Эмилия Витковская
Небесное служение. Дева
– Всегда может быть хуже, ягненок. Ты должна это знать. – Он вздыхает и усаживает меня к себе на колени, чтобы я оседлала его. – Почему ты сражаешься со мной?
– Я ничего не могу с собой поделать. – Честность – единственное, что может дать мое сердце.
– Тебе нужно остановиться.
– Тебе нравится это. – Я смотрю в его темные глаза, пытаясь увидеть проблеск души.
Он улыбается, немного криво, почти идеально.
– Может быть, но я уверяю тебя, что Пророк этого не оценит.
Я наклоняюсь ближе и шепчу ему на ухо:
– Возьми меня, пожалуйста.
Его руки скользят по моим бедрам к моей заднице. Он сжимает, притягивая меня ближе, пока моя обнаженная грудь не прижимается к его рубашке.
– Нет.
Я хватаю его нижнюю губу зубами и кусаю.
Он стонет и месит мою задницу.
– Ты идешь по темной дороге. – Предупреждение в его голосе звучит неубедительно.
– Ты ждешь там, чтобы поймать меня? – Я обнимаю его за шею и раздвигаю ноги, пока не чувствую прикосновение его толстого члена.
– Блядь. – Он хватает мои губы, грубые и голодные. Его запах щекочет мои ноздри, когда я вдыхаю его. Его руки скользят по моей спине, затем снова опускаются, крепко прижимая меня к твердому члену.
Меня пожирают. Его поцелуй – это владение, более долговечное, чем татуировка, и более жгучее, чем огонь. Я широко открываюсь для него, его язык ищет и находит мой. Терпкий табак, крепкий виски и он – все это танцует на моих вкусовых рецепторах.
Вцепившись пальцами в его волосы, я тяну их, и он стонет. Я прижимаюсь губами к его горлу, покусывая и облизывая. Соленый и душный, его вкус шепчет какой-то примитивной части моего мозга, и я хочу пробовать его везде.
Он обвивает своей большой ладонью мое плечо и тянет, откидывая меня назад, пока мои груди не поднимется к нему. Опустив голову, он целует ложбинку между ними, затем снова и снова облизывает один сосок, пока я отчаянно корчусь. Когда он перекатывает твердую вершинку во рту, моя спина выгибается, и из моих легких вырывается дрожащий стон. Он бьет меня по соску, сосет и кусает, а затем применяет ту же пытку к другому. Я нащупываю его пуговицы, но он разрывает рубашку, сбрасывает ее и прижимает меня к груди. Кожа к коже.
– Мы не можем этого сделать. – Он снова требует моих губ, его поцелуй еще более настойчивый, потребность в нем совпадает с моей.
Я протягиваю руку и расстегиваю его штаны. Он напрягается, когда моя рука обнимает его член. Я растираю вверх и вниз, так же, как он делал накануне. Одно лишь воспоминание о том, как он покрыл меня своим семенем, побуждает меня сжимать его сильнее.
Он покачивает бедрами, встречая мою руку, скользящую вверх и вниз. Я хочу больше. Желание во мне не утихает, и я ступаю на извилистую дорогу. Сползая на колени, я наклоняюсь вперед, мой рот так близко к его влажной головке.
– Тебе не следует. – Он сжимает мои волосы. – Не после того, что случилось с тобой, когда …
– Это другое. – Я высовываю язык, касаясь соленой влаги. – Я хочу этот.
Его милосердие испаряется, заменяясь животным голодом.
– Тогда возьми. – Он хватает мои волосы пальцами и прижимает меня к своему члену. Широко открыв рот, я заглатываю его, насколько могу. Я задыхаюсь, немного отступаю и пытаюсь снова. Он стонет, его бедра впиваются мне в рот. Мой рвотный рефлекс угасает, и он может скользить глубже. Я беру его, лаская языком нежную кожу, а его головка прижимается к моему нёбу.
Я сосу и лижу, не заботясь о том, что по подбородку стекает слюна. Его ворчание и затрудненное дыхание попадают в сладкую точку между моими ногами, и я теку.
Отступая, я облизываю его головку.
– Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
– Мы не можем. – Он смотрит в камеру с измученным лицом.
