Александр Феликсович Борун
Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект
– Тут нужна не сила, а ум (спойлер – это из анекдота), – прервал его капитан. – Надо запустить uccello (птицу). К zampino (лапке) привязать filo (нитку). Она пролетит через ту colonnato и снова сядет. К filo привязать raddoppiato (сдвоенную) filo, протащить, привязать quattro (счеверённую) filo, к ней – funicella (бечёвку), к ней – fune (верёвку), к ней – cavo (канат). На cavo – scala di corda (верёвочную лестницу) – и мы там!
– Отлично соображаешь, сынок, – похвалил док. – Сразу видно опытного в штурмах крепостей кондотьера. Остается придумать всего две вещи. Как по той scala di corda тысячефунтовый гладкий шар из тлатайатля спускать, алмаза по-вашему, правильно? – Инки с тревогой переглянулись, с ненавистью обожгли взглядами дока – зачем же при всех?! – и с подозрением оглядывать лица солдат стали. – Оттого что он уже совсем не ту ценность из себя будет представлять, если на куски разобьется – продолжал док, обращаясь к капитану и тупо ничего не замечая. – А с такой высоты упав, сам понимаешь, и тлатайатль не уцелеет. Хоть ты со всего замка ткани собери и его замотай.
(Капитан явно собирался предложить именно такое решение задачи, даже рот открыл… В самом деле, что это док сам же подсказывает? Замотать, да, а тряпки привязать легко, это уже не гладкий круглый камень, да на веревке же и спустить… Но док не дал капитану ничего сказать).
А еще раньше – где взять такую buono, domestico (ручную) uccello. У тебя такая есть?
– Intrappolare или prendere nella rete, insegnare (поймать в силки, поймать в сеть, обучать)… – капитан не мог опомниться от образа гигантского алмаза.
– Флаг тебе в руки, сынок, барабан на шею, флейту в зубы, слона навстречу. Лови, обучай.
Бывшему моряку было стыдно своего испуга при виде дракона и хотелось отличиться. Он предложил привязать hilo (нитку) к flecha de ballesta (стреле арбалета). (Нитка оборвалась, а бечёвка не дала стреле долететь до донжона).
(Док взглянул на свои покои и кивнул. И отвернулся. Кому это он там? Мирей?)
Наконец, умному капитану пришла в голову правильная идея – тут нужна catapulta!
Еще десяток солдат снять со сбора пленных и поставить делать катапульту! Стали передавать по цепочке вопрос – кто умеет?..
(Марта тоже придумывает: можно воздушного змея запустить. Но, конечно, не подсказывает. Спойлер: вот зря инки с помощницами так).
(Проще всего было бы попросить Мирей веревочку спустить. Только подготовкой костра они её наверняка напугали).
А все-таки – почему у дока был довольный вид?..
(Док, называя очередной источник золота: комнаты всех девушек. Инки понимают, что оно уже у солдат и теперь не отобрать).
Решили спуститься с башни.
Предательство
Марта из Майнца о предательстве
Решение инков спуститься с башни было не то чтобы неверным – верного решения не существовало. Они все опоздали. Поскольку над замком появился еще один дракон.
(Наемники хватаются за арбалеты. Хотя не помогут. Хотя он меньше раза в два. И зеленый, но форма та же, как у помеси птицы с акулой).
Капитан в бешенстве обернулся к доку, снова поднимая меч.
– Che diavolo (что за чёрт)! Ты сказал, другого дракона нет, bugiardo (лжец)!
– Я говорил, что дракон только один в этом замке, – хладнокровно сказал док, – а этот дракон – из другого замка. И, в отличие от меня, ему нет дела до девушек. Храбрые наемники больше не смогут отсиживаться за из спинами. А до меня ему дело есть. Так что не советую.
Капитан остановился.
– Но тебе до них дело есть, и он это сообразит, – злобно зашипел Шпренгер, – значит, кампания не проиграна. Посмотрим, как он себя поведет, когда разглядит все как следует. А ты не вздумай ему что-то крикнуть. Заткните ему рот на всякий случай!
