Алексей Наумов
В поисках Счастливчика
– Что же нам теперь делать, – заплакала Варя. – Как же он будет жить в лесу? Он же ничего не умеет! Он там умрёт, умрёт!
– Я так не думаю, – поспешил успокоить её папа. – Во-первых, Счастливчик уже взрослый и может если и не постоять за себя, то, по крайней мере, удрать. Во-вторых, он в отличной форме и даже если поначалу у него и возникнут трудности с пропитанием, я уверен, что он приспособиться. В третьих, в последнее время, его рацион состоял из жуков и бабочек, которых он хоть и не ловил сам, но я уверен, отлично этому научиться в самое ближайшее время, потому что знает, что они вкусные. В четвёртых. Хотя погода немного и испортилась, в любом случае, на дворе лето и ему не будет холодно. В лесу есть ягоды, грибы, множество растений – он справиться. И в пятых, – папа поправил на носу очки и его глаза сверкнули неукротимым огнём, – если он не вернётся в течении недели, а такое вполне возможно, то я… то есть мы, отправимся на его поиски, и пусть нам хоть всё лето придётся провести на болотах, но мы его отыщем!
– Но где? – недоверчиво спросила Варя, утирая с глаз слёзы. – Где мы будем его искать? Лес же такой большой!
– Мы отправимся вдоль реки, на которой вы его спасли, и дойдём до озера, откуда, я уверен, его и вынесло половодьем. Там, мы разобьём лагерь и будем каждый день делать вылазки во все стороны, и я клянусь вам, мы найдём нашего малыша!
– А что если… – начал Серёжа, но умолк, пряча глаза. – Что если он не захочет вернуться… Что если. Он захочет жить в лесу…
– Если он сможет выжить в лесу, – ответил папа, – и захочет там остаться, то я буду очень счастлив, потому-то это болота и лес вокруг его настоящий дом. Но мы должны убедиться, что с ним всё в порядке и он не попал в беду и если ему плохо, мы заберём его обратно, и всё будет по-старому. Кто «за», поднимите руки.
Ребята подняли руки и покосились на маму, которая что-то обдумывала.
– Дорогая, ты с нами? – спросил папа.
– Да, – решительно ответила она. – Только я не думаю, что нам стоит ждать целую неделю. Сегодня у нас вторник, и если он не вернётся к четвергу, предлагаю выступить утром в пятницу, а до этого, разделиться на две группы и каждый день наведываться в лес и звать его. Он может быть где-то рядом.
– А если он попадёт к другим, плохим людям, – спросила Варя. – Что тогда? Вдруг они отдадут его в зоопарк?
– На это случай, – сказал папа, – я повешу объявления о пропаже редкого зверя – Зелёного тибетского шиншилла и назначу хорошее вознаграждение. Но что-то мне подсказывает, что наш малыш не собирается идти к людям. Думаю, что он держит свой путь на болота, к Лебяжьему озеру, куда мало кто заходит.
– Но почему?
– Инстинкт и любопытство, – сказал папа. – Он сам толком не знает, зачем ему туда нужно и от этого, ему становиться всё интереснее.
– Всё равно мы не найдём его, – горько заплакала Варя. – Лес такой большой, а Счастливчик такой крохотный!
– Этот лес, не такой уж и большой, – сказал папа. – В своё время я весь его исходил и даже прожил три дня на Лебяжьем озере. Мы найдём его, обязательно найдём, но только если будем в это верить и если сами не сдадимся. Ты веришь, что мы, пятеро его лучших друзей, найдём его?
– Верю, – робко сказала Варя.
– Тогда, решено, – сказал папа. – Если малыш не одумается и не вернётся до четверга, в пятницу, рано утром, мы выступаем. А пока…
– А пока, – сказала мама, – мы с ребятами разберём вещи, а ты, займись балконом. Вечером, мы составим подробный список вещей, которые нам нужно взять с учётом всех наших предыдущих ошибок и составим подробный маршрут. Это не просто поход, это – спасательная экспедиция, в которой всё должно быть заранее предусмотрено.
