Александр А.
Паша
Больница
– Пашааа! – раздался крик Сайнары
Он очнулся в луже крови, кисти он не чувствовал, так как руки были связаны очень крепко, передавив сухожилия. Глаза были залиты кровью. Лишь её голос, он слышал лишь его. Поначалу где-то далеко, затем всё ближе. Он попытался прокричать в ответ, но губы лишь безмолвно шевелились, находясь в чём-то вязком и липком. Во рту был металлический вкус, а крики то утихали, то возрастали вновь. Он попытался открыть глаза вновь, но всё было будто в пелене.
– Сайнара, – медленно прохрипел он. – Сайнара.
Затем дикий смех вокруг. "Кто здесь? – подумал он, – где же я? Сайнара! – хрипло произнёс он вновь.
Сайнара больше не произносила его имя, она лишь рыдала.
Евгений стоял рядом с Пашей, когда тот начал вновь дёргаться, лёжа на больничной койке. Он подскочил и принялся удерживать его руки. После того как он взялся за его руки, Паша замотал головой.
– Тише, сынок, тише! – прошептал Евгений. – Уже всё позади.
Паша, не открывая глаз, начал шевелить губами, произнося неразборчивые слова. Евгений наклонился для того, чтобы прислушаться.
– Сайнара! – расслышал он хриплый голос сына. – Сайнара!
У Евгения накатились слёзы. С момента, когда ему сообщили о произошедшем, он позволял себе прослезиться лишь в моменты, когда никого не было рядом. Вот и сейчас в палате находились лишь они двое. Евгения без труда пропустили к нему и разрешили присутствовать на постоянной основе, для этого он просто договорился напрямую с заведующим отделением, а именно о продлении нахождения Паши в отдельной палате и возможностью находиться рядом.
После того как он позвонил Паше, а в итоге нарвался на сотрудника полиции, жизнь будто перевернулась. Первым делом, положив трубку, он сел на стул на кухне и молчал минуты три, пока все вокруг вопросительно смотрели на него. Не ответив ни слова, он пошёл в прихожую и начал одевать обувь.
– Не молчи! Что произошло? Папа! – произносили поочерёдно Кристина и Кирилл. Лишь Валерия молчала, она всё поняла, она просто стояла со слезами на глазах.
Когда Евгений уже собрался выйти из квартиры, то путь ему преградила Кристина.
– Я тебя не выпущу, пока ты не расскажешь!
– Дочуль, пока что нечего рассказывать! Я ничего не знаю! – будто прошипел он.
– Так, ты никуда не пойдёшь! Без нас никуда! Мы семья, и едем все вместе! – в слезах она произнесла это, будто захлёбываясь.
Евгений обернулся, глаза были воспалены и произнёс:
– Тогда поехали!
Ехали они молча, Евгений не смог произнести ни слова, он боялся что-либо сказать, потому что мог не сдержаться, и вместе со словами вырвалось бы всё: отчаяние и злость, рыдание и слёзы. То, что он не хотел показывать, слабость, которой не должно быть, которую нельзя давать детям, ведь иначе всё, что он им дал, всё, чему он их учил, превратится в прах. В какой-то момент Валерия взяла его за руку, и от её тепла стало немного легче.
Подъехав к городской больнице, о которой сказал полицейский во время их разговора, все сидевшие в автомобиле окончательно поняли, что произошло. Они все молча вышли из автомобиля и направились следом за ним, за тем, кто в данный момент думал, что просто не выдержат коленные чашечки, и он рухнет у входа в больницу, за тем, кто испытывал неимоверный страх перед тем, как узнать правду.
Зайдя в больницу, он увидел человека, стоящего у регистратуры в белой рубашке и джинсах с папкой в руках. Это и был, скорее всего, полицейский, с которым он вёл диалог по телефону, и с которым они условились встретиться именно на этом месте. Перед тем, как подойти к нему ближе Евгений, попросил остальных подождать его у входа. Родные так и сделали без лишних слов и вопросов. Евгению полицейский не понравился сразу, стоило ему взглянуть на него, лет сорока с наглым лицом и высокомерным взглядом, его левую руку украшал золотой браслет с часами известного не самого дешёвого бренда, а вокруг шеи толстая золотая цепь. "Интересно, сколько же сейчас платят полицейским?" – подумал Евгений.
