Владимир Тимофеев
Четвёртая коррекция
– Молодец, – похвалил командир. – Когда закончишь с тампоном, выжди десять минут. Я усилю наддув до восьмидесяти, потом уберу. Проконтролируешь визуально, есть истечение или нет.
– Поняла, – Сабина осторожно вытащила из спецсумки баллон с «пеной», сняла колпачок, вытянула подающую трубку и зафиксировала её конец в месте пробоя. – Готова приступить к тампонированию.
– Удачи…
На Земле прикручивание четырёх «хитрых» болтов, при самом сложном раскладе, заняло бы минут десять. В космосе на эту работу ушло два часа.
– Готово, – Сабина провела рукой перед шлемом, словно бы вытирая пот, и вдруг… рассмеялась. Несколько нервно, будто не ожидала, что всё получится. – Вот как бывает-то. Я эту операцию в ЦПК раз сто отрабатывала, в бассейне, а руки дрожат как впервые.
– У меня тоже дрожат, – усмехнулся Хорхе.
– Честно?
– Честно. Ты не одна такая, так что не нервничай. Лучше глянь, нет ли других пробоев.
– Хорошо. Сейчас посмотрю.
Хорхе слегка покривил душой. Он был уверен, что «лишних» пробоев нет. Приборы, по крайней мере, показывали именно это. Давление в баке выросло до номинала и падать не собиралось. Проблема заключалась в другом. Датчики уровня «реанимировались» на ста двадцати единицах, однако их показания Хорхе совсем не радовали. Вместо положенных шестидесяти двух процентов, остававшихся в баке после первой коррекции, оба датчика, и основной, и резервный, выдавали иные цифры. Заполнение – всего двадцать четыре процента. Сложно сказать, как долго гептил истекал из пробитого бака, но в результате испарилось более трети.
Хорхе потому и отправил Сабину на поиски невыявленных повреждений, что пока не хотел сообщать ей, что топлива для второй коррекции почти не осталось. Лучше сказать потом, когда супруга окажется внутри корабля, да и самому надо собраться с мыслями – ситуация, хоть и критическая, но мгновенного реагирования не требует, время подумать ещё остаётся…
– Уф. Устала.
Закончив осмотр скафандра, Сабина аккуратно переместила его в предшлюзовой отсек и закрепила в специальных разъёмах.
– Чем занимаешься? – она подплыла к мужу и заглянула через плечо. – Ух ты! Считаешь манёвр схода?
– Не совсем, – дёрнул щекой мужчина. – Ты лучше сюда посмотри.
Он указал рукой на второй экран.
Женщина всмотрелась в горящие жёлтым и красным цифры.
– Ты хочешь сказать… на сход нам не хватит топлива? – пробормотала она секунд через десять.
Странно, но особой тревоги в её голосе Хорхе не чувствовал. То ли она не до конца поняла серьёзность момента, то ли просто не верила, что такое возможно.
– Надеюсь, что хватит.
Хорхе вздохнул, потом почесал затылок, затем кивнул на экран.
– Вот, смотри. Здесь несколько вариантов. Я свёл их в таблицу. Угол наклона орбиты, угол восхождения, большая полуось, эксцентриситет, угол смещения и, наконец, условное время прохождения перицентра. Шесть элементов, зная которые, можно довольно точно определить точку пересечения траекторий и прицельный параметр. Чем он меньше, тем меньше уйдёт горючего на сход с гелиоцентрики на гиперболическую относительно Марса…
– Не надо лекций, я это и так знаю, – отмахнулась Сабина. – Давай сразу к главному. Хватит или не хватит?
– Хорошо. Перейдём к главному, – покладисто произнёс Хорхе. – Выводы следующие. Из всех вариантов нас более-менее устраивают только два. Но оба они мне не нравятся.
– Почему?
– Потому что и там, и там предполагается, помимо маршевых, использовать тормозные двигатели. Сама понимаешь, это не дело. Они нам понадобятся возле Марса, весь ресурс. В противном случае мы рискуем улететь чёрт-те куда или болтаться на круговой орбите, минимум, год, пока не зацепимся за атмосферу.
Сабина наморщила нос.
– Сколько у нас времени для решения?
– Около суток.
– Значит, мы ещё сможем связаться с Землёй?
– Безусловно.
– Хорошо. Тогда подождём. Может, они предложат ещё варианты.
– Да. Будем ждать. Надеюсь, парни из ЦУПа что-нибудь, да придумают…
Сон к Хорхе не шёл. Вот уже третий час он, вместо того, чтобы спокойно заснуть, прокручивал в голове предложенный Землёй вариант. На первый взгляд, импульс действительно приводил корабль к точке встречи, причём тютелька в тютельку, как раз тогда, когда нужно. По касательной траектории, с прицельным параметром три тысячи шестьсот километров, то есть, чуть больше двухсот до поверхности. Практически идеальное попадание. Кроме того, всю оставшуюся до Марса неделю на нём будет непрерывно работать высокомощный радиомаяк – специально для «Кеплера», через спутники-ретрансляторы. Для марсианской базы затраты энергии колоссальные. И всё ради того, чтобы просто поддержать экипаж. Ведь передаваемые маяком сигналы словно бы говорили Сабине и Хорхе: вас помнят, вам верят, вас ждут.
