Алексей Наумов
В поисках Счастливчика
– Да ты прирождённый охотник, – говорил он. – Я ещё не видел зеленыша, который бы так ловко ловил стрекоз и бабочек.
– Этому я научился у своего друга, Степашки, – скромно отвечал Счастливчик, очень довольный, что управляется с бабочками не хуже других зеленышей. – Правда, – добавил он, – самому Степашке редко удаётся их поймать… Но он постоянно на них охотится!
Вспомнив про своего друга, Счастливчик снова немного загрустил.
«Вот было бы здорово, – подумал он, – если бы он тоже был здесь, со мной. Мы могли бы отлично играть, носиться по берегу и бороться на мягком мху! Ему бы тут очень понравилось… А ещё, я бы хотел увидеть Серёжу и Варю, и маму и папу… В моём гнёздышке на втором этаже было так уютно, стрекозы и улитки, конечно же, вкусные, но мне очень хочется орешков и маленький кусочек сыра…»
Малыш не мог знать, что его друзья совсем не так далеко, как он мог подумать, и тоже вспоминают его, медленно, но неуклонно пробираясь вдоль лесной реки к Большому озеру, а следом за ними, крадутся лисы, решившие преподать урок Степашке…
– Вот и Старый омут, – сказал филин, показывая малышу куда-то вперёд. – И, мне кажется, что там кто-то есть…
– Зеленыши?! – воскликнул Счастливчик, с радостью и волнением. – Они там?!
– Я совершенно точно вижу одного, – ответил филин, присмотревшись. – А там, где один, всегда и остальные.
– Тогда, побежали скорее! – крикнул малыш.
– Хорошо, – улыбнулся филин, – только я, с твоего позволения, всё же лучше полечу, а не побегу…
Друзья поспешили вперёд и через несколько минут оказались у большой заводи, именуемой Старым омутом, в глубине которого жили большие караси и огромные щуки. Малыш первым выскочил из кустов и увидел, что всего в нескольких метрах от него, на берегу омута, преспокойно сидит очень симпатичный зеленыш и тщательно протирает лапками свои усы.
– Привет, – сказал Счастливчик и, немного робея, подошёл ближе.
– Привет, – весело откликнулся зеленыш. – Поиграем?
Глава 15
– Ты только посмотри на него, – сказал папа. – Он весь день носится взад-вперёд и кого-то вынюхивает.
Степашка, на секунду притормозив, посмотрел на папу, и снова бросился вперёд, в густые заросли кустов, а оттуда, назад. Его шерсть стояла дыбом, и время от времени он тихо ворчал, а один раз, громко залаял на другой берег, хотя там, как будто бы, никого и не было.
– Может это зайцы бегали по тропинкам? – спросил Серёжа.
– Возможно, – ответил папа, – но тогда непонятно, почему он так ворчит. Сдаётся мне, что тут были лисы и у Степашки проснулись его охотничьи инстинкты.
– Ой, – сказала Варя, – а он не обидит бедную лисичку?
– Едва ли, – засмеялся папа. – У Стёпы совсем нет опыта в таких делах, и любая лиса легко обведёт его вокруг пальца в своём собственном лесу.
Папа был совершенно прав. Это действительно были проделки лисы, но не одной, а двух. После неудачи с их засадой, лисы решили оставить на время Счастливчика в покое, потому что знали, что когда зеленыши держаться в стае, их лучше не трогать. Поэтому, они двинулись навстречу людям с собакой и весь день шли немного впереди, петляя по кустам и пригоркам, так что Степашка, чуя свежий след, носился как безумный и к вечеру невероятно устал. Именно этого лисы и добивались и, видя, как он еле переставляет ноги к концу дня, злорадно ухмылялись.
– Отлично, – говорил Лис, – всё идёт по нашему плану.
– Да, – кивала тётушка Лиса. – Этот глупец носился весь день как угорелый и теперь еле ходит. Кажется, сейчас самое время заманить его к оврагу…
– Нет, – отвечал Лис, – ещё рано. Нужно дождаться сумерек. Пусть ещё побегает…
И лисы снова начали петлять по тропинке, по которой, спустя полчаса, должны были пройти люди. Им было привычно бегать целыми днями, но даже они умаялись к вечеру, что же до Степашки, то он совершенно выбился из сил и плёлся позади всех, свесив язык до земли и больше не обращая внимания на запах лисиц, который был повсюду.