– Евгений Леонидович? – произнёс полицейский, протянув руку Евгению.
–Да. Простите, не помню ваше имя!
– Сергей Витальевич!
Евгений промолчал.
– Евгений Леонидович, – начал было полицейский, но Евгений его перебил:
– Просто Евгений.
– Хорошо, Евгений, предлагаю присесть на одной из скамеек и поговорить.
– Хорошо.
Они прошли на скамейку напротив гардероба. Так как было лето, то гардероб был пуст, и скамейки были свободны.
– Скажите для начала, как мой сын?
– Не переживайте, жить будет! Крови он потерял не очень много, находился в сознании, но в небольшом бреду. Это, видимо, вследствие травмы головы. Врачи делают всё возможное, но после разговора с доктором, который принял его, я понял, что он будет жить. Могу сказать лишь то, что у него зафиксированы переломы рёбер с обеих сторон, сломан нос и серьёзная черепно-мозговая травма, нанесённая тупым предметом и, по-видимому, скорее деревянным. Так же гематомы на запястьях вследствие связывания рук. Нашли мы их недалеко от вашего района проживания, правда, за городом в лесополосе.
Евгений молчал, он внимательно слушал, а внутри души будто бы просыпался демон.
– Как вы их обнаружили?
– Дело в том, что на телефон дежурного именно нашего отделения поступил анонимный звонок, и неизвестный сообщил точное местонахождение двоих, по- видимому, сильно избитых молодых людей. После чего дежурный связался с патрульной машиной, дежурившей в этом районе, и они прибыли на место первыми. И обнаружили двоих связанных молодых людей в этом состоянии.
Евгений поставил локти на ноги и уткнулся лицом в ладони. В таком состоянии, дёргая правой ногой, он просидел с минуту.
– Всё уже позади, Евгений, теперь осталось лишь выявить тех, кто это сделал! На месте работают наши и областные сотрудники, поэтому мы постараемся сделать всё возможное. Правда, для этого Вам нужно будет подъехать к нам в отделение к следователю, думаю, чем скорее, тем лучше. Мы с вами свяжемся сегодня, а так, конечно, хотелось бы ещё услышать, что скажет ваш сын.
– Вы связались с родителями Сайнары?
– Да, жду и их тоже, они обещали подъехать.
– Хорошо. Она рассказала что-нибудь?
– К сожалению, нет, думаю, что предстоит ещё работа с психологом. Она находится в шоке, ведь она подверглась групповому изнасилованию. А для девушек и женщин чаще всё это сказывается на психике. Мы заводим два дела по отношению к несовершеннолетним, это тяжкий вред здоровью и насильственные действия, направленные против несовершеннолетних. Я в данный момент всё же вынужден задать Вам ряд вопросов.
–Хорошо.
Полицейского интересовало, когда и где Евгений видел Пашу в последний раз, и были ли у него какие-нибудь проблемы вне семьи. Жаловался ли он на кого-нибудь, кто его донимал или что-то подобное. Евгений поведал ему о том, что его сын жил последнее время без проблем, так как с детства он приучил его искоренять все их на корню.
Выслушав, полицейский поблагодарил Евгения, записав что-то в блокнот.
– Возвращайтесь к семье и ждите, когда вас пригласит доктор. Я сообщу администратору, что вы прибыли.
– Хорошо, – ответил Евгений.
Перед тем как подойти к семье, он увидел, что в двери больницы вбежал Николай. Он не увидел Кирилла с Кристиной, Валерией и Дарьей, а лишь с бешеными глазами первым делом быстрым шагом направился к Евгению.