Глава 8
Поначалу, лес ошеломил Счастливчика. Множество новых запахов и звуков доносились до него со всех сторон, и он то и дело останавливался, чтобы рассмотреть незнакомый цветок или проводить недоумевающим взглядом внезапно выпорхнувшую из камыша утку или обнюхать странный след, который оставил на тропинке кто-то живущий на болоте. От таких петляний, малыш вскоре устал и присел отдохнуть на берегу небольшого пруда. Он хорошо подкрепился утром и голод не беспокоил его, но такое количество новых впечатлений поневоле утомили Счастливчика, больше привычного к своему чулану, нежели к странствию по просторам торфяных болот и пустошей. Попив воды, малыш растянулся на мягком мху и задремал. Его зелёная шкурка почти полностью сливалась с ним и даже если приглядеться, его трудно было заметить. Наверное поэтому, а может, просто по своей рассеянности, большая серая цапля, которая охотилась на лягушек и мелкую рыбку, подошла к нему совсем близко и когда Счастливчик зевнул и открыл глаза, в ужасе подпрыгнула и замахала крыльями.
– Кошмар, кошмар! – закричала она. – Каков хитрец! Притаился среди зелени и чуть не схватил меня за хвост! Кошмар, кошмар!
Цапля снова замахала крыльями и сердито покосилась на Счастливчика, который с удивлением смотрел на странную птицу.
– И вовсе я и не собирался хватать никого за хвост, – ответил малыш. – Я просто отдыхал. Очень мне нужен, ваш серый хвост…
– Серый?! – закричала серая цапля. – Ты назвал мой великолепный хвост серым?! Каков нахал! Впрочем, это неудивительно. Всё зеленыши хулиганы и совершенно не умеют себя вести…
Цапля повернула голову и поправила своим длинным клювом свой хвост, который и вправду был совершенно серым и малоинтересным. Она уже собиралась снова заняться своим делом, когда малыш окликнул её.
– Извините, – сказал он, – я совсем не хотел вас обидеть. Я и правда устал и решил немного передохнуть.
– Как же, как же, – ехидно пробурчала цапля, высматривая в зарослях камыша лягушку. – Знаем мы ваши фокусы… Никакого уважения, одни забавы на уме! Зеленышам никогда нельзя верить, они только и ждут, чтобы такое сделать, чтобы посмеяться над бедной старой цаплей…
Цапля метнула свою голову точно копьё, но промахнулась и недовольно потрясла головой.
– Ну, что же ты не смеёшься, – спросила она. – Ты же видишь, что я промахнулась.
– А что же тут смешного, – невинным тоном спросил Счастливчик, хотя сам с трудом сдерживался, потому что старая цапля была очень смешной. – Я тоже иногда промахиваюсь, например, когда ловлю бабочек.
Цапля недоверчиво посмотрела на Счастливчика.
– Какой-то ты странный зеленыш, – сказала она, вновь прицеливаясь. – Наверняка, ты просто хитришь и хочешь застать меня врасплох. Все зеленыши насмешники и задиры.
– Простите, – спросил Счастливчик, пододвигаясь ближе к цапле, – а кто такие зеленыши?..
– Ха, – засмеялась цапля. – Ха-ха-ха… Кто такие зеленыши? Ха-ха-ха… Ой, насмешил… Ну, проказник!
Цапля захлопала крыльями и запрыгала с ноги на ногу.
– Но я правда не знаю, – сказал малыш и в его голосе была такая грусть, что цапля прекратила смеяться и сделала пару шагов к нему.
– Ты, наверное, снова шутишь? – спросила она настороженно. – Признайся?
– Нет, я не шучу, – замотал головой Счастливчик. – Я никогда не был здесь прежде. Я жил там, за лесом, у людей, в большом доме.
– Фу, – сказала цапля, отворачиваясь от малыша, – а я чуть было тебе не поверила… Всё-таки все зеленыши несносные типы… Это надо же такое придумать, жил у людей! В доме! Никакого уважения к старшим, фу!
Цапля взмахнула своими крыльями, поднялась в воздух, всё ещё что-то бормоча и, сделав круг над головой удивлённого Счастливчика, улетела прочь.