«Что-то мне нехорошо, – думал он, с трудом переставляя свои маленькие лапки точно во сне. – У меня совсем нет сил… Всё, пройдусь ещё немного и лягу… Я больше не могу… Уф…»
Но не он один устал за этот день. Ребята тоже сильно утомились и немного приуныли, когда стало ясно, что этим вечером они не достигнут озера. Тропинка, которая шла вдоль берега, сильно заросла и порой, чтобы пройти вперёд, проще было обойти её лесом, где кусты не росли так густо. Это сильно замедляло ход экспедиции и, если утром надежды ещё были, то после обеда стало ясно, что их ждёт ещё одна ночёвка у реки.
– Ничего, – говорил папа. – Обычное дело. Экспедиции никогда не проходят гладко и строго по плану. Да, мы потеряли несколько часов, но это не беда. Зато завтра, мы придём на озеро не вечером, уставшие и измотанные, а днём и оборудуем прекрасный лагерь и, быть может, успеем обойти часть берега в поисках Счастливчика.
Это сообщение немного приободрило ребят, но с другой стороны, они только сейчас осознали, насколько этот лес большой и непроходимый, и их надежды найти Счастливчика несколько померкли. Что касается мамы, то, как ни странно, её энтузиазм был на высоте. Она отлично управлялась со всеми трудностями и готовила такую вкусную еду, что можно было подумать, она полжизни провела в палатке.
– Я тоже думаю, что ничего страшного в этом нет, – сказала она. – У нас действительно будет много времени, чтобы устроить хороший лагерь и совершенно точно, мы сможем пройтись и осмотреть озеро.
– Всё равно, – сказала Варя Серёже, – что искать иголку в стоге сена, лес такой большой, а Счастливчик такой маленький… Может он вовсе и не пошёл на озеро, а живёт в другом месте…
Серёжа, не желая служить плохим примером для сестры, успокаивал её и убеждал, что Счастливчик, так или иначе, найдётся, но в глубине души, он тоже потерял веру.
«Этот лес просто огромный, – думал он. – С чего бы это Счастливчику идти так далеко, на это озеро? Папа просто хочет нас успокоить, но мы уже не дети, мы всё понимаем… Бедный Счастливчик, как он поживает без нас?.. Папа сам много раз говорил, что звери, которые выросли в неволе, не могут жить на природе. Что с того, что он умеет ловить бабочек и жуков, он же ничего не знает в лесу и его легко могут обидеть…»
Они устроили лагерь на небольшом возвышении, когда солнце уже садилось. Папа сказал, что до озера не более двух часов хорошего хода и уже завтра, они уже будут пить кофе на его берегу. Надо сказать, что, несмотря на походные условия, традиция пить кофе в 12 часов свято соблюдалась. Папа быстро разжигал небольшой костёр, варил кофе, и все выпивали по четверть кружки горячего, бодрящего напитка. Папа, в старой рубашке, покосившихся очках перемотанных изолентой, старых брюках и стоптанных ботинках, смакуя кофе из своей консервной банки, выглядел необычайно комично, и мама постоянно подтрунивала над ним, т.к. сама она, была опрятна и аккуратно расчёсана. Под её влиянием, ребята тоже старались быть аккуратными, и только папа и Степашка наслаждались полной свободой и оба были лохматыми и растрёпанными. Они быстро поставили палатку и стали готовиться к ужину, когда Степашка, едва прилегший отдохнуть, вдруг поднял свою мохнатую голову, а потом, с пронзительным лаем, сорвался с места и бросился в небольшую рощу. В то же самое время, с другой стороны рощи, показалась ярко рыжая лиса, которая неспешно потрусила вглубь леса, словно не слыша приближающегося Степашку, который с оглушительным треском мчался напролом через кусты и травы, словно маленький носорог. Люди не могли видеть, что как только лиса скрылась из вида, она тут же помчалась галопом, в сторону от реки, к глубокому оврагу…
– Стой, стой, – запоздало закричал папа, но Стёпа уже выскочил из рощи и умчался в лес, вслед за лисой.