Док пожал плечами. Насчет отношения зеленого дракона к девушкам он блефовал. А кричать не собирался. Тот и впрямь должен был сам все сообразить…
И зеленый сообразил.
Юлия из Арраса о предательстве
Позднее выяснилось, что Мирей яму видела, намерения инков поняла, и сделать нечто полезное могла. И сделала, хотя не сразу догадалась, как. Я бы раньше догадалась позвать помощь, протрубив в немую трубу.
Звука не было, инки ничего не заподозрили. Просто над Тепанкальи внезапно появился другой кецалькўецпалин. Он был раза в два с половиной поменьше нашего, и не черный, а красивого нежно-салатного цвета.
Раздались испуганные крики, захлопали арбалеты. В центральную яму не влез никто, двое землекопов отпихивали друг друга, а затем подрались на лопатах. Третий, без лопаты, быстро уползал за дрова. Ну-ну, ползи. Думаю, сверху он все равно как на ладони, да и дрова – не очень хорошее соседство, когда спасаешься от кецалькўецпалина. Который подует огнем – и тебя уже нет. Кого ты хочешь удивить? (Спойлер: слова из песни Макаревича). Хотя, может, кецалькўецпалин пожалеет такую кучу дров поджигать ради одного солдата.
Получилось развязать узлы на ногах! Я упала и тоже поползла – подальше от дров. Надоело быть заложницей. Ноги не ощущались и почти не шевелились. До леса далеко. Была бы ведьмой – полетела бы. Палок и прутьев полно, веревка есть, связать метлу – пара пустяков. Лучшее доказательство, что я не ведьма. Что я не улетаю, а отползаю.
Драчуны падают, выронив лопаты, как марионетки с обрезанными веревочками, мои подруги по несчастью обвисают на столбах, и на всех опускается редкий, медленный маслянистый желтоватый дождик. Никакого запаха я не.
Темно, не ощущаю не только ног, но и рук, и не знаю, ползу или нет.
Мирей из Руана о предательстве
Труба! Труба, которой сам Акон Пиренейский может позвать на помощь – неизвестно как, кого и откуда, но это хоть какой-то шанс! Волшебный рог Олифант! Вот же он!
Схватила трубу – и еле подняла ее тонкий конец. Раструб остался лежать на полу. Попробовала трубить. Но это оказался не рог Олифант. Труба не издала ни звука, хотя воздух через нее проходил. Я чуть не выбила себе зубы – тяжеленная труба была неподвижна у меня в руках, но руки тряслись, и я вместе с ними. И чуть не лопнула от натуги, извини за простонародное грубое выражение. Не звучит. Труба для дракона. Издать вопль Мелузины не по силам человеческим легким.
Вспомнила! Где-то тут – я случайно увидела и случайно запомнила – были кузнечные мехи. (Трудности приспособления). Звука все равно нет; но есть слабое ощущение, как будто он только что прозвучал. Какой-то след в воздухе… Или, скорее, в ушах… Все-таки волшебный рог?
Я выглянула с галереи. Владелец Замка, видимо, смотрел на галерею краем глаза, и, как только я выглянула, он быстро посмотрел прямо на меня и резко кивнул, после чего поспешно отвернулся. Я спряталась за колонну. Возможно, инки подумают, что хозяин Долины смотрел на верхушку донжона в связи с рассказом о сокровищах.
По какому поводу Горный властелин мне кивнул – неужели, о счастье, хотя бы он слышал трубу?.. Но тогда и неведомый помощник мог… Но ведь не было звука… но ощущение… и Акон Пиренейский… – И тут снаружи раздались испуганные возгласы. Я выглянула.
Над Замком кружил дракон!
Ага, мы еще посмотрим, кто кого! (Цитата из Притч Соломона). Рано инки показали, что готовы карать пленниц дракона и предавать своих сторонниц!
