Юрий Александрович Штаб
Второй шанс
Стас скептически смотрит на меня и предпочитает не отвечать.
– Вот зря ты так на меня глянул. Согласись, в мире много людей сводит счеты с жизнью и среди них хватает таких, кто делает это с помощью огнестрельного оружия. Так?
– Да.
– Но пули делают, как правило, из свинца и если пустить себе такую пулю в висок, то есть шанс что она не пройдет навылет и останется в голове. А свинец штука очень ядовитая и есть вероятность того, что он начнет окисляться. А вот серебро, как ты знаешь, наоборот – убивает микробы и окислению мало подвержено. Так что подобный товар просто обречен на успех. К тому же, оцени романтическую составляющую процесса.
Я делаю несколько торжественных театральных жестов, чтобы произвести на собеседника более яркое впечатление.
– Пуская себе серебряную пулю в висок, наш будущий клиент сможет вообразить себя каким-нибудь тысячелетним вампиром-аристократом, который неуязвим для обычного оружия, а с жизнью прощается исключительно от пресыщения и скуки. Но главный упор нужно делать, конечно же, на экологическом аспекте.
– Ты думаешь, что человек, пускающий себе пулю в голову, будет бояться умереть от химического отравления? – уточняет Стас.
– Разумеется, – киваю я. – Вот смотри, каждая вторая реклама спиртного делает акцент на том, что у них особенно чистая вода – родниковая или талая или еще какая-нибудь полезная. Либо же упор идет на то, что в производстве используются самые современные средства очистки и фильтрации, которые опять-таки оказывают буквально чудодейственное влияние на здоровье. Убивать себя наиболее экологически чистым способом – это модная тенденция. Таковы веяния рынка потребления – от них нельзя отворачиваться.
На этот раз Стас уже не сдерживает смеха:
– Да уж, идея хоть куда. Вот выберемся отсюда и обязательно запатентуем. Одна загвоздка – я неоднократно слышал, что люди жили с пулей в теле не один год и ничего страшного с ними от этого не происходило.
– Да, – соглашаюсь я. – Мне тоже доводилось это слышать, но для нашего будущего бизнеса это не станет помехой. Нам нужно просто не акцентировать на этом внимания, зато регулярно повторять, что свинцом легко отравиться, а это, к слову, тоже чистая правда. Найдем актера наиболее представительного, напялим на него белый халат и пускай прочтет небольшую лекцию о том, сколь опасен свинец для здоровья, после чего сразу же пойдет реклама наших пуль. Согласись, впечатляет!
– Ладно, бизнесмен, пошли обедать.
Но выйти из коридора оказывается не так просто. В дверном проеме возникает фигура и она принадлежит одному из зэков, по кличке Дым. Он мотает уже далеко не первый срок и слава за ним тянется самая дурная. Даже я, частично отгородившийся от окружающего мира в своей одиночке, знаю, что с этим отморозком никто предпочитает не ссориться. Он не тратит время на то, чтобы поздороваться и сразу переходит к сути:
– Ну что, Витя, поговорим?
Я, смерив его взглядом, отвечаю вопросом на вопрос:
– О чем еще?
– Сейчас узнаешь, – он самоуверенно скалится. – Только давай без свидетелей.
Стас не спешит уходить – как стоял, вытирая руки бумажным полотенцем, так и не двигается с места. Пришедшему по мою душу зеку это явно не нравится:
– Без свидетелей, я сказал!
Стас делает вид, будто ничего не слышит. Он даже не смотрит на пришедшего зека, как будто того здесь и нет. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Смотрю совсем другими глазами. Да, мы с ним регулярно общались и тренировались вместе, но я не ожидал, что он изъявит готовность остаться рядом, когда у меня начнутся такие неприятности. Для него, не обладающего отдельной камерой, где можно ничего не бояться, вмешательство в чужую разборку может закончиться совсем плохо. Он это наверняка понимает. Мне не хочется, чтобы у него были из-за меня проблемы и я шепчу:
– Стас, не дури. Иди, мы тут сами разберемся.
Он, смерив меня насмешливым взглядом, отвечает:
– Захотелось в реальном бою испробовать все, чему я тебя научил?