– Ванная. – Я снова опускаюсь на его член, и его бедра подергиваются. Затем он поднимает меня на ноги и толкает в сторону ванной.
Он захлопывает за нами дверь, а затем сажает меня на раковину.
– Бля, я не должен этого делать. – Но его голос звучит напряженно, как будто мои мольбы ломают его.
– Пожалуйста, трахни меня.
Я облизываю губы. Я делаю это назло. Это мой средний палец Пророку. Но чем больше он смотрит на меня, тем больше я вижу, насколько он близок к тому, чтобы снова сломаться, к разрушению. И на этот раз я хочу, чтобы он сделал это внутри меня.
– Раздвинь! – решает он.
Глядя вниз, он наблюдает, как я открываю ему свою мокрую щель. Он проводит пальцами по моему клитору, затем облизывает их. Падая на колени, он слизываюет мою влагу. Я хватаюсь за раковину, когда он нажимает на меня пальцем.
– Пожалуйста. – Я едва могу сказать это.
– Такая тугая пизда… Я сделаю тебе больно, ягненок. – Он снова лижет меня, от задницы до клитора. – Я сделаю тебе так больно.
Мои бедра дрожат, когда он погружает другой палец внутрь, растягивая меня, лаская языком.
– Адам. – Я прислоняюсь к стене, разбитого зеркала больше нет. Мое удовольствие растет с каждым движением его языка, каждым движением его пальцев. Все во мне сжимается, и он это чувствует, сильнее трахает меня пальцами и лижет языком.
Я взрываюсь, оргазм выливается в сдавленный крик. Его пальцы продолжают работать взад и вперед. Я дрожу, мое тело пульсирует. Он встает и целует мен, моя влажность на его губах. Я пробую себя, свое желание.
Открыв мои бедра еще шире, он подталкивает головку к моему отверстию. Напряжение скручивается у меня в животе.
– Расслабься, ягненок. – Он снова меня целует, проглатывая любой протест, который я могу выразить.
Он толкает меня внутрь, затем ждет, каждый мускул в нем твердый. Затем он толкается сильнее и останавливается, как будто встречая сопротивление.
– Это будет больно, но потом ты почувствуешь себя хорошо. Доверься мне.
Я киваю и хватаю его за плечи, держась за него, пока он берет единственное, что я могу ему предложить. Он закрывает мне рот еще одним обжигающим поцелуем и полностью проталкивается внутрь. Я плачу, но он сдерживает звук, его язык смахивает его прочь, оставляя внутри меня.
Я насажена на него. Мои внутренности содрогаются от его толщины. Он нежно поглаживает мою спину, нежно прижимаясь губами к моим, лениво давая мне все, что обещал.
Когда он выходит, я задыхаюсь. Он погружается обратно, его член плавно перемещается во мне.
– Посмотри на нас. – Он наблюдает, как член выходит, затем толкает, пока мы полностью не соединяемся. – Твоя розовая киска забирает меня целиком. Идеальная жадная пизда.
Я дрожу от его грязных слов, но хочу их еще больше.
– Теперь это мое. – Его темные глаза встречаются с моими. – Ты принадлежишь мне. Меня не волнует, что происходит. Ты моя. – Он снова входит, на этот раз сильнее. – Я буду тебя ебать. Пожирать. Причинять боль. – Еще один резкий толчок, и я царапаю его спину. – Ты понимаешь, ягненок?
– Да. – Я встречаюсь с ним взглядом, когда он погружается и выходит из меня, наши тела взаимодействуют на всех уровнях. Он жестко трахается, каждый удар глубокий и сильный. Он сжимает мои волосы и крепко целует, его язык работает в том же темпе, что и его член. Я не могу отдышаться, он трахает меня, как будто в последний раз. Может быть, так оно и есть.
– Я не могу терпеть. Не в этот раз. Ты можешь так кончить? – Он хватает меня за задницу и приподнимает, прижимая к двери. Это увеличивает трение о мой клитор, его член входит в меня еще глубже.
Я задыхаюсь.
– Или вот так? – Он большим пальцем потирает мой клитор, продолжая ебать меня.
Я впиваюсь ногтями в его плечи, и давление между моими ногами усиливается.