Солдаты хватали арбалеты. А толку? Хотя дракон был раза в полтора меньше. И не черный, а изумрудный, но форма та же. Я его хорошо видела – он летел как раз на моей высоте, на уровне покоев дракона. Стрелы до этой высоты еле долетали, и, конечно, не попадали в него, пронзая пустоту уже после его пролета. Да если бы и попали, разве они смогут пробить такую шкуру, в особенности на излете?
Он сделал над стеной один круг, вернее, учитывая ее форму, квадрат, резко ложась на крыло на поворотах. За ним вниз оседал какой-то еле видный, негустой, но мутный… дождь? Туман?
И тут все мгновенно уснули и попадали вперемежку, где кто стоял! Солдаты и монахи – одетые, девушки – почти или совсем голые, являя собой все вместе картину как после непристойной пирушки. Уснули все, кроме меня – я была слишком высоко, а эти капли сеялись вниз – и кроме владельца Замка – ему вообще все нипочем. Ну и самого изумрудного дракона, усыпившего их всех. Хороший ответ на наше сонное зелье. Если это можно назвать ответом – большая часть уснувших – те же девушки, еще не опомнившиеся как следует от предыдущего насильного усыпления.
Этот способ наш хозяин Долины мог применить и сам, когда был в облике, подумала я. Но он, наверное, хотел договориться, и не хотел рисковать падением со стен и башен ни одной девушки.
К счастью, и теперь, кажется, со стены никто не упал.
Когда все уснули, новый дракон перенес Горного властелина к подножию донжона; тот ушел в подвал и вынырнул из резервуара в новом, кошмарном облике.
Никто, кроме меня, его не видел, а я тоже хотела бы забыть, как страшный сон. (Описывает что-то с крыльями и множеством змеиных тел, наверное, летающий макаронный монстр. Похватал спящих со стен и башен и спустил во двор, солдат и инков – к донжону, девушек – к угловым башням. И снаружи девушек и солдат перенёс. Заботливый: оставил за стеной верёвки. Прямо в воздухе (!) превратился в архиптицу с акульей мордой и улетел на север. О Мирей не вспомнил. Она осталась наверху).
Победа
Юлия из Арраса
Очнулась возле Мачтилойана, но во дворе, а не снаружи. Ноги стали слушаться лишь чуть лучше – времени прошло мало. Рядом просыпались остальные четыре заговорщицы, тоже уже не связанные, но еще не способные как следует передвигаться. Рядом было еще много девушек, из Мачтилойана и не только. Августины не было. А вот фрау Мем среди девушек Мачтилойана была. Веревок не было ни на ком. Быстро он перетащил всех с башен и стен!
От нас в сторону Циуатлана быстро удалялся худой и невысокий молодой человек с ярко блестящим сосудом в руке. Пока мы приходили в себя, он стал подносить его к лицам лежащих там девушек, и они тоже зашевелились.
У Тлапилкойана, оказывается, лежало много солдат. Белые туники и черные плащи с капюшонами доминиканцев тоже среди них виднелись. В дальнейшем оказалось, не все. Тех, кто был внутри башен, нам же пришлось вытаскивать во двор.
Проснувшиеся возле меня побежали в башню одеваться. Несколько одетых: мы, пятеро, Марта, мои помощницы Клер и Жанна. Перрайн еще не вернулась с ледника, а Карин не знаю, куда девалась. Надеюсь, у них хватит ума не навлечь на себя подозрения. А пока нас никто ни в чем не подозревает, будем, как все, наводить порядок и праздновать победу. Когда появится наш кецалькўецпалин – куда, кстати, он девался? – примем наказание, если он захочет нас наказать. Деваться нам некуда. Не прятаться же от всего населения Тепецалана в нашем маленьком лесу или среди скал. И не нырять в Амолинальи, в котором то ли утонешь, то ли нет, а если даже и нет, попадешь в Науатилоцотль, в котором то ли расшибет о камни, то ли нет, и после которого то ли выловят из реки, то ли нет, а если и выудят из воды, как мокрую курицу, то чтобы просушить, а потом опалить пух и подрумянить на огне. Кецалькўецпалин добрый, фу, плохое слово, такое прозвище было у Филиппа, прежнего герцога Бургундского, только не за то, что он щадил людей, а наоборот, за то, что «знал, с какого конца взяться за меч»… а кецалькўецпалин – он жалостливый и милосердный, и заговор опять кончился для него хорошо… Кажется… Ой, а вдруг его убили, когда появился этот новый? Нет, не может быть. Фрау Мем была на башне и все видела, она бы не была такая веселая – даже и спрашивать не надо.