«Какая-то она странная, – подумал малыш, глядя в след чудной птице. – И у неё такой смешной хвост! Только вот мне очень интересно, кто такие, эти зеленыши, про которых она говорила? Вот бы на них посмотреть…»
Отряхнув шерстку, малыш продолжил свой путь, ориентируясь по запаху болот и ещё по чему-то, что вело его всё дальше и дальше вглубь леса, указывая путь точнее любого компаса. Он перебирался через завалы, пробегал по старым тропинкам, переходил по поваленным брёвнам через ручьи и канавы, а один раз, даже немного проплыл, так другого способа преодолеть широкую протоку у него не было. Выбравшись на берег, он стал разглаживать и сушить свою шёрстку. Когда услышал, как кто-то громко пыхтит у самого берега. Мало заботясь о возможной опасности, малыш подкрался к тому месту, откуда доносилось странное пыхтение, и увидел большого бобра, который тащил через протоку большую палку, чтобы достроить свою плотину, которую он с самой весны возводил выше по течению, у старой заводи.
– Привет, – сказал Счастливчик, усаживаясь на край берега. – Как дела?
От неожиданности, бобёр уронил свою палку, которую с таким трудом тащил за собой, и её унесло течением.
– Вечно эти зеленыши мешают нам работать, – пробурчал себе под нос усатый бобёр и поплыл догонять свою палку. – Чего тебе нужно? Не видишь, я занят делом!
Малыш немного обиделся на невежливого бобра, но решил не подавать вида.
– А чем это ты таким занимаешься? – спросил он как можно дружелюбнее. – Таскаешь туда- сюда палки? Я знаю эту игру. Мой друг, Степашка, очень любит в неё играть, только, сказать по правде, я не знаю, что в ней такого интересного…
– Я не играю, – пропыхтел бобёр, вновь ухвативший свою палку и плывущий против течения. – Мы, бобры, в отличие от вас, не играем всё время и не пристаём ко всем с глупыми вопросами. Мы трудимся весь день, валим деревья и строим из них плотины, вот.
– А зачем вы строите плотины, – поинтересовался малыш. – Что бы играть на них?
– Говорю же тебе, – пробурчал бобёр, – бобры трудятся, а не играют весь день, как зеленыши. А плотины мы строим для того, чтобы сделать озёра и построить на них свои домики, в которых тепло даже самой холодной зимой.
Сказав это, бобёр поплыл дальше, крепко сжимая свою палку.
– Постой, – крикнул ему вслед Счастливчик. – А кто такие зеленыши? Где я могу найти их?
Но бобёр ничего ему не ответил, а только пробурчал что-то невразумительное и уплыл, несколько раз шлёпнул по воде своим широким хвостом.
«Какие тут все занятые, – удивился малыш, провожая усатого бобра взглядом. – И не очень то вежливые! У кого же мне узнать про этих загадочных зеленышей, которые целыми днями играют и всех задирают? Интересно, как они выглядят?..»
Просушив свой мех, Счастливчик побежал дальше. От долгого бега и от всяческих волнений, он ощутил сильный голод и остановился у куста голубики.
«А в лесу совсем не плохо, – думал он, неспешно поедая вкусные ягоды. – Только никто не хочет толком мне объяснить, кто такие зеленыши и где они живут…»
Наевшись ягод, Счастливчик побежал дальше, вновь перебираясь через завалы, обходя озёра и осторожно перебираясь через болота. Впрочем, он был таким маленьким, что легко проходил всюду, ловко перепрыгивая с кочки на кочку, и даже ухитрился поймать толстого и вкусного жука, который запутался в траве. К вечеру, он подошёл к стене камыша, которая была такой плотной, что малыш, после нескольких попыток протиснуться через неё, решил поискать другую дорогу и вскоре нашёл её, но там, его ждала ещё одна встреча. Большая тропа, похожая на круглую нору уходила в камышиное царство, и Счастливчик беззаботно поскакал по ней вглубь и вскоре, оказался среди моря шуршащих трав, сухих и непоседливых. От постоянного шороха, малышу стало чудиться, что кто-то крадётся следом за ним, и он ускорил свой бег, но от этого, ему стало только страшнее и вскоре, он несся без оглядки, всё больше и больше плутая в огромном лабиринте. Наконец, когда небо стало алеть, он выбрался на открытое место – небольшой островок, заросший дикой малиной, и только тут, Счастливчик понял, насколько он устал за этот день и тяжело перевёл дух. Всё его тело болело и ныло, и голод снова мучил его, потому что те ягоды, что он съел на обед, не могли вернуть всех его сил.