Он бежал из последних сил, подстёгиваемый охотничьим азартом и его маленькие лапки мелькали так быстро, что почти сливались воедино. На одном из поворотов лесной тропинки, он увидел лису, которая немного притормозила, чтобы убедиться, что Степашка всё ещё бежит следом. При виде добычи, Стёпа взвизгнул и побежал ещё быстрей, так что ветер засвистел в его ушах и расстояние между ним и лисой, стало стремительно сокращаться. Лисица словно внезапно выдохлась, и её пушистый хвост уже был совсем близко, как вдруг, она резко прыгнула в кусты направо, а навстречу ей, оттуда выпрыгнула вторая лиса, и скрылась в кустах слева. От изумления, Степа пробежал ещё несколько метром, глядя не себе под ноги, а на разлетающиеся в разные стороны лисичьи хвосты и внезапно почувствовал, что он больше не бежит, а летит…
– Ай-ай! – только и успел взвизгнуть он и покатился вниз, ударяясь о молодые ели.
– Отличная работа, тётушка Лиса, – сказал Лис, выходя из кустов слева.
– Спасибо, – ответила немного запыхавшаяся тётушка Лиса. – Ты выпрыгнул как раз вовремя…
– Это научит его не гоняться за лисами, – сказал Лис. – Надеюсь, он не скоро выберется оттуда. Он же так устал за день…
Они засмеялись своим особенным, сухим лисьим смехом, который звучал всякий раз, когда им удавалось перехитрить кого-то, и отправились восвояси. Они тоже порядком устали за эти несколько беспокойных дней.
– Мы вернёмся к озеру и будем ждать того наглого зеленыша неподалёку, – сказал Лис.
– Но там другие зеленыши, – ответила тётушка Лиса. – Когда они вместе, мы не сможем добраться до него. Зеленыши очень дружны, и не дают друг друга в обиду.
– Не волнуйся о других зеленышах, – успокоил её старый Лис. – Я уверен, что этот достаточно глуп, чтобы снова пуститься в какое-нибудь путешествие в одиночку…
– Он не так уж глуп, раз уже дважды ускользнул от нас, – заметила тётушка лиса.
– Ерунда, – ответил Лис. – Ему просто повезло, но в следующий раз, он точно попадёт к нам в лапы…
Степашка, который лежал на дне оврага, оглушённый падением, но целый и невредимый, слышал их разговор и тихо рычал от злобы и собственного бессилия.
«Так мне и надо, – думал он. – Я весь день как дурак бегал по их следам, а потом, они перехитрили меня точно маленького щенка и завели в этот овраг, откуда я даже не могу сам выбраться… Ух, только попадись они мне теперь!.. И о каких таких зеленышах они говорили?.. Непонятно…»
Стёпа встал, отряхнулся и пошёл исследовать овраг, который больше походил на глубокую яму с крутыми склонами. Он попробовал взобраться по ним, но, увы, он слишком ослаб за день и последняя отчаянная погоня совершенно истощила его. Его лапки дрожали и не слушались, и, после того, как он несколько раз кубарем скатился вниз, он сел и, по старой привычке, которую унаследовал от волков, грустно завыл, высоко запрокинув свою маленькую растрёпанную голову.
– Что-то его давно нет, – первым забеспокоился папа, который знал, что лес таит множество самых разных неожиданностей.
– Не переживай, – сказала мама. – Не было случая, чтобы этот поросёнок пропустил ужин. Он прибежит с минуту на минуту, вот увидишь.
Но ни через минуту, ни через десять Стёпа не вернулся, и папа решительно направился на его поиски.
– Только сам не заблудись, – с тревогой напутствовала его мама. – И возьми фонарик, уже темно.
– Мы тоже пойдём, – сказали ребята.
– Нет, – сказала мама, – посидите тут. Не хватает ещё только потом бегать всю ночь и искать друг друга. Папа пойдёт один, а мы, разведём огонь ярче, чтобы ему было легче найти путь обратно и будем время от времени аукать.