Марта побежала за молодым человеком получать указания.
Все, действительно, оказалось хорошо. Никто не пострадал. На помощь прилетел другой кецалькўецпалин, оказывается, он живет недалеко. Ну, недалеко по их, кецалькўецпалиновским, меркам. Девушки сразу стали ходить за ним хвостом – как же, такой красавчик! И совсем молоденький, а уже – грозный кецалькўецпалин.
Они вовсю шушукались о нем и обстреливали его любопытными взглядами. Он поразил их воображение. Бедные девушки! У них так долго был один кумир – Тенкутли. Не для всех, но для многих он был кумиром, в том или ином смысле. И вдруг у их сердечек появился выбор! Косоглазие в попытках непрерывно разглядывать юношу, заплетание ног и падения казались какими-то видами чумы, так много девушек ими заразились. Впрочем, смеяться над ними было бы жестоко: на их долю выпали совсем не веселые испытания. Лечь спать в окружении привычного уюта и проснуться среди ночи в ожившем кошмаре! Им же и так постоянно снилось, что они опять в когтях святых отцов-инквизиторов – и вдруг, вот вам, все то же, но наяву…
(Мы выносили уснувших девушек, ещё оставшихся в башнях, юноша будил, и они тоже подключались к работе. Некоторые уже готовили обед и выносили во двор завтрак).
(Юлия обнаружила в Циуатлане комнату с усыпляющим газом, но успела выбраться до того, как заснула. Юноша разбудил её и проветрил комнату. А сколько переживаний).
(К юноше пристают с вопросами. В частности, почему Тенкутли не усыпил всех сам. Ответил, из-за доброты. Но, к счастью, и у него никто не упал со стены).
А Марта тут же рассказала, как на нашей башне док просил инков отпустить не его, а «хотя бы девушек» – в обмен на него и все сокровища.
Отсутствующему Тенкутли грозило стать героем новой легенды еще до того, как он вернется. Он полетел спасать экспедицию Перрайн от отряда, утащившего с собой Августину. Выручил, но девушки Перрайн успели разбить чудесную дальноглядную трубу.
Вернувшись, кецалькўецпалин снял с Тлапилкойана Мирей и, ничего укоризненного ей не сказавши, отправился превращаться в Тенкутли. Она правильно поняла это так же, как и мы – надо просто вести себя, как все, как будто не было никакого заговора. А разговор у него с нами, конечно, будет, но не такой уж страшный, раз его можно отложить.
Монсеньора Тов рассказала, что именно он перетаскал во двор девушек и солдат, только он в тот раз вынырнул из бассейна не обычным кецалькўецпалином, а отвратительным многоруким чудовищем, хорошо, его никто не видел. Кроме Мирей, которая дико перепугалась, но ей так и надо – сидела себе в Тлапилкойане, пока нас чуть не сожгли на костре! До нее, между прочим, вообще вряд ли добрались бы. Не знаю, правда, было ли там, где она пряталась, что есть и пить… а смерть от жажды как бы не хуже, чем на костре, во всяком случае, гораздо дольше.
(Инна Инфирмье даёт всем подряд настойку валерианы: истерик много).
(Некоторые перебираются к нам в Циуатлан. Перечень).
(А некоторые, наоборот, поглядывают на молодого человека).
Экспедиция Перрайн вернулась вместе с наемниками, которых кецалькўецпалин арестовал и перенанял. (Инки, бывшие с ними, пробрались к Науатилоцотлю и нырнули в него). Кормили обедом вместе со всеми, и девушек, и наемников.
