Владимир Сорокин
Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль
нормальный вокал
нормальные подарки
нормальные поздравления
нормальные танцы
нормальный упивон
нормальная чайка
нормальная комната
нормальная ночь
нормальная девочка
нормальная грудь
нормальная фигурка
нормально попоролись
нормальный сон
нормальное утро
нормальное кофе
нормальная суббота
нормальная житуха
нормальные условия
нормальные средства
нормальная сберкнижка
нормальная обстановка
нормальный сервант
нормальный шкаф
нормальные соседи
нормальная кухня
нормальная любовь
нормальная семья
нормальная жена
нормальный обед
нормальный ужин
нормальный завтрак
нормальный стимул
нормальные квартальные
нормальный план
нормальная тринадцатая
нормальный стаж
нормальный километраж
нормальная прибавка
нормальные ремонтники
нормальный парк
нормальное начальство
нормальные люди
нормальная табельщица
нормальные рейсы
нормальная конечная
нормальное домино
нормальный стол
нормальный Вася
нормальный пузырь
нормальный розлив
нормальное настроение
нормальное пополнение
нормальный отгул
нормальное дежурство
нормальный субботник
нормальный воскресник
нормальный холодильник
нормальный характер
нормальный малый
нормальная беременность
нормальный ценник
нормальный выход
нормальный свитер
нормальные гости
нормальная дулька
нормальное отношение
нормальная дача
нормальная трансмиссия
нормальный минет
нормальный батя
нормальная охота
нормальный пентюх
нормальные поездки
нормальная розетка
нормальные волосы
нормальный пиздабол
нормальные гвозди
нормальная Риточка
нормальный домкрат
нормальный туалет
нормальный пробег
нормальные запчасти
нормальный хлеб
нормальная хреновина
нормальные праздники
нормальное зарево
нормальный задник
нормальный сынок
нормальный штифт
нормальный ветерок
нормальное болото
нормальный кран
нормальные связи
нормальная музыка
нормальные кантики
нормальное чтение
нормальная трахалка
нормальный мореплаватель
нормальный Райкин
нормальный факт
нормальное второе
нормальная обида
нормальный заяц
нормальный Виктор
нормальный дежурный
нормальный вал
нормальный министр
нормальный видок
нормальный шнур
нормальная задница
нормальный отряд
нормальный хозяйственный
нормальный Станислав
нормальный ветрище
нормальный замот
нормальный круг
нормальное поражение
нормальные обезьяны
нормальная Мальта
нормальный топор
нормальная слабость
нормальное ремесло
нормальный карандаш
нормальный Простаков
нормальный театр
нормальные канадцы
нормальный ученичок
нормальный ножище
нормальный шуруп
нормальный расклад
нормальный змий
нормальные выродки
нормальная целина
нормальная вечёрка
нормальный райком
нормальные старики
нормальная спинка
нормальное марево
нормальное большинство
нормальный холодец
нормальные веки
нормальная коса
нормальные деточки
нормальный Саратов
нормальный ёбарь
нормальная осока
нормальный штамп
нормальный Сталинград
нормальные руки
нормальная техника
нормальный грохот
нормальная Васницкая
нормальный дымок
нормальный чужак
нормальное железо
нормальное расстёгивание
нормальная записка
нормальная точилка
нормальные евреи
нормальный танк
нормальная дубрава
нормальная Америка
нормальное происшествие
нормальный бросок
нормальный Чехов
нормальная коробка
нормальная слабость
нормальные шпоры
нормальный патефон
нормальный Гриша
нормальный отголосок
нормальный мистер
нормальные задние
нормальная рябь
нормальная пара
нормальный ствол
нормальная вершина
нормальный приварок
нормальная акушерка
нормальное курево
нормальный ебальник
нормальная невидимость
нормальный приказ
нормальная лестница
нормальное ошеломление
нормальный глоток
нормальный Гершкович
нормальные близлежащие
нормальный учёт
нормальный камешек
нормальный козырь
нормальная жестокость
нормальные расходы
нормальная блядище
нормальный Котлов
нормальное бряцание
нормальное отнятие
нормальный Петро
нормальная нефть
