Александр Феликсович Борун
Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект
Августина из-под Тулузы
Пока они про поход к леднику рассказали, мы пришли в замок. Нас покормили обедом! И девушек и солдат причем!
(Дальше с её точки зрения описано уже изложенное про обстановку в Замке после отражения нападения инков, с непривычными для Августины инвективами в адрес инков. Сожжения как зрелища объявляет языческими, наподобие Рима до христианизации. А её на обеде поблагодарил доктор: правильно выбрала, наконец, сторону. Так на её месте любой бы выбрал. А он – за то, что ему доказали, что из этой долины надо убираться, а он всё медлил).
Вот я рассказала о том, как мы победили змея. К счастью, не совсем победили. Теперь о том, как можно ехать домой.
Планы
Августина из-под Тулузы
(Доктор перебирается в другое, более секретное место. Долина остаётся солдатам и некоторым оставшимся с ними девушкам, пусть охраняют от инков. Августина отправляется с доктором. Считает, Бог её направил, не дав победить отцу Опрелому, и Он за Дракона).
Я по-прежнему считаю – дорога из греха терниста и темна – не найти дороги без огонька в окне дома друга (спойлер: из песни Ольги Арефьевой «Молитва»). Но инки – неправильный, обманный огонек, заманивающий в болото. (Думает, не удастся ли ей пробудить в докторе огонёк веры).
Доктор обещал привезти всем их родных – и солдатам, и нам. Чтобы их не преследовали инки. Надеюсь, отец А’Врилл ещё не добрался через горы. Ведь река в туннеле, через который он сбежал, говорят, течет в Арагон и Каталонию, а не во Францию. Хватай свои травы, сколько есть – больше ничего не надо – а если доктор скажет, времени совсем нет, брось и их. Кота и пса, может, доктор перевезёт, только пса надо привязать. А кота в корзинке с крышкой или в сундучке, а то ещё выпрыгнет и выпадет с высоты. А вообще скотину и вещи соседи разберут. Тут – там – всё это будет и получше. Представляешь, что будет, когда соседи увидят, кто вылупился из тех яиц, что высиживают королева и герцогиня?! Сожгут, боюсь, и будут идиотами. Но, может, сообразят присмотреться, вырастить и попробовать на вкус. А жизнь всё равно дороже. Ведь она дается один только раз, и не для того, чтобы в конце стало мучительно больно (спойлер: почти цитата из романа Николая Островского «Как закалялась сталь»). Иди с доктором. Он превратится в дракона – не пугайся – и привезет тебя.
С огромною надеждою на очень скорую встречу твоя такая непутевая внучка
Августина. (Печать, которую ей сделали по её рисунку).
Юлия из Арраса
(Примерно то же, но с вкраплениями слов из науатля. Экономические резоны наёмников). Не так уж много было таких, кто совсем не думал о своем будущем или представлял его себе исключительно в сражениях, со все большим количеством воинов под началом. Так сказать, носил в солдатских ножнах рыцарский меч (спойлер: изречение «Каждый солдат в своем ранце носит маршальский жезл» обычно приписывается Наполеону I. В действительности это «сводная цитата» из высказываний Наполеона, Жермены де Сталь и Людовика XVIII. В русском языке пословица сходного содержания появилась задолго до наполеоновских войн – Душенко К.В., «Вестник культурологии» 2019, №2).
(Подробно о колебаниях солдат в зависимости от поступающей информации. Пока что помогают восстанавливать хозяйство. Отношения с девушками – те легко прощают грабёж – против природы не попрёшь. Впрочем, часть вещей солдаты вернули. Ещё психология. Соображения оборонительного характера).
В общем, будущего населения иштлаўака хватит, чтобы поддерживать все оставленное нами хозяйство сколько угодно времени. О нем можно не заботиться.
Чтобы перевезти половину скота и большинство машин Тенкутли, кецалькўецпалину понадобится много полетов, так что ему еще много раз случится побывать в Тепецалане и заодно что-нибудь ценное привезти для ее новых или остающихся старых обитателей. Или не что-нибудь, а кого-нибудь – очередного найденного родственника. Кроме своих машин, в которых солдаты не разберутся, Тенкутли решил вывезти почти все, что новые хозяева могли счесть сокровищами и передраться из-за них. Так что те украшения оказались не только добычей и подарками, но, для некоторых, и приданым.