Сабина спала в нише через проход. На самом деле спала: руки перед собой, локти согнуты, ладони напротив глаз. Для невесомости такое положение вполне естественно. Когда мышцы расслаблены, по-другому просто не получается. Все новички, когда просыпались на станции или на корабле, поначалу испытывали некоторый дискомфорт. Пусть знали, предупреждённые уже летавшими в космос коллегами и преподавателями ЦПК, об этой «особенности», но всё равно – пугались. Ведь одно дело знать, и совершенно другое – почувствовать на собственной шкуре, каково это – спросонья узреть «чьи-то» руки, тянущиеся скрюченными пальцами прямо к лицу. Потом, конечно, к этому привыкали, а если и вспоминали свой первый испуг, то только как анекдот, байку, рассказанную бывалыми покорителями космоса и потому – совершенно нестрашную.
Супругу Хорхе будить не хотел. Пусть спит, завтра им предстоит трудный день. Коррекцию надо произвести в течение суток, оптимально – в тринадцать ноль-ноль по корабельному времени. Понять бы только, что беспокоит, что не даёт заснуть, что заставляет снова и снова возвращаться к схеме, предложенной специалистами ЦУПа.
Картинная плоскость, своего рода «мишень» с «яблочком» Марсом. Эллипс влияния, соответствующий «единичному» импульсу. Эксцентриситет – четыре десятых. Точка смещения расположилась чуть выше большой полуоси – завтра в час она подберётся едва ли не к фокусу. Корректирующее воздействие минимальное. Топлива хватит и даже немного останется.
Что же тогда не так? Почему сомнения не уходят, а наоборот – усиливаются с каждой минутой? Может, это просто обида на то, что земные учёные нашли единственно правильное решение, а находящийся в центре событий Хорхе его пропустил? Нет, этого не может быть. Он просто не мог ТАК облажаться.
Хорхе расстегнул «спальный мешок», освободился от удерживающих ремней, помотал головой, вдохнул-выдохнул пару раз, после чего мягко оттолкнулся от переборки и медленно, словно впервые, боясь на что-нибудь налететь, поплыл к стойке астрокорректора.
Ответы на большую часть вопросов он получил через сорок минут, когда сравнил трижды перепроверенные навигационные данные, полученные бортовой системой, и те, что были заложены в программу коррекции.
«Ошибка» нашлась. Время прохождения перицентра. Четвёртый знак. Девятка вместо шестёрки. Конечно, кто-то мог попросту перепутать, но Хорхе знал абсолютно точно – никакой путаницы не было. В ЦУПе сознательно изменили начальные данные.
Зачем они это сделали? Чтобы ответить, требовалось внести в расчёт верные цифры и решить переопределённую систему «астрономических» уравнений. Командир корабля так и сделал, благо, что нужные уравнения он помнил и мог решить их в уме без карандаша, бумаги и компьютерных технологий.
Результаты расчёта его нисколько не удивили. Чего-то подобного он как раз ожидал.
Истинный импульс выводил «Кеплер» к Марсу с задержкой, поэтому выйти на круговую орбиту корабль не мог, зато мог совершить гравитационный манёвр и, используя силу притяжения красной планеты, перейти на новую траекторию, отправляющую корабль… на Землю. Пускай эта траектория длинная – четырнадцать месяцев в космосе и одиннадцать из них за марсианской орбитой, но, с другой стороны, она наиболее экономичная – даже если потребуется ещё коррекция, её можно осуществить тормозными движками. Притяжение Земли достаточно сильное, промахнуться труднее, а совершить сход с орбиты, наоборот, легче, чем в случае с Марсом. Воздуха, продовольствия и воды тоже хватит, ведь после запланированного ЦУПом «промаха» экипаж сможет без зазрения совести использовать имеющийся на борту груз.
Мотивы, которыми руководствовались наземные службы, были Хорхе понятны. Раз нет возможности доставить на Марс семена, значит надо спасти экипаж «Кеплера». Ведь обречь на гибель пять человек – это лучше, чем оставить умирать от жажды и голода семерых. Ничего личного, обычная арифметика. Если уверен, что поражение неизбежно, надо провести сражение так, чтобы свести к минимуму потери и сохранить армию. А затем скомандовать отступление и перегруппироваться. С прицелом на будущее, с надеждой на грядущие битвы. И пусть марсианский грунт будет пухом погибшему арьергарду. Арифметика полководцев. Простая для большинства «диванных» стратегов и безумно трудная для тех, кто её применяет на деле.