Приближаясь с большой скоростью, Евгений приметил слёзы, стекающие у него по щекам, хотя лицо было разъярённым. Не потеряв навык, Евгений заранее приметил движение, которое начиналось от плеча, он уже был готов отразить атаку, но в последний момент дал Николаю выплеснуть всё, что накипело, в виде пощёчины. Удар был несильным, небольшой шлепок, но то, что заключалось в этой пощёчине, выплеснулось полностью. Гнев и отчаяние, страх и боль, безвыходность положения отца, который подверг опасности свою дочь, доверив её не кому-либо, а Евгению. Именно ему, ведь Паша был его творением, его учеником, его сыном. Евгений ведь заверил всех, что нечего бояться, всё, включая и Сайнару, в надёжных руках, но он оказался неправ. Паша ещё не был готов, так же, как он не был готов отпускать его. Это было лишь начало долгого пути, которому может прийти конец.
– Я доверился тебе!– прокричал обезумевший. – Я доверился твоему сыну! И что получил в ответ! Ааа! Отвечай, твою мать!
Увидев происходящее, семья Евгения двинулась в их сторону, а он лишь помотал в их сторону головой. "Не сейчас", – подумал он, посмотрев на них.
– Вы Николай? – произнёс полицейский, прикоснувшись к его плечу.
Тот, опустив голову, кивнул.
– Пройдёмте со мной. Прошу вас. Николай последний раз бросил взгляд в сторону Евгения взгляд, наполненный слезами и ненавистью. После чего ушёл вместе с полицейским.
Подойдя к своим близким, Евгений предложил всем присесть. Сидя на одной из скамеек, он рассказал всё как есть, всё, что поведал ему полицейский. Выслушав его, Валерия, Кристина и Даша прослезились, Кирилл же был разъярён. Его ярость чувствовалась, несмотря на то, что он молчал. Скулы ходили ходуном, будто прессовальный аппарат под напряжением.
– Нужно дождаться доктора. Услышать его, а после мы уже обсудим все произошедшее дома. Хорошо? – произнёс Евгений, закончив рассказ.
Все кивнули, девушки немного пошмыгивали носами.
– Что за суки!– произнесла лишь Кристина.
Поодаль Николай продолжал беседу с сотрудником полиции. Евгений не заострял на них взгляд, но периодически боковым зрением видел как он хвастался за голову и тёр по волосам, взъерошив их. Казалось, что он вот-вот просто слетит с катушек, и произойдёт приступ неуправляемой истерики.
В больнице то прибывали, то отбывали люди, был выходной день, и большинство людей навещали своих родственников, находящихся в ней.
Каждый раз, когда на территории пропускного пункта появлялся какой-либо доктор, то Евгений автоматически дёргался в его сторону. Полицейский, поговорив с Николаем, покинул его. После, подойдя к справочной, он поговорил с сотрудником и, подождав немного, вернулся вновь к Николаю. Вместе они направились в сторону проходной, и Евгений заметил, как через несколько минут подошёл один из докторов, после чего, поздоровавшись, Николай исчез с ним из поля его зрения, уйдя внутрь больницы.
Евгений понял, что отца пропустили к своей родной дочери, которая уже вряд ли сможет жить так, как прежде, радоваться рассветам и закатам, так как делала это раньше. В любом случае Сайнаре в данный момент нужна была поддержка, а кто, кроме самых близких, сможет её предоставить лучше всего. Алтаны не было, по-видимому, мать, узнавшая обо всём, просто не нашла в себе сил для того, чтобы сделать хотя бы шаг.
Полицейский, поговорив с кем то по мобильному, подошёл вновь к Евгению, и прежде чем что-то сказать, поздоровался со всеми членами семьи.
– Евгений, Вас смогут пропустить вскоре для разговора с врачом. Правда, – он осмотрел всех присутствующих. – Правда, только Вас одного.
– Без проблем.
– Хорошо, тогда давайте вместе подойдём к администратору. Я уточню время, и мы дождёмся доктора.
Евгений кивнул, а после осмотрел всех родных:
– Скоро вернусь.
– С богом, пап! – произнёс Кирилл.
– С богом! – произнёс Евгений и отправился следом за полицейским.
Подойдя к справочной, полицейский переговорил с сотрудником, после чего она позвонила по внутреннему номеру.
– Доктор скоро подойдёт! – произнесла она.
– Отлично! – произнёс с улыбкой полицейский.
Ждать пришлось ещё около пяти минут, после чего подошедший доктор лет тридцати представился, но имя Евгений так и не запомнил. Его интересовало другое – как его сын.