– Я собираюсь… – Я не могу закончить предложение. Я задерживаю дыхание и вижу звезды.
Мои бедра сомкнуты, и я падаю. Он бьет меня сильнее, а затем входит так глубоко, что становится больно. Его низкое ворчание смешивается с моими стонами, когда он погружается в меня. Я плыву по набегающим волнам, тону в экстазе, когда он толкает еще несколько раз, а затем упирается лбом в дверь рядом со мной.
– Блядь.
Я бы согласилась, но слов нет. Я больна и очень насыщена.
Он бьется лбом о дерево.
– Мы не должны были этого делать.
Его сожаление настолько ранит меня, что я прихожу в себя. Я пытаюсь поставить ноги на землю, но он не позволяет. Его член пульсирует внутри меня, все еще наполняя меня неожиданным блаженством. Он помогает этому и делает еще один толчок, посылая в меня сладкую, шипящую боль.
– Если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью.– Он держит одну руку передо мной, суставы пальцев все еще в синяках. – Я использую эти руки, чтобы сделать это. И я буду смотреть тебе в глаза, пока твой свет не погаснет.
Я верю каждому слову.
– Думаю, теперь тебе придется мне доверять, – шепчу я.
Он гладит меня по щеке, затем собственнически кладет руку мне на шею, а его темные глаза ловят мои.
– Как только я это сделаю, я никогда тебя не отпущу.
Глава 30
Адам.
Я сплю, пытаясь наверстать упущенное. Впервые за много лет я могу спать всю ночь без снов, без кошмаров.
Но когда я открываю глаза и вижу Ноя, нависшего над моей кроватью с серьезным лицом, я понимаю, что мучения ждали, пока я проснусь.
– Чего? – Я протираю глаза.
– Папа хочет тебя видеть.
Я смотрю в окно:
– Это гребаный рассвет.
– Вставай. – Он сбрасывает с меня одеяло.
– Блядь! – Я сажусь и спускаю ноги с кровати. – В чем дело?
– Он подозревает, что ты вчера нарушил правило. – Он скрещивает руки на животе и ходит через всю мою комнату. – А ты?
– Я трахнул Деву? – Я качаю головой и недоуменно смотрю на него.
Он расслабляется только чуть-чуть.
– Я знал, что ты этого не сделаешь. Не знаю, почему папа внезапно заподозрил тебя.
А Оскар получает… Адам Монро.
Я встаю.
– Давай, пойдем в дом и потушим этот огонь. – Зайдя в гардеробную, я натягиваю свежую одежду. Я не смотрю в зеркало. Я уже знаю, что выгляжу как дерьмо. Ной ведет меня к выходу в коридор второго этажа. Я прохожу мимо двери слева, которую не открывали уже четыре года. Я не смотрю на это, но правда об этом всегда здесь, как кинжал в спине, до которого я не могу дотянуться.
– Есть идеи, что спровоцировало эту новую дозу паранойи?
– Нет. Но он призвал остальных Защитников.
Блядь. Я иду длинным шагом, спеша навстречу своей судьбе. Если бы Далила заговорила, для нас обоих все было бы кончено. Но если это просто шепот Сестры или что-то косвенное, я могу найти выход из этого.
Когда мы заходим, в доме тепло и пахнет корицей. Мама ждет у задней двери.
– Что ты здесь делаешь? – Я осматриваю помещение, а Ной быстро закрывает дверь и щелкает замком.
– Он в слезах. Кокаин всю ночь напролет. Девушки из часовни.
– Что он делал? – Я убираю темные волосы с ее лба. Повязка из марли покрывает примерно дюйм кожи. Убийственная ярость вспыхивает во мне, как гейзер.
– Он сделал хуже. – Она оглядывается. – Я просто хотела вас предупредить. Он говорит, что у него есть видео, на котором ты нарушаешь его закон. Но я смотрела сквозь щель, оставленную Кастро в двери. Ничего. – Ее щеки горят. – Я имею в виду, что-то было, но это не …
– Мама, шаги. – Ной хватает ее за локоть и толкает за стойку бара.
– Пророк ждет.
