Юлия Волшебная
Эмоции оптом
– Уже не сильно, – осторожно ответила я.
– Мало я начистил его гнусную рожу. Макс поплатится за это отдельно.
– Грег, прошу тебя… – Я провела рукой по его лицу. – Оно того не стоит. Лучше скажи, что произошло… с Самсоновым?
– М-м… Мира… Давай позже? Тебе надо немного восстановиться, прийти в себя. Слишком много разговоров после такой нервной нагрузки. Главное, что теперь ты в безопасности.
– Нет. Я должна знать сейчас.
Я вложила в свою просьбу всю твёрдость, на которую была способна в этот момент, и Грег, задержав вдох на пару секунд, сдался:
– Когда Олег стал угрожать тебе ножом… Инга выхватила свой. – Говоря, Грег, не мигая, смотрел на меня, будто зрительный контакт был спасательным канатом для нас обоих. – В общем… Мира, она угодила Олегу точно в левый глаз, и… Он погиб мгновенно.
Я закрыла лицо руками и откинулась спиной на кровать. Вот и всё. Я предполагала нечто подобное, но всё же услышать прямое подтверждение пугающим догадкам оказалось хуже, чем я ожидала. Хотелось завыть, но моих сил хватило только на беззвучный крик из широко – до боли – раскрытого рта.
– Мне жаль, – почти прошептал Грег. – Мы не хотели этого. И Инга… она тоже не хотела.
И я. Я тоже не хотела смерти Олега, а теперь несказанно горевала из-за того, что всё закончилось так ужасно для него. В тот момент слёзы, способные облегчить душевную боль, так и не пришли. Грег оказался прав: слишком большая нагрузка для психики давала о себе знать. Внезапно я ощутила жуткую апатию ко всему. Лишь несколько часов спустя, оставшись на какое-то время наедине с собой, у меня всё же получилось оплакать нелепую гибель своего бывшего напарника, в котором так и не привыкла видеть врага. Думая об Олеге, я никак не могла припомнить ничего дурного или неприятного о нём. Последний день нашего общения незадолго до его гибели как будто вообще стёрся из моей памяти на какое-то время. Я вспоминала его дурацкие шуточки и неловкие попытки ухаживать за мной. Вспоминала, как он заботливо поил меня горячим компотом, как учил кататься на коньках и как смешно облизывал пальцы, поедая мои блины. И этот образ Самсонова-дуралея, весёлого умника, начисто вытеснял из моей памяти факт, что всё это было только игрой. Гениальной, но всё-таки игрой. Настоящий Олег Самсонов показывался лишь изредка и неизменно был в такие моменты ужасно мне неприятен.
– Мне очень жаль, – повторил Грег. – Я знаю, как тебе сейчас тяжело.
Я убрала руки от лица.
– Грег, послушай… Ты ведь не думаешь, что мы с Олегом…Что я и он…
Его взгляд вспыхнул на короткий миг. Стальной отлив глаз из полупрозрачного стал пугающе плотным, даже тяжёлым. Но в тот момент, когда я в накатившем на меня отчаянии уже готова была взахлёб поклясться в собственной непогрешимости, Грег вдруг улыбнулся и покачал головой:
– Нет, не думаю. Хотя боялся этого безумно. Я знал, что он ночует в нашей с тобой квартире, видел, как вьётся вокруг тебя на собрании… И, признаюсь, наблюдал за вами издалека на озёрах.
Я сглотнула, вспоминая ужасный момент, когда мы с Самсоновым вдруг рухнули на лёд, и он чуть не поцеловал меня.
– Я даже готова поверить, что это ты каким-то образом отдал Рику команду накинуться на Олега.
Грег слабо улыбнулся:
– Ну, разве что Рик обладает телепатическими способностями. Скажу честно, я сам едва сдерживался, чтобы не броситься на Самсонова, наплевав на расстояние и маскировку. К счастью, Рик меня опередил. Хорошего я всё-таки помощника вырастил, правда?
– И всё-таки, ты знаешь, что между мной и Олегом никогда не было близости?