За обедом почти никто не обращал на них внимания, все смотрели на сына кецалькўецпалина, а он беседовал только с этой задавакой – аристократкой Мирей. Не только жительницы Циуатлана, но и все уже знали, что на языке кецалькўецпалинов он зовется конетль или хойоцин, но никто не знал, что это значит, и является ли хоть что-то из этого именем юноши. Попытки так его назвать вызывали у него улыбку, так что, скорее всего, и то, и другое было не именем, а чем-то вроде слова «сын». Действительно, какой он сын здешним женам Тенкутли? Разве что сводный. Я не лезла с ним общаться.
Интересно, как Тенкутли думает, наш спор я выиграла? Наверное, нет, ведь у меня не было возможности посмотреть ему в глаза через пламя костра. И, между прочим, он был прав, когда говорил, что мы с ним оказались бы там вместе. Что ж, иногда не жаль и проиграть спор. Придется расплачиваться. Когда у него лапы дойдут.
После обеда остальных солдат и инков разбудили, наемников кецалькўецпалин нанял (а куда бы они делись?), а инки сбежали. (Рассказ, как они выбирались из Замка, а все делали вид, что не замечают. Тенкутли проследил до Амолинальи).
Капитан наемников, граф Никола де Кампобассо, рассказал мне и о том, на чем он сошелся с инками. У него зуб на герцога Бургундского, и у них тоже. За что у него, он не говорит пока, надеюсь, расскажет позднее. Я ведь очень любопытна. А насчет зуба инков на герцога он рассказал такой случай. (История в походе герцога против Льежа. Обстоятельства похода. В распре участвуют церковные деятели).
Дальше опять долго наводили порядок, не только в Тепанкальи, но и в окрестностях. Например, сгоняли в стада разбежавшихся без пастушек коз и овец. Солдаты помогали. В общем, все это скучно, а самое интересное – что будет дальше.
Марта из Майнца
(Её и окружающих будит тот же юноша).
На юноше была одежда дока. Одна из, но не та, что была на доке при переговорах. Наверное, взял в подвале. И она была ему заметно велика.
(Разбудив всех у её башни, сообщает, что беспокоиться больше не о чем, поручает вытаскивать оставшихся в башне спящих и уходит к башне Зюйд, где тоже лежат девушки. А солдаты с инками у донжона).
Остаток дня прошел в приятных, хотя и утомительных, хлопотах.
Девушек вытаскивали и будили, солдат затаскивали в большую классную комнату, инков – в малую, на втором этаже. Перекусывали на ходу. Нас, несчастных глупых заговорщиц, пока никто ни в чем не подозревал. Кроме, конечно, доктора Акона.
Вернулся док, куда-то летавший в облике, Мирей сверху снял, готовившим еду велел рассчитывать на гостей.
Нам док никак не намекал на то, что про нас обо всем догадался, в неведении относительно возможного наказания оставляя. Такая у него манера. Чтобы человек раскаялся как следует. Как будто мы уже не раскаялись, чуть на костер второй раз не попав, и теперь уже не как приманка. А как отработанная приманка.
Как раз когда в Замке более-менее навели порядок, к наружной стене обещанные гости подошли. Гостями оказались Перрайн со своими путешественницами и Августина со «своими» солдатами, которые пошли их арестовывать, вперемежку и весело болтающие. Инков с ними не было.
Док разрешил всем, кроме дежурных, обедать, гостей из-за стены принимать велел и тоже обедом кормить, разговоры после, подвел сына к Мирей и торжественно представил их друг другу так: «мой сын» – «Мирей, которая вызвала тебя на помощь; и она интересуется правильным воспитанием сыновей».