Доктор, прежде чем начать разговор по пути в отделение, для начала поинтересовался, кем Евгений является пострадавшему.
– Я его отец.
Доктор, приподняв брови, продолжил:
– В общем, Евгений, начну с того, что всё уже позади. В данный момент мы сделали всё возможное, и сейчас ему ничего не угрожает.
Подойдя к отделению, доктор предложил пройти в кабинет заведующего отделением, открыв дверь. Евгений успел прочитать имя и понял, что в этот день дежурил именно он. В кабинете доктор предложил присесть, после чего продолжил беседу.
– В общем, Евгений, досталось вашему сыну как следует…
Далее доктор сообщил о том, что у Паши сломаны несколько рёбер, повреждены некоторые внутренние органы, ушибы верхних и нижних конечностей, гематомы на лице, разорванная губа, а самое худшее из всего этого – черепно-мозговая травма средней тяжести.
– У Павла развитое телосложение. Скажите, он занимается каким-либо видом спорта?
Евгений немного помолчал, боясь услышать то, что последует после того, что он скажет далее.
– Он совсем недавно стал чемпионом по кикбоксингу на первенстве Российской Федерации.
– Так, – произнёс доктор задумавшись. – А ранее у него были травмы головы?
– Да, в двенадцать лет он получил травму, было сотрясение.
– Не буду скрывать, Евгений, это плохо. Вполне вероятно, что Павлу придётся бросить боевой спорт примерно на год. Ведь кикбоксинг, как и бокс, означает так или иначе удары по голове, и в такие моменты спортсмены испытывают небольшие сотрясения, а в данный момент у него средняя тяжесть.
– К чему это может привести?
– В течение года ему следует вести более спокойный образ жизни, наблюдаться у врача. Иначе есть множество вариантов событий, например, возможна амнезия, ухудшение зрения, слуха, быстрая утомляемость. Со стороны речевых навыков – нечленораздельность речи и даже утрата речевой функции! И дальше, мне кажется, лучше не продолжать.
– Понятно, – произнёс Евгений, осознавая, что все мечты Паши начинают рушиться, ведь поступление в Лесгафта означает постоянные тренировки и дальнейшие достижения, а всё это превращается в прах. – Какие дальнейшие действия следует предпринять?
– В вашем случае стоит полежать в больнице, понаблюдаться. Думаю, что для этого потребуется от двух до трёх недель. Потому что, в первую очередь, с такой травмой шутки плохи.
– Вы думаете, я этого не понимаю? По-моему, я не опровергаю этого. Я могу увидеть сына?
– Да, Вы сможете пройти к нему. Он приходил в себя, но мы его еле удержали, поэтому пришлось вколоть ему успокоительное. В данный момент он спит. Его состояние может быть неконтролируемым либо вследствие травмы, либо вследствие того, что ему пришлось перенести, но это будет понятно лишь спустя время. Да, ещё один момент! Евгений сейчас он находится в отдельной палате, мы разместили его там, так как ему требуется покой сейчас. Но впоследствии, если у вас есть такое желание, можно продлить его местонахождение там, так как такие палаты являются платными в нашей больнице.
Евгений понял, что к чему и принял это предложение, так как не хотелось видеть посторонних людей, тем более в тот момент, когда придётся вести диалог с сыном.
– Хорошо, оплатить можно будет в кассе на первом этаже. Давайте теперь я отведу вас к Вашему сыну.
После этого они поднялись со стульев и вышли из кабинета. Пройдя по коридору мимо палат, в которых лежали пациенты, они подошли к нужной. Доктор приоткрыл тихонько дверь и пропустил вперёд Евгения, а затем и сам прошёл следом.
Паша спал с перебинтованной головой, всё лицо было в гематомах, а нижняя губа заклеена пластырем, после того как была зашита. Остальное тело было прикрыто простынёй. Он спал, дыша ровно, Евгений смотрел и чувствовал, как его глаза начинают гореть от того, что он сдерживает изо всех сил подступающие слёзы.
– Когда он проснётся? – прошептал он.
– Ну эффект от успокоительного действует не более четырёх – пяти часов, поэтому точно не могу сказать. Ведь из-за перенесённого стресса организм подвергся большой нагрузке, поэтому думаю, что поспит подольше.