Мама остается на месте. Если бы отец увидел, как мы с ней разговариваем, последовала бы адская расплата. Я не был с ней так близко много лет, по крайней мере, один на один. Мою грудь пронзает старая знакомая боль, но я игнорирую ее и следую за Кастро в офис отца.
– Вот он, мой блудный сын. – Отец смотрит на меня, когда мы с Ноем входим. Остальные Защитники уже рассредоточены по комнате, сидят на диванах или стоят у окон.
– У меня есть еще контракты, над которыми нужно работать, так что, если бы ты дал мне возможность это сделать, было бы идеально. – Я прислоняюсь к дверному косяку и скрещиваю руки на груди.
– Видите, как он попирает мой закон? – Он оглядывает комнату.
Защитники кивают, когда он дергает за их жалкие марионеточные ниточки.
– Мой первенец, тот, кто должен работать для достижения целей «Небесного служения», кто должен быть примером для всех остальных. Вместо этого он отворачивается и от Бога, и от Отца огня. И, что еще хуже, от меня.
Я позволяю ему говорить о том, какой я ужасный. По большей части это правда, так что спорить нет смысла. Когда он наконец переходит к делу, я стою прямо.
– А теперь он нарушил одно правило, по которому мы все живем. Единственное правило, которое я соблюдаю с непоколебимой уверенностью, основываясь на том, что Бог открыл мне. Он прелюбодействовал с Девой.
Головы Защитников поворачиваются в мою сторону. Они могут смотреть сколько угодно.
– У тебя есть доказательства? – Я осматриваю ногти.
– Конечно, я это знаю! – он рычит и пытается схватить пульт.
Кастро нажимает кнопку на стене, и плоский экран спускается с потолка. Мой отец нажимает кнопку воспроизведения, и появляется видео из комнаты Далилы.
Ухмылка расплывается по моему лицу, когда она падает на колени.
– Не возражаете, если я поясню? Я могу сказать наверняка, что ее язык мягкий, как шелк, и, благодаря моим инструкциям, ее рвотный рефлекс практически отсутствует.
Пара протекторов неловко ерзает. Я бы тоже чувствовал себя неловко, если бы у меня был стояк, как у них.
– Вот! – Отец показывает, как я отталкиваю Далилу и следую за ней в ванную. – Здесь ты нарушил мой закон. – Он быстро прокручивает запись вперед до момента, когда мы выходим из комнаты. – Пятнадцать минут. Что ты делал там пятнадцать минут?
Я улыбаюсь:
– Она проглотила мою первую порцию спермы, но немного стекала по подбородку. Я сказал ей убрать это. Затем она снова отсосала у меня и проглотила все до последней капли в полном послушании.
Брови моего отца все еще сдвинуты.
– Ты хочешь, чтобы мы этому поверили?
– Вы спросили ее?
– Я послал Грейс сегодня утром.
Мой желудок сжимается от мысли о том, что Грейс сделала бы с Далилой, если бы считала обвинения правдой.
– И?
Он бросает пульт на стол, и задняя панель отрывается, и батарейки катятся по полу.
– Грейс!
Мягкие шаги по мрамору за моей спиной, и появляется Грейс. Должно быть, она ждала в гостиной.
– Да, Пророк?
– Что сказала девушка?
Она смотрит на меня взглядом удава:
– Я допрашивала ее в течение часа. Использовала несколько тактик, чтобы убедиться, что она говорила правду. То, что она сказала, совпадает с его историей до последней детали. Я также провела тест, – она показывает два пальца, – но он был неубедительным в отношении девственности, учитывая, что на вступительном собеседовании она призналась, что была грязной женщиной, которая оскорбляла себя тампонами. Однако я хотела бы продолжить расследование.
– Как? – Отец наконец садится на стул, но не сводит с меня глаз.
– Могу я проверить мужественность Адама?
Я сжимаю руку в кулак, но не подаю других внешних признаков желания забить ее до смерти.
– Во всех смыслах. – Мой отец машет мне рукой.
– Спасибо. – Она смотрит на меня, на ее тонких губах играет улыбка. Падая на колени, она расстегивает мой ремень и штаны, затем стягивает их до моих лодыжек.
– Нет нижнего белья? – Она ухмыляется мне.
– Тебя это так волнует? – Мой член даже не дергается, когда она его осматривает.