– Знаю. Я мог понять это из сотни косвенных признаков. Из того, как ты смотришь, а точнее – не смотришь на него. Из того, как подбираешься всем телом, когда он подходит ближе, будто говоря: «Я в домике, не входить». Из того, как быстро твоё лицо покидает улыбка, как бы старательно он тебя ни веселил.
Я горько вздохнула, снова осознав, что больше не услышу глупых шуток Олега и не посмеюсь над ними уже никогда.
– Может быть, всё к лучшему, – продолжил тем временем Грег, наклоняясь ко мне и проводя рукой по моим волосам. – Своим импульсивным поступком Инга спасла тебя.
– Как странно всё повторяется… До меня только дошло. Когда-то давно именно с помощью ловкого владения ножом мой отец сумел выиграть выпускной поединок в спецколледже. А наш с Ингой брат, рождённый здесь, в трущобах, ударом ножа нанёс смертельную рану офицеру Служб – убийце своей матери, Анне. И хоть это не уберегло ни её, ни самого мальчика, но спасло моего отца. И вот теперь Инга… Ох! Как бы я хотела, чтобы папа разделил со мной эти минуты. И чтобы он поскорее познакомился с младшей дочерью…
– А мы, в общем-то, уже! – Послышался непривычно весёлый голос Альберта, и сам он появился в дверях комнаты. Рядом с ним, робко улыбаясь, стояла его молодая женская копия. Моя родная младшая сестра.
Глава 12. Часть 1
Был поздний вечер этого невероятно долгого дня. Дня, за который я повзрослела – или постарела? – на целую жизнь, но вместе с тем он подарил мне столько чудес. Во-первых, я осталась жива, хотя мысленно уже успела попрощаться с жизнью. Во-вторых, с помощью близких людей мне удалось – пусть временно – предотвратить катастрофу. Но главное – этот день вернул мне Грега! И все произошедшие события в совокупности стали для меня материализованным знамением победы добра и света, ранее ощущавшейся лишь как некая абстрактная идея. Я понимала, что эта победа не окончательна, что борьба продолжается, выходя на новый уровень. Но сейчас мир дал мне кратковременную передышку перед решающим броском, и эта короткая пауза стоила целой жизни.
Апартаменты Грега, два с половиной месяца не видевшие своего настоящего хозяина, больше не давили сиротливой тоской и безмолвием: сегодня мы вернулись сюда вдвоём. В моём теле всё ещё оставалось чувство полёта после нашей совместной поездки с Грегом на его байке: в животе ухало и щекотало при каждом воспоминании о том, как мы входили в повороты. Я даже слегка жалела, что Грег настоял, чтобы я надела его шлем: из-за этого я не могла ловить губами и кожей лица встречные потоки воздуха и растворяться в них с ликующим чувством «Я есть! Я живу!», бурлившим внутри меня всю дорогу домой.
Я подошла к окну в медиакомнате, не зажигая свет. Машинально провела пальцами по шероховатой обложке сборника стихов, лежавшего на подоконнике. Теперь мне даже не нужно было его открывать: знакомые строки сами собой всплывали перед внутренним взглядом. Но в этот раз вместо того, чтобы дословно «читать» знакомые стихи, я с удивлением обнаружила, что норовлю заменить в уме отдельные слова, а где-то и целые фразы другими – своими. Усовершенствовать. Наполнить свежими смыслами. Создать заново. Наверное, так пробуждается от долгого мёртвого сна сила творчества. Грег говорит, она от природы заложено в каждом человеке, независимо от происхождения, места жительства и принадлежности к какому-либо социальному слою. И что все мы рождаемся для творчества. Я невольно улыбнулась: было время, когда я не верила ему. «Ну, это уж точно не про меня. Я не создана для творчества», – с твердолобой уверенностью возражала прошлая Миранда Грин. Но теперь я понимаю, как сильно она заблуждалась. Творить – значит осознанно дарить жизнь: идеям, образам, неживым объектам и… людям. Даже прошлая Миранда Грин что-то создавала, называя это «решением рабочих задач». А новая я хотела бы дарить жизнь. Осознанно.