Папа быстро проглотил несколько ложек каши и пошёл по следу Степашки. Он быстро миновал рощу и свернул в лес, но тут, следов видно не было, и папа наугад двинулся по неприметной тропке вглубь леса, светя себе под ноги фонариком. В лесу было очень темно, и папа шёл медленно, чтобы не упасть, время от времени окликая Степашку и посвистывая. Наконец, когда он уже решил возвращаться и брать в подмогу ребят и маму, он услышал какой-то стон и пошёл на этот звук. Дело было в том, что Степашка выл сидя в глубокой яме и его вой был еле слышен наверху и к тому же, шёл словно откуда-то с другой стороны. Папа долго бродил кругами, пока сам, едва не упав в злосчастный овраг, не обнаружил своего питомца.
– Ну, что, охотник, – сказал он, светя в низ, на радостно скулящего Стёпу. – Много лис наловил? Будет тебе уроком, не носиться сломя голову…
Папа спустился вниз, осмотрел Степашку и, убедившись, что с ним всё в порядке, полез наверх, толкая его перед собой. Они долго карабкались и скользили обратно, но, в конечном итоге, выбрались наверх и устало сели на краю ямы, чтобы перевести дух.
– Да, приятель, устроил ты переполох, – засмеялся папа. – Ну, ничего. Первая охота редко проходит гладко. В следующий раз, уж будь, пожалуйста, осторожнее и не думай, что лисы глупее тебя.
Стёпа ничего не ответил, а только несколько раз лизнул папу в лицо.
– Ладно, ладно, – сказал папа. – Пойдём как обратно, а то там еда стынет…
При слове еда, Стёпа оживился и запрыгал вокруг папы.
– Ты как Счастливчик, – улыбнулся папа, – ничто не может испортить тебе аппетит. Эх, Счастливчик, Счастливчик… Надеюсь, с ним всё в порядке и он не сиди тоже в какой-нибудь яме, один одинёшенек и не ждёт помощи…
Степашка гавкнул, приглашая поторопиться, и они направились к лагерю, где все уже не на шутку переволновались. Стёпа набросился на свою порцию и проглотил её одним махом, даже не успев понять, что всё уже кончилось и грустно сел у пустой миски. Не сговариваясь, все отделили понемногу от своей порции и дали ему добавку. После двойного ужина, Стёпа слегка раздулся, и никак не мог устроиться на своей подстилке. Наконец, он лёг на спину, привалив лапки к рюкзаку и так захрапел, что все покатились со смеху.
– Пап, время истории, – напомнила Варя. – Ты не забыл?
– Какой истории, – сказал папа, делая удивлённое лицо. – Я не знаю никаких историй. Пусть мама рассказывает. Архитекторы мастера придумывать…
Мама ущипнула папу за ногу.
– Рассказывай уже, – сказала она. – Мне самой интересно…
– Хорошо, – ответил папа, – но сначала, я бы хотел услышать ответ на свою загадку. Где искать озеро в заколдованном лесу, в котором всё наоборот? Кто ответит?
– Может быть под землёй, – сказал Варя.
– Нет, – ответил папа.
– В пещере, – предположил Серёжа.
– Снова нет, – засмеялся папа.
– Среди болот, – высказала свою догадку мама.
– Да нет же, – воскликнул папа. – Наоборот! В Заколдованном лесу озеро нужно искать не внизу, среди болот, а наверху! И как только Луиджи понял это, он немедленно направился на поиски, стараясь, всё время идти немного вверх.