– Ладно, кроме шуток. Ты же видишь, он один и я должен быть один, так будет по-честному. Он же не привел с собой толпу головорезов. Иди, Стас, лучше постой снаружи и посмотри, чтобы к нему и вправду никто на помощь не пришел.
Стас качает головой и говорит:
– Ну что же, как хочешь. Удачи.
Все это время Дым стоит в дверях и, сложив руки на груди, ждет, пока мы поговорим. Он отходит в сторону, выпуская Стаса, и шагает ко мне. Похоже, он никуда не спешит и вообще непоколебимо уверен в себе.
– Ну что, Витя? Думал, ты здесь самый крутой? Послал «авторитета» и тебе за это ничего не будет? Зря.
– Чего я уж точно не думал, так это того, что ты «шестерка» у местных «блатных».
Дым не злится, он только усмехается и отвечает:
– Должок у меня перед ними. А за «шестерку» ты сейчас ответишь. Сюда иди!
Я медленно, шаг за шагом, отступаю назад. За спиной более широкая душевая комната и я хочу иметь простор для предстоящей схватки. Дым выбрал идеальное место для того, чтобы меня подловить. В «тренажерке» целая куча снарядов и любая гантель стала бы отличным аргументом в нашем споре, но выбраться туда я могу только пройдя мимо своего соперника. Дым вооружен, в чем я особо и не сомневался. Как по волшебству в его руках появляется нож с коротким и широким клинком. Вот куда, интересно знать, смотрит охрана? Мы оказались в душевой и мой соперник прикрыл за собой дверь. Он по-прежнему усмехается – наверное, не сомневается в своей победе.
Я никому в тюрьме не хвастался тем, что бокс – это не первое мое знакомство с боевыми искусствами. До заключения я занимался капоэйрой и, совсем недолго, саватом, которые в нашей стране не особо популярны. Капоэйра и вовсе считается скорее показательно-акробатическим танцем, чем боевым стилем, но я никогда и не планировал использовать эти навыки для защиты жизни. Те давние тренировки увлекали меня красотой, сложностью и отточенностью движений. Сегодня они должны стать подспорьем в драке без правил. Я тоже спокоен, хотя и не так самоуверен.
Второй раз в жизни мне предстоит участвовать в бою с использованием ножа. После первого подобного случая меня сюда как раз и посадили. Правда, в тот раз вооружены были оба. Посмотрим, чем все закончится на этот раз.
Я прыгаю вперед и бью противника внешним ребром стопы в голень. Дым такого явно не ожидал. Он одновременно с моей атакой махнул ножом на уровне шеи, но при таком ударе корпус отклоняется назад, так что его клинок меня даже не поцарапал. На этом бой закончен – Дым никогда не занимался тайским боксом или чем-то подобным и его нога ниже коленной чашечки весьма чувствительна. Он падает, обхватив травмированную конечность руками и, что самое главное, выпускает из пальцев нож. Я прыгаю на него сверху и несколько раз бью локтем в лицо. Последовавших за этим ударов он, наверное, уже и не чувствует. Я еще где-то минуту колочу поверженного врага кулаками и локтями, потом встаю и, пошатываясь, иду к выходу. Следующий подосланный ко мне «палач» сто раз подумает, стоит ли со мной связываться, как только увидит, что произошло с его предшественником. Я иду и ломаю голову над тем, как мне удалось победить фактически первым же ударом. То ли молва склонна все приукрашивать и Дым не такой уж крутой боец, то ли какая-то сказочная удача была на моей стороне.
На улице, возле входа в спортзал, стоит Стас. Он удивленно смотрит на меня:
– А ты быстро. Стой, Витек, ты весь в крови. Ты его хоть не убил?
Я устало машу рукой:
– Нет, он там валяется, живой вроде. Кровь чужая. Идем…
– Да погоди, пойди хоть умойся, как ты хочешь в таком виде по территории пройти?
Но у меня нет никакого желания возвращаться к умывальникам. Я качаю головой:
– Нет, Стас, ну его к черту. Я туда не пойду, а о происшедшем все равно узнают.
– Тебя так и на обед никто не пустит. Иди за мной.