Перебираться со своими машинами и сокровищами, а также оставшимися ему верными женами и ученицами Тенкутли решил сначала к сыну. К несчастью, хотя он строил потихоньку запасной тепанкальи и хозяйственные постройки где-то в далеких горах, но еще не успел окончить их. Сын рад был оказаться ему полезным и пригласить его. Ему это было очень приятно.
Его иштлаўак недалеко. Но в горах «где-то недалеко от известного места» и «легко найти» – совершенно не одно и то же. Впрочем, он, в связи с произошедшим, тоже стал подумывать о запасном тепанкальи в горах далеко на востоке.
Пикантная подробность – некоторые из девушек Циуатлана, последовавшие за Тенкутли, потому не остаются в иштлаўаке с кем-то из наемников, что подумывают о его сыне. (Обсуждение с недавними историческими примерами).
А мне, как ни удивительно, при виде всех этих «стррастей» стало в Циуатлане скучно. Хоть я в интригах как рыба в воде, но разве это настоящие интриги?..
О важном. Надо сказать, что прежде заботы о родственниках остающихся здесь наемников и даже прежде, чем временно переселяться в детский тепанкальи, Тенкутли позаботится о тех, кто, как только мы исчезнем, подвергнется гневу разочарованных инков.
Сейчас, вот прямо сегодня, они вряд ли успеют опомниться. (Трудности инков. Тоже с историческими примерами, в которых она сама была участником).
До сих пор, дорогой папенька, из этого письма можно было просто вычитывать маменьке хорошие места. А следующее я пишу только Вам, папенька, а Вы уж изложите маменьке помягче, я и сама не знаю, как.
Так вот, и про вас, любезные родители, и про меня у нас с Тенкутли есть аж два плана: план на сейчас и план на дальнейшее.
На сейчас: умоляю вас, не медлите, отправляйтесь с подателем сего письма, он доставит вас ко мне. Никакого имущества и денег брать не нужно, здесь они не понадобятся, а немного спустя вы получите гораздо больше. Разве что, дорогой папенька, у Вас есть, я знаю, расписки о займах, рекомендательные письма и прочие такие именные бумаги, так их, в отличие от золота, Тенкутли Вам не компенсирует, и они могут пригодиться и в дальнейшем. Но они, я надеюсь, не занимают много места. Помнится, Вы какие-то такие документы с собой захватили, когда мы поспешно бежали из Арраса в Париж, а ведь мы тогда не взяли многого, как казалось, самого необходимого. Дело другое, что, когда речь о спасении жизни, многое перестает казаться самым необходимым. Боюсь, сейчас именно о нем и речь.
Главное сейчас – сбить инков со следа. Я понимаю, что не радую Вас своей просьбой все бросить и бежать, но я, Вы ведь знаете, не виновата. Я не напрашивалась на роль агента инков в Тепанкальи, они сами меня выбрали и сделали такое предложение, от которого я не смогла отказаться. И, я надеюсь, Вы помните, что бегство из Арраса оказалось спасительным, то есть именно так нужно было поступать. Те, кто тогда этого не сделал, пострадали или вообще погибли, а Вам, дорогой папенька, удалось снова стать почтенным уважаемым и обеспеченным человеком, владельцем торгового дела. Причем исключительно благодаря собственным Вашим талантам и способностям. А теперь снова добиться такого положения Вам будет помогать Тенкутли.
