13th
Умереть под солнцем: Догорающая вечность
12 глава
Эндрю нервно сглотнул слюну. Сердце всегда стучит так перед важными разговорами. Он стоял у дверей Отделения по Надзору и, чтобы отвлечься и успокоиться, наблюдал за редкими прохожими. Пытался выделить в каждом человеке особенные черты, отличающие его от других, черты, по которым можно что-то понять о нём. Тщетно. То ли глаз юноши не был способен уловить эти тонкие детали, то ли улавливать было нечего. Все они как один. С одинаковыми лицами, одинаковой походкой, даже, казалось, одинаковыми мыслями. Незаметными. Серыми.
Вновь Эндрю возвращался к темам своего будущего разговора с наставником, который должен был подойти с минуты на минуту. Мысли не давали покоя со вчерашней их встречи. Ещё бы. Этому разговору должно было стать решающим не только для его собственной судьбы.
Бесконечные сомнения, аргументы и доводы, уже запутавшиеся в клубок, витали в его голове, будто претерпевшей столь же бесчисленные изменения за прошедший день.
И всё-таки, что ему сказать? Что он ответит и…как это поможет?
Конлей Райан возник перед задумавшимся Эндрю совсем неожиданно, будто выпрыгнул из-за угла, дождавшись, пока его ученик расслабится и отвлечётся. Молча и по-доброму улыбаясь, протянул сухую руку.
Наставник выглядел чересчур уставшим. Изумрудно-зелёные глаза в тени капюшона смотрели вяло, не улыбаясь вместе с губами. В голове Эндрю вновь появились сомнения. Нещадные и нарастающие.
–Здравствуйте, учитель, – всё же с благоговением произнёс Эндрю, отвечая на рукопожатие.
–Ты хотел что-то показать мне на фабрике? – уточнил Конлей.
–На самом деле, – отстраняясь от стены и медленно шагая вперёд, начал Эндрю, – больше мне хотелось бы поговорить с вами по пути туда.
–Тебя что-то беспокоит? – наставник шёл рядом, ближе к центру улицы.
–Неделю назад мой напарник, Деймон Сид, застрелил пьяницу на трамвайной остановке, – Эндрю старался формулировать предложения точнее, насыщать их эмоциями. Впрочем, с самого начала всё пустилось на самотёк.
–Он сопротивлялся вам?
–Нет. В том, наверное, и дело. Мы совершенно случайно обнаружили его пьяным. Я хотел его оформить, а Деймон… – он не посчитал нужным заканчивать предложение.
–Ты считаешь его поступок… – невозмутимо рассуждал Конлей.
–Несправедливым, – перебив, подсказал Эндрю.
–Разве он не всего лишь приблизил неизбежное? – Конлей посмотрел в лицо Эндрю.
Несколько минут они шли молча.
Эндрю был в смятении. И всё же у него получилось собраться с мыслями и вновь начать разговор.
–Мы…имеем ли мы, смотрители, право убивать ради справедливости? – сказал он почти шёпотом, не сомневаясь, что Конлей услышал.
–Я тоже застрелил ту женщину. Она преступила через запретное и уже была обречена.
Эндрю внимательно вслушивался и пытался уловить суть.
–Человек всегда сам виноват в том, что делает, и в ошибках, к которым это приводит. Дело в том, что ошибаться может каждый, но далеко не каждый имеет на это право. А наш долг – восстановить порядок, – голос наставника звучал сухо и отрывисто, но звучно, как всегда.
–Нам дано исправлять чужие ошибки, – он продолжал, – Мы наказываем людей, которые вообразили, что способны противиться Нормам, но не способных противиться самим себе. Они поступают противоправно, мало того, нарушая закон, так ещё и ограничивая этим себя. Прикрываются целями или, того хуже, желаниями. А мы лишь приносим кару, соразмерную нарушению. И в условиях, в которых живёт человечество, нарушение порядка вполне соразмерно смерти.
Слова Конлея разожгли внутри Эндрю нечто совсем другое. Не то, на что рассчитывал наставник.
