И поэтому важно, чтобы в теле с виду, как ты говоришь – носорога, не сидела душа домашнего котёночка.
– А чья душа там должна сидеть?
– Душа то – твоя. Но из домашнего котёночка она должна дорасти хотя бы до полудикого кота.
Знаешь, такого: морда в шрамах, с порванными в драки ушами, который давит крыс на помойке.
– И всё же вы не ответили: кем я там смогу стать, я же сейчас ничего толком не умею.
– Да кем угодно. Алиса, ты окажешься в обществе уникальных высокообразованных людей, помимо ещё и инопланетяне с их искусством и багажом знаний. Ты сможешь получить любые умения, любые навыки – у тебя впереди очень много времени. Всё будет зависеть от тебя, и от твоих желаний.
И, конечно, выполнишь главную задачу женщины – создашь семью и воспитаешь детей.
А что касается твоего беспокойства по поводу внешности – оно понятно. Ты очень красивая девочка и уже привыкла пользоваться преимуществами, которые это даёт. К сожалению, ввиду молодости, не смогла здесь в полной мере помучить мужиков закружив им головы. Не переживай: там ты будешь в состоянии мучить их и просто чисто физически.
– Как это – физически? Бить что ли? – удивилась Алиса.
– Сможешь и отлупить, если, конечно, они это заслужат – будут плохо себя вести. Алиса, тебе придётся осознать и свыкнуться с мыслью, что на той планете женщины уже не слабый пол. Они там равны мужчинами по физической силе. Но женщинам приходиться чаще выполнять тяжёлые работы вручную, поэтому они быстро накачивают мышцы, и способны легко справиться с мужиком, который физически работает мало. Так что, если захочешь быть полновластной хозяйкой в доме – выбирай мужа из проектировщиков, технологов, конструкторов – они будут слабее, и ты всегда сможешь наставить их на путь истинный, подкрепив слова тумаками.
– Интересный и неожиданный подход к браку по расчёту, – хихикнула Алиса.
– Зато правильный, – заявил Константин Сергеевич. – Будет бояться не только «налево» пойти, но и даже «налево» посмотреть.
И я хочу закончить тему женской красоты. Красивая женщина – это не только глазки, там губки.
Красивая женщина, это ещё и уверенность в себе: как себя держит, как подаёт, как и над чем смеётся. У тебя это уже в определённой степени есть – постарайся сохранить.
– Как я смогу это сохранить? Вы же только что мне советовали переделать себя внутри в помоечного кота, в кота с порванными ушами, – с некоторой обидой в голосе спросила Алиса.
– Так по ситуации. Когда надо пугать, или давить крыс – ты помоечный кот. А когда хочешь понравиться – смешливая и уверенная в себе кошечка.
– И буду я смешливая и уверенная королева лесоповала, – печально проговорила Алиса. И помолчав некоторое время спросила: – А почему женщин используют только там, где нужна ручная работа. Ладно я ничего не умею, ничего не знаю. А остальные? Что женщины совсем неспособны работать головой?
– Способны, ещё как способны! Иногда такую интригу закрутят, аж пятиходовку – диву даёшься!
И в эмоциональном плане многие женщины сильнее мужчин: и более настойчивы, и более устойчивы, устойчивы психически. Но вот с техникой, особенно с проектированием… Встречаются, но очень редко. Я не знаю с чем это связано. То ли у женщин проблемы с пространственным мышлением, то ли с абстрактным – не знаю.
Мужчины же тоже не все в посёлке сидят и в промзоне работают. Да и тех, кто в промзоне, всё равно в командировки, или, как они говорят: в «колхоз» на неделю гоняют. И на лесоповал, и в рудники.
Очень полезно: они там сразу изобретать начинают, стараясь облегчить и ускорить работу.
– Но вот в фильме с погружением, я была вместе с Викой. Она всё время придумывала, как ткацкий станок улучшить, – возразила Алиса.
– Я же говорил, что такие женщины бывают, но редко.
А что касается Вики – ей сам бог велел улучшать ткацкий станок. Она по специальности технолог ткацкого производства. Ей ничего нового и придумывать то не надо, только использовать, что раньше знала.
– Я вот смотрела фильмы о пяти переселенцах. Кагорыч – знаю, уже умер здесь. А вот девочки: Вика, Катя – они живы?
– Не Катя, а Катрин, – поправил Константин Сергеевич, – и она тоже умерла, уже давно и похоронена у себя в Швейцарии. А вот Вика жива и здорова.