нормальный фланг
нормальное прикосновение
нормальная пыльца
нормальное стечение
нормальный кулачище
нормальный Кенигсберг
нормальное единство
нормальный эффект
нормальная память
нормальное меньшинство
нормальная Волга
нормальный рывок
нормальная метель
нормальный кактус
нормальный подлокотник
нормальное придыхание
нормальная смола
нормальный старпом
нормальная комета
нормальный тиранозавр
нормальный хуй
нормальное существование
нормальный презент
нормальная Танечка
нормальная нелепость
нормальные квазары
нормальный пляж
нормальная сивуха
нормальная Родина
нормальный колчан
нормальные занятия
нормальное сопротивление
нормальная простота
нормальное солнце
нормальная десница
нормальный пепел
нормальный космолёт
нормальный Иващенко
нормальное затемнение
нормальная распущенность
нормальный осколок
нормальный горизонт
нормальный Вашингтон
нормальная каретка
нормальный выебон
нормальный маршал
нормальные туземцы
нормальный Сарочь
нормальный пердёж
нормальные нелепицы
нормальные бомбы
нормальное условие
нормальная саранча
нормальное вскрытие
нормальный прицеп
нормальное предательство
нормальная ягодка
нормальная маменька
нормальный якут
нормальное затмение
нормальное горе
нормальный Гершензон
нормальная пора
нормальная нянечка
нормальные жуки
нормальный господин
нормальный вскрик
нормальное сношение
нормальный Котенька
нормальные изумления
нормальный стеклярус
нормальный хуесос
нормальная курица
нормальные беседы
нормальная область
нормальное здоровье
нормальная плотность
нормальный шалфей
нормальный укус
нормальное стремление
нормальная муха
нормальная нежность
нормальный Джапур
нормальное веление
нормальный управдом
нормальная эпидерма
нормальная тяга
нормальное предопределение
нормальная потливость
нормальные яички
нормальная дверь
нормальная свекровь
нормальная метла
нормальные французы
нормальный майор
нормальная пиздища
нормальное промедление
нормальный Ворошилов
нормальная зорька
нормальные кучера
нормальный транзистор
нормальные холмы
нормальный оператор
нормальный Хлестаков
нормальные трубы
нормальные муравьеды
нормальный трамвай
нормальное золотце
нормальное темя
нормальные черенки
нормальные кнопки
нормальный петит
нормальные барабанщики
нормальная сисяра
нормальное извещение
нормальная молитва
нормальное отдохновение
нормальные секунды
нормальное семейство
нормальная олифа
нормальная Сонечка
нормальные педерасты
нормальное почёсывание
нормальный сюртук
нормальный звукоряд
нормальное удовольствие
нормальный пахан
нормальные губки
нормальный пентюх
нормальные православные
нормальное восхождение
нормальные кичики
нормальный йог
нормальная дура
нормальный кусок
нормальное угождение
нормальный аппаратчик
нормальные поебушки
нормальная комедия
нормальные метростроевцы
нормальная десперссия
нормальный молот
нормальные китобои
нормальное прощение
нормальная тяжба
нормальное воссоединение
нормальный одиночка
нормальный протон
нормальный купчик
нормальное наводнение
нормальный Владивосток
нормальная Таня
нормальное фразёрство
нормальные снимки
нормальная сечка
нормальные поросята
нормальный Кремль
нормальные триоды
нормальные сеялки
нормальное убийство
нормальный слив
нормальная хунта
нормальная дичь
нормальный кабель
нормальные сапожки
нормальная готовальня
нормальный кооператив
нормальный октаэдр
нормальный подстаканник
нормальное предуведомление
нормальный клитор
нормальный гнев
нормальный выключатель
нормальный контрабас
нормальная Серебрякова
нормальное причастие
нормальный телефон
нормальное опровержение
нормальные планеты
нормальный геморрой
нормальный кубик
нормальная брюнетка
нормальные выборы
нормальные стрельбы
нормальное убожество
нормальный логарифм
нормальное безумие
нормальный Пресли
нормальные соты
нормальный чернокожий
нормальное заступничество
нормальная икона
нормальный цветок
нормальное бродяжничество