«Я чувствую, – говорил он себе, – это Озеро там, наверху, а подле него, живёт Художник, который обучит меня всему. Теперь я на верном пути. Одно плохо, волки, кажется, догадались, что мне нечем стрелять и того и гляди набросятся на меня. Мне нужно срочно что-то придумать…»
Глава 16
– Волки действительно догадывались, что ружьё не представляет для них угрозы, но никто из них не решался напасть первым, чтобы проверить эту догадку. Теперь, они шли за Луиджи, не таясь, и днём и ночью, мелькая среди перевёрнутых деревьев, и чем больше Луиджи разглядывал их, тем больше понимал, что они похожи на обычных волков только своими размерами и цветом, в остальном же, ему казалось, что его преследуют люди… В одно утро, когда волки долго не отходили от дерева, на котором он провел ночь, несмотря на то, что он несколько раз делал вид, что вот-вот выстрелит в них из ружья, Луиджи понял, что больше тянуть нельзя и что если сегодня днём он не придумает, как совладать с ними, они набросятся на него. Чтобы отогнать их хотя бы на время, он схитрил. Он подобрал крепкий камень и, улучив момент, когда все волки отвернулись, со всей силы бросил камень в одного из волков, а сам при этом громко крикнул «Бум!» и стукнул прикладом по дереву. Волки решили, что это выстрел, а когда один из них, вдруг подпрыгнул и с воем бросился наутёк, потому что камень попал ему прямо в ухо, они тоже испугались и последовали его примеру. Волки снова стали держаться в стороне, прячась за деревьями и валунами, и у юноши был целый день, чтобы придумать, как ему избавиться от своих сторожей. И тут, Луиджи вспомнил, что когда-то давно, в детстве, он сам делал себе краски из самых разных вещей. Не все они были хорошими, но, рассудил он, лучше плохие краски, чем совсем никаких. К тому же, ему до смерти надоел синий хлеб и синие макароны, а от синих яблок ему и вовсе становилось плохо. Он нарвал кучу разноцветных цветов, растёр их и пробовал рисовать ими, но краски получались блёклыми и, самое главное, отчего-то не хотели оживать. Он попробовал растолочь листья и кору деревьев, но у него снова ничего не вышло. Тогда, уже под вечер, он попробовал рисовать глиной и землей, и ему даже удалось сделать кусок серого хлеба, но на вкус он был ужасен, а порох совершенно не хотел гореть и походил на обыкновенный песок. Приближалась ночь, и сияние земли постепенно меркло. Волки, подбирались всё ближе и ближе, и впереди был тот, которому он утром повредил ухо. Их глаза сверкали, и длинные клыки влажно мерцали в сгущающихся сумерках. Они того и гляди собирались напасть на юношу и тот, снова забрался на большое дерево, готовясь просидеть там долго. Но перед этим, он решил запастить вкусной водой из больших цветков. Он сорвал два самых больших из них, каждый размером с небольшое ведро и отнёс их на дерево. Туда же он натаскал мох, чтобы ему было мягко лежать и груду камней, чтобы отбиваться от волков, если они, каким-нибудь образом смогут забраться к нему. Всю ночь, волки рычали и выли под его деревом, грызя кору и сверкая в темноте глазами, а утром, стало ясно, что они не уйдут. Луиджи приготовился к долгой осаде, но события стали развиваться куда стремительнее, чем он ожидал. К полудню, волки собрались в кружок, будто обсуждая что-то, а затем, подошли к дереву, и стали, забираясь на плечи друг другу строить пирамиду, поднимаясь всё выше и выше, к тому самому месту. Где сидел Луиджи! Он не мог поверить своим глазам, пока последний волк не подобрался настолько близко, что едва не схватил его за ногу. Луиджи поблагодарил себя за предусмотрительность с камнями, которые он поднял наверх и, бросив пару из них в самого слабого на вид волка, разрушил всю волчью пирамиду. С воем и рычанием, волки покатились на землю, но, не прошло и часа, как они снова полезли наверх и вновь юноша бросил несколько камней и они снова посыпались наземь. Однако, запас камней у юноши постепенно иссякал, а волки, если это были волки, от каждой неудачи, словно обретали всё новые и новые силы, и раз за разом вновь лезли наверх. Весь день и всю ночь Луиджи отбивался от них и на следующее утро, у него совсем не осталось камней, и он приготовился драться ружьём точно дубиной. По счастью, волки тоже наконец-то устали и решили немного передохнуть и зализать свои раны и ссадины. У юноши, было немного времени, чтобы собраться с мыслями и он, напившись воды из цветка, прилёг на мох и закрыл уставшие глаза.