Наклонившись, она глубоко вдыхает, затем снова опускается на пятки.
– Ну? – Мой отец стучит костяшками пальцев по столу.
Грейс встает:
– Он чистый. От него нет запаха.
– Он, должно быть, принял душ, – бормочет отец.
Я чешу трехдневную щетину на подбородке:
– К сожалению, не успел.
– Убирайся отсюда! – Он рывком открывает ящик своего стола и вытаскивает шкатулку с коксом. – Вы все!
Ной глубоко вздыхает и тащит меня в прихожую:
– Бля, чувак.
– Давай. – Я сбегаю вниз по ступенькам и выхожу через черный ход, даже не взглянув на бар. Моя мать может все еще быть там, но я не раскрою ее укрытие.
Я быстро двигаюсь благодаря адреналину, который пронизывает меня.
Ной идет мне по пятам.
– Это было близко. Слишком близко.
– Я знаю. – Я засовываю руки в карманы и направляюсь к дому. Мой отец теряет и без того шаткую связь с реальностью, и никто ничего не сделает, чтобы его остановить.
– Папа играет …
– Как псих? Даже больше, чем обычно? – Я говорю тихо, хотя мы вне пределов слышимости остальных Защитников.
Ной пожимает плечами:
– Думаю, он просто делает то, что говорит ему Бог или Отец Огня.
– Ты все еще веришь в это конское дерьмо? – Я ненавижу себя за то, что хочу избить его.
– Ты видел пламя. Ты видел, на что он способен.
Я качаю головой:
– То, что мы думали, что мы видели, когда были глупыми детьми, ничего не значит. И это не объясняет, что он делает с мамой, или с тобой, или со мной, или с кем-либо еще в этой проклятой яме. – Я поворачиваюсь к нему. – Просыпайся, черт возьми, Ной! Наш отец не разговаривает ни с Богом, ни с дьяволом, ни с кем-либо, кроме своего пристрастия к кокаину. Это место – самое дальнее от святости. И он планирует сделать все еще хуже.
Его челюсти сжимаются.
– Я этому не верю. – Он хмурится. – Ну, не всему.
– Отвали, Ной. – Я поворачиваюсь к нему спиной и останавливаюсь. Обернувшись, я говорю: – Послушай, я…
– Нет, я понял. – Он поднимает руки и пятится. – Я иду на хуй. Забудь, что я пришел предупредить тебя, что я всегда готов прикрыть твою спину, что я всегда на твоей стороне против отца.
Сожаление бьет меня в живот, но я его отпускаю. Я добавляю боль в его глазах к своим и без того сокрушающим проблемам.
Глава 31
Далила.
Адам не приходит. Я жду его, гадая, что он пережил сегодня утром. Грейс расспрашивала меня, используя свою дубинку каждый раз, когда я давала ответ, который ей не нравился, а затем изнасиловала меня еще хуже. Мне больно, я вся в синяках, но надеюсь, что Адам узнает, что я не сказала ни слова. И мне нужно его увидеть. Не из-за того, что случилось с Грейс, или чтобы узнать, что происходит, или хотя бы спросить о Джорджии. Мне просто нужно его увидеть.
Я встаю и иду в ванную, исследуя свои травмы в резком свете флюорисцентной лампы. Моя пятнистая кожа со временем заживет, и даже сломанный палец начинает восстанавливаться. Я смотрю на недавно установленную камеру в углу и чувствую себя больной. Спрятаться негде. Уже негде.
Я возвращаюсь в кровать, поправляя платье. Все болит, поэтому я ложусь и смотрю на дверь. Жду. Может, он больше никогда не придет. Конечно, он никогда им ничего не скажет. Или он откажется от меня? Я качаю головой при этой мысли. Он бы не стал. И если бы он это сделал, мне кажется, я бы это знала. Грейс хочет наказать меня больше всего на свете. Она воспользуется любой возможностью, чтобы меня растерзать.
Я пытаюсь успокоить колотящееся сердце. Закрыв глаза, я слышу фантомные шаги, похожие на шаги Адама. Но это не он. Остальные Защитники уже пришли и ушли. Я одна. Я подтягиваю колени и обнимаю их. Так легче стать маленькой.