Он тащит меня обратно. В спортзале есть туалет и в нем умывальник. Там я привожу себя в порядок и мы идем в столовую, чему я несказанно рад. Странно, мне очень не хочется увидеть моего избитого противника. По пути Стас говорит:
– Ты заметил, ни одной собаки поблизости не было, когда Дым решил на тебя наехать.
Я равнодушно пожимаю плечами и отвечаю:
– Неужели тебя это удивляет? Стас, спасибо.
Теперь его очередь пожимать плечами:
– Да не за что.
– Ну, прямо-таки не за что. За тренировки, спарринги, без них мне пришлось бы туго. Ну и конечно за то, что не бросил меня одного.
Стас фыркает:
– А толку? Ты же все равно меня прогнал, один на один драться захотел.
– Это не одно и то же. Ты же не сбежал, когда Дым нарисовался.
– А я не таракан, – мрачно отвечает Стас. – Чтобы от каждого взмаха шарахаться.
Мы спокойно обедаем и расходимся. Может быть, во время еды кто и взирал на меня с удивлением, видя, что я жив-здоров, но мне таких взглядов заметить не удалось. Всю вторую половину дня я сижу в камере. Мой боевой потенциал на сегодня иссяк и я отсиживаюсь в своей цитадели, точно зная, что здесь драться ни с кем не придется.
8. Карантин
Времени свободного много и я берусь за изучение громких судебных процессов прошлых лет. Меня давно интересовала эта тема, и я так увлекся, что чуть не пропустил время ужина. Однако идти никуда не нужно, еду мне приносят в камеру. Не трудно догадаться, что избитого Дыма нашли и сообразили, чьих это рук дело. Охранник, временно исполняющий роль официанта, говорит, что завтра меня вызовет к себе начальник тюрьмы.
– Надоели ему твои выходки. Ты свою «одиночку» не так часто покидаешь, но все равно умудряешься устраивать драки. Так что даже не знаю, стоит ли тебя к нему вести, не ровен час по пути еще кому-то череп проломишь.
– Можешь передать Андреевичу, что завтра у меня не приемный день, пусть излагает все свои претензии в письме.
Охранник фыркает:
– Ты такой умный, да? Вот сам ему это и скажешь.
– Я ему много чего скажу. Например, поинтересуюсь, где была охрана когда меня чуть не зарезали.
На этом наш диалог завершается и до самого утра меня уже никто не беспокоит.
Следующий день начинается для меня со звонка, которого я никак не ожидал. Мне звонит Тарасов.
– Виктор Иванчук?
Он спрашивает так неуверенно, как будто думает, что я поменял номер.
– Колян! А чего так официально? Что за ледяная стена отчужденности между старыми друзьями? Ну рассказывай, как жизнь? Почему так давно не звонил, я уже соскучился.
Тарасов, однако, мой тон не поддерживает:
– Как дела… – он заминается. – Виктор, нам нужно поговорить…
– Так чем мы сейчас и занимаемся, – перебиваю его я.
– Нет, при встрече. Как можно скорее, например, сегодня.
– Хорошо хоть не раньше. Как ты правильно заметил во время нашего самого первого разговора, я никуда не убегу, так что если договоришься с тюремным начальством, то милости прошу.
После конфликта с местными «блатными» меня могут оставить взаперти надолго, так что, почему бы и не встретиться с Тарасовым. Хоть какое-то развлечение. Интересно, почему он так спешит. Кто их знает, этих журналистов, может ему уже донесли про драку и он желает первым услышать обо всем из уст участника.
Я слоняюсь по комнате туда-сюда и жду, пока хоть что-нибудь начнет происходить. Интервью, которое я когда-то дал «Тристару», стало поворотной точкой – после него жизнь бьет ключом. Я уже даже привык, что события и новости сыплются как из рога изобилия. Такой темп позволял скрасить болотное однообразие тюремной жизни. Теперь же я остался в четырех стенах. Завтрак доставили в камеру охранники, предварительно принеся меню, с обедом будет такая же история, да и на прогулку, судя по всему, меня сегодня не выпустят. Похоже, что Андреевич всерьез обеспокоен перспективой моей потенциальной гибели от рук какого-нибудь зэка и пока не решил, как обеспечить мою безопасность. Я беру телефон и я набираю номер Стаса. Он сразу же отвечает:
– Привет, Витек. Ты, говорят, закрылся в камере, подпер дверь шваброй и никого не пускаешь. Неужели правда?