О как! Оказывается, она не только просидела в безопасности все сражение, но и на помощь она позвала! И, тем самым, мы ей обязаны решительно всем! (Спойлер: Библиотека том 10, рассказ Роберта Крейна «Пурпурные поля», так чествуют героев упомянутого эпизода выдуманной войны). И притом никто ничего не заметил. Наверняка сигналила каким-нибудь таинственным способом, которому док ее обучил. А никого больше не обучил. Тут стараешься, учишься, как проклятая, а самое лучшее, как всегда, аристократам достается. Я почувствовала себя несправедливо обойденной. Стоп-стоп, они разговаривают, надо послушать, можно и после злиться.
Прислушивалась не только я – в столовой тишина наступила. Половина взглядов, ранее на юношу бросаемых, сосредоточилась на Мирей, только они были с другим чувством. Молодой дракон рассказывал что-то о неслышимых людьми сигналах трубы, которые он услышал. Ну, труба – это ладно. В трубу подуть – большого ума не надо. А, нет, надо – она, оказывается, для этого кузнечные мехи пристроила. Ага, перестаралась. Я была удовлетворена – Мирей не самая умная, просто ей повезло оказаться в нужное время в нужном месте. На ее месте так поступил бы каждый. Я бы точно догадалась, и гораздо раньше притом. А она сначала любовалась на всю эту вакханалию, как на праздничную мистерию. Аристократка! Небось, думала, что какое-нибудь оскорбление доку нанесет, если в его сражение с инками вмешается. Рыцари такого не любят. Но ведь инков-то много, да еще солдаты, при чем тут правила рыцарского поединка один на один? Что-то у меня голова плохо работает… Все, они заговорили о воспитании детей, это мне пока неинтересно. Хотя кое-какие мысли есть!..
Мирей из Руана
Прилетевший на помощь изумрудный дракон нырнул в резервуар, и из двери подвала донжона вышел юноша, или даже мальчик. А может, и девочка в мужской одежде. Не так-то легко отличить, глядя с такой высоты. Похоже, на выручку к хозяину Долины прилетел его отпрыск?
Ребенок нес в руках небольшой блестящий предмет. Сосуд или драгоценный камень. Это оказался предмет для пробуждения спящих. (Как всех будили, вид сверху, с дополнительными подробностями).
(Рассуждения на тему «лучше сидеть тихо». С историческими воспоминаниями).
(На Горного властелина не обижается, что «забыл» её наверху. Мог бы и сильнее наказать, но ведь сам разрешил продолжать заговор. Но – кто сказал, что последствия ему не нравятся? Все кончилось хорошо. Можно подумать, не только мы, но и инки со своими горе-солдатами, играли в его игру. Мы, можно сказать, не захват Замка инками готовили, а наоборот, инков с солдатами с ловушку заманивали. А население Замка убедилось, что к дежурствам надо относиться серьезнее, о чем он всегда и твердил, но никто не хотел слушать. Только бы с экспедицией в горы все обошлось! И в башнях никого не убили!)
Правда, инки теперь знают, где его Замок, но ведь они узнали это еще до того, как он нас разоблачил. Знают, как можно пробраться в долину. Но без помощи тех, кто в долине, это невозможно. А после такого вероломства кого они найдут помогать?
Сами-то они наверняка припишут поражение не своему вероломству. Припишут нам предательство. Заодно своё вероломство оправдают. И что будет с доверенными мне внуками, с сыном, с тобой, милый Морис, со всеми теми, кто у них в заложниках, там, в большом мире?.. Ох. Убеждать инков, что в провале виноваты они сами, дело безнадежное. Остается просить владельца Замка защитить заложников. Только бы с экспедицией обошлось без смертей и увечий! И в башнях!..
(Описание загадочных перемещений дракона. Летит обратно от ледника). При взгляде спереди он выглядел странно: как черная лепешка с тонкими краями и толстой серединой. Как две сложенные вместе краями тарелки. Брошенные великаном и летящие далеко-далеко – прямо на меня.
(Мирей его не зовёт, но он сам о ней вспомнил, спустил во двор и только тогда превратился в доктора. Ничего ей на сказал).
Я, впрочем, тоже не придумала, что сказать. «Извините, я не хотела, меня заставили!»? «А ловко я провела монсеньора доктора?»?