Мои глаза закрываются, но я все еще жду его. Я чувствую его внутри себя, боль напоминает мне, что я теперь другая.
***
Я просыпаюсь от легкого шороха за дверью. Луна спряталась, небо за окном черное – поздняя ночь. Снова кто-то скребется. Я вскакиваю с постели и останавливаюсь у двери.
– Впусти нас. – Голос Сары успокаивает меня, и я открываюсь.
– Мы не можем пойти в ванную, – шепчу я, когда она, Сюзанна, Ева и Ханна выстраиваются в линию вдоль стены под камерой.
– Да, я слышала, у тебя установлено немного дополнительного оборудования. – Сара поднимает руку, чтобы не дать мне закрыть дверь. – Собирайся.
– Сейчас? – Желание бежать с ними тянет меня, как сильный отлив.
– Сука в уборной. Это наш шанс. Ты идешь?
Я должна сказать «нет», вместо этого выходят другие слова.
– Я… я не уверена.
– Тебе лучше убедиться. – Темные глаза Сары встречаются с моими, и ее напряженность приводит меня в себя.
Сара права. Я должен покинуть это место. Я не приблизился к тому, чтобы узнать, что случилось с Джорджией, и с такой скоростью я могу быстро оказаться в часовне. Все мысли такие разумные, но мои ноги прикованы к земле.
Джорджия держит меня здесь – ее призрак бродит в темных залах, намеки на нее, как паутина, такие тонкие, что их можно только почувствовать, но не увидеть. Побег – неудача. Отказ от нее никогда не был вариантом. Но разве это поражение? Истину можно искать по-другому?
– Десять секунд, а потом мы уходим. – Сара смотрит в коридор.
Теперь не только Джорджия связывает меня с Монастырем. Адам – еще одна причина отказаться от этого предложения. Мое сердце тянется к нему, требуя, чтобы я оставалась на месте. Но я не могу больше доверять этому органу, не тогда, когда он меня к этому привел. Умереть здесь или что-то еще хуже – это не то, чего хотела бы для меня Джорджия. Должен быть другой способ. И, может быть, я лгу себе, я все еще могу быть с Адамом.
– Сейчас или никогда. – Сара протягивает руку.
Я колеблюсь секунду, разрываясь между всем, что я чувствую к своей сестре, своему похитителю и своей свободе. Я беру ее дрожащей рукой.
– Умная девочка. Пошли. – Она ведет в коридор.
Я присоединяюсь к ним, шагая в ногу, пока мы крадемся по коридору общежития. Добравшись до двери в остальную часть монастыря, Сара достает из кармана брелок.
– Откуда…
– Шшш. – Она бросает на меня убийственный взгляд и снова поворачивается к двери.
В уборной за дверью сливается вода, и мы все замерзаем, кроме Сары. Она продолжает пробовать ключи. Шаги Сестры грохочут у меня в голове, когда она идет к двери ванной.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо. Нас поймают еще до того, как мы выйдем из общежития.
Щелчок. Сара поворачивает ключ, и дверь с тихим скрипом распахивается.
– Будь рядом! – Сара снова идет впереди по длинному коридору, который делит все здание пополам. Сара протягивает руку, когда мы приближаемся к столовой.
Сара указывает на свои глаза, а затем на холл. Полагаю, это означает, что она кого-то видит. Она пробирается через открытый дверной проем, ведущий к комнатам Сестер. Я следую за ней и вижу, как Честити сгорбившись сидит на стуле и дремлет. Меня охватывает чувство вины, когда я думаю о том, что может случиться с ней, когда Грейс поймет, что мы сбежали в дежурство Честити. Но я не могу останавливаться из-за этого. Я должна продолжать двигаться. Мое решение окончательно принято.
Последняя девушка проскальзывает мимо, и мы поворачиваем направо к черным дверям. Те, для открытия которых требуется код.
Я хватаю Сару.
– У тебя есть код?
– Нет. – Она продолжает идти по коридору.
Я снова хватаю ее.
– Как мы собираемся выбраться?
– Мы с этим разберемся. – Она берет меня за руку и сжимает.