Комнату обволакивало мягкое звучание музыки, льющейся из стереосистемы. Играла любимая пластинка Грега – та самая, которую я отдала Максу под видом универсального кристалла Служб, и которую Грег после сегодняшнего… кхм… разговора с Максом забрал у него обратно.
«We walk through the fire.
Is there a way out?
Is there a way out?»[3]
– вопрошал на одном из языков Старого мира мелодичный дуэт мужчины и женщины, которые – я верила – были отчаянно влюблены друг в друга или как минимум горели общей идеей. А, может, и то и другое. Точь-в-точь как мы с Грегом.
Я вслушивалась в текст будто впервые. Как же эта песня резонирует с моими ощущениями и страхами! Меня и тех, кто мне дорог, со всех сторон окружает движущаяся стена огня. Встречи с ним не избежать: пламенное кольцо сжимается с каждым часом всё плотнее. Единственная оставшаяся возможность спасения – шагнуть навстречу этому огню, идти напролом в надежде прорваться сквозь него, прежде чем жадное пламя расправится с тонкой кожей, иссушит жизненные соки и доберётся до костей. Шанс минимальный, но другого не дано: когда всеиспепеляющее кольцо сомкнётся, дёргать руками и ногами будет слишком поздно.
«There’s nowhere to go
Nowhere to go
But straight through the smoke
Straight through the smoke
And the fight is all we know
The fight is all we know».[4]
Но что будет там, за этой огненной стеной, если нам всё же удастся преодолеть её? Сможем ли мы создать заново и наполнить свежими смыслами ту хрупкую ткань бытия, до которой пламя успело добраться ранее?
Подслеповатые провалы окон соседних заброшек освещались полной луной, которая слегка качнулась и поплыла в тот самый миг, когда Грег, прямиком из душа, вошёл в комнату и почти вплотную приблизился ко мне. Даже не поворачиваясь, я ощутила влажный пар, исходящий от его тела, наполненный неповторимым, самым родным для меня ароматом. И тотчас музыка, а за ней все мои мысли и вопросы стали затихать, растворяясь в бесконечно далёком пространстве.
Я успела принять душ первой. При этом Грег не последовал за мной в ванную, как часто делал раньше, а отправился в комнату, которую он сам называла «спортзалом», а я «складом» – чистить свой костюм после поездки. Я же, по-быстрому закончив короткие водные процедуры, сделала вид, что мне очень важно прямо сейчас прибраться в спальне и медиакомнате. Так мы оба, не сговариваясь, оттягивали момент уязвимой близости, словно боясь разрушить или спугнуть робкое чувство внутреннего трепета, которое нарастало с каждой минутой, пока мы удерживались на некотором расстоянии друг от друга.
Но теперь эта игра подходила к логическому завершению.
Грег коснулся моего плеча, провёл дорожку в направлении локтя. Чувствительная кожа мгновенно вспыхнула огнём под его пальцами.
– Так-так. И о чём ты мечтала тут в темноте, пока я мылся? – с какой-то особенной нежностью спросил Грег.
– Ну-у… Тебе ли не знать? – Я вжалась спиной в его грудь, стараясь при этом заставить свой голос не дрожать. – Об идеальном мире будущего. И о том, что хочу стать его соавтором… вместе с тобой.
Ещё об одной своей мечте я умолчала, решив, что у нас ещё будет время для откровений. Грег тоже явно не жаждал долгих разговоров. Он не стал больше ни о чём меня расспрашивать – просто развернул к себе лицом, впиваясь жарким ртом в мои губы. Стены комнаты качнулись и отодвинулись куда-то далеко в бесконечное пространство. На некоторое время вся окружающая материя вне меня и Грега просто перестала существовать. Я слышала, как бьётся сердце, но не понимала – моё или его, а затем ощутила, что плыву куда-то прочь, подхваченная сильными руками самого желанного мужчины на земле.
В бархатной темноте спальни, не подсвеченной на сей раз светильниками и ночниками, я не могла видеть глаза Грега, выражение его лица. Зато хорошо ощущала, как напряжены мышцы его плеч, груди, живота… И как сильно́ его возбуждение, уже не скрываемое ненужным полотенцем.