– Я ведь могу находиться рядом, когда он проснётся? – спросил Евгений, посмотрев на молодого заведующего отделением.
Тот хитро улыбнулся и сказал:
– Конечно, обо всём всегда можно договориться.
Спустившись вниз на первый этаж, Евгений подошёл к своим родным. Полицейского или Николая он не приметил.
– Пап, рассказывай! – произнесла Кристина.
– Давайте по пути домой! Хорошо? Просто мне следует вернуться сюда в течении трёх-четырёх часов. Мне разрешили присутствовать рядом с Пашей. А я думаю, что это ему будет необходимо.
– А нам когда можно будет его навестить? – спросил Кирилл.
– Всё будет зависеть от его состояния. Всё, идёмте в автомобиль.
За рулём автомобиля по пути домой Евгений рассказал всё, что поведал ему врач. Все были в шоке от произошедшего, но были рады, что Паша жив, и это главное. По поводу Сайнары доктор не ответил ничего Евгению, так как её принимал другой врач, и он не в курсе, что там к чему. Евгений позже всё же хотел связаться с Николаем, ведь ему в любом случае нужно знать, что с ней, а когда Паша проснётся, то потребуется объяснить и заверить его, что она в порядке.
Всё, что касается полицейского – Валерия объяснила ему, что тот уехал и пообещал связаться с ним, и оставил на всякий случай визитку, и если появится хоть какая-то информация, то просил сообщать напрямую ему.
Поднявшись в квартиру, они в какой-то момент собрались на кухне, после того как Евгений собрал все необходимые Пашины документы и вещи для больницы. Валерия поставила кипятиться чайник.
– Папа, кто это мог сотворить?
– Я не знаю, Кирюш.
– Что за твари!? – произнесла Кристина. – Изнасилование! Избиение! Это же… -Кристина вновь не смогла дальше произнести ни слова, начав плакать.
– Мы все сейчас должны контролировать свои эмоции и здраво начать размышлять над произошедшим! Если мы лишь поддадимся выплеску эмоций, которыми ничем не поможешь, то лучше не станет никому. Давайте просто дождёмся, когда Паша заговорит. От этого и будем отталкиваться. Хорошо?
Все молчали.
– Хорошо? Или вы не согласны?– строго спросил Евгений.
– Хорошо, – ответили Кирилл и Кристина.
Валерия и Даша тем временем вели себя сдержанно, понимая, что в диалог между отцом и детьми в данной ситуации не следует влезать.
После того, как вскипела вода в чайнике, Валерия произнесла.
– Всем следует выпить чай, мы с самого утра не ели ничего, а это очень плохо и пагубно влияет на здравый смысл.
Евгений повернулся к ней:
– Спасибо, родная.
Она подошла и положила ему руку на плечо, а он положил свою на её. После все выпили по чашке чая.
– Ты вернёшься сегодня? – спросила Валерия.
Евгений ответил не сразу.
– Если меня выгонят оттуда, то вернусь, а если же позволят остаться, то останусь.
– Хорошо, тогда я тебе соберу ужин в контейнер, ведь навряд ли там будет чем перекусить.
– Спасибо, любимая.
Спустя полчаса, стоя в прихожей, они все прощались.
– Пап, обязательно сообщай нам обо всём, – произнёс Кирилл, и все остальные его поддержали.
– Обязательно! Люблю вас!
– А мы тебя!
– До встречи! – произнёс он и, поцеловав всех на прощание, покинул квартиру.
Сидя в автомобиле во время движения в сторону больницы, Евгений попытался дозвониться до Николая, а после и до Алтаны, но в ответ тишина. Это было ожидаемо, но он всё же надеялся на здравый рассудок и понимание, что он и его родные заслуживают знать, как себя чувствует Сайнара. Ведь за прошедшие два года она также стала и членом их семьи, а не только девушкой его сына. Как же его раздражал тот момент, когда люди принимали решение просто исчезнуть, сбежать от проблем, вместо того, чтобы решить их, несмотря ни на что, а тем более объединив силы, ведь то, что произошло, повлияло на них всех.