Надеясь, что Сара знает какую-то магию кода, которая поможет нам выбраться из этой тюрьмы. В этот момент нас должны были заснять на камеру, но сигнал тревоги не звучит. Если кто-то должен наблюдать, он спит у выключателя.
Мы достигаем задних дверей, Сара останавливается и вытаскивает из платья что-то, похожее на заточку из тюремного фильма.
– Сюзанна. – Она протягивает его, и Сюзанна закатывает рукав.
– Ты… – Сюзанна втыкает острый конец в кожу прямо там, где они вживили трекер. Кровь стекает лентой по ее руке.
Сара вытаскивает из кармана еще одну заточку, похожую на заостренную ручку зубной щетки, и вонзает ее под крышку клавиатуры. Она засовывает свое орудие как можно глубже, а затем рывком дергает. Пластиковые осколки рассыпаются по бокам.
– Вот. – Я протягиваю руку и тяну к ней, пластик врезается мне в пальцы, когда я помогаю ей стянуть крышку. Он выскакивает и падает на землю.
Мы вздрагиваем от глухого звука, который издает пластик, когда ударяется о деревянный пол, а затем не двигаемся в течение нескольких секунд. Бегущих шагов и гневных криков не слышно. Мы все снова начинаем дышать, когда Сара вытаскивает провода за панелью.
– Ты знаешь, что делаешь?
– Я прошла несколько курсов по электрике в общественном колледже. – Она изучает провода.
Ева протягивает мне окровавленную заточку. Моя очередь. Я нащупываю руку и нахожу имплант. Со всей смелостью я использую острый конец, чтобы врезаться в свою плоть, проделываю отверстие, из которого течет кровь. Я привыкла к боли.
– Разреши. – Сюзанна кладет пальцы по обе стороны от раны и сжимает их, как будто выдавливая огромный прыщ. Я закусываю губу, чтобы не закричать. Мгновение спустя имплант выскальзывает и падает на пол вместе к остальным.
– Сара?
– Я уже достал свой. – Она поднимает руку, чтобы показать красное пятно, и продолжает возиться с проводами.
– Ты можешь это понять?
– Я не… – Она тянет желтый провод, затем синий.
Я осматриваю дверь, пытаясь найти замок. Наклонившись, я вижу металлический стержень через щель между двумя дверями.
– Дай мне зубную щетку. – Я протягиваю руку, и кто-то кладет ее мне в ладонь. Я пытаюсь засунуть щетку в щель под перекладиной, но она слишком толстая. Дерьмо.
– Что это? – Ева озирается.
– Я думаю, что эта планка падает с одной или с другой стороны, чтобы запереть дверь. Если мы сможем найти что-то достаточно тонкое, чтобы просунуть туда и достаточно прочное, чтобы поднять штангу, это может быть нашим выходом.
Она прищуривается, глядя на щель между дверьми, затем устремляется вниз по коридору.
– Ева, – шиплю я.
– Что она делает? – Ханна сжимает юбку в руке, затем отпускает ее, затем снова сжимает. – Хочет сдать нас?
– Не думай об этом! – Сара отсоединила несколько разных проводов, но, похоже, не приблизилась к тому, чтобы открыть дверь.
Я пытаюсь снова вклинить зубную щетку, но она не входит, и нет никакого способа сделать ее тоньше.
От шагов в коридоре волосы на голове у меня встают дыбом, и я смотрю в темноту, пока Ева не появляется снова. Мы все переводим дыхание, когда понимаем, что это она.
– У меня есть это. – Она становится на колени перед дверью и что-то вставляет в щель.
– Что это?
– Наш добрый друг, фаллоимитатор. – Линейка скользит по металлической планке, из двери доносится металлический лязг.
– Умница.
Ева пытается поднять засов, но либо это не работает, либо засов слишком тяжелый.
– Она скользит у меня руках, поэтому я не могу получить никаких рычагов воздействия.
– Вот. – Я обвиваю юбку платья вокруг ладони, затем сжимаю ту часть линейки, которая к двери.
Ева держит конец.
– На счет «три».
Она кивает.
– Раз, два… – Мы обе наваливаемся на линейку, и засов двигается, но этого недостаточно. Он с грохотом опускается на место.
– Блядь.
Я убираю руку.