«Хорошо бы сейчас оказаться дома, в своём уютном кресле на кухне, рядом со Степашкой и кушать что-нибудь вкусное, – мечтательно подумал малыш. – Я бы не отказался сейчас от горсти орехов и сухофруктов, а к ним, кусочка сыра…»
Счастливчик покрутил головой, в поисках еды, но малина ещё не созрела, а жуков и бабочек не было видно. Он печально вздохнул и побрёл вглубь островка, как вдруг, то, что он считал большим земляным холмом, внезапно ожило, беспокойно заворочилось, и к своему ужасу, малыш увидел два глаза, которые с подозрением и злобой рассматривали его.
«Ты кто, – грозно спросил его оживший холм. – Что тебе тут нужно, а? А ну ка, убирайся с моего острова!
Холм затопал ногами и так грозно хрюкнул, что Счастливчик бросился наутёк и проворно вскарабкался на небольшую берёзу. Большой дикий кабан неспешно приблизился к дереву и потёрся о него своим шершавым боком, от чего берёза так закачалась, что малыш едва не свалился вниз.
– Никакого спасу от этих зеленышей, – сказал кабан и потёрся о берёзу другим боком, отчего малыш снова затрясся и еле удержался. – Вечно они всюду бегают и мешают…
Отойдя в сторону, кабан снова закрыл глаза и задремал, негромко похрюкивая. Видя, что его новый знакомый успокоился, Счастливчик слез с дерева и подошёл поближе.
– Извините, – сказал он, обращаясь к кабану. – Извините, пожалуйста…
– Что?! Где? – встрепенулся кабан, открывая глаза и беспокойно оглядываясь. – Опять ты?! Чего тебе нужно? Не видишь, я собираюсь спать…
– Простите, – сказал малыш, чьё любопытство никак не давало ему покоя. – Я только хотел спросить вас, потому что никто не хочет со мной говорить… Кто такие зеленыши?..
– Да ты шутить надо мной удумал, – нахмурился кабан и его глаза сделались красными от гнева. – Ну, я тебе сейчас покажу!
Кабан хрюкнул и кинулся на Счастливчика, который снова пустился наутёк и вновь вскарабкался на берёзу.
– Вы меня не правильно поняли, – пищал он сверху. – Я просто хотел узнать, кто такие зеленыши и где я могу их найти!
– Так тебе мало, – хрипел кабан, тряся берёзу своими клыками. – Сейчас я тебя проучу, как следует.
Кабан отступил на несколько шагов, так что малыш решил, что опасность миновала, но затем, он разбежался и со всей силы ударил по дереву. Берёза накренилась почти до земли, а потом, резко выпрямилась и малыш, сорвался с неё и полетел вверх тормашками куда-то в камыш.
– Это будет тебе уроком, как потешаться над старшими, – услышал он голос кабана, лёжа вниз головой камышах. – В следующий раз будешь знать, что с кабанами шутки плохи.
Кабан победоносно хрюкнул и ушёл, а малыш, который совершенно не ушибся, выбрался из камыша на тропинку и побрёл, куда глаза глядят.
«Ничего не понимаю, – думал он. – Я же просто спросил, кто такие зеленыши и где их найти, и все и цапля, и птица и этот кабан, почему-то обиделись на меня. Что я им сделал плохого? Не понимаю…»
Небо уже совсем потемнело и звёзды высыпали в вышине, когда малыш набрёл на новый островок, на котором, как он успел убедиться, никого не было. Устроив себе небольшое гнездо из мха и сухой травы, Счастливчик свернулся калачиком и закрыл глаза.