нормальные взаимоотношения
нормальный гудок
нормальная сволочь
нормальный крикет
нормальная антенна
нормальный циклон
нормальный короед
нормальный пупс
нормальные метрономы
нормальный ясень
нормальный астероид
нормальные колени
нормальные чашки
нормальный кивер
нормальный шмоняра
нормальное электричество
нормальный атташе
нормальный волк
нормальный куколь
нормальное дифференцирование
нормальный Торжок
нормальное законодательство
нормальный Рихтер
нормальный крючок
нормальный цимес
нормальное панибратство
нормальный Рим
нормальные суставы
нормальное явление
нормальный таракан
нормальная свобода
нормальные крекеры
нормальный хам
нормальный Васнецов
нормальный убой
нормальные фисташки
нормальное улучшение
нормальная тяга
нормальные лесбиянки
нормальный печник
нормальное приземление
нормальная серьга
нормальные подследники
нормальная белизна
нормальное ханжество
нормальная губка
нормальные кружки
нормальная капуста
нормальная лысина
нормальный пасечник
нормальный рубль
нормальные батареи
нормальная видимость
нормальное подножие
нормальная кузница
нормальные Вешняки
нормальный передовик
нормальные модницы
нормальный жираф
нормальная отвёртка
нормальный Одоевский
нормальные голоса
нормальная жопочка
нормальная капель
нормальные чапаевцы
нормальный манеж
нормальное преувеличение
нормальный турнепс
нормальный клозет
нормальная акварель
нормальный креп
нормальный бук
нормальная горчица
нормальные святки
нормальное преображение
нормальные заморозки
нормальный скобарь
нормальное самбо
нормальный Мосх
нормальное побуждение
нормальная находка
нормальные гамаши
нормальное мытьё
нормальная трясогузка
нормальная медь
нормальный аппетит
нормальное попрание
нормальное козлоебство
нормальная рекомендация
нормальная половина
нормальный хлор
нормальный марксизм
нормальные маляры
нормальный курс
нормальное выпрямление
нормальное лишение
нормальная пленка
нормальная эгоистика
нормальный геморрой
нормальный отдых
нормальные анализы
нормальные внуки
нормальная пенсия
нормальный миокардит
нормальные головокружения
нормальные шлепанцы
нормальный протез
нормальные пломбы
нормальные выделения
нормальное обследование
нормальный уролог
нормальный проктолог
нормальное пальпирование
нормальный рецепт
нормальная аптека
нормальный валидол
нормальный амидопирин
нормальная ношпа
нормальный аллохол
нормальная бессонница
нормальный радедорм
нормальный кашель
нормальное утро
нормальная мокрота
нормальные разговорчики
нормальные воспоминания
нормальное почёсывание
нормальная Лида
нормальные ватрушки
нормальная забота
нормальные носки
нормальная заплата
нормальное молочко
нормальное тепло
нормальная грелка
нормальная одышка
нормальный этаж
нормальный валокордин
нормальный сырничек
нормальная Катя
нормальные ветераны
нормальный Петрович
нормальный Семёныч
нормальный бодрячок
нормальная спина
нормальный дождь
нормальная подушечка
нормальный Вовка
нормальный пластырь
нормальная диета
нормальные сорванцы
нормальная кухня
нормальное пюре
нормальное раздражение
нормальный крик
нормальный визг
нормальные слёзы
нормальные гадины
нормальная тварь
нормальный паразит
нормальное унижение
нормальная стерва
нормальная блядовня
нормальные истязатели
нормальное неуважение
нормальное пренебрежение
нормальное равнодушие
нормальный клоп
нормальный хлорофос
нормальная вонь
нормальная прогулка
нормальный дворик
нормальная лавочка
нормальные валенки
нормальные старушки
нормальная Акимовна
нормальный Федот
нормальный контролёр
нормальная контузия
нормальный маргарин
нормальный корвалол
нормальная посылка
нормальная сгущёнка
нормальная воболка
нормальные шашки
нормальная дамка
нормальные поддавки
нормальный ВТЭК
нормальное заключение
нормальный терапевт
нормальный отоларинголог
нормальный сосед
нормальная Машка
нормальные вареники
нормальная сметанка
нормальный творожок
нормальная ложечка