– Неправда, нет у меня никакой швабры.
– Ага, а все остальное значит правда? – смеется Стас.
– Нет, – отвечаю я. – Просто меня закрыли на карантин. Как сказал охранник: «Чтобы ты еще кому-нибудь череп не проломил». Жду, пока начальник тюрьмы не удостоит аудиенции. А твои дела как?
– Ну, я не на карантине и не в больнице, как Дым, поэтому можно сказать, что все хорошо.
– Стас, к тебе претензий никаких не было?
– Нет, а какие еще претензии? Если ты имеешь в виду «блатных», то поверженный тобой противник еще не скоро сможет членораздельно говорить и пока никто не знает, что же в деталях произошло во время драки, даже я. Да и в чем он мог бы меня обвинить? Ты же меня прогнал, не дал помахать кулаками, так что мне бояться вроде нечего. А вот ты что думаешь делать дальше?
– Посмотрим. Все будет зависеть от того, какие меры примет администрация. Может мне вообще не придется какие-то телодвижения производить. Жаль вот только на прогулку пока не выпускают. Так что гуляйте без меня.
Стас искренне пытается скрасить мое одиночество:
– Ну, если хочешь, то присоединяйся к нам вечером в онлайн-игрушке.
– Нет, спасибо. Ко мне сегодня должны гости прийти, так что я скучать не буду. А там посмотрим, просижу в камере безвылазно недельку и буду готов на что угодно, даже на такие забавы. Ладно, звони если что. Пока.
– Пока, Витек.
Я кладу телефон на подоконник и опять брожу по комнате, а он, дождавшись, пока я отойду подальше, начинает звонить. Судя по мелодии, меня хочет услышать мой адвокат. Поднимаю трубку:
– Добрый день, Ярослав Витальевич.
– Привет. По-твоему он добрый? Мне только что позвонил Гольцев и сказал, что тебя чуть не убили.
Я отрицательно качаю головой, хотя адвокат этого и не видит:
– Гольцев журналист и готов найти сенсацию там, где ее и близко нет. На мне нет даже порезов. Ну, кроме тех, что я нанес себе электробритвой этим утром.
Адвокат, как будто, успокоился, услышав мой голос.
– Я сегодня буду у тебя, расскажешь при встрече, что же у вас там произошло. Пока лучше никуда не выходи.
– Да я бы и рад, но не пускают.
Самое время пообедать. Раз за дверь мне пока ходу нет, то ничего другого не остается, как идти на поклон к компьютеру. Я захожу по локальной сети на страничку нашей столовой, смотрю меню и оформляю заказ. Очень удобная услуга, Сверчок постарался, спасибо ему. Впервые делаю такую заявку и с интересом жду, сколько времени потребуется, чтобы еда прибыла в мою келью. На сайте указано, что через пять минут. На самом деле проходит семь, но я не в претензии. В камеру заезжает сервировочный столик и охранник, пожелав мне приятного аппетита, выходит. Пообедав, я заговариваю с охранником, который убирает посуду.
– Спасибо за обед, в вашем отеле хороший повар. Думаю, что задержусь у вас еще на некоторое время. Скажите, а девочку в номер можно заказать?
Охранник, покосившись на меня, отвечает:
– Если ты здесь чувствуешь себя как в гостинице, то неплохо бы знать, что просьбы к лакеям обычно сопровождают чаевыми.
– Извини, нет мелочи. Мне обещали сегодня свидание с начальником. Время идет, скоро вечер, а я так и сижу тут взаперти.
– Поверь, Виктор, Андреевичу не до тебя. В связи с надвигающимся шоу у него дел по горло. Разные документы, разрешения, пропуска. А вместо этого ему приходится разбираться с твоими проблемами.