«Ничего, – думал он. – Утро вечера мудреней. Завтра, всё будет хорошо. Наверное, мне просто попались неправильные цапля, бобёр и кабан. Завтра, я наверняка встречу кого-нибудь, кто сможет мне рассказать, кто же такие, эти загадочные зеленыши, которые вечно всем мешают, и где я могу найти их. Просто-напросто, мне нужно найти кого-нибудь правильного и тогда я всё узнаю…»
С такими мыслями, малыш успокоился и уснул мёртвым сном, и запахи болот, которые раньше только изредка доносились до него, теперь овевали его всю ночь и даже сны, которые ему снились, теперь были совсем другими.
Но малыш не знал одой вещи. За час до заката, у стены камыша, на тропинку по которой он прошёл днём, вышел старый Лис и когда он почувствовал запах чужака, то его глаза недобро полыхнули.
«Что я вижу, – подумал лесной разбойник, принюхиваясь к тропинке. – Зеленыш… И совсем один… Странно… Что бы это ему здесь делать, одному и так далеко от озера… Похоже, он заблудился… Да, так и есть… Молодой и глупый зеленыш заблудился и забрёл ко мне в гости… Что ж, пожалуй, мне стоит проследить за ним и научить его уму разуму… Эти зелёные проказники всё время держаться вместе и мне никак не подобраться к ним, но этот совсем один… И он так странно пахнет, точно побывал у людей… Да, мне определённо нужно проследить за ним… Он не мог далеко уйти… завтра утром, я пойду по его следу и скоро настигну, а там, посмотрим…»
Лис снова недобро полыхнул своими хитрыми глазами и побежал к своей норе, чтобы как следует выспаться перед завтрашней охотой…
Меж тем Счастливчик, ничего не подозревающий о грозящей ему опасности, сладко спал и ему снились просторы большого озера, затерянного в бескрайних болотах и стаи весёлых зелёных зверей, в точности похожих на него. Они весело скакали по его берегам, играли в догонялки и боролись среди прибрежной осоки. Малышу было очень хорошо с ними, но он никак не мог узнать кто же они, и сколько он не расспрашивал их, они лишь смеялись в ответ и приглашали поиграть. И они снова скакали и резвились у тихих вод, пугая уток и чаек, а после, ели ягоды и сладкие корешки и Счастливчик чувствовал, что нашёл себе новых, настоящих друзей. Под утро, его разбудила выдра, которая плескалась в озере неподалёку и малыш, позёвывая, решил пойти и поздороваться с ней.
– Доброе утро, – сказал он, ожидая снова услышать в ответ что-нибудь невежливое.
– Доброе, – отозвалась весёлая выдра. – Что ты тут делаешь, совсем один?
– Я, – удивился малыш. – Я иду… я ищу… Я точно не знаю, куда я иду и что ищу, но мне нужно туда, дальше.
– Понятно, – засмеялась выдра. – Ты идёшь домой, на большое озеро.
– Нет, – сказал Счастливчик. – Мой дом совсем в другой стороне. Я сбежал из него, а иду я на странный запах, который точно магнит манит меня.
– Какой ты странный, – захихикала выдра. – И смешной! Все зеленыши такие смешные…
– Зеленыши, – переспросил малыш. – Ты сказала зеленыши?
– Ну, конечно, – ответила выдра, барахтаясь в воде и почёсывая свой животик. – Кто же ещё.
– А кто они такие, эти зеленыши, – спросил Счастливчик. – Все почему-то обижаются, когда я про них спрашиваю…
– Хи-хи-хи – засмеялась выдра и, подплыв немного ближе, обрызгала малыша водой. – Ты самый смешной и милый зеленыш, которого я только видела.
– Я?! – воскликнул малыш. – Зеленыш?!
– Ты, ты, – захохотала весёлая выдра. – Ты и есть самый настоящий зеленыш, только немного странный. Ты, наверное, не отсюда родом?
– Я не знаю, – растерянно ответил Счастливчик. – Я ничего не понимаю…
– Не печалься, – сказала выдра. – Иди вон в ту сторону, туда, где по утрам встаёт солнце, и совсем скоро ты попадёшь на большое озеро. Там, ты всё поймешь.
Она снова игриво обрызгала малыша водой и нырнула под воду, а когда вынырнула обратно, то была уже далеко.
– Иди прямо на утреннее солнце и никуда не сворачивай, – прокричала она ему. – Там ты всё узнаешь… Там ты всё поймешь… Там…
Она снова засмеялась и помахала малышу лапкой, а после, скрылась в прибрежной траве, опоясанной дымкой тумана.