нормальный платочек
нормальный кал
нормальные родственники
нормальный сиропчик
нормальная ватка
нормально пописал
нормальные подарочки
нормальная подагра
нормальный миновазин
нормальная простыночка
нормальные ладошечки
нормальная гадина
нормальный городок
нормальные люди
нормальный телевизор
нормальный бандюга
нормальный волосочек
нормальный сырок
нормальная ряженка
нормальная хохотушка
нормальная повязка
нормальный винтик
нормальный зайчишка
нормальные тараканчики
нормальная Оленька
нормальный пирожок
нормальная начиночка
нормальное яичко
нормальные фантики
нормальные медали
нормальный орденок
нормальный церроз
нормальные фотографии
нормальный потничок
нормальный сухарик
нормальный дурак
нормальные пятки
нормальный замочек
нормальный Васятка
нормальные провалы
нормальная Ниночка
нормальный котик
нормальный костюм
нормальный нафталин
нормальная перхоть
нормальный юбилей
нормальные заслуги
нормальное поздравленьице
нормальный стол
нормальные сослуживцы
нормальный Витька
нормальные стаканчики
нормальная водка
нормальный салатик
нормальная салфетка
нормальный отдых
нормальный пердёж
нормальный диванчик
нормальный курослеп
нормальный сахарок
нормальные боли
нормальные крики
нормальная докторша
нормальные санитары
нормальные носилки
нормальная машина
нормальные медсестры
нормальная палата
нормальный укол
нормальное пробуждение
нормальные помутнения
нормальный хирург
нормальный зонд
нормальная кровища
нормальная каша
нормальная отрыжка
нормальные инъекции
нормальное обмывание
нормальный главврач
нормальная дежурная
нормальное судно
нормальная клеёнка
нормальное посещение
нормальный совет
нормальные антибиотики
нормальные сульфамиды
нормальная водянка
нормальный прокол
нормальный нашатырь
нормальный профессор
нормальное мочегонное
нормальный консилиум
нормальное решение
нормальный срок
нормальная ответственность
нормальная операционная
нормальный специалист
нормальный наркоз
нормальная операция
нормальное состояние
нормальное давление
нормальный пульс
нормальное дыхание
нормальная фибрилляция
нормальный адреналин
нормальная кома
нормальный разряд
нормальное массирование
нормальная смерть
Часть третья
«О, Русь, жена моя!»
Александр Блок
Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.
(Тропарь Кресту и молитва за Отечество)
Едва неказистая пегая лошадёнка, с чавканьем вытаскивая из грязи мосластые ноги, выволокла поскрипывающую телегу на большак, как небритый возница, придержав поводья, обернулся к Антону:
– Ну вот. А тутова через поле, и всё. Рукой подать.
Антон спустил вниз онемевшие ноги, обутые в невысокие резиновые сапоги, снял с телеги чемоданчик и, рассеянно скользнув рукой в прохладный карман плаща, зачерпнул горсть монет:
– Спасибо. Спасибо тебе…
– Да не за что. Чего уж там, – усмехнулся мужик и вздохнул, подставляя коричневую ладонь с узловатыми пальцами.
Монеты, коротко звякнув, скрылись в ней, лошадь лениво дернула, забирая вбок, скаля желтые зубы и тряся гривой. Антон попятился от облепленного грязью колеса, поправил выбившееся кашне.
– Тутова рукой подать! – крикнул мужик, чмокая и тыча пальцем в густой, обложивший всё вокруг туман.
– Я знаю, – тихо самому себе пробормотал Антон, перешёл большак и ступил в жнивьё. Оно было мокрым, буровато-коричневым и слабо шуршало о сапоги.
– А там правей забирайте! Правей! – снова крикнул мужик, погоняя лошадь и теряясь в тумане.
Антон улыбнулся, сдвинул пропитавшуюся влагой шляпу на затылок и неторопливо зашагал, покачивая чемоданчиком.
Поле уходило вдаль, растворяясь в тумане, а он, густой как молоко, парил над всем, тянулся, переходя в мутно-серое небо. Пахло сыростью, подгнившим сеном и осенью – той самой, знакомой до боли, бесповоротно наступившей, холодящей виски и пальцы, лёгким ознобом затекающей в широкие рукава плаща, перекликающейся унылыми голосами невидимых птиц.