–Имеем ли мы право убивать? Я не знаю. Но имеем право хранить справедливость любой ценой.
Конлей откашлялся и мельком взглянул на ученика, внимающего судьбоносной лекции.
В голове Эндрю сейчас зарождались новые мысли, к которым он раньше не приходил. Новые искры, подогревающие прежние размышления. Вдохновляющие и ненормальные.
Конлей на какое-то время замолчал, будто припоминая что-то.
–Сид… Деймон, говоришь?
Эндрю кивнул, не переводя взгляда с асфальта.
–Если я не ошибаюсь, его отца в своё время выселили за нарушение 21 Нормы.
«Норма №21 по «Кодексу Норм и Порядков» – запрет на употребление алкогольных напитков», – мгновенно пронеслось в голове Эндрю.
–Вы хотите сказать…
–Да. Возможно, тогда он вспылил именно из-за этого.
Логично. Наверное, потому мать и отдала Деймона в Школу.
Мысли всё больше и больше развивались в голове юного смотрителя. Всё больше и больше он уверялся в своей точке зрения.
Ровно как и в том, что посвящать наставника в свою деятельность не стоит.
Он на секунду поднял взгляд и осмотрелся. Серые люди. Лампы. Какая-то девушка, завязывающая шнурки.
Эндрю вспомнил, как не так уж и давно Конлей подошёл к нему и сказал слова, сейчас воспринимаемые им совсем по-другому:
–Не дай себя обмануть.
Они медленно шагали вперёд, получив каждый собственное удовлетворение от разговора. Эндрю успокоился, оставалось только…
–К чёрту эту систему! – раздался громкий женский крик, за которым почти сразу последовал треск разбитого стекла. Небольшой кусок улицы погрузился в полутьму. Эндрю обернулся на звук.
Та девушка разбила лампу.
Натренированным движением он выхватил пистолет.
В голову, или, если возможно, в сердце.
Она не сразу увидела смотрителей. Но, когда обернулась на них, было уже поздно.
Сердце билось слишком сильно. Ему нужно было сделать это. Задержать дыхание перед самим выстрелом и…
***
Да, это была она.
Щелчок кобуры.
Девушка из Архива.
Холодная сталь в ладонях.
Странно.
Прицел, наведённый на нарушительницу.
Тогда он ни за что бы не подумал, что эта милая блондинка способна на…
Мурашки, бегущие по спине.
Такая же серая, как и все остальные.
Медленный полный выдох перед тем, как положить пальцы на спусковой крючок.
Такая же бесполезная.
Неразборчивый окрик наставника.
Интересно, хоть кто-то заметит, что её не стало?
Выстрел.
Смотритель начального разряда Эндрю Тейлор сидел за столом и неумело ронял скупые слёзы на чертежи, записи расчётов, рисунки революционеров.
Он поступил правильно. Поступил, как счёл нужным. Всё должно было пойти так, как задумал Эндрю.
Он, как всегда, спрятал записи и рисунки, не предназначенные для глаз Деймона, в ящик стола.
Нужно было идти. Отделение по Надзору собирало совещание по поводу убийства гражданки с государственным идентификатором 72643.
Когда Эндрю дали слово, он на одном дыхании произнёс заранее продуманную речь:
–Я действовал в соответствии с Постановлением Правительства Купола. Гражданка 72643 нарушила Норму №2. Мне был разрешён огонь на поражение.
Он сел.
Всё, произнесённое на этом совещании, пронеслось мимо его ушей. Эндрю был слишком занят обдумыванием того, что будет дальше и ждал. Ждал момента, когда это скажут.
Он не сомневался в их решении.
–Попрошу внимания, – спикер от Правительства поднялся для заключительного слова. – По итогам сегодняшнего совещания, гражданка 72643, Николь Уайт, именем Правительства Купола признаётся последним членом революционно-террористической группировки, задержанной специальным отрядом. Вследствие этого отменяются все дополнительные меры, предпринятые для пресечения деятельности, подрывающей порядок в Куполе.