– Иди прямо на утреннее солнце… – прошептал Счастливчик. – Прямо на утреннее солнце… Спасибо! – крикнул он запоздало. – Большое спасибо! Я так и сделаю. Только, сначала, мне нужно что-нибудь покушать…
Глава 9
Тем вечером всем не спалось. Ребята тихо переговаривались в своей комнате, а за стеной, можно был слышен шёпот родителей и, в конце концов, в полночь, ребята встали и постучали в родительскую дверь.
– Пап, мам, можно? – спросил Серёжа. – Нам не спиться…
– Заходите, – ответил папа, зажигая свет. – Признаться и мы не можем сомкнуть глаз.
– Давайте немного поболтаем, – предложила Варя.
– Хорошо, – сказала мама, видя, что ребята расстроены. – Только не долго. Нам нужно отдыхать и набираться сил. Кто знает, что нас ждёт впереди?
Ребята уселись на старую кушетку в углу и завернулись в плед.
– Пап, – сказа мальчик. – А расскажи нам, что случилось дальше с Луиджи и разбойниками? Что предложил ему Альберто Свирепый?
– Альберто Свирепый предложил Луиджи то, от чего тот не мог отказаться, – сказал папа, усаживаясь в кровати и кутаясь в одеяло. – Он сказал:
– Ты заметил тот мешок, в углу пещеры? Не отвечай, я знаю, что ты видел их и догадываешься, что в них. Там краски, кисти и холсты, и притом самого лучшего качества, из самой Венеции. Один купец вез их какому-то художнику и попал к нам в руки. Он и сейчас с нами, только потерял один глаз в сражении с жандармами.
У юноши жадно загорелись глаза при этих словах атамана, и тот позволил ему немедленно осмотреть эти сокровища. Кисти, краски и холсты были самого лучшего качества. Луиджи даже не подозревал, что такие существуют и уж точно, никак не ожидал держать их в своих руках. Он сразу же представил себе, сколько новых возможностей они ему сулят и Альберто, глядя на лицо юноши, лукаво усмехнулся.
– В этих мешках, десять холстов, – сказал он. – Я предлагаю тебе свободу в обмен на десять картин, которые ты сделаешь тут. Ты нарисуешь меня и все что захочешь ещё и оставишь эти работы здесь. Но помни, если твои полотна не понравятся моим товарищам, то не сносить тебе головы. Так как, согласен остаться и сделать то, о чём я тебя прошу? Не торопись с ответом…
– Я готов, – ответил юношу, почти не задумываясь. – Я и сам хочу написать несколько картин, а иначе, я бы отказался и мы могли бы делать что пожелаете.
– Отлично, – обрадовался Альберто. – Только мне нужны большие картины!
– Не волнуйся, – улыбнулся Луиджи. – Они буду большими.
– И они должны быть яркими и живыми!
– Такими я их и вижу, – кивнул юноша.
– И самое главное, – сказал атаман, – я хочу, что ты изобразил на них нас такими, какие мы есть на самом деле… Ты сможешь сделать это?..
– Это именно то, что я и собирался сделать, – ответил Луиджи.
– Отлично! – сказал Альберто. – Теперь, я должен убедить остальных принять моё предложение, но я уверен, что у меня получиться, потому что разбойники как дети. Они обожают всё новое и яркое, так что не подведи меня.
– Я не подведу тебя, – ответил смелый юноша, – но скажи мне, зачем тебе эти картины? Зачем ты рискуешь ради них?
– Потому что однажды, – ответил разбойник, – я оставлю свой промысел и покину это место. Мне осталось расквитаться с одним человеком, который обесчестил мою семью, но он необычайно хитёр и изворотлив, и я никак не могу подобраться к нему, но скоро, он будет в моих руках и получит по заслугам итога, я буду свободен и отправлюсь со своей долей золота подальше от этих мест. Я поселюсь где-нибудь далеко-далеко, на берегу моря и проживу остаток моих дней в покое. Но я хочу, чтобы у меня осталась память об этих днях и поэтому, я прошу тебя нарисовать для меня эти картины. Я чувствую в тебе великую силу и верю, что однажды, весь мир будет знать твоё имя, а я, на старости лет, смогу ещё раз прикоснуться к Италии и тем дням, когда я был изгоем и разбойником.