Чемоданчик еле слышно поскрипывал, ритмично покачиваясь в руке, жнивьё тут же счистило с сапогов дорожную грязь. Антон оглянулся, пошёл правее и увидел овраг, явственно проступивший справа сквозь туман.
Он лежал – всё тот же, широкий, с пологими, сплошь поросшими склонами, – лежал забитый густым-прегустым кустарником; и торчало всё то же сухое дерево и чернели три пня, и виднелся чуть поодаль, вот он, камень – огромный, намертво вросший в землю.
Антон подошёл к краю.
Овраг простирался перед ним.
– Господи, как зарос… – пробормотал, улыбаясь, Антон и, нашаривая в карманах папиросы, осторожно ступил на камень.
Он, казалось, стал меньше, ещё сильнее утонув в земле. Его серая шершавая поверхность сильно поросла мхом, а из-под скруглённого края тянулась вверх маленькая корявая берёзка в руку толщиной. Её пожелтевшие, ещё не опавшие листья неподвижно замерли, блестя влагой.
Антон закурил, жадно втягивая в лёгкие горький, трезвящий голову дым.
Овраг… Он стал ещё шире, но как он зарос! Откуда взялись эти густые кусты, крепко сцепившиеся толстыми ветками?! Тогда их не было и в помине, внизу росла высокая трава, журчал, изгибаясь, узкий ручей, качались редкие головки камыша…
– Как зарос… – снова повторил Антон, спрыгнув с камня, двинулся по краю.
Папироса потрескивала, дым тянулся за сутуловатой спиной Антона, слоился под полями шляпы.
Овраг стал расширяться, мелеть, кусты полезли наружу, вскоре обступили, поплыли справа и слева, а под ногами захрустела трава – густая, высокая, пожелтевшая, нещадно мочащая серые шерстяные брюки. Антон кинул окурок в куст, глянул вправо и вдруг – толкнуло в сердце, заставив забиться чаще: тропинка. Заросшая, еле угадываемая в некошеной, сожжённой солнцем и измочаленной дождями траве, она вела в туман, изгибаясь знакомыми с детства изгибами, звала за собой, тянула и манила.
Он зашагал быстрее, переставая чувствовать усталость двухдневного пути, мокрые колени и озябшие руки.
Прошлое – гибельно-сладкое, горьковатое, оживало с каждым шагом, вырастая из тумана, поднимаясь слева – тёмным еловым бором, справа – тремя густыми липами, а посередине, посередине…
Антон замедлил шаг.
Дом.
Всё тот же.
Их дом. Его дом. Дом детства. Дом юности.
Крыша, крытая длинной щепой, две трубы – одна короче другой, темные окна. Сад непомерно разросшийся. И бор. И липы…
Он остановился, медленно расстёгивая плащ и отводя кашне от горла.
– Боже мой…
С липы снялась сорока, спланировав, полетела низом, треща и посверкивая белыми подкрыльями на тёмном фоне бора.
Антон постоял минуту и медленно двинулся к дому. А дом – приземистый, обветшалый, кирпичный – стал плавно приближаться, разворачиваясь, поражая страшно покосившимся крыльцом и чёрными глазницами окон.
Заросшая дорожка кончилась, и под ногами ожили гнилые доски провалившегося крыльца. Пожухлая крапива пробивалась сквозь них. Сдерживая дрожь озябших рук, Антон толкнул дверь. Заскрипев, она поплыла в темноту, стукнулась о стену, открыв тёмное пространство, дохнувшее сыростью и гнилью брошенного погреба.
Антон вступил в сени и похолодел: не было знакомого прерывистого скрипа толстых половиц. Лишь беззвучно прогнулись они – мягкие, полусгнившие.
В темноте он нащупал медную холодную ручку, потянул.
Сверху что-то посыпалось на шляпу, дверь поддалась. Он шагнул через поросший крохотными грибами порог и оказался в горнице.
Мутный свет лился через разбитые стёкла, освещая осыпавшуюся печь, провалившийся пол, кучу трухлявого хлама в углу, ржавую кровать, ржавую посуду.
Страшная печать времени потрясла Антона. Он замер, не в силах пошевелиться, и долго стоял, пока губы не разлепились, прошептав:
– Здравствуй, дом…
Здесь пахло прелью, травой и обвалившейся штукатуркой.