Ибо план на дальнейшее для нас такой, что Вы снова будете жить так, как привыкли, разве что в другом месте и, наверное, с другим именем, и маменька при Вас, конечно. А может, даже не в одном месте придется обосноваться, а сразу в двух или трех. И на всякий случай, и для пользы торговли. Все необходимое для начала Тенкутли обеспечит, да и позже будет помогать тоже. Ему нужны знакомые купцы для торговли тем, что он находит в горах и избытками, произведенными в хозяйстве иштлаўака – и этого, Тепецалана, и нового. Например, шелк и фарфор. Из этого он сделает перевалочную базу, склад и место временного отдыха. А я пока что не намекала ему на то, что возможности торговли не исчерпываются тем, что он добудет сам или с помощью населения своего тепанкальи. Гораздо больше преимуществ будет у того, кто проложит торговые маршруты по всему миру, доставляя вещи, сделанные в одних местах, в те места, где ничего подобного нет. При его ни с чем не сравнимой скорости и способности много тащить, сравнимой, как я понимаю, с маленьким караваном, это могут быть небольшие партии экзотических товаров для очень богатых покупателей. Именно среди них и нужно завести знакомства, чтобы влиять на какие-то события человеческого общества в интересах драконьего. Впрочем, людям от того будет только польза. Не намекала же я ему потому, что пока довольно и той благодарности, каковую он испытывает ко мне за согласие вообще участвовать в его рискованных начинаниях. Что я еще и лучше смогу сообразить что-то в торговых делах, ему еще предстоит убедиться. Но он уже рассчитывает на это с Вашей стороны.
А я по-прежнему буду ездить по разным городам и государствам с интересными поручениями, требующими применения моих способностей, а иногда возвращаться в Ваш дом, побыть в семейном кругу. Разве что, может, не в одиночестве. Есть у меня идея, что неправильно, как это делает Тенкутли, в миру только кого-то спасать, а у себя стараться оставить жить и спасенных, и их детей. Не у всех есть способности к его главному делу, повелеванию драконами, а только у немногих. И только они станут в итоге такими умными и могущественными. Но ведь не всегда и не везде можно использовать драконов. Так нужно среди остальных посмотреть, как насчет способностей к торговле и политике. Я бы взялась обучить девицу-другую своей профессии, из тех, что у него в огороде копаются. Поспрашивала бы сперва на сообразительность… Пока у Вас нет для меня младшей сестры для этого. Кстати, если виноваты потрясения, выпавшие Вам и маменьке в жизни, а может, теперь уже и возраст, то пройти через здешний акашитль было бы очень полезно. Молчу-молчу, чтоб не сглазить.
Между прочим, некоторые знакомства для начала уже есть. Нам поможет капитан наемников, граф Никола де Кампобассо из Неаполитанского королевства. Тенкутли выдаст ему сорок тысяч дукатов, дабы он поехал в Италию и набрал 400 копий, которым сам же будет платить. С ними он явится на помощь герцогу Бургундскому. Не мое дело, какова на деле будет эта помощь, учитывая нелюбовь графа к герцогу; но ясно, что герцог сейчас не в том положении, чтобы ее не принять. Одно сражение швейцарцам он уже проиграл, войну заканчивать не хочет, и очень не хочет нового поражения. Я буду среди слуг графа, и мне не составит труда наняться к Анджело Като. Сейчас он занимается астрологическими предсказаниями при принце Тарентском, по имени Федериго Арагонский. В том числе, предсказывает исход сражений. Поражение герцогу от швейцарцев он предсказал за несколько дней и писал о том в Италию. Однако принц, второй сын короля Неаполитанского Ферранте I, тогда герцога не покинул и вел себя как подобает добропорядочному человеку. И сейчас он гостит у герцога Бургундского, надеясь на брак с его единственной дочерью и наследницей. Поскольку, однако, для герцога единственная правильная тактика для сохранения союзников – это обнадеживать всех многочисленных женихов, но никому не давать согласия, каковой тактики он и придерживается, принц неизбежно через некоторое время разочаруется, оскорбится и покинет герцога. Скорее всего, говорит Тенкутли, это произойдет так: незадолго до нового сражения Анджело Като вновь предскажет поражение и напишет в Италию, и тут уж Ферранте I строго прикажет сыну возвращаться и позаботится об охранной грамоте от Людовика XI для проезда через Францию. С ним покинет герцога и Анжело Като, которого, по расчетам Тенкутли, ожидает блестящая карьера. Возможно, он станет даже архиепископом.