Валерия, Кристина, Кирилл и Даша остались дома. Кирилл принял решение, что они с Дашей всё же не поедут к себе, а переночуют вновь здесь же, чтобы получать все новости, поддерживая друг друга.
– Какие у кого мысли? – поинтересовался Кирилл.
– Пустота, – ответила Кристина.
– А у него не было никаких жалоб или чего-то подобного на кого-то? – поинтересовалась Дарья.
– Я ни разу не слышала об этом, – произнесла Валерия, и остальные её поддержали. – Он ведь будто порхал каждый день от счастья как бабочка, а всё потому что влюблён, и причём его чувства по отношению к Сайнаре очень серьёзны. Да и как мы можем гадать о случившемся, если произойти могло всё, что угодно! Ведь все когда-то гуляли по Петербургу в ночи, так вот кроме приятных людей, встречаются ведь и грубияны, и неадекватные люди, у которых иногда на лицах написано о том, что они готовы причинить тебе боль. Иногда ведь очень страшно. А Паша, ведь мы все знаем, что он не обычный, а ещё и в паре с Сайнарой они выглядят и вовсе как иностранцы, приехавшие в этот город. Паша периодически рассказывал об этом, во время повествования о их с Сайнарой прогулках по различным музеям и так далее. Поэтому моя версия – что это банально началось с того, что их хотели обокрасть, – закончила Валерия.
– Воры, которые ничего не взяли, но изнасиловали и избили, это вряд ли!– ответил Кирилл.
Все замолчали, пока не заговорила Кристина.
– Папа всё же прав, нужно успокоиться, что случилось, то случилось, и, к сожалению, мы и вправду не сможем что-то выяснить, пока сам Паша не заговорит. А так мы лишь будем нервничать ещё больше, рисуя в своих головах всякие разные картинки.
– Да, так и есть, Кристина. Только вот картинки, как бы мы себя ни успокаивали, будут рисоваться автоматически, к сожалению. Безумная боль, и разрывается сердце от того, что произошло. К сожалению, время не повернуть вспять, поэтому нам остаётся лишь ждать. Тем более уже работает полиция, а они должны найти преступников, тем более потому что дело касается несовершеннолетних, – произнесла Валерия.
Евгений, подъехав к больнице, сделал ещё пару попыток дозвониться до родителей Сайнары, но всё это оказалось бесполезным. Тогда он принял решение написать им сообщение. Сделав задуманное, он вышел из автомобиля и взял спортивную сумку с необходимыми вещами. Войдя в больницу, он подошёл к справочной, где ему выдали временный пропуск. Переодев обувь и спрятав уличную в пакет, он направился в нужное отделение, где встретился с дежурившим в эти сутки самим же главврачом.
– Он просыпался?
– Пока что нет. Евгений, давайте я вас провожу.
Вместе с доктором они отправились к нужной палате. Открыв дверь, Евгений убедился, что Паша спит всё в той же позе, что и прежде.
– Сон будет ему только на пользу. Евгений, я попрошу вас тогда, когда он проснётся, предупредить нас об этом, так как его, скорее всего, начнут мучить боли, не только от гематомы и перелома рёбер, но самое серьёзное – это голова, спазмы могут быть серьёзными. Поэтому не откладывайте этот момент, а лучше сразу сообщите нам. Хорошо?
– Конечно.
Когда врач покинул помещение, Евгений положил сумку и, переставив стул, стоявший у одной из стен, сел поближе к кровати. Сев рядом, он начал прислушиваться к дыханию сына. Оно было ровным.
Спустя часа полтора Паша впервые начал шевелить ногами и всем телом во сне и что-то шептать, не открывая глаз. Первый раз он испугался и позвал доктора. Тот, придя, сказал, что это нормально, и скорее всего в подсознании в данный момент он переживает ту стрессовую ситуацию, что произошла, но чтобы Евгений не удивлялся, что когда Паша проснётся, он может ничего не помнить. Так как с такой травмой головы вполне вероятна временная амнезия, но то, что он шепчет или говорит во сне, следует запоминать, ведь это может повлиять и на расследование.