Да. Эндрю ждал именно этого. Теперь Деймон перестанет ежедневно мешать ему на фабрике. Теперь он сможет поговорить с рабочими и поднять их на восстание. Теперь он сможет восстановить справедливость.
Какой ценой? Неважно.
Эндрю осмотрелся. В зале совещаний не было видно наставника.
***
Он не смог. Не смог уберечь её. Даже не пошевелился.
Горло вновь обожгло дымом. Последняя сигарета.
Это ведь не граничило с блаженством. Никогда. Лишь отбирало память, замутняло восприятие. Хотя едва ли избавляло от проедающих душу мыслей. Давно умершая надежда получить спокойствие.
Нарушение очередной Нормы ради нескольких минут, не отягощённых навязчивой реальностью происходящего вокруг. Может быть, это было единственным выходом? Всё равно он уже не чувствовал. Она же уподобилась ему и поплатилась.
Она не заслужила этого. Ни один из многих не заслужил. Но не он ли твердил обратное?
Раскалённый пепел, единственная и сомнительная искорка света в абсолютной темноте, осыпался на пол, так и не принеся большего огня. Давно погас вместе с его сердцем.
Он не смог уберечь её от того, с чем боролся сам. Не спас от себя.
К чёрту эту систему?
Он смеялся. И весь Купол услышал бы этот смех, смешавший истерику и слишком долго накапливавшийся стон отчаяния, не будь он и сейчас так слаб. Слишком слаб, чтобы не вовлекать её в это. Слишком слаб, чтобы понять. Слишком слаб сейчас и всегда.
Слаб, даже чтобы поплакать по ней.
Слаб, чтобы признать, что душе стало спокойнее не от сигарет. Спокойнее стало без неё.
Он не спас её.
Но спасся ли сам?
Спасла ли она его?
И был ли он достоин её жертвы?
Конлей не знал. Не мог знать. Её письмо нераспечатанным лежало на столе. Он был слаб.
Но знал, что больше такого не повторится. Правда не повторится…
***
13 глава
Эндрю шагал по коридору в рабочий зал, пока Маркус пытался на бегу зачитать ему что-то из планов.
Они решились на штурм арсенала.
Тот парень, Маркус, которого когда-то во время стачки усмирил Конлей, оказался вполне способным здраво мыслить и помог Эндрю в осуществлении задуманного и распространении идей среди рабочих 4 Энергофабрики.
Внутри Эндрю боролись две стороны: одна горела детской жаждой скорее воплотить план в жизнь, а вторая требовала холодного расчёта и координации действий. Всё-таки он был вершителем судеб этих людей, а возможно и граждан Купола. Никто не давал ему власти над ними. Он собственноручно дал себе право, которое считал теперь долгом, изменить их жизни. Отчасти его нынешняя роль не отличалась от роли смотрителя, но одержимый идеей Эндрю не замечал столь нелицеприятных совпадений.
Предлогом для бунта и мотивом для рабочих станет сокращение рабочего дня до времени, необходимого на выработку достаточного количества электричества. По их расчётам, у людей станет оставаться больше времени на семью и жизнь.
А после Эндрю Тейлор доберётся и до Правительства. До этих лицемерных тварей, эксплуатирующих жителей Купола. Он не сможет оставить всё так, как есть.
Скарлет и Питер Мэтьюз, Николь Уайт, Эллиот Грин и другие члены революционной ячейки… Все они погибли не зря. Он отомстит за них и исполнит, возможно, их мечты. То, что они считали долгом перед собой и гражданами Купола.
Предлогом будет только рабочий день на Фабриках. А после он перепишет «Кодекс…». Сделает лучше для всех.
Его план был почти готов. Осталось лишь огласить его перед парой сотен людей, работающих здесь.
Сейчас он стоял перед ними именно ради этого. Прогонял в голове все пункты, которые необходимо было назвать. Рядом стоял Маркус, похожий на Эндрю паренёк с такими же горящими глазами. Он молча посмотрел на своего руководителя. Эндрю кивнул и начал свой рассказ.