У Анджело Като хорошие отношения с Филиппом де Коммином, который ныне, на службе Людовика, зовется монсеньор д’Аржантон, ибо Людовик достойно отблагодарил его, и за спасение от гнева герцога, когда он, король, попал к герцогу в плен, и за переход к нему на службу (это предательство тем более тяжелое и непростительное, что крестником де Коммина был отец герцога, Филипп Добрый, давший де Коммину свое имя): король выдал за него одну из богатейших невест Франции, отсюда и новая фамилия. Предсказания Тенкутли заходят так далеко, что он уверен: после ухода блестящего герцога, представляющегося им последним образцом рыцаря (да-да!), с политической сцены Европы и Анджело, и д’Аржантон будет испытывать чувство вины и сожаления. Кроме того, чтобы ни думал о своей роли при дворе новоиспеченный д’Аржантон, он нужен королю, в основном, как человек, знающий герцога и его окружение и могущий предсказать его реакцию на те или иные поступки короля; как только исчезнет герцог – неважно, будет ли он убит, взят в плен или просто потеряет войско и владения – король оставит Коммину лишь незначительные дипломатические поручения. Это даст ему время задуматься о судьбе, о жизни и своем месте в ней.
Вот тут-то мне и останется лишь намекнуть Анджело, что неплохо бы ему побудить де Коммина написать воспоминания о герцоге, а де Като – перевести их на латынь, и он непременно это сделает. А де Коммин согласится. Самой мне было бы глупо к нему обращаться – если он меня и помнит, то только как девицу, обманувшую его в Кале. Но написать-то он об этом должен!
Вам, наверное, кажется, что это слишком сложный план, чтобы остаться в памяти людей. Но такой уж предложил Тенкутли, когда я спросила его, как это сделать. А до того я спросила его, если он не верит в существование души, как он борется с осознанием своей смертности – ибо, хотя кецалькўецпалины живут долго, но не вечно. И он предложил мне такой метод, взятый, по его словам, у древних греков…
Теперь я могу ответить и на вопрос, какая у меня самой может быть цель во всех этих шпионских интригах. Кажется мне, что я с их помощью теперь могу и вам помочь устроиться получше прежнего со своей торговлей, и себя на старость неплохо обеспечить. Впрочем, об этом можно и еще поспорить. Думаю, справедливых упреков в том, что из-за меня приходится второй раз срываться с насиженного места, мне все равно не избежать, правильно?
Вот, наверное, и все. Письмо получилось очень длинным, и уже утро, а время дорого. Рассчитываю не позже сегодняшнего же вечера наговориться с вами, дорогие родители, расспросить вас обо всем, а сама пока прощаюсь,
ваша авантюрная дочь
Юлия.
Мирей из Руана
(То же самое: обстановка, замысел дракона переселиться, для начала, к сыну, а потом куда-то далеко, призыв отправиться с ним вместе с детьми, пока не добрались инки. Просит пренебречь Кембре). Наших людей и скотину, я думаю, инки преследовать не будут. Они уже будут их собственностью. Некогда рассказывать, почему вдруг доктор, который всегда «приглашал» в свой Замок только женщин, то есть возможных жен, и даже детей куда-то отсылал, вдруг переменил свои правила и привозит родственников разного пола и возраста.
Между прочим! На самом деле ничего нового в совместном проживании обычных людей и повелителей драконов нет. И даже не в том дело, что они вполне жили в обществе в той дальней стране, из которой явились к нам, правда, и разочаровались от такого тесного общения. А в том, что и здесь они, вернее, те их дети, что так и не проявили способностей к повелеванию драконами, образуют у нас многочисленное общество «подкидышей». Мало ли талантливых бастардов, признанных их знатными отцами и занимающих вполне неплохие должности?.. Более того, с какого-то возраста воспитание даже многообещающего ребенка включает его помещение в человеческое общество. А если он все же оказывается повелителем, такой бастард исчезает в результате «несчастного случая» или «смертельной болезни», а на самом деле переселяется сюда. По тому поводу, что эти способности настолько редки и ценны, что никакая карьера в обществе не может быть важнее. Самое главное – повелителем драконов может оказаться даже и вовсе не потомок дракона в первом поколении… Впрочем, сейчас подробно некогда писать об этом.