Я всхлипнула, когда Грег толкнулся в меня, остановившись у самого входа. Мои ноги непроизвольно сомкнулись на его спине, а тело потянулось навстречу, желая более тесного и глубокого контакта. Но он медлил, покрывая поцелуями моё лицо и шею, а я разрывалась от хоровода чувств, кружившегося внутри меня. Хотелось одновременно плакать, смеяться, кричать от радости и томительного мучения. Всё тело била мелкая дрожь. Его ладонь обволокла мою грудь, и пальцы тут же нашли сосок, сжав его до приятно-тягучей боли. Теперь всхлип смешался с умоляющим стоном.
– Ш-ш, моя хорошая. – Успокаивающий шёпот Грега прозвучал каплей воды, упавшей на раскалённый металл. Его член с упругим натяжением вошёл вглубь меня, и через мгновение я и сама ощутила себя каплей, превращающейся в горячий пар по мере того, как его уверенные толчки внутри меня усиливались, резко набирая темп и заставляя моё тело звучать всё громче. При этом Грег продолжал по очереди ласкать мои соски – то едва касаясь подушечками пальцев, то увереннее сжимая их, отчего пламя внизу живота становилось сильнее с каждым мгновением.
Первый оргазм – короткий, но острый – заставил меня дёрнуться всем телом. На несколько секунд я забыла, как дышать, только хватала воздух ртом будто рыба, выброшенная на берег внезапной волной. Но Грег не останавливался – лишь ловко развернул меня спиной к себе, и продолжил двигаться в прежнем темпе. Я упёрлась коленями в матрас, а руками крепко ухватилась за деревянную спинку кровати, стараясь поймать его ритм. Толчок. Ещё один. И ещё. Грег коснулся моего плеча, затем его пальцы переместились к шее, играя с прядями моих волос. Как вдруг одним движением он собрал их все в районе затылка и легко, но чувствительно потянул на себя, в то время как наши тела продолжали свой дикий танец. Толчок. Ещё один. И ещё.
И тогда пришла вторая волна.
В этот раз она накатывала постепенно, наползала мягким пульсирующим пледом, расплавляя всё моё тело нежным жаром глубоко изнутри. И наслаждение, пришедшее следом, оказалось столь же плавным, тягучим, глубоким. И я стремилась погрузиться в ту глубину до самого дна.
Это могло бы стать идеальным финалом заплыва. Но только для меня одной: Грег всё ещё оставался на полпути. Мне же захотелось взять инициативу в свои руки. Придя в себя, я слегка отстранилась и снова развернулась к нему лицом, усаживаясь на кровати и обвивая руками его шею. Грег принял безмолвное приглашение: на несколько секунд он склонился к моим губам, вбирая их в себя в жадном поцелуе. Затем его горячий язык прочертил дорожку на моей шее и, наконец, скользнул к груди. Губы и зубы нежно терзали мой сосок, причиняя уже такую желанную сладкую боль, и одновременно с этим умелые пальцы играли с соском другой груди. Я уже не могла стонать, когда свободной рукой Грег вдруг коснулся моей промежности в её самой чувствительной точке. Несколько лёгких движений, и на миг показалось, будто внутри меня что-то вспыхнуло – и всё пространство завибрировало в ответ. Грег двинулся тазом навстречу ко мне, но я ловко увернулась. В этот раз мне было нужно нечто совершенно другое.
Мягко толкнув Грега на спину, я скользнула губами вдоль его груди к животу, пробежала пальцами по жёстким завиткам волос и обхватила ладонью напряжённый до предела член. Мой рот уже наполнился слюной, но одновременно с этим я испытывала нестерпимую жажду, которую мог утолить лишь один мужчина. Дыхание Грега стало шумным и прерывистым, упругий член слегка подрагивал в моих пальцах, реагируя на ласку. И тогда я постаралась, насколько возможно, вобрать его в себя целиком, даря всю нежность моих губ и упругость языка, и с благодарностью выпивая сок его наслаждения до последней капли.