«Эх, – подумал он, – вот бы у меня никогда не переводились краски! Хотел бы я иметь такой тюбик, из которого можно было бы выдавить любую краску по своему желанию! Захотел – и оттуда потекла красная, захотел жёлтую, и вот она, а если нужна зелёная, то ты просто представил что оттуда течет зелёная краска и она сразу же появляется. Да, это было бы отлично…»
Юноша продолжал мечтать, живо представляя себе, как он создаёт краски, просто представив их, а волки, тем временем, снова начали своё восхождение, и наступали теперь с двух сторон, одновременно выстраивая две пирамиды. Луиджи слышал, что они поднимались, но он не спешил вставать, зная, что у него есть ещё несколько минут. Он снова и снова представлял себе краски, лёжа на спине с закрытыми глазами и даже не догадывался, что каждый раз, когда он представлял себе какую-нибудь краску, вода в цветках подле его ног, становилась ею! Таков был ещё один секрет Волшебного леса – его роса, смешанная с нектаром этих удивительных цветков, могла на время становиться тем, во что ты мог поверить и что ты мог представить в своём воображении. Когда Луиджи встал и взялся за ружьё, он всё ещё думал о красной краске и, бросив мельком взгляд на цветы, он вдруг увидел, что они полны ярко красной краски! Не теряя ни секунды, он схватил кисть и нарисовал на своей рубахе, поверх прежнего рисунка, огонь. Волки уже карабкались по сучьям, когда он, отломив длинный сухой корень, поджёг его в ожившем пламени и ткнул этим факелом прямо в морду ближайшего волка. Лес наполнился протяжным воем и скулежом, потому что Луиджи не знал пощады и размахивал своим факелом направо и налево, сметая волков со своего дерева.
«Ага, разбойники, – хохотал он. – Не ожидали! Теперь вы у меня попляшете! Я вас больше не боюсь!..»
Не успели упавшие вниз волки прийти в себя от такого неожиданного приёма, как Луиджи, быстро представив требуемое, нарисовал порох и выстрелил из ружья в воздух, а потом ещё и ещё раз, крича вслед, разбегающимся кто куда волкам. Лес сотрясался от гулкого эха и волки мчались ещё быстрее, не разбирая пути и остановились только вечером, далеко-далеко от того места, где праздновал свою победу Луиджи. Юноша, не спускаясь на землю, нарисовал вдоволь новых холстов, на которых, нарисовал себе такой пир, что корни ломились от яств и веселился до захода солнца. Утром, он нарисовал себе новые брюки, рубаху, куртку, шляпу и отличные ботинки, каких у него отродясь не было. Вместо тяжёлого ружья, он нарисовал себе пару пистолетов и кинжал, а вместо старого мешка, великолепную походную сумку. Также, Луиджи нарисовал себе новые кисти и вдоволь тюбиков с краской, на случай, если он не сможет найти поблизости волшебной воды. Ну и, конечно же, он нарисовал себе большую флягу, которую наполнил росой из цветков. Полностью экипированный и находясь в прекрасном расположении духа, он вновь продолжил свой путь, с глубокой уверенностью, что вскоре, найдёт это загадочное озеро и встретит Художника, который всему его обучит.
«Совсем скоро я буду у озера, – говорил он себе каждое утро. – Осталось совсем немного. Я на верном пути и экипирован как нельзя лучше. Ничто не может мне помешать теперь, когда у меня вдоволь красок и холстов. Я – непобедим!..»
Три дня и три ночи прошли спокойно, но вечером четвёртого дня, на лагерь Луиджи, внезапно опустился густой туман, который скрыл всё вокруг и юноша едва мог видеть кончики своих пальцев.
«Отлично, – решил он. – Этот туман наверняка пришёл с озера, а значит, я близко. Отлично…»
Юноша спокойно улёгся и заснул, совершенно не зная, что это был не простой туман, а Туман Сомнений, поджидающий каждого, кто держал путь на озеро своих желаний. Всю ночь юноша вдыхал этот туман, а когда утром проснулся и поднял голову, почувствовал себя совершенно разбитым. Ему ничего не хотелось, и он с трудом заставил себя встать, позавтракать и снова пуститься в путь. Но главное, что в его душе поселились сомнения…
«Верной ли дорогой я иду, – размышлял он, с трудом передвигая ноги и не глядя по сторонам. – А вдруг, озеро совсем не там?.. Где это видано, чтобы озеро было так высоко… Нет, оно наверняка было внизу, среди болот… Я просто не заметил его, а теперь, удаляюсь всё дальше и дальше…»
Вскоре, от таких мыслей, он и вовсе остановился и сел на камень.