Антон поставил чемоданчик, снял шляпу и двинулся в следующую комнату. Её отделяла массивная дубовая дверь с красивым рельефом.
Он толкнул её.
Она заскрипела, но совсем не так, как прежде, а протяжнее – ниже, слабее.
Комната. Его комната.
Мутные потеки на потрескавшихся стенах. Выбитое окно. Зато плафон цел – милый зелёный плафон. И стол цел. И даже не мокрый, несмотря на коричневую лужу посередине пола. И подковы на правой стене целы. И ключик с замысловатой бородкой…
Дверь в кабинет отца.
Такая же дубовая, с рельефом и медной ручкой в виде львиной головы. Антон потянул за ручку.
Осевшая дверь не поддавалась. Он потянул сильнее, потом дёрнул.
Она распахнулась.
Полумрак. Сырость. Размеренная капель с потолка.
Широкий двухтумбовый стол. Книжные полки, угнетающие своей непривычной пустотой. Разбитые настенные часы с вылезшим из корпуса маятником. Опрокинутый венский стул.
Антон поднял его, поставил на мокрый пол, смахнул с сиденья капли и сел. В доме было тихо, только с потолка размеренно капало: кап, кап, кап…
В углу росли всё те же маленькие грибки с жёлтенькими шляпками.
Он посмотрел в верхний правый угол и встретился глазами со строгим новгородским Спасом. Лик его был сумрачен, складки хитона и рука с двуперстием еле различались, но глаза глядели всё так же пристально, брови плавно изгибались, маленькие строгие губы многозначительно сжались.
«Он говорит глазами, – вспомнил Антон фразу отца. – В конце семнадцатого века написан Он, и с тех пор уста Его молчат. Молчат, как тогда. Перед Пилатом».
Отец опустил руку на плечо двенадцатилетнего Антона, потеребил реденькую бородку, тихо добавил:
– Спроси Его, что есть истина.
Антон шёпотом произнёс, глядя в глаза Спаса:
– Что есть истина?
И чёрные очи под спокойными дугами бровей ясно ответили:
– Аз есмь.
Тогда это поразило Антона до глубины души, и он впервые ощутил в себе чудотворные ростки веры…
Антон встал, подошёл к иконе, поднял руку и осторожно коснулся облупившегося тёмно-вишнёвого хитона Христа. Пальцы почувствовали прохладную шершавость.
Приблизившись, он поцеловал икону…
Спас. Отец протирал его, моча ватку в широкогорлом пузырьке. От ватки пахло чем-то остро-сладким.
А пузырёк всегда стоял вон там, на книжной полке, поблёскивая зелёными боками на фоне тёмно-коричневых корешков богословских трудов Московской патриархии.
Антон подошёл к полкам, положил руку на вспучившееся от влаги дерево. Здесь справа когда-то блестели золотыми корешками Библия, Апостол, Добротолюбие, сборники катехизисов, кондаков и акафистов. Ниже стояли тома «Истории» Карамзина, сочинения Соловьёва, труды Леонтьева, Хомякова, Аксакова, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Толстого, Достоевского, Белинского, Некрасова, Писемского, Островского. И все они – тяжёлые, в красивых тиснёных переплетах – были «с ерами и ятями», – как, посмеиваясь в подкрученные усы, говаривал покойный отец.
Да. Отец любил их – эти потёртые увесистые книги с пожелтевшими, но твёрдыми страницами.
Летом он читал их в саду, уютно усевшись в просторном китайском шезлонге с палевыми драконами на прочной матерчатой спинке. Ветер пошевеливал листвой разросшихся яблонь, голубоватая ажурная тень ползла по отцовскому нанковому плечу, колеблясь на широких полях соломенной шляпы.
Шестнадцатилетний Антоша, примостившись рядом на жирной блестящей траве, мастерил похожий на журавля планер, обтягивая крылья громко хрустящей калькой.