– Дым первый начал…
– Неважно. Все разрешилось. Андреевич тоже не зря столько лет здесь верховодит. Заказчик твоего устранения уже обнаружен, так что скоро заживешь нормальной жизнью.
– Нормальной, – фыркаю я. – Нормальной жизнью я заживу, когда выберусь отсюда. Спасибо за обед.
На это наш разговор заканчивается. Через пару часов приходит Меренков. Я излагаю ему всю историю конфликта с местными «авторитетами».
– Да, Виктор, тебя нужно защищать не только от закона, но и от себя самого. Ты влез в неприятности на ровном месте.
– Ярослав Витальевич, у меня не было выбора. Согласиться помогать «блатным» я не мог, Гольцева бы это точно не устроило, а отказ, даже в самой вежливой форме, все равно остался бы отказом.
Адвокат с интересом смотрит на меня:
– Ты пригласил меня, чтобы спастись от смерти, но сам не особо избегаешь опасностей. Сейчас ссоришься с зэками. Раньше – карабкался по скалам, причем пренебрегая альпинистским снаряжением, любил переплывать широкие реки. Однажды устроил дуэль на ножах, за что и попал сюда. Тебе не живется спокойно? Ты не боишься смерти?
– На какой из вопросов отвечать сначала? Спокойно мне действительно не живется – это слишком скучно. Ну а на счет страха, – я пожимаю плечами. – Меня пугает в первую очередь то, что из моей гибели хотят сделать развлечение. Есть в этом что-то жалкое, недостойное. Если бы я утонул в реке, то виноват был бы только сам – не смог рассчитать силы, оказался слишком слаб. А быть казненным, как баран на скотобойне… Ну уж нет, о таком я даже думать не хочу.
– В том, что ты получил смертный приговор, виноват тоже только ты, – осуждающе говорит Меренков. – Странно, что ты этого не видишь. Когда шел на убийство, неужели не понимал, чем все закончится?
– Это был честный поединок, – огрызаюсь я. – Мой враг был также вооружен ножом, хорошо тренирован и наверняка понимал, чем все может для него завершиться.
– По-другому вашу ссору нельзя было решить? – спрашивает адвокат.
Я вздыхаю:
– Не все вопросы можно уладить цивилизованными методами.
– Да, – кивает адвокат. – Особенно, если и не слишком стараться. Скажи, а ты не жалеешь о своем поступке?
– Не знаю. Много времени прошло, ярость улеглась, да и сам я изменился. Не знаю… – еще раз повторяю я.
Мы пару минут сидим в молчании, после чего адвокат говорит.
– Ладно, давай вернемся к нашим баранам. Гольцев всерьез занервничал и его можно понять – через несколько дней стартует отбор на шоу, а одного из ведущих чуть не убили.
– А разве для него это плохо? – спрашиваю я. – Такое событие придало бы некий драматический оттенок мероприятию. Даже мелодраматический, я бы сказал.
Адвокат неодобрительно смотрит на меня и спрашивает:
– А ты все шутишь? Не веришь, что тебя и вправду могут зарезать? Развлекаешься, вместо того чтобы…
– Чтобы что? – перебиваю я. – Вот чем, по-вашему, я должен целыми днями заниматься? Думать о приговоре? Или о реалити-шоу? Или мне нужно сидеть взаперти и трястись от каждого шороха, ожидая прихода убийц? Ну и каких из них посоветуете больше опасаться? Тех, которых могли бы прислать «блатные» или тех, которых на убийство благословит государство? Если размышлять все время о чем-то одном, то так можно с ума сойти. Вот я и развлекаюсь, как могу.
– Ладно, давай вернемся к проекту, – примирительно говорит Меренков. – Честное слово, Гольцев должен быть тебе благодарен, ведь ты в свое время пригласил адвоката, который теперь взвалил на свои плечи кучу его работы. По пути сюда я уже забежал к начальнику тюрьмы и переговорил относительно твоего будущего. Ты поссорился с одним из местных «блатных», камеры наблюдения это зафиксировали и теперь с ним проводят воспитательную беседу. Очень убедительную беседу, можешь не сомневаться.