Некогда писать и о моих планах (которые, между прочим, одобряет и поддерживает доктор!) все-таки, пусть не при Людовике, вернуться в Нормандию. Боюсь, Луи придется очень скоро отправиться к родителям, все-таки наследнику не следует следовать иным путем, чем все ожидают, его быстро хватятся, если он долго будет даже не у бабки в Труа, а неизвестно где. А может, не очень скоро, а просто скоро? Все-таки замок дракона я бы хотела показать и ему, пусть совсем недолго. Его лицезрение – я, конечно, имею в виду и знакомство со всем, что с ним связано – может отбить у детей опасный для жизни взгляд на придворные интриги как на единственное достойное занятие. А если Луи когда-нибудь встретит свою «Шарлотту Валуа», ему будет что ей рассказать, чтобы она не казалась себе самой центром мира, пусть его рассказ и будет выглядеть как сказка.
Эх, как бы и мне не пришлось срочно возвращаться, чтобы заботиться о внуках уже в Нормандии. Пьера-то, с его сомнительным положением, можно доверить доктору надолго, чтобы держать от интриг подальше. У меня, я тебе писала и говорила раньше, очень плохие предчувствия относительно семьи Жака. Между прочим, если ты вспомнишь мое первое письмо отсюда, когда доктор Акон объяснял, что золото для него ничего не значит, и согласился быть пойманным на слове и подарить мне много золота просто так? Так вот, послушавшись своих плохих предчувствий, я для возвращения в Нормандию золотом запаслась… Но я забегаю вперед. Нормандия – это спустя время, а сейчас, и очень срочно, другое.
Я никогда тебя ни о чем не просила – ты сам предлагал мне все, чем владеешь – но теперь заклинаю тебя теми намеками, которые мы допускали в своих разговорах, выполнить мою просьбу, как бы тяжело для тебя это ни было. Вспомни то далекое время, когда ты уже нашел в себе силы уехать в Нормандию, вспомни молодость! Между прочим, я ведь писала тебе, что здешнее «очищение от болезней», которое при приеме на жительство нужно проходить всем новичкам, действует как эликсир молодости?..
(Личная печать Мирей де Кембре)
Прощай, и, надеюсь, до скорой встречи, а тогда, я думаю, я сумею компенсировать тебе твою потерю (вот до каких прозрачных намеков я уже дошла!),
Мирей де Кембре.
P.S. Между прочим, я бросила эти глупые клички, а ты, наверное, не знаешь, как инки прозвали меня? Монсеньора Тов! Наверное, ты думаешь, что по сравнению с остальными это даже ничего? Это было бы удивительно, ведь ты проявил хороший вкус, придумывая мне новое имя. Так что, наверное, ты согласишься, что в этой кличке есть что-то плебейское и даже собачье. Монсеньора Aў-aў!
Марта из Майнца
(Док догадался, что Марта придумала способ напасть на неприступную долину и благодарен за обнаружение способа). Оказывается, он давно подозревал, что его долина небезопасна, но все думал, как опоссум, на финиковой пальме сидящий, «еще один финик – и я удеру». (Я когда-нибудь расскажу эту замечательную сказку, док ее из Африки привез. Где он только не бывал! Авось, вспомню, а лучше бы ты напомнил). Но он не мог придумать, как можно проникнуть в долину, поскольку считал, что настолько отчаянных людей, чтобы использовать для этого туннель, не бывает. А я доказала ему, что он ошибается.
(Новости о воспитании детей. Сперва те же, о переселении).
А вот наша святоша Августина, кажется, переберется-таки в башню Зюйд. Ходит за доком хвостиком и смотрит влюбленным взором. Док обещал привезти ей любимую бабушку. Бедная старушка, полет – то еще развлечение, вверх-вниз, прыг-скок! Но, если это она Августину научила всему про травы, то и она сама тем более нам пригодится.