Евгений так и сделал, но всё равно в моменты, когда Паша был неспокоен во сне, вскакивал и пытался успокоить его сквозь сон. Ничего существенного, кроме имени своей любимой, он не произносил. И Евгений понимал только одно – что всё, что вытворяли с Сайнарой, это делалось при нём, и он никак не мог ей помочь.
"Кто-то пытался его сломать, – думал он, – иначе зачем всё это?" Хотя он был уверен, что врагов у его сына не может быть, ведь никаких конфликтов у него и не было, не считая тех, в его детстве, но тогда все были лишь детьми. "Что же это за люди, хотя нет, людьми их было назвать сложно. Скорее это дикие звери, способные сотворить такое, не должны называться людьми!" – размышлял Евгений, пока в какой-то момент Паша не открыл глаза.
Ему снился сон. Его любимая, вот она, её улыбка, её незабываемый смех, вот она в лёгком летнем платье тянет его за руку, ведя за собой. Вокруг поют птицы, и так тепло вокруг, светит яркое солнце. Вот он прижимает её ближе к себе, проводит своей рукой по её лицу, она прикрывает глаза, когда его ладонь прикасается к ней. Он ощущает её улыбку теперь уже рукой, ведь его глаза тоже закрыты, она приближается, он теперь чувствует её дыхание. Вот-вот их губы соприкоснутся, но картинка резко меняется. Её будто вырвали из его объятий, она начинает кричать его имя, зовя его, затем её крик перерастает в дикий плач. Он хочет открыть глаза и чувствует, будто веки налились свинцом. Он пытается произнести её имя, но из его рта вырывается лишь хрип. Что-то изменилось, металлический привкус, что-то вязкое и тёплое стекает по его лицу и попадает в рот, он понимает, что это кровь.
– Сайнара, – всё хрипел чуть слышно Паша.
Евгений слышал это уже несколько дней, пока Паша спал. Но когда он открыл глаза в первый день, то первое, что произнёс, было лишь:
– Пить, – прохрипел он.
Евгений в тот же момент улыбнулся и подал сыну воды. Тот жадно и вдоволь напился, правда, немного подавился и начал откашливаться, после чего застонал от боли, ухватившись за рёбра.
– Привет, пап, – тихо произнёс Паша.
– Привет, сын.
– Давно я здесь?
– Часов восемь.
Паша попытался приподняться, но, почувствовав сильную боль, передумал это делать.
– Сильно болит?
– Пока что не понял. – Паша потрогал свою голову и ощутил то, что она перебинтована. – Что стряслось, пап?
– Я думал, ты мне об этом скажешь? Что ты помнишь последнее?
Паша призадумался:
– Пап, скажи, что произошло? И где Сайнара?
Евгений посмотрел сыну в глаза. «Что же делать, – подумал он, – сказать правду или пока что не делать этого?» В глазах сына он увидел волнение. «Что это, временная амнезия, как и говорил доктор? Или его память стёрла эти события насовсем, чтобы не ранить его? Что же делать?» – размышлял Евгений.
– Пап, не молчи, что стряслось со мной, и где Сайнара? Последнее, что я помню – это то, как мы гуляли и, вернувшись в район, пошли в наш парк, где… – Паша резко прервался. – Нет! Нет! Нет! – из его глаз потекли слёзы, он вскочил, застонав, и чуть не упал. Евгений подхватил его вовремя, Паша пытался вырваться, но был слаб. Он стонал, изрыгая злость и ненависть в этих звуках. Евгений прижал сына крепче, придерживая его голову рукой.
– Я ошибка, я чёртова ошибка! Я не должен был появиться на этот свет!
– Сынок, я рядом! Жизнь продолжается, мы со всем справимся!
– Нет!– прокричал Паша и из последних сил оттолкнул Евгения. -Я не твой сын! Не твой! Я не должен был появиться на этот свет! Я ошибка! Грёбаная ошибка! Сайнара, прости меня! Прости, любимая! Прости! – Паша лёг на бок, задыхаясь и рыдая, он всё кричал и стонал, пока в палату не ворвался врач и медсестра. В руках медсестры был шприц, Евгений находился в прострации, не понимая, как действовать.