– Не думаю, что это его остановит. Уже, наверное, вся тюрьма знает, что я отказал ему в просьбе. Если он не сумел внушить уважения мне, то скоро и остальные перестанут с ним считаться и вот тогда его добьют свои же.
– Да, – соглашается Меренков. – Но ты же понимаешь, что начальник этого заведения сумеет оградить тебя от опасности, так что ничего не бойся, скоро заживешь нормальной жизнью.
– Я и не боюсь. А нормальную жизнь мне сегодня уже обещал охранник. Отвечу вам также как и ему – нормальная жизнь начнется за стенами тюрьмы.
– До ее начала тебе придется участвовать в шоу, – напоминает адвокат. – Так что слушай меня. Этот проект позиционируется как интеллектуально-развлекательная программа.
– И что же там такого интеллектуального? – удивленно спрашиваю я.
– Не перебивай и все узнаешь. Это не просто реалити-шоу. Съемки разных конкурсов и интервью будут разбавлены экскурсами в прошлое. Там расскажут о том, как зародились тюрьмы, как в разных странах появлялись и менялись законодательства, какие наказания применялись к преступникам. Таким образом, шоу получит познавательный аспект. И вести эти лекции по истории придется тебе.
– Тексты рассказов подготовят журналисты?
– Да, – кивает Меренков. – Они постараются осветить самые интересные и любопытные аспекты в истории развития тюремной системы. Слава богу, за несколько тысячелетий человеческой цивилизации накопился изрядный багаж разнообразной информации. Ну а для тебя это будет ценным опытом по работе на камеру, чтобы потом, во время прямых трансляций, было немного легче.
– Ясно. Скажите, многие ли заключенные клюнули на приманку с кредитами?
Адвокат качает головой:
– Я точно не знаю. Ты же понимаешь, что банк такую информацию не дает, но думаю, что многие. Их специалисты свое дело знают – они пустили слух о том, что часть зэков взяла такой кредит и, соответственно, их шансы на победу выросли. Ну а теперь, конечно, и остальные побегут в кредитный отдел. Ажиотаж – дело заразное, сам понимаешь.
– Да. А ко мне еще гости должны прийти. Представьте – Николай Тарасов, собственной персоной. Обещал сегодня вечером быть здесь.
Меренков настороженно смотрит на меня и спрашивает:
– Он не говорил, что ему надо?
– Нет, просто просил о встрече. Советуете отказаться?
– Нет, думаю, стоит встретиться. Посмотрим, вдруг он что-то полезное скажет. Ты только интервью ему не давай – хватит. Он, конечно, профессиональный журналист и привык из разговора извлечь максимум пользы для себя, но постарайся больше узнать сам и меньше сообщить ему. Расскажешь потом, чего же он хотел.
Тарасов приходит ближе к семи часам вечера. Откровенно говоря, его нелегко узнать. Весь лоск, самоуверенность и энергия куда-то улетучились. Ко мне в камеру заходит, кажется, совсем другой человек. Он здоровается и стоит, переминаясь с ноги на ногу. Только после моего предложения он садится на стул и смотрит на меня, не зная, с чего начать разговор. Я говорю:
– Насколько я понимаю у современного журналиста жизнь очень суматошная – нужно постоянно общаться с разными людьми и уметь находить с ними общий язык. А ведь иногда так хочется расслабиться и для разнообразия просто помолчать. Однако я не думаю, что ты пришел ко мне в гости именно для этого. Будь как дома, тебя здесь никто не обидит.
Журналист чешет нос – то ли просто от задумчивости, то ли вспоминая, как я ему этот нос разбил. Наконец он подает голос:
– Виктор, вы не передумали участвовать в шоу?
– Слушай, давай опять перейдем на «ты»? По-моему уже пора, после всего, что между нами было. Что касается шоу, то почему я должен передумать? Мне этот проект не очень нравится, но разве не «Тристар» лезет вон из кожи, стараясь создать мне имидж патологически жестокого и опасного для окружающих садиста? И, как я догадываюсь, ты всегда был главным вдохновителем этой травли. Теперь на СТЛ вся надежда.