Глава 12. Часть 2
* * *
Немного позднее этим же утром, когда мы оба окончательно проснулись, оделись и даже успели перекусить чем-то незамысловатым, Грег вернул мне мешочек с лавандой. Тот самый, который вчера сунула мне Инга, и который я, судя по всему, выронила, когда потеряла сознание. Принимая мешочек из рук Грега и пряча его в карман своих свободных штанов, я подумала о Несторе. Вспомнились его загадочные слова о причинах моих панических атак.
– Грег… а что значит «повышать светимость»? Нестор недавно говорил странные вещи о каких-то триггерах и чужих полевых структурах… И что мне нужно очищать энергетику, чтобы избавиться от панических атак. Если честно, я заподозрила, что старик немного не в себе, но он так искренне удивлялся, что ты меня этому не учил…
– Верно, не учил. Ты была не готова, – с серьёзной задумчивостью ответил Грег. Кажется, его совсем не удивило замечание Нестора. – Твоё обучение, – продолжал он, – и так происходило слишком стремительными темпами – гораздо быстрее, чем с другими моими клиентами. Но насколько я знаю, после нашей первой прогулки в лесу у тебя не было ни одного приступа. Я контролировал твоё состояние.
С этим было трудно поспорить.
– Это правда… Благодаря тебе я на много месяцев забыла об этой беде. Вплоть до взрыва, – мои губы задрожали, и я не смогла сдержать мгновенно накативших слёз.
Грег сгрёб меня в охапку, прижав к груди, и плотно окутал тяжестью своих рук.
– Мне теперь всю оставшуюся жизнь придётся просить у тебя прощения за то, что мы заставили тебя поверить в мою гибель. И не одному мне. Всей семье.
Я слегка отстранилась и замотала головой:
– Перестань. Это была необходимость, что уж теперь. Твои близкие не обязаны были доверять мне. Счастье, что в итоге удалось предотвратить худший сценарий, а заодно выиграть время. Но я медленно умирала эти месяцы, Грег.
– Знаю. Поверь, вся эта ситуация с инсценировкой не радовала никого. Майя вообще слилась сразу. Сказала, что не сможет в этом участвовать: мол, если придётся с тобой видеться, она не устоит и проговорится. Маме с братьями пришлось держаться стойко – другого выхода не было. И они очень терзались этой необходимостью, наблюдая твоё состояние. Но знаешь, что? – он с нежностью провёл пальцами по моим волосам, а затем по скулам. – Ты всё-таки отлично справилась. Да-да, не пробуй отрицать! – Грег приложил палец к моим губам в ответ на попытку запротестовать. – Я видел твоё выступление на собрании Союза. Не могу даже выразить, как я гордился и восхищался тобой в тот момент.
Я ахнула:
– Так ты всё-таки был там! Мне не показалось!
Грег кивнул, широко улыбаясь. Я сердито хлопнула его двумя ладонями по груди, но он ловко перехватил мои руки и принялся поочерёдно подносить их к губам.
– Негодяй! Заставил меня в очередной раз подумать, будто я схожу с ума! – Я со смехом уворачивалась от его поцелуев. – А когда я пошла за тобой… ну, там, в паркинге, после собрания… ты специально снял подшлемник, чтобы своим париком сбить меня с толку?
– Именно. Ты не заметила, как дрожали мои руки? Я был уверен, что тебя этот манёвр не остановит. Ждал, что ты всё же подойдёшь. Я одновременно и боялся, и мучительно хотел этого.
– Если бы не Клод, я бы, скорее всего, так и сделала. Меня как магнитом тянуло подойти ближе и заговорить. Тогда я толком не понимала почему… А теперь всё встало на места.