– Паша, всё в порядке, мы сейчас сделаем тебе укол, и тебе станет легче!
Паша вскочил, несмотря на боль, встал на ноги, но упал на пол.
– Евгений! Помогите же! – прокричал врач.
Евгений будто очнулся и в ту же секунду подскочил к Паше и врачу, помогая вернуть его сына на койку. Паша пребывал в истерике, он пытался вырваться, но сил не было.
– Сайнара! Где Сайнара!
– Держите его крепче! – проговорил врач. – Оля, поставь ты, наконец, ему успокоительное!
– Паша, всё в порядке! Мы все рядом с тобой! Ты не один! Паша! Сынок! Всё будет в порядке!
– Отпустите меня! Отпустите! – всё кричал Паша.
Медсестра сделала укол, через минут пять Паша уже вновь уснул.
После того, как Паша уснул, доктор и медсестра покинули палату. Врач предупредил о том, что следует сразу же звать их, если что-то будет не в порядке, не ждать и не терпеть очередной приступ. Евгений сел на стул и облокотился о кровать. Он размышлял на тему того, что им предстоит непростое время. Он никак не ожидал, что Паша когда-либо будет способен произнести такое, что когда-нибудь его будут посещать мысли о том, что он ошибка. Услышав эти слова, он был будто парализован, выбили из колеи.
"Эх, Паша, Паша, что же произошло. И что за подонки сделали такое", – думал он.
Его разбудил поступивший звонок. Евгений вскочил, не заметив, как уснул, сидя на стуле и положив голову и руки на край кровати. Схватив смартфон, он сразу же отключил звук, посмотрев на дисплей, он увидел незнакомый номер. Долго не думая, он ответил на звонок.
– Алло, – тихо произнёс Евгений.
– Алло, Евгений Леонидович. Добрый вечер. Простите, что беспокою в столь поздний час.
– Да ничего, – Евгений вышел тихонько из палаты. – Простите, а кто это?
– Это Сергей Витальевич, оперуполномоченный. Мы сегодня беседовали с вами.
– Да, да, слушаю.
– В первую очередь хотел поинтересоваться, как Павел? Приходил ли он в себя?
– Да, приходил, но у него произошла истерика, ему вкололи успокоительное, и он вновь уснул. А у вас есть какая-нибудь информация?
– Ваш сын сказал что-нибудь? – проигнорировав вопрос Евгения, спросил полицейский.
– Нет, ничего конкретного, но он явно что-то помнит. Он очень переживает за Сайнару, как и вся наша семья в целом. Расскажите, пожалуйста, как она? Я не могу связаться с её родителями, они не отвечают.
Полицейский помолчал немного. Затем продолжил.
– Понимаете, факт изнасилования зафиксирован лишь с её слов, гинеколог осмотрел её и взял мазки, и зафиксировал небольшие повреждения интимной зоны, говорящие о половой связи, но, по-видимому, тот, кто сделал это, предохранялся, а ещё, по всему видимому, её и вашего сына перед тем, как вывезти за город, тщательно вымыли из шланга с водой, не оставив тем самым никаких следов, ни отпечатков пальцев, ни фрагментов волос и так далее. Эти люди знали, как действовать.
– А о чём она рассказала? Я могу знать?
– Пока идёт расследование, я, конечно, не имею права рассказывать подробности, ведь предстоит беседа ещё с вашим сыном. Но, осознавая, как вам тяжело, могу сказать лишь то, что держали их в каком-то помещении, где неподалёку ездят поезда. Девушка заговорила, лишь когда пришёл её отец. Её так же интересовал вопрос о том, как ваш сын. Этих людей было либо трое, либо четверо, и они были либо пьяны, либо под наркотиками. Рассказывает она всё размыто, то теряясь, то повторяясь. Ваш сын был в основном без сознания, а её распяли на столе, связав руки и ноги к ножкам. Один из подонков её перед этим избил, так как она сопротивлялась. Лиц она так же не запомнила, так как в какой-то момент просто отключилась, да и я вам уже говорил ранее, что она всё ещё в шоке и, рассказывая, много плачет. В общем, положение непростое. И, кстати, вывозили их, закрыв головы в пакеты, и со связанными руками.