– А мне можно с ней поговорить, как-то связаться? Она такая добрая, весёлая.
– Вообще-то, Вика здесь и сейчас очень занятой человек, а вас, которые посмотрели фильм о её жизни там, очень много…
– Ну скажите, скажите ей: больная раком, лысая семнадцатилетняя девочка, восхищена ею и очень хочет получить слова напутствия …
– Тебе необходимо экономисткой становится – врождённый талант к спекуляции. Правда, пока у нас там и экономики нет, как и товарно-денежных отношений.
– Кирка и тачка есть, – вставила Алиса.
– Это да, это есть, и у тебя их никто не отнимет. Ладно, а что ты хотела от Вики услышать?
– Хотела узнать, как у неё там всё дальше было. Ещё, как возрождение происходит, к чему быть готовой. Ну, и вообще… Вы же сами, Константин Сергеевич, возрождения не проходили?
–Возрождение, которое предстоит тебе – нет, не проходил. Возможно, когда ни будь придётся.
А с Викой, ладно, я ей скажу – пусть поболтает с лысой девочкой.
– После того… В общем, когда меня не станет, как скоро я смогу возродиться на той планете?
– Какая тебе разница? В любом случае для тебя это будет один миг.
– А всё-таки? Я же знаю, что связи с той планетой у вас нет уже пятнадцать лет, и что там происходит сейчас – неизвестно.
– Во-первых, нет связи не пятнадцать, а тринадцать лет, если брать время прошедшее на Земле. А врт второе истекает из первого – если я не знаю, что там происходит сейчас, как я смогу ответить – насколько там всё готово к проведению массовых возрождений. Может быть, возрождения уже вовсю идут – запас накопителей у них был.
У нас есть договорённость с юголами. Они должны выполнить свои обязательства, мы свои.
– Юголы – это инопланетяне?
– Да, они себя так называют, точнее одно из их самоназваний. Вот мы вместе с ними и посчитали, что при удачном развитии ситуации, мы сможем возродить всех вас за пятнадцать – двадцать лет, а при неудачном – край – тридцать лет.
– Перенесут на планету мой накопитель, и после этого ещё может пройти тридцать лет?
Константин Сергеевич в ответ только развёл руками.
– Но если возрождение пройдёт через тридцать лет, наверное, мне тогда и не придётся махать киркой?
– Возможно. Возможно, тебе уже доведётся поработать с отбойным молотком, а вместо тачки толкать вагонетки по рельсам – прогресс не стоит на месте, – обнадёжил её Константин Сергеевич.
– Прогресс не стоит на месте, а вот ваше желание засунуть меня в шахту, или, куда там, в рудники – не меняется.
– А чем бы там хотела заниматься? Вот что ты умеешь? Я помню, ты говорила: обучалась танцам, даже балету. Думаю, все с удовольствием посмотрят, как ты танцуешь: «летишь как пух… и быстрой ножкой ножку бьёшь». Но только на уровне самодеятельности. Нас пока слишком мало, чтобы позволить себе профессиональный театр. Нас мало, а работы много.
– Представляю: отмахала там смену топором или кувалдой, по дороге с работы «порвала» парочку горилл, а затем прыгала бы в танце и «ножкой ножку била».
– Забыла ещё не всё, – заметил Константин Сергеевич.
– И что же я забыла?
–Надо ещё вечером мужа побить, в воспитательных целях – чтоб налево не смотрел.
– Да, опять физическая нагрузка, – рассмеялась Алиса.
– Тебе будет адаптироваться даже легче, чем многим более взрослым девушкам и женщинам, попавшим туда. У них уже сформировался поведенческий стереотип: я слабая самочка, и все окружающие должны опекать и заботиться обо мне.
– Помню, о них в фильме рассказывал Кагорыч. Он называл их принцессами, – заметила Алиса.
– Всё правильно. Могу сказать: ты не такая, и ты не свалишься до тамошних принцесс.
Алиса, поверь – хватит у тебя сил и на танцы, хватит и времени на обучение.
Да, неожиданно вспомнил: ты мне рассказывала, что упала во время танца, ударилась об батарею отопления и сломала копчик. Теперь можешь на этот счёт быть абсолютно спокойной. И копчика у тебя после возрождения не будет, а если ударишься об такую батарею, то быстрее всего сломается батарея.
– О! Меня это радует, даже больше, чем умение разгрызать берцовую кость.