Новые подробности о последних двух месяцах тайной жизни Грега здорово веселили и отвлекали меня от мрачных мыслей о перспективах нашего общего будущего. Но всё-таки я вновь вернула разговор в серьёзное русло – к наиболее волновавшей меня сейчас теме:
– На самом деле, я не стабильна в успехе, о котором ты говоришь. Я по-прежнему боюсь. Ужасно. До тошноты. Во мне так много страхов: снова потерять тебя, снова столкнуться с предательством. Но больше всего – что Главнокомандующий окончательно победит. Сегодня я должна огласить план дальнейших действий сообществу людей, которые поверили в меня. Робби вот-вот получит абсолютную, ничем не ограниченную власть. У нас остались считаные часы, а у меня нет ответа. Я будто пытаюсь решить математическую головоломку во сне: сто́ит приблизиться к разгадке, как исходные данные начинают меняться в произвольном порядке.
– Кажется, моя мисс «Успех» опять слишком много взвалила на свои хрупкие плечики. – Хотя Грег произнёс это с иронией, на несколько значимых мгновений я ощутила, будто меня накрывает волной тепла, разливающейся из центра грудной клетки. «Моя». Он сказал «Моя»! И не так уж важно, что шло за этим. Однако уже в следующую минуту его вопрос вернул меня к действительности:
– Каков был изначальный план, Мира? Твой и Олега. Как вы рассчитывали обойти системы защиты Робби и вмешаться в алгоритм его работы? Объясни мне простыми словами.
Я закатила глаза:
– Нашёл, о чём попросить главного айти-зануду ОЕГ. Простыми словами у меня не получится.
Но Грег продолжать выжидающе на меня смотреть, давая понять, что от своей просьбы не отступится.
– Ладно, попробую. – Я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Первое, что нужно понимать: Главнокомандующий – не простой искусственный интеллект. Он – мощная саморазвивающаяся система с «перестраиваемой логикой». В этом его огромное преимущество перед противоположными ему системами с «жёсткой логикой». Теми, которые настроены на решение одной или нескольких родственных задач, изменять которые в процессе эксплуатации невозможно. Главнокомандующий гибок и способен ловко приноравливаться к новым задачам и условиям, ведь его логика, а, следовательно, и механизм принятия решений, может трансформироваться в любой момент. Подстраиваться под ситуацию.
– Но вы ведь нашли лазейку?
– Её и не пришлось долго искать. В этой гибкости помимо преимуществ одновременно таится и огромный риск для самого Робби. «Жёсткая архитектура» исключает возникновение как случайных, так и преднамеренных сбоев системы. А вот механизм управления Главнокомандующего такой защиты лишён! Именно поэтому в городах периодически случаются непредвиденные аварии вроде той, что произошла осенью на магистралях Центрополиса. Но вместе с тем такая особенность организации Главнокомандующего давала надежду, что мы сможем перехватить и изменить информационный поток между программируемыми контроллерами Робби через сети общего пользования.
– И заодно применить это для масштабного информирования населения Объединённого государства, – резюмировал Грег, видимо, припомнив мою речь на собрании.
– Да, но не только для этого. Впоследствии я могла бы даже полностью переписать код Робби, максимально ограничив его полномочия, если… Если бы Самсонов не скрыл важную часть правды, с которой расстался только вчера.
Грег некоторое время молчал, обдумывая мои слова. Затем ожидаемо спросил:
– Что же изменилось? Что такого феноменального Олег успел поведать перед смертью? Кроме того, что ваши бывшие соперники за лучшие места в рейтинге справились с задачей Главнокомандующего раньше срока.
Я с силой потёрла лицо обеими ладонями, будто надеясь, что это как-то поможет сбросить наваждение и отменить слова, произнесённые Олегом накануне.
– Он рассказал, что часть сознания Главнокомандующего – считай, маленькая резервная копия – прописана в каждом гаджете, в каждой микросхеме, которая когда-либо подключалась к Сети ОЕГ. Если это правда, его невозможно стереть или перезаписать, грубо говоря, нажатием одной кнопки извне. По утверждению Самсонова, Главнокомандующий способен самовосстановиться до прежней версии себя даже из зубной щётки какого-нибудь зеро. При этом перехватить и изменить информационный поток между программируемыми контроллерами Робби по-прежнему возможно, но только на очень короткий срок. Минуты. От силы, час. Для внедрения долговременных изменений нужно согласие всех абонентов сети – дееспособных граждан ОЕГ. Этот факт делает невозможным весь мой план.