«И зачем я вообще покинул свою родную деревню?.. Так ли плохо быть каменотёсом?.. Пусть это тяжело, но ты всегда знаешь, что будет завтра и через 10 лет и через 20… Я уже несколько раз едва не погиб и чудом спасся от разбойников, алчного хозяина дома, который скинул меня в овраг и от волков, которые, кто знает, могут вернуться в любой момент… Э-хе-хех… даже если я и найду это злосчастное озеро, то я уверен, Художника не будет дома, потому что он постоянно путешествует, а если я и застану его, то зачем я ему нужен?.. Нет, у меня нет ни единого шанса стать его учеником… И смогу ли я овладеть всем тем, чему он будет меня учить?.. Я же простой сын каменотёса, который даже не умеет читать… Нет, я никогда не смогу стать самым великим художником, нечего и надеяться…»
Обуреваемый такими мыслями, Луиджи просидел на камне остаток дня и заночевал подле него, а ночью, с озера, до которого оставалось уже недалеко, снова пришёл туман и юноша вновь дышал им всю ночь и утром, был ещё более подавленным и грустным.
«Мне нужно возвращаться, – думал он. – Я никогда не смогу стать тем, кем мечтаю стать… Нечего и пытаться… Лучше я вернусь домой и примусь за работу. То-то будет радости у отца и матери… Решено, я ухожу отсюда и иду обратно… Краски, это не моё…»
С тяжёлым сердцем Луиджи опустошил свой мешок, высыпав на землю все кисти, краски и холсты и побрёл обратно, вниз, размышляя о том, что он правильно поступает, не поддаваясь своим мечтам.
«Я уже взрослый, – думал он, – а взрослые должны быть обычными. Им не подобает вести себя как дети и мечтать о чём попало. И уж конечно им нельзя идти за своими мечтами на край света, в надежде, что они сбудутся…»
Но тут, ему на ум вдруг пришли давно забытые слова, казанные на прощание его матерью:
«Иди за своим сердцем. Иди и ничего не бойся. Стань тем, кем ты хочешь быть, но никогда не забывай, кто ты и откуда ты родом. Никогда не стыдись своих бедных родителей и своего происхождения, помни, ты – Луиджи Оттимо, и однажды, ты будешь знаменит на весь мир…»
– Иди за своим сердцем… – пробормотал Луиджи, точно пробуждаясь ото сна. – Иди и ничего не бойся… Ну, конечно же! Иди за своим сердцем! Но я и шёл за ним всё это время! Какой же я был бы дурак, если бы повернул вспять сейчас, когда озеро совсем близко! Это всё тот проклятый туман, я чувствую это. Нельзя дышать Туманом Сомнений, иначе, ты никогда не доберёшься до своей цели.
Луиджи вернулся обратно, собрал свои вещи в сумку и вновь решительно зашагал вверх, к озеру.
– Я всё смогу, – громко говорил он себе в такт шагам. – Я всё смогу! Я всему научусь! Я стану Величайшим художником!
И что за чудо, едва он начал так думать и убеждённо повторять это вслух, как последние сомнения растворились, как растворяется туман под лучами солнца. Вечером, когда Сомнения вновь приползли к его лагерю, Луиджи разжёг огромный костёр, который не давал туману окутать его и просидел у огня до самого утра, подбрасывая всё новые и новые сучья, пока последние следы облака сомнений не растворились в воздухе. Путь на озеро был открыт и к тому времени, когда Луиджи начал подумывать об обеде, он внезапно увидел просвет среди деревьев и услышал негромкий плеск волн. Он достиг своего Озера, и едва он приблизился к воде, как увидел на другом берегу огромный дом, похожий не то на улей, не то на перевёрнутый муравейник, расписанный ярчайшими красками и увитый удивительными цветами. И ему показалось, что из одной из многочисленных печных труб на его крыше, вьётся легкий дымок. Тотчас забыв про свой голод, юноша пошёл берегом озера к волшебному дому, который словно постоянно менял свои цвета и форму.