А наша аристократка Мирей, наоборот, только, казалось, дока приручила, засобиралась к себе в Нормандию. Или это она на будущее планирует? Как она это провернет, если, как она рассказывала, ей пришлось оттуда смыться, чтобы королю под горячую руку не попасть, не знаю. Наверное, рассчитывает на то, что из-за войны с герцогом Бургундским ему не до того, чтобы за давно опальной дамой в Руане следить, не вернулась ли она туда. Впрочем, доку все равно сначала придется ее сына к себе привезти, подальше от лап инков. Не того, конечно, который правит всей Нормандией от имени короля, а младшего, из замка де Кембре близ Труа. И детей старшего. И опекуна – владельца замка.
А Юлия – о, это та еще пролаза! Она ведь сама, без поручения инков, в башню Зюйд пристроилась! А теперь, наоборот, заговор наш благополучно провалился, так она намекала, что будет для доктора Акона при дворах всей Европы шпионить.
Лучше всего было бы ей стать папой римской и прекратить всю эту инквизицию. Да только, док говорит, если даже такое получится, до того много времени пройдет, и народу уже этот зверский обычай так вдолбят, что и без инквизиторов будут доносить, хватать и жечь. Он думает, инки и так скоро увидят, что для сохранения авторитета Церкви лучше и само преследование ведьм светским властям передать. Недостаточно им только казнь поручать. Все равно все знают, что лицемерная просьба "не проливать крови" при передаче осужденной от инков к светским властям означает костер. Так что, отменит папа римский инквизицию или нет, ведовские суды уже не остановить. Не только отдельный человек сходит с ума, этому подвержены и целые народы. Инки сказали бы, что в них вселяются бесы. Сейчас им удалось вселить бесов доносительства и жажды насилия во все народы Европы. Изгонять же они их не умеют, даже если бы захотели.
Но я отвлеклась от Юлии. Прежде чем она станет для дока шпионить, он ее родителей к себе привезет, а то и до них инки доберутся… Не знаю, зачем ему эти купцы – разве что вслед за тем в какой-то другой город переселить и торговлю через них наладить… Ты уже понимаешь, к чему я?.. Это все было во-первых.
(Ещё о переселении. Расчёт: если тамошние горы вдвое выше, насколько они массивнее?! Учёт факторов. И зрелище величественнее.). Может, он кого-то и раньше туда перевезет, при строительстве помогать. Там же не только камни таскать надо. Может, и наплавной мост – на бочках – через какую-нибудь реку понадобится…
В-четвертых, самое главное. Док давно думал над тем, как сохранить драконов, чтобы не вымерли. А то их все меньше. То есть не драконов вообще, аття Аш-бэ как раз легко размножаются, но без человека это не дракон, а почти бессмысленное существо. Сохранить надо тех людей, кто, как док или, вот, его сын, могут Аш-бэ управлять и, с ним объединившись, в дракона превращаться. То есть, получается, не драконов сохранить, а повелителей драконов. Для этого надо знать, как среди людей с древних времен их семя рассеяно. Так вот, оказывается, по последним данным он понял, что оно очень широко распространилось.
То он все пытался выяснить, среди каких людей этой драконовости больше. И девушек брал с разбором: из тех ли она людей, среди кого ее больше. Как ему казалось. А мужчин вообще не допускал, потому как очевидно же, что в нем-то самом ее куда больше, чем в обычном человеке. А не потому, что ревнивый.
Так вот. Этот его сын, что на помощь прилетел, он от одной из прежних жен. Они, как ребеночек родится, переселяются с ним в детский замок. После того, как вырастет, могут и обратно. Или я это уже писала? Но та жена была какая-то случайная, не из тех, на кого он надеялся. Просто он ее случайно заодно с кем-то спас, ну, под лапу попалась. Потому он от этого сына особых талантов по управлению Аш-бэ не ожидал. И оно, управление это, у него и впрямь очень плохо получалось. До той поры, пока он зов о помощи не услыхал. Тут он из всех детей первым в подвал к Аш-бэ нырнул, других детей, даже старших, опередив…
В общем, теперь док думает, что драконового семени, может быть, во всех людях довольно много. Точнее, не так. В среднем его во всех людях как раз довольно мало. И примерно одинаково во всех – с древних времен распространилось, перемешалось и разбавилось. Но совершенно случайно в любом человеке его может оказаться больше, чем обычно, причем настолько, чтобы суметь драконом обернуться. Главное, что при этом мешает, оказывается, неправильное воспитание.