Он был прирождённым лидером, который смог раскрыть свой потенциал только сейчас. Голос его звучал громче и чётче обычного. Отрепетированная перед зеркалом речь была поставлена и проникала в душу каждого человека, слышавшего её.
Эндрю не замечал за собой откровенных манипуляций, которыми пользовались и правительственные пропагандисты в Школе. Он начал речь с упоминания, что у всех этих людей есть дом, семья и ценности, которые становятся для них недоступными из-за наглости Правительства, дающего себе право полностью управлять их жизнями.
Потом перешёл к основной теме, также напрямую касающейся каждого. Факт того, что электричество вырабатывается чуть ли не вдвое больше, чем на самом деле нужно, прекрасно справлялся с ролью повода для восстания.
Оставалось дело за малым. Для успешности революции (Эндрю уже не стеснялся этого термина) им нужна была сила. Штат смотрителей хоть и хорошо обучен, но малочислен относительно количества рабочих даже на этой Фабрике. На руку им будет играть эффект неожиданности – после захвата одной ячейки они явно не будут ожидать нападения с совсем другой стороны. Но у смотрителей было оружие.
Штурм арсенала Отделения по Надзору был единственным способом достать большое количество пистолетов. По крайней мере, его должно было хватить для создания боеспособных отрядов, которые должны будут прикрывать движущиеся к зданию Правительства массы. К тому же, они решили штурмовать арсенал ближе к моменту, когда погаснут лампы и когда основное количество смотрителей уже будут сидеть по домам.
Некоторые люди возмутились по поводу освещения. Усмехнувшись, Эндрю призвал поджигать нежилые здания. К моменту, когда по расписанию потухнут лампы, Купол уже будет освещён красным пламенем.
По толпе прошёл гул обсуждения.
–К чёрту эту систему! – Эндрю закричал во всю мощь своей юношеской глотки, как, наверное, кричала та светловолосая девушка, Николь.
Спустя несколько секунд толпа разномастно вторила его крику.
Они были согласны. Дело осталось за малым. Эндрю улыбался, оглядывая их.
Маркус тронул Эндрю за плечо и нервно кивнул на вход. Эндрю обернулся.
В дверях стоял Деймон. С выпученными глазами смотрел он на толпу, уже почти прекратившую скандировать революционный лозунг. Перевёл взгляд на Эндрю. В этом взгляде читался растерянный страх, смешанный с каким-то наивным чувством надежды, что всё обойдётся.
–Я…Эндрю…Я забыл удостоверение в кабинете…
Зал огласил выстрел. Нагрудный карман Деймона, где лежало это удостоверение, залило его собственной кровью. Через секунду он издал едва слышный стон и на подкошенных ногах свалился на пол.
Это была не первая жертва Эндрю Тейлора во имя справедливости. Но впервые перед убийством у него не трепетало сердце.
***
Гарри Коулман сидел за столом и заполнял карту пациента, который должен был прийти к нему с минуты на минуту.
Они с судьёй были друзьями детства. Может, болезнь была своеобразной кармой за его грехи?
Двадцать один год назад Джерри не сказал, почему их восстание, планировавшееся долгие месяцы, потерпело поражение. Может, он знал, или, по крайней мере, догадывался, но никому не говорил, что во всём был виновен Альфред.
Им повезло, что судья не указал имена в доносе. Гарри и Джерри почти единственные из верхушки восстания смогли спастись. Гарри остался жить, как ни в чём не бывало. Джерри же не вынес этого. Оставил маленького сына ему и ушёл.
Мать Конлея, Элис, и до его рождения не вела здоровый образ жизни. Пока Джерри был здесь, Гарри пытался вылечить её от зависимостей. Пытался помочь и облегчить страдания. На какое-то время у него даже получилось. Но с уходом мужа Элис не выдержала и вновь начала принимать вещества. Ей это помогало, затуманивало разум.
Не из-за этой ли мнительной помощи Гарри продолжал обеспечивать Конлея марихуаной?