Прошло столько времени. Моя надежда улетучивается, и я продолжаю бросать испуганные взгляды в темный коридор. Если мы не сможем выбраться через эту дверь, мы пропали. Они могут поймать нас в любую минуту.
– Мы никогда не выберемся отсюда, правда? – Ева смотрит на меня, ее глаза наполняются слезами.
Я должна сохранять спокойствие, чего бы мне это не стоило.
– Мы… Нам просто нужно…
– Что вы здесь делаете? – Честити выходит из темного коридора, нахмурив брови.
Я замираю. Страх парализует меня.
Сюзанна бежит мимо меня к Сестре. Честити слишком удивлена, чтобы отреагировать. К тому моменту, когда Сюзанна обнимает ее и прижимает окровавленную заточку к горлу, у Честити нет никаких шансов.
– Хотя бы звук, и я проткну тебя этим насквозь.
Честити кивает, широко раскрыв глаза, и Сюзанна ведет ее к нам.
– Не делай ей больно. – Я не могу удержаться. Честити была ко мне добра.
– Я сделаю то, что должна. – Сюзанна прижимает острый конец к шее Честити.
– Ты знаешь код этой двери?
Она снова кивает.
– Клавиатура сломана, Сара. – Я показываю на осколки пластика на полу. – Ты можешь собрать ее обратно?
– Блядь. – Сара встает.
Мне хочется кричать. Вместо этого я обращаюсь к Честити:
– Есть еще одна дверь. Та, в которую мы пришли в ту первую ночь. Ты знаешь ее код?
Сестра не отвечает, и Сюзанна вонзает заточку ей в кожу, малиновая струйка течет по бледному горлу Честити. Она вздрагивает, затем кивает.
– Пошли. – Я беру на себя инициативу, спешу обратно в главный зал и поворачиваю направо. Мы идем так быстро, как можем, но все же проверяем каждый пересекающийся коридор. К тому времени, как мы добираемся до комнаты, где Сестры мыли нам ноги, слабый розовый свет начинает пробиваться через окна.
– Вводи код. – Сюзанна ведет Честити к двери.
Честити вводит комбинацию из четырех цифр.
Я практически прыгаю с ноги на ногу, адреналин зажигает каждую клеточку моего тела. Как дикое животное, убегающее от охотника, я не могу стоять на месте.
Клавиатура издает звуковой сигнал, но дверь не открывается.
Ханна закрывает лицо руками.
– Нас поймают.
Сюзанна трясет Честити:
– Ты хочешь нас наебать?
– Нет. Я просто сделала это неправильно.
– У нее дрожат руки. Дай ей секунду. Я смотрю на решетку между двумя дверями.
– У нас нет секунды. – Сара направляет свою заточку а лицо Честити. – Сделай это правильно или потеряешь глаз.
Честити вводит код, и засов с тихим шипением поднимается.
– Что нам с ней делать? – спрашивает Ева.
Сара смотрит на меня, и мне не нравится темнота в ее глазах.
– Мы возьмем ее с собой. – Я беру Честити за руку и вытаскиваю ее наружу. – Закрой двери.
Холодный воздух бьет меня по лицу, и я никогда не чувствовал ничего более прекрасного.
– Мы должны спешить. – Я держу Честити рядом со мной, пока мы несемся по тропинке к месту, где в первую ночь был костер. – Дальше еще одна поляна, а за ней еще несколько акров леса до забора. – Я вспоминаю план, который выучила наизусть перед тем, как приехать сюда. – На заборе колючая проволока, но мы можем сложить наши платья сверху в одном месте, перелезть через них и не пораниться.
Сухие листья хрустят под нами, когда мы входим в лес. Ветки и стволы дают мне чувство безопасности. По крайней мере, мы не на виду.
– Они поймают вас. – Честити как и мы, запыхалась.
– Нет. – Сара качает головой. – Ни единого шанса.
– Мы уйдем отсюда раньше, чем они это узнают. – Ханна спешит вперед.
– Они поймают вас. – Честити больше не нужно, чтобы я держала ее за локоть. Она не отстает. – Они всегда так делают.
Ева бросает на нее острый взгляд.
– А ты откуда знаешь?
– Потому что они поймали меня.
