Владимир Анин
Манагуанда
Ветер стих так же внезапно, как и начался. Вокруг не было ни души, и только одинокая женская фигура в белом сарафане, постепенно удаляясь, растаяла в гуще леса.
XII
Шикулина ждали около получаса. Затем Доронин велел Карнаухову уводить взвод в расположение части, а сам отправился на поиски пропавшего сержанта. О том, как он его нашел, как бегал в санчасть за подмогой, Доронин потом никому не рассказывал. Только после этого случая он целую неделю ходил сам не свой. Карнаухову даже пришлось часть его обязанностей временно взять на себя.
Гибель Шикулина стала вторым ЧП за месяц. Командир части, получив хороший нагоняй от командования округа, вздул всех офицеров по первое число. Офицеры, в свою очередь, отыгрались на сержантах, а те, само собой, на курсантах. В общем, на какое-то время в части была введена жесточайшая дисциплина. Проведение занятий за пределами гарнизона временно прекратили. Увольнения отменили. Курсантам запретили передвигаться по территории части в одиночку.
Поэтому, когда Сергея в очередной раз вызвали