Они ударили по рукам и Луиджи, который не любил ничего откладывать, сразу же взялся за дело и до самого утра делал наброски спящих разбойников, дикого ущелья в свете луны, кровожадных пантер и самого Альберто Свирепого, восседающего с видом короля на овечьей шкуре подле затухающего костра. На утро, атаман сумел убедить разбойников оставить у себя Луиджи на его условиях, а после, отпустить с миром, при условии, что картины им понравятся. Луиджи слушал переговоры о его судьбе краем уха, он был слишком занят, смешивая краски и готовясь сделать свою первую картину – «Завтрак разбойников». Не хочу забегать вперёд, но эту картину можно и сейчас увидеть в одном из лучших музеев мира и понять, что чувствовал юноша в тот миг, вооружившись лишь красками и кистями, чтобы противостоять злому року. Он работал три дня и три ночи подряд, и на четвёртое утро картина была готова. Альберто был в восхищении от полотна Луиджи (и прочие разбойники тоже), но в то же время, он был и опечален, ибо рассчитывал, что работа юноши растянется на долгие месяцы и он вдоволь успеет насладиться его обществом. Но Луиджи Оттимо был не таков. Закончив картину, он съел огромную порцию макарон с мясом, запил их вином и лег спать, и проспал целые сутки, а следующим утром уже корпел над своей следующей работой – «Привал в Змеиное ущелье». Он работал точно одержимый, не отвечая на расспросы и наскоро перекусывая чёрствым хлебом и козьим сыром и через 4 дня, большое полотно было готово. И вновь общему изумлению разбойников не было предела, потому что, несмотря на то, что все краски на его полотне были перемешаны, и небо было едва ли не чёрным, а скалы практически синими, они узнавали своё ущелье, и самих себя и им казалось, что картина реальнее самой жизни. Луиджи вновь богатырски подкрепился и проспал сутки, и снова взялся за кисти. Его вид был диким и необузданным, его глаза метали молнии и когда он скакал по скалам в поисках лучшего ракурса, разбойникам порой казалось, что это не человек, а демон прыгает с камня на камень и они не смели мешать ему. Когда же юноша требовал от них позировать ему, они сидели тихо как мыши и боялись пошевелиться. Его третья работа – «Разбойники» – ужаснула всех. Луиджи словно вывернул их души наизнанку и прикрепил к полотну и каждый был изображён безжалостно точно, так что на утро, несколько разбойников исчезло, решив навсегда бросить своё ремесло. И снова отощавший Луиджи поел точно голодный волк и проспал почти два дня, а едва открыв глаза, схватился за кисти. Теперь он рисовал пантер и к священному ужасу всех вокруг, ставил свой мольберт не перед ними, а между них! Грозные звери вели себя точно домашние кошки и послушно ложились там, куда их отводил за цепь Луиджи, покорно снося все его приказы. Работа была готова в рекордные сроки – два дня, и называлась «Исчадия тьмы» и сам Альберто Свирепый не мог без содрогания взглянуть на полотно, с которого, казалось, на него вот-вот готовы были выпрыгнуть два кровожадных чудовища… После этой работы, Луиджи отдыхал дольше обычного, потому что силы его были на исходе. Почти неделю он только ел, спал и неспешно бродил по окрестностям в сопровождении Альберто и потом, за один день, написал «Ручей в Змеином ущелье», картину настолько живую, радостную и чистую, что разбойники плакали, глядя на неё, и уверяли, будто снова возвращаются в детство и испытывают ту необычайную безмятежность души, которая случается только у детей. После такого длительного отдыха, Луиджи трудился две недели подряд, делая только очень короткие перерывы на сон, и создал сразу три шедевра, объединённые одним название – «Каменное безмолвие». И снова разбойники поразились тому, что увидели, ибо поняли, что даже камни вокруг них имеют души, а небо – глаза. У Луиджи оставалось теперь только два холста, и он взялся писать портрет Альберто Свирепого, и трудился над ним не один день, заставляя атамана часами просиживать в неудобной