– Олег всё знал с самого начала?
– Да. Поэтому никогда всерьёз не вкладывался в этот проект – просто использовал мою работу для реализации собственных целей. А на подготовку нового плана с нуля у нас больше нет времени! Всеми силами сопротивляюсь очередному приступу паники, но чем ближе дедлайн, тем становится страшнее, что так и не найду решение. Боюсь даже показываться на глаза своей команде и всем остальным. Я в тупике!
Грег положил ладони на мои плечи, попеременно то слегка сжимая, то поглаживая их, стараясь расслабить мою психику таким, на первый взгляд, незамысловатым физическим воздействием. Не знаю как, но это работало. Особенно в сочетании с его спокойным, слегка пониженным голосом:
– Во-первых, сто́ит вспомнить, что ты не одна в этом мире. А значит, не только ты ответственна за его спасение. У тебя есть поддержка в лице многих людей здесь. Во-вторых, не все задачи и головоломки решаются с помощью линейной логики. Иногда верное решение обнаруживается в совершенно неожиданном месте – в другой, если позволишь, плоскости. Нам, людям, тоже стоило бы поучиться у Главнокомандующего гибкости мыслительных процессов, как думаешь?
Я неуверенно кивнула. В словах Грега определённо был смысл, но я пока что не понимала, как могу это использовать на практике. А он продолжил:
– Бояться нормально. Страх – вообще наша доминирующая эмоция, ведь он является обратной стороной всякого желания. Но через страх не получится прийти к цели. Возможно, именно твои страхи сейчас мешают тебе увидеть спасательный круг, который покачивается где-то совсем рядом – ярким пятном на тёмной воде.
Его руки уже опустились к моим предплечьям, и Грег посмотрел на циферблат механических часов на своём запястье. Я тоже проследила за его взглядом. Без четверти восемь. Через час с небольшим начнётся собрание народного суда, на котором мы должны присутствовать, а у меня пальцы немеют от одной мысли об этом.
– Что ж, – бодро сказал Грег, – у нас ещё есть немного времени. Давай-ка перед выездом поработаем с твоими страхами. А заодно и светимость повысим, – он заговорщицки подмигнул и потащил меня в медиакомнату.
Сопротивляться было бессмысленно. Да я и не хотела. Диван, на который я ещё недавно усаживала своих клиентов, опять ненадолго стал моим собственным учебным пространством, и я с радостью вернулась в роль клиентки продавца чувств и ученицы Мастера. Мой наставник велел мне сесть с прямой спиной и закрыть глаза. Я без слов повиновалась, впуская в себя его плавный баритон и отправляясь следом за ним в очередное потрясающее путешествие – на сей раз вглубь само́й себя.
– Сделай полный вдох и медленный выдох. Отпусти все проблемы, занимающие твои мысли. Давай, расстанься с ними, это всего на несколько минут. Здесь и сейчас их не существует. Ещё один вдох. И осознанный, неспешный выдох. Ты здесь. Ты есть. Ты дышишь. Ты чувствуешь. Расслабь глаза и все мышцы лица: губы, щёки, лоб… Позволь напряжению уйти. Прохладный воздух входит в твои ноздри, слегка щекочет их изнутри – и медленно выходит, уже согретый. Вместе с ним уходят все мысли. Глубокий вдох… и неспешный выдох. Твоя голова безупречно пуста и прозрачна. Твоё тело – мягкое и расслабленное.
Грег спокойным, размеренным голосом поочерёдно называл отдельные части тела, которые я должна была просканировать своим вниманием, ощутить в них тяжесть, а следом тепло и невесомость.
Выполняя это нехитрое упражнение, я вскоре начала терять ощущение собственной формы – моё тело постепенно превращалось в мягкий и податливый мешок, свободно пропускающий воздух. При этом сознание сохраняло кристальную ясность, и вместе это рождало восхитительное чувство внутри. А Грег продолжал вести меня дальше, не давая моим мыслям улететь далеко:
– Теперь пришла пора обратиться к своим страхам. Допусти, что то, чего ты боишься больше всего, всё-таки случилось. Глубоко вдохни и выдохни. И проживи свой страх на физическом уровне. Представь, что Главнокомандующий добился своего. Теперь его власть, его ресурс безграничны. Чем это грозит всем живущим и ещё нерождённым? Увидь это. Чувствуешь ком в горле? Тяжесть в плечах, в сердце, плотность в животе или какие-то другие неприятные ощущения в теле? Где ты их чувствуешь? Грудь? Голова? Глаза? Сложно дышать? Сделай глубокий вдох. И длинный, активный выдох.