Пускай теперь будет в-пятых, а то в-четвертых очень большое вышло. Из этого в-четвертых следует главная перемена, которая в-пятых. Ко всем, кто попросит, док приглашает любых родственников. И первыми – тех, кому грозит преследование инквизиции. То есть наших родных, выходит, бывших шпионов инквизиции. Я сразу же и попросила. Он, кстати, очень обрадовался. Ведь среди его многочисленных и замечательных умений твоего как раз и нет. Ну, это я раньше уже…
Я письмо пишу, а сама от нетерпения подпрыгиваю.
Как только все четверо письма допишем, он их начнет разносить.
Когда тебе мое письмо отдаст, ты прочти, ответа не пиши, некогда и незачем, если согласен, иди с доком, он тебя сюда привезет. Ничего с собой брать не надо, ни еды, ни домашних вещей, ни денег, ни даже инструментов и материалов для делания бочек, все это тут или есть, или легко сделать.
Впрочем, я тебя знаю, ты непременно какой-нибудь молоток с особо ухватистой ручкой все же возьмешь, раз уж ты инструменты не все в мастерской оставляешь, а какие-то домой таскаешь, на ночь с ними не в силах расстаться (спойлер: из скетча Торопуньки и Штепселя «Через нашу проходную пронесу и мать родную»). Помню-помню. Если какую-то железяку будешь брать, обвяжи чем-нибудь мягким, а то во время полета синяков и ссадин от нее заработаешь. Ты прилетишь, я тебя обнимать кинусь, а ты – ох, ох, не трогай меня, ай, болит, тут болит и там болит!
В-шестых, а что теперь будет с теми, кого будет по ложным доносам инквизиция арестовывать? Ведь теперь на них обрушится весь ее гнев? – Увы им помочь нельзя, –дракон сказал. Он боится, что его помощь теперь «ведьмам» боком выйдет. Я очень на него обиделась за эгоизм, тогда он мне свой план придумать предложил. Как прекратить преследования? Увы, я сама, в шкуре «ведьмы» побывавши, ничего придумать теперь не смогла. Поскольку это в человеческой природе, мне кажется. Если инки преследования прекратят, светские власти не смогут остаться в стороне, если не захотят бунта. Ну ладно, тут можно спорить, а вот моих кружковцев ты как можно скорее предупреди. И передай всем приглашения. Можно с семьями.
В-седьмых и последних, совсем коротко, не могу удержаться. Я знаю, как детей воспитывать, чтобы они повелителями драконов стать могли! Но это я только тебе на ушко расскажу. А вот когда у нас все получится, то мы и с доком этой придумкой поделимся! И благодарность его не будет знать границ! Шучу, вряд ли я столько смогу от дока секрет хранить, наверняка проболтаюсь. Можешь ему сказать, что я что-то придумала. А то, я уверена, он писем по-прежнему не читает.
Жду, обнимаю, целую, теперь уже совсем скоро, твоя жена
Марта
И здешнего пива, наконец, попробуешь. Я расспросила подробнее, как такое вкусное получается. Но тебе сейчас рассказывать не буду, это долго и не до того сейчас. Если коротко, дело, оказывается, не только в аш-жуках, в него с дивной избирательной случайностью плюющих. А в том, что при изготовлении многих напитков, и пива тоже, работают маленькие невидимые от своей малости существа. Не тут, а везде, хоть мы про них и не подозреваем. Ну, как дрожжи в тесте и браге, только про дрожжи мы как раз знаем и специально кладем. А вот в молоке они сами заводятся, и они-то и превращают его в простоквашу. И сок в вино так же точно, но другие существа. А если их запустить не только тех, которые сами заводятся, а своих, которых на выделение определенных веществ настроить можно, сам понимаешь, сколь многого можно добиться. Вот пивные жуки этих хитрых заквашивальщиков и подкидывают, а жуками управляет тот, кто пиво делает. Меня уже почти научили! Обещаю скоро дать тебе попробовать, не боясь, что тебе не понравится.
Для пива, кстати, тоже пока бочонки приходится чужими руками сделанные покупать и притаскивать…