«Да, – думал Луиджи. – Это совершенно точно дом Художника. Тут не может быть никаких сомнений. Но дома ли он или это просто кто-то из слуг готовит еду? Нужно скорее узнать…»
Луиджи ускорил шаг и, обойдя озеро, приблизился к дому, который вблизи оказался ещё ярче и причудливее чем издали. Многочисленные балконы, странной формы окна, выпуклости и впадины создавали невероятный образ, и юноша замер от восхищения, разглядывая творение мастера.
– Но где же дверь, – воскликнул он, чуть позже, когда несколько раз обошёл дом. – Что за диво?
Он недоверчиво потрогал стены, чтобы убедиться, что это не мираж, потому что в Волшебном лесу могло быть всё что угодно, а потом рассмеялся.
– Ну, конечно же! Я и вправду глупец! Зачем Художнику дверь?!
Он вытащил из сумки кисть, обмакнул её в одну из красок и проворно нарисовал на стене дверь с ручкой. Как только краска высохла, он потянул ручку на себя, и дверь легко распахнулась перед ним, приглашая вступить в новый мир. Луиджи смело шагнул внутрь и оказался в большой комнате, на стенах которой было нарисовано море, которое плескалось и шумело и, к восторгу Луиджи, из него время от времени выскакивали мелкие рыбёшки. В углу комнаты, закинув в нарисованное море длинную удочку, сидел толстый и румяный человек, в потёртых штанах, сандалиях на босу ногу, драной рубахе и видавшей виды соломенной шляпе. Он знаком предложил Луиджи садиться рядом и тот, молча последовал его приглашению.
– Видишь ли, – тихо пожаловался рыбак, – я ужасно устал есть всё нарисованное. Мне так хочется свежей морской рыбки, а взять её неоткуда. Вот я и решил, нарисую ка я себе море, а рыбу, поймаю сам…
– Так вы… – воскликнул Луиджи.
– Т-с-с-с! – зашипел рыбак. – Да, да, я – Художник и, судя по тому, что ты добрался до моего дома и так быстро догадался, где вход, ты тоже хочешь им стать.
– Вы мне поможете? – горячо зашептал юноша. – Я готов делать всё что угодно!
– Отлично, – обрадовался Художник, вытаскивая из моря отличную рыбину. – Раз так, я беру тебя в ученики и вот тебе моё первое задание – приготовь-ка нам вот эту рыбину на обед, да смотри не нарисуй, а пожарь!
– Но, – захотел было возмутиться Луиджи.
– Никаких но, – сердито буркнул Художник. – Ты сам сказал, что готов делать всё что угодно.
– Всё что угодно, чтобы стать художником, а не поваром! – с горечью сказал юноша.
– Художник, всегда немного повар, – ответил Художник, сматывая снасти. – Он берёт немного одной краски, добавляет чуть-чуть другой, потом капает третьей и вот, чудесное блюдо готово и заметь из тех же самых ингредиентов, из которых у какого-нибудь неумёхи получилась бы противная бурда. Жарь рыбу, друг мой, да смотри, чтобы она не подгорела! А я пока займусь десертом…
Он отвёл Луиджи на огромную кухню, где только на одной стене висело 64 сковородки, начиная с совсем маленькой, чтобы делать яичницу из одного перепелиного яйца и заканчивая огромной двуручной сковородой, на которой, по праздникам, пёкся целый бык.
– У меня была даже сковородка для слона, – заметил мимоходом Художник, но я проиграл её в карты, когда путешествовал по Индии. Жаль, она была очень удобной…
– Вы могли бы нарисовать новую…
– Нет, нет, нет, – замахал руками Художник. – И не уговаривай! Я зарёкся играть в карты с той поры, а в качестве напоминания, обещался никогда больше не рисовать себе такой чудесной сковородки. Как я скучаю без неё, кто бы знал, кто бы знал…
Художник покачал головой и удалился в дальний конец кухни, готовить десерт, а Луиджи, сам не зная смеяться ли ему или плакать, принялся чистить рыбу. Через час, когда всё было готово, они сели вдвоём за скромный столик и вкусили плоды своих трудов.