позе, порой лишь за тем, чтобы сделать один единственный удачный мазок. Но и эта работа была готова. «Свирепый» поразил Альберто Свирепого в самое сердце, потому что он увидел, как мало хорошего осталось в его сердце, некогда жаждущего любви и дышащего стихами. Годы разбоя и годы неукротимой жажды мести отравили его душу и превратили в чудовище, в котором почти не осталось ничего человеческого. И всё же, в самой глубине его почерневшего и иссохшего сердца, ещё теплилась Жизнь, ещё жила Надежда, ещё не угасла Любовь. Увидев это, Альберто Свирепый ушёл из лагеря и три дня и три ночи ходил точно приведение в полном одиночестве, не замечая ничего вокруг, а когда вернулся, то узнал, что последний уцелевший негодяй, предавший его семью, был схвачен и вскоре будет в его руках. Он ждал этого момента долгие годы и придумывал самые страшные казни для своего врага, но теперь, когда тот вот-вот должен был оказаться в его власти, в его душе не было ликования. Он понял, что все эти годы лишь обкрадывал сам себя и отравлял свою жизнь мыслями о возмездии и эти мысли были горьки. В лагере он узнал, что не он один отсутствовал эти три дня в лагере. Следом за ним, его покинул Луиджи, и всё это время его видели бродящем вокруг небольшого пруда, где скапливалась дождевая вода. Никто не решался подойти к нему и позвать обратно в лагерь. Разбойники только приносили ему еду и оставляли неподалёку, а после, уносили её не тронутой. Когда же Альберто сам пошёл проведать юношу, то нашёл его спящем на камне подле пруда, а рядом, он увидел его последнюю работу – «Автопортрет» и Альберто невольно склонился пред рукой гения, чьей рукой водил не иначе как сам Бог.
Юноша спал долго, а когда проснулся. Долго не мог понять, где он, потому что, только закончив свою работу, он понял, что всё это время словно находился в каком-то наваждении. Он с удивлением смотрел на свои полотна и не верил, что эти произведения его рук дело, потому что никогда прежде он не писал так неистово. Весь день он просидел глядя на свои картины, словно прощаясь с ними, а вечером, объявил, что утром покидает лагерь. Всем было жаль расставаться с ним, но никто не противился его воле, ибо все понимали, что его судьба не в их руках и, собрав его в дорогу, разбойники устроили прощальный пир в его честь. На это пир и привезли последнего врага Альберто Свирепого, и когда он увидел куда попал и кто смотрит на его с овечьей шкуры, то повалился наземь, обливаясь слезами и моля о пощаде. В былые годы, Альберто отвечал на подобные мольбы лишь смехом, и раскатистое эхо вторило ему, наводя ещё больший ужас на жертву, но сегодня, в лагере разбойников стояла мёртвая тишина и несчастный, который за долгие годы страха и затворничества превратился в жалкого и запуганного человека, дрожащего от каждого шороха, тоже затих, лежа связанный по рукам и ногам перед своим молчаливым и грозным судьёй. Минута шла за минутой, но никто не нарушал тишины и пленник, решив, что его часы сочтены, начал молиться. Тогда, Альберто по прозвищу Свирепый, встал во весь свой исполинский рост и тяжёлой поступью подошёл к своему врагу, который в ужасе сжался при его приближении. Не говоря ни слова, он вытащил из-за своего пояса широкий и острый кинжал, склонился над предателем и, в два взмаха, перерезал связывающие его верёвки.
– Ты свободен, – сказал он хрипло. – Я прощаю тебя. Утром, когда солнце осветит тропы, мы покажем тебе путь из ущелья, а пока, садись у огня и раздели с нами угощение, которые мы припасли в честь нашего друга, будущего великого художника Луиджи Оттимо.
С этими словами он протянул руку своему врагу и помог ему подняться. Не зная, правда ли это или сон, тот подошёл к костру и сел под хмурыми взглядами разбойников, которые не понимали, почему их атаман так поступил со своим врагом, за которым столько лет охотился и только Луиджи улыбнулся чему-то и поднял свой кубок за здравие Альберто не Свирепого, но Милосердного.