Случившееся с ними тогда катастрофически напоминало ему ситуацию с новой революционной ячейкой, которую он решил создать, наверное, в память о Джерри. Старый глупец. Жизнь ничему его не учила, хоть он и призывал пасынка учиться на ошибках.
Почему Гарри не отомстил Альфреду за предательство? Может быть, в нём играла память о дружбе. Может, он проникся к нему сочувствием. Ведь, как никак, двадцать лет назад у них всех были свои взгляды на справедливость. Альфред, к глубокому сожалению несостоявшихся революционеров, их взглядов не разделял.
И Гарри смирился. Смирился на пару десятков лет, чтобы вновь вплести в эту затею совсем молодых людей, не сумевших унять жар своего собственного сердца, погубивший их. Он надеялся исполнить мечты Джерри Орвелла Райана, но лишь снова понёс поражение.
И теперь спокойно сидел за столом, пытаясь подписать бумагу о смертельной болезни друга, когда-то предавшего его. Идентификатор 210621.
По коридору послышались шаги. Ровные, настойчивые, громкие. Разве так мог идти человек, идущий за подтверждением того, что он обречён на смерть? Но больше на этом этаже медцентра идти было не к кому, да и к Гарри визитов сегодня больше не ожидалось.
Дверь распахнулась. Он сразу узнал Конлея в накинутой синей куртке смотрителя и встал, чтобы поинтересоваться целью его прихода сюда.
Конлей не отвечал. Его глаза блестели, но твёрдо смотрели на главного врача. Дыхание было настолько ровным, что казалось, что его сердце не бьётся вовсе. По губам смотрителя проскользнула насмешливая улыбка.
–Гарри Коулман, – медленно и тихо, но слышно начал он. – Вы обвиняетесь в нарушении Нормы №2 по «Кодексу Норм и Порядков». За революционную деятельность, осуществляемую с группой лиц по сговору и за продвижение в массы оппозиционных идей, именем Правительства вы приговариваетесь к смерти.
Гарри не успел даже ужаснуться его словам, произнесённым с улыбкой на губах. Аккуратным движением Конлей полоснул ножом, возникшим у него в руке, по шее главного врача и следующим воткнул его в сердце, прямо между рёбер.
Инстинктивные движения Гарри, схватившегося за шею, не спасли его. Он лишь отшатнулся от Конлея и по стене сполз на пол.
Конлей Райан снял запачканную кровью куртку и, забрав удостоверение, отбросил её в угол, обнажая чисто-белую парадную рубашку, надетую на него. Окинул взглядом комнату. Вышел, аккуратно закрыв дверь и не заметив человека, направляющегося в кабинет.
***
Справедливость в очередной раз восторжествовала. До конца тьмы в его жизни осталось совсем немного. Скоро всё закончится.
Конлей медленно шагал по опустевшим улицам в ожидании звонка, после которого потухнут лампы.
Голова его была как никогда чиста, тело не тяготила душная куртка, а на поясе не висел пистолет.
До освобождения души от тяжести тоже оставалось совсем немного.
По губам и глазам его изредка пробегала улыбка. Она любила улыбаться. Улыбалась почти всегда. Теперь он тоже будет улыбаться.
По его расчётам до звонка оставалось совсем немного.
На выходе из Отделения он заметил Эндрю, весело с кем-то разговаривавшего и, очевидно, собиравшегося домой.
Нет, им не стоит видеться.
Он остановился, спокойно отошёл в сторону и подождал, пока его ученик не свернёт на свою улицу.
Конлей находился в состоянии отрешённого умиротворения. Равнодушно смотрел на всё, равнодушно двигался к двери Отделения.
Он шёл на смерть в невероятном изнеможении, но шёл твердо и гордо, как и всегда.
Скоро всё закончится. Останется только свет.
Перед тем, как упасть перед недоумевающим дежурным на колени с руками за головой и чёткой фразой «я убил человека», Конлей дождался звонка и темноты у себя за спиной.