Вдруг отец поднимал голову, коротко вздыхал и проговаривал:
– Антоша, минуту внимания. Вот послушай-ка…
Антон поворачивался к нему, отец прижимал страницу костяным ножичком и читал ровным мягким голосом:
«Событие, которое произошло осенью 1380 года на поле Куликовом, стало живым символом русского народа и его истории. «С войны не бегают, а сражаются до последнего издыхания, чтобы получить доблестный конец», – учит признанный всем православным народом оптинский старец иеросхимонах Амвросий, выражая этими словами общецерковное сознание во взгляде на войну физическую, и вместе – на брань духовную, которые взаимосвязаны по существу. Быть Церкви в стороне от этих событий – значит уйти с поля брани. Вот почему Христос Спаситель на замечание Своих учеников: «Здесь два меча», – сказал: «Довольно». И русские верующие люди достаточно глубоко восприняли этот Евангельский урок истории, передавая последующим поколениям опыт брани наших предков, и прежде всего – брани духовной. Никогда в истории человечества кровь православных христиан не проливалась напрасно, особенно во время ключевых исторических событий, каким была Куликовская битва за свободу народов земли. На поле Куликовом встретились не просто русская сила с силами орды. Произошло столкновение благодатной духовной силы, осененной благословением Божьим, с поганью и нечистью, воплотившей в своём пафосе разрушения и порабощения зловещий лик Сатаны. Он-то и был повержен тогда благодаря духовному мужеству русских людей, возложивших себя на алтарь Добра и Света во имя грядущих поколений православных». Он замолкал, сдержанно улыбаясь, выпрямлялся, насколько позволял деликатно поскрипывающий шезлонг, и привычно быстрым движением снимая с переносицы своё золотое пенсне «мотылёк»:
– Замечательно. Правда?
– Правда, – кивал головой притихший Антон.
– Действительно, это не просто битва. Это… это… – Отец замирал, держа перед собой пенсне, и тихо добавлял: – Это крёстная жертва русского народа…
Что-то зашуршало в углу.
Серая, похожая на тряпочку мышь спокойно пробежала по плинтусу и юркнула в дыру.
Антон подошёл к отцовскому столу, подвинул стул и сел, положив руки на огрубевшую, вспучившуюся местами поверхность.
Когда-то здесь стоял массивный чернильный прибор, хрустальные кубики-чернильницы которого так красиво разлагали солнечный луч на яркие радуги, а чуть левее лежал календарь, стояла фарфоровая вазочка для карандашей и высокий трехсвечный шандал. Отец зажигал его росными августовскими вечерами, когда отключали свет. Прикуривая от свечи, отец чуть склонял набок свою красивую, рано поседевшую голову, брал папиросу большим и указательным пальцами, выпускал дым, оттопыривая нижнюю губу.
Антон посмотрел вверх. Яичную желтизну елового потолка сменил серый налет. По углам виднелись заросли паутины. Он протянул руку, подставил ладонь под капель. Холодные увесистые капли стали разбиваться о пальцы, обдавая лицо водяной палью.
«А ведь здесь жили, – подумал Антон. – Жили люди. Сидели на этом стуле. Разговаривали. Смеялись. Пили чай из широких чашек с синими розами на фарфоровых боках. И одним из этих людей был я…»
Я, произнёс он, поднося к глазам мокрую руку.
«Те же пальцы, те же линии жизни, сердца, ума. Те же волосы, рот, глаза…»
Он встал, с трудом разгибая уставшие ноги, прошёл в горницу, взял саквояж, толкнул дверь.
Туман заметно поредел, послеполуденное солнце выглядывало из-за белёсых облаков. Слабый ветерок обвевал лицо осенней сырой прохладой.
Антон обогнул дом и вышел в сад.
Как он разросся!
Там, где когда-то торчали редкие веточки посаженных отцом яблонь, теперь стояли толстые деревья с раскидистыми кронами и бугристыми стволами. Вишня, кусты роз, крыжовник, смородина, жасмин, сирень – все сцепилось, переплелось ветвями, проросло крапивой, чертополохом, лопухами и лебедой.
Он смотрел, не узнавая ничего, не веря своим глазам.
В саду, поражавшем местных мужиков своей ухоженностью, а приезжих интеллектуалов – изысканностью, теперь царил хаос. Это был кусок леса, самого настоящего молодого леса.