Заметил тем, кто готовил обед, что на ужин еды понадобится раза в два больше, чем обычно. А может, и к готовящемуся обеду успеет человек десять гостей.
Мы суетились вместе со всеми. Не сговариваясь. Держась каждая с девушками своей башни. Пока нас никто ни в чем не подозревал. Ведь, когда мы действовали, все спали. А теперь спали те, кто не спал, когда мы действовали: инки и солдаты. Наверное, обо всем догадался доктор. Но он никак не намекал на это, оставляя в неведении как относительно этого, так и относительно возможного наказания. Пока мы могли только делать все, что в наших силах – то есть то же, что и все – чтобы восстановилась нормальная жизнь замка.
Наконец, все девушки были разбужены и одеты, спящие солдаты были уложены в большую классную комнату, инки – в малую, обед поспел, доктору окончательно надоели романтические настроения в отношении его сына (девушки, хоть и переживали свою недавнюю обнаженность, незащищенность от грубого обращения и близость ужасной смерти, но эти переживания не могли помешать им ходить за ним хвостом, а кто не ходил – сплетничали между собой о нем и о ходящих), а к стене Замка подошел отряд, оказавшийся экспедицией Перрайн, перемешанной с наемниками.
Владелец Замка велел всем, кроме дежурных, садиться обедать, гостей поднимать из-за стены веревками, спускать во двор подъемником и тоже кормить обедом, разговоры отложить на некоторое время, подвел сына ко мне и торжественно представил нас друг другу так: «мой сын» – «Мирей, которая вызвала тебя на помощь; и она интересуется правильным воспитанием сыновей». Половина взглядов, бросаемых ранее на юношу, теперь доставалась мне, только они отнюдь не были такими умильными. Молодой человек почтительно поклонился. Он слышал два сигнала, первый мог бы протрубить, как ему показалось, доктор как человек, второй – скорее, в облике. Я объяснила, что, не слыша сигнала трубы, решила, что у меня не хватает сил как следует подуть в нее, и второй раз воспользовалась кузнечными мехами. Я попросила прощения за испытание, устроенное его слуху. Ничего, ответил он; зато он очень торопился прилететь. Еще один такой рев о помощи ему услышать не хотелось. Я в растерянности оглянулась на хозяина Долины – как он воспримет такую шутку – при всех! – подразумевающую, что его сыну было не очень важно явиться на его сигнал о помощи, он только так, за свои уши опасался. Любой аристократ на его месте рассердился бы. Акон Пиренейский довольно улыбался. Он воспринял шутку как шутку. Юноша, увидев, как я испуганно оглянулась на Горного властелина, засмеялся. Шутка оказалась удачной. А благодарность, которую, несомненно, испытывали ко мне оба дракона за то, что вовремя подудела в трубу, осталась несомненно подразумеваемой, но – обрати внимание – даже не высказанной.
(Усматривает тут различие между её аристократией, поддельной, и истинной, повелителей драконов. Им не надо ничего друг другу непрерывно доказывать. Не надо благодарить за естественные поступки).
Между тем оказалось, что мы сидим рядом за столом и молодой человек даже подкладывает что-то в мою тарелку и наливает в кубок. Проявляет рыцарскую почтительность к даме. А владелец Замка усадил рядом с собой командира той неполной десятки, со смешным именем или прозвищем Блан, и о чем-то важном беседует с ним.
Когда обед был окончен, хозяин Долины разогнал всех наводить порядок в комнатах, подвергшихся разгрому, разрешив вызвать столько крысок-уборщиц, кто сколько сможет занять работой.
Блана и половину его немногочисленного отряда послал за стену, начинать порядок наводить. И обещал прислать всем на помощь еще солдат, когда он с ними договорится.
Сам же пошел будить солдат в большой классной комнате. Открыл дверь внес туда пробуждательный сосуд, взятый у сына, спустя некоторое время вышел и закрыл дверь, давая солдатам возможность проснуться. И вновь вошел…