– Зря недооцениваешь, – разгрызая кость и добравшись до мозга, ты получишь высококалорийную пищу, необходимую… Ну, что-то я опять тебя к тачке приковываю. Всё! Больше не буду. Каждая шутка должна знать меру.
– Константин Сергеевич, – тон Алисы стал серьёзным, и было понятно, что сейчас она задаст вопрос очень важный для себя, – я так поняла, чтобы можно было опять переносить наши накопители на другую планету – вы должны умереть?
– Ты в вопросе неправильно поставила последовательность действий, – ответил Константин Сергеевич. – Правильная последовательность: когда откроется возможность переносить накопители, это моё физическое тело должно будет умереть.
– И это произойдёт через полтора, или два года, но может случиться уже и прямо сейчас, может случиться в любой момент? – продолжала спрашивать Алиса.
– Да это так, – подтвердил Константин Сергеевич.
– Получается, вы всегда должны быть готовы быстро себя убить?
– Вот ты к чему! – задумчиво протянул Константин Сергеевич. – У кого-то очень длинный язык. Пусть это и не полностью секретная информация, но не для широкого пользования.
– Мне в прямую никто и не говорил, я сама вычислила!
– Это каким же образом?
– Папа мне рассказал, что, когда был у Дмитрия на стажировке в Каменске, из-за грозы нарушилась связь. И они выстраивали цепочку из системщиков, чтобы в случае чего успеть за два часа донести до вас команду о ликвидации.
– Да, помню, что-то такое недавно было. Информация в любом случае до меня бы дошла, но они просто подстраховались.
И услышав всё это, ты вычислила, ты пришла к выводу…? – Константин Сергеевич сделал паузу и вопросительно посмотрел на Алису.
– И я пришла к выводу, – продолжила Алиса, – что вы всегда носите с собой смертельный яд.
– И теперь ты хочешь, чтобы я этим ядом поделился с тобой? – после небольшой паузы, поинтересовался Константин Сергеевич.
Алиса в ответ просто кивнула, и с ожиданием стала смотреть на колдуна.
– Я не приемлю слабаков – самоубийц, или истериков – самоубийц, но спокойно и с пониманием отношусь к смертельно больным людям, выбравшим эвтаназию.
У тебя время ещё есть, и постарайся использовать его продуктивно, а не рисовать памятники себе любимой. А насчёт боли… Я сейчас проведу тебе вторую адаптацию, и справляться с болью будет легче.
– Боль одно. А лежать почти как полено и только ждать… – всхлипнула Алиса.
– А ты работай, осваивай симбионты. Например, учись фотографировать. Делать взглядом объёмные фотографии. Возьми любой предмет, рассмотри его со всех сторон, масштабируй, а затем отправь в память. Из памяти извлеки его через сутки, наложи на образец, сравни, внеси изменения и перенеси на комп. Это умение всегда тебе в новой жизни пригодиться.
Вот и памятники свои можешь проектировать мысленно и сразу объёмно, а не портить листки.
Оперативная память на симбионтах не очень большая, но, если перегрузишь – они подскажут.
– Хорошо, я буду тренироваться, пока смогу. Обещаю! И всё же, я очень боюсь… Ну, пожалуйста!
– Ты прямо, как конфетку выпрашиваешь, – со вздохом заметил Константин Сергеевич. – Сейчас я отдать не могу. Она у меня одна и… – сама понимаешь.
Определимся так: пусть ко мне приезжает твой отец. Я обязательно у него поинтересуюсь: в курсе ли он, что это за средство. Сам я сейчас с ним ничего обсуждать на эту тему не буду – договаривайся сама. Таблетку, если за ней приедет, – передам. А дальше уже решай с отцом.
– Поняла, поняла я с ним поговорю, – согласно закивала Алиса.
– Всё Алиса – пора заканчивать. Больше, извините, времени у меня нет. Сейчас проведём повторную адаптацию, и возможности симбионтов увеличатся.
– Константин Сергеевич, у меня ещё только один вопрос, – обратилась Алиса. – Я знаю симбионты не позволяют нанести вред организму…
– Не беспокойся: я снял все ограничения. Ты можешь спокойно пить, курить и употреблять сильные наркотики.
А сейчас позовём твоего отца, где-то у него остался мой саквояж.
Константин Сергеевич по мыслесвязи обратился к Решетникову с просьбой принести саквояж.
Когда тот появился и поставил саквояж на стол, колдун извлёк из него специальный обруч и ноутбук. Попросил Решетникова уложить Алису поудобней, затем обруч закрепил на её голове и подключил к ноутбуку.