Антон покачал головой, разглядывая всё вокруг. Так хозяин, встретив через много лет в лесной чащобе своё некогда домашнее животное, с удивлением узнает в его диких повадках следы тех, когда-то милых сердцу черт, и странное, противоречивое чувство овладевает им.
– Невероятно… – пробормотал он, покачивая головой.
На месте грядок со спаржей и лионской клубникой кустился непролазный бурьян, тропинка, ведущая на пасеку, терялась в нём. Он шагнул вперед, с трудом продираясь сквозь влажные ветки, двинулся туда, где выглядывали из высокой пожелтевшей травы крыши пчелиных домиков, издали казавшиеся такими же прочными и ладными, как тогда. Но чем ближе приближался он к ним, тем быстрее и бесповоротнее рассыпалась иллюзия: улья стояли насквозь гнилые.
Подойдя к ним, Антон поразился стойкости их трухлявых стенок, коснулся рукой, и домик тут же рухнул, мягко развалился, крыша опрокинулась, обнажилось изъеденное насекомыми нутро.
Склонившись над этой печальной грудой, Антон стал трогать прелые доски, и вдруг от них поплыл запах. Тот самый – невероятный запах пасеки. Антон замер. В нём, этом запахе – тёплом, живом и родном, вспыхнули, ожили и встали во всей полноте давно забытые картины юности: потянулся горьковатый слоистый дымок из прокопченного носика дымаря, запахнулась пола белого, испачканного прополисом халата, отцовские руки осторожно сняли крышку с улья, откинули покоробившуюся холстину, дымарь хрипло и часто задышал, рамка с треском полезла из обоймы, ползающие по ней пчёлы нехотя снялись.
– Держи-ка. – Отец передал Антону тяжёлую раму, солнце сверкнуло в полуполных ячейках сотнями янтарных искорок.
А потом – плавные провороты медогонки и тягучий блеск мёда, сползающего по жестяным стенкам, и тонущие в нем пчёлы, и опьяняющий запах, и вынутое из пальца жало, ещё содрогающееся в своем слепом желании…
– Смотри, Антон, – говорил отец, поднося к его лицу пустую рамку. – Смотри, какое совершенство, какой апофеоз разума, гармонии и красоты. И это чудо архитектуры построено какими-то бессловесными насекомыми, какими-то крохотными пчёлками. А их ульи! Ведь, по сути, все утопические идеи Кампанеллы, Фурье и Мора воплощены вот в этих неказистых на вид домиках. В них идеальный порядок, ни на минуту не останавливается многоплановая работа, каждая пчела делает своё дело, да и как делает!
Он замолкал, разглядывая рамку, потом добавлял тихим убеждённо-спокойным голосом:
– Мне кажется, Антоша, что природа как чистый феномен дана людям для осмысления нашего грехопадения, дана как пример полной невинности, а значит, и совершенства. Она, всеми своими листочками, цветами, птицами и насекомыми словно говорит нам: смотрите, люди, как хорошо живётся без греха, смотрите, какими вы были до грехопадения, до того, как отпали от Бога…
И, снова помолчав, вставлял рамку на место:
– Пока жива природа, будет жить и совесть человечья…
Антон любил есть мёд «с пару», как говорила баба Настя, готовившая им еду и следившая за хозяйством.
Глиняная чашка мёда стояла на столе, молоко лилось в высокий гранёный стакан, свежеиспечённый ржаной хлеб нехотя впускал в себя нож, похрустывая теплой корочкой.
– Ешь, милая, ешь на здоровице, – протяжно выговаривала баба Настя, смахивая морщинистой рукой молочные капли с узкогорлой крынки и улыбаясь сухоньким морщинистым ртом.
Антон принимал стакан, обмакивал дышащий теплом русской печи хлеб в мёд, ловил ртом. Рот тут же сводило истомой, он требовал молока, и оно приходило – тёплой той самой, ни с чем не сравнимой парной теплотой, оно перемешивалось с мёдом и хлебом, оно опьяняло, кружа голову, сводя скулы, оседая на юношеских усиках нежным белёсым налётом…
Он оглянулся и улыбнулся радостно: цел! Цел пасечный столик с двумя коротенькими лавочками, только оброс со всех сторон кустарником и крапивой, поэтому и не бросился в глаза.