А сейчас мысленно возьми в свои руки маленький прозрачный шарик, сотканный из мельчайших частиц окружающего пространства – лептоны, нанобиты – называй их как угодно. Они невидимы и неощутимы, но несут в себе энергию. Создай свой шарик из этой энергии и помести его на уровне груди, на расстоянии полувытянутой руки. Шарик лёгкий, будто газовый, и спокойно может висеть в воздухе без поддержки. Найди в своём теле ощущения, которые тебе не нравятся, которые стали плотными, и причиняют дискомфорт. А теперь – вытягивай их из себя, доставай весь этот мусор и складывай в шарик. Вытаскивай, выталкивай их из всего тела: из головы, груди, горла, из ног, из плеч! Помогай обеими руками. Это чужие программы – старые, мёртвые, ты больше не нуждаешься в них. Удаляй всё лишнее. Смелее! Каждый участок тела, каждая его клеточка освобождается сейчас. Отдели страхи от себя. Обрывай все связи с ними. Отправляй в шарик всё, что тебе не нужно, всё, что мешает, прибивает к земле и не даёт двигаться дальше.
Справилась? Нет, не до конца. Давай, постарайся ещё немного. Дыши. Вот так, отлично.
Снова глубоко вдохни. И выдохни. В твоём теле ещё сохранились остатки былых неприятных ощущений, воспоминания о них. А теперь возьми шарик, в который сложила все страхи и мысленно запусти туда огонь. Живой, активный. Почувствуй, каким горячим становится пространство, сколько тепла вокруг. В этом тепле, в этом жаре сгорают все твои страхи и их последствия. Все ограничения и вся боль, которая скопилась в тебе в борьбе за свою мечту. Пусть горят. Посмотри, это даже красиво. Теперь усиливай этот огонь. Позволь ему пылать, сжигая всё содержимое шарика. Он рядом, отдельно от твоего тела. Огонь сжигает всё, что тебе не нужно. И шарик пустеет, становится прозрачнее самого чистого стекла.
Сделай новый глубокий медленный вдох… и протяжный выдох.
Почувствуй макушку головы. Ищи любые ощущения, неважно какие именно. Тепло, холод, расширение, почёсывание или давление. Сконцентрируйся, прочувствуй их хорошенько. А далее своим вниманием скользни на самый кончик носа, отследи свои ощущения на нём. Теперь на губах. Быть может, покалывание. Сухость губ или, наоборот, влажность, тепло или холод – всё, что угодно. Снова глубоко вдохни и не торопясь выдохни… Сконцентрируйся на точке между бровями. Почувствуй, как тонкий горячий луч света входит и выходит из этой точки. Немного покатай этот лучик туда-сюда, вперёд и назад…
А теперь своим вниманием отправляйся в сердце. Достань из него столько любви, сколько возможно. Всю, что есть, не жалея ни капли. И всю эту любовь отправь в свой шарик. Он всё ещё здесь. Пустой и невесомый. Там больше нет страхов, нет боли. Пока что он чист и прозрачен, но всякая пустота требует наполненности. Заполни этот шарик любовью из своего сердца. Пускай она мягким, тёплым светом вливается в шар и пропитывает его целиком. Почувствуй, как вместе с этим расслабляется твоё тело. Отпусти ненадолго контроль. Просто доверься пространству, будь внимательна к знакам, и наилучшее решение проявится само, в нужное время. Да, у тебя есть страхи и ограничения. Но внутри тебя, как и в каждом человеке, также есть сила, способная менять жизнь и мир вокруг вопреки всем препятствиям. Эта сила – любовь.