Тарасов энергично трясет головой:
– Нет, ты не понимаешь. Поверь, СТЛ на тебя наплевать, они заботятся только о своей выгоде. Да, пока будет идти программа, ты будешь знаковой фигурой. Зрители будут переживать за тебя и симпатизировать, но это шоу задумано совсем не для того, чтобы тебя спасти. Они просто повышают свою популярность. Потом, когда съемки закончатся, они про тебя сразу забудут и симпатии зрителей ослабнут. СТЛ тебя просто используют.
– Ну и что же ты предлагаешь? – спрашиваю я.
– Откажись, – выдает Тарасов. – Откажись участвовать в шоу, тебе от него никакой выгоды. Ты же не в восторге от этой идеи и с удовольствием бы не снимался, так зачем это тебе нужно?
– Ну а какой мне интерес отказываться от съемок?
Тарасов решительно машет рукой:
– Отказывайся от участия в шоу и мы прекратим выставлять тебя в дурном свете. Поверь, мне самому это очень неприятно, но это просто рабочая необходимость. Никто в нашей корпорации не испытывает к тебе антипатии. Да, мы создавали тебе антирекламу, но в этом не было ничего личного.
Мой гость разошелся, речь опять стала быстрой и уверенной, правда, жестикулирует он чересчур резко, выдавая свою нервозность. Мои возражения он, похоже, просто пропускает мимо ушей. Мне остается только слушать его монолог дальше.
– Ты же и так свою популярность поднял. Завел блог, зарегистрировался в социальных сетях, опять стал регулярно мелькать в новостях, так зачем тебе еще и шоу? Да ну его в пень, забудь про него! Ничего хорошего из этого проекта не получится. Пускай снимают его без тебя.
Мне это надоело и вот уже я повышаю голос и начинаю резко жестикулировать:
– Коля, ты меня что, дураком считаешь? Тебе нужно опубликовать интервью, а сделать ты это сможешь только после моей смерти. Думаешь, я не вижу какая у тебя цель?
– Нет, нет, ты не понимаешь. Интервью уже пройденный этап, просто не участвую в шоу и все.
– Да? – спрашиваю я. – А деньги – это тоже пройденный этап? «Тристар» мне много заплатил. Вы что, готовы обо всем забыть?
– Да ведь СТЛ компенсировал наши расходы, так что мы не в накладе и к тебе претензий не имеем.
– Зато СТЛ в накладе. Думаешь, они тоже не будут иметь ко мне претензий?
– Да они ничего не смогут тебе сделать. Просто не снимайся в шоу и вся проблема решена.
Проблема, похоже, у Тарасова и наверняка не одна. После того как сенсационное интервью для «Тристар» неожиданно превратилось в сногсшибательное шоу для их конкурентов, ему приходится несладко.
– Слушай, Коля, а что с тобой будет, если это шоу со мной в качестве ведущего окажется успешным? Начальство твое тебя выпрет и, я думаю, постарается сделать так, чтобы тебя не взяли журналистом даже … не знаю даже, короче никуда!
Тарасов игнорирует этот мой выпад. Он продолжает сверлить меня взглядом и на разный лад повторяет одни и те же аргументы. Честно говоря, я даже начинаю нервничать – постоянный стресс и давление со стороны руководства могли плохо сказаться на его психике. Я не сомневаюсь, что справлюсь с ним, если у него сейчас поедет крыша, но находиться в закрытой комнате вместе с психом все-таки как-то тревожно.
– Ладно, Коля, я думаю, дел у тебя хватает, так что не смею задерживать. Все, аудиенция окончена.
Журналист смотрит на меня с плохо скрываемым отчаянием.
– Ты не сдержал обещание! – выдыхает он. – Как бы там ни было, но ты обещал интервью не давать, а сам что сделал? Думаешь, нарушать слово – это по-мужски?
Да, в чем-то он прав. Мне и самому не нравится вся эта ситуация – нарушение контракта, присвоение себе чужих литературных талантов, необходимость плясать под чужую дудку, но я сейчас зажат как в капкане.
– Сейчас уже поздно что-то менять, Коля. Ступай, пускай все идет своим чередом.
Я подхожу к двери камеры и стучу, охранник выпускает Тарасова. Николай уходит, опустив голову и даже не попрощавшись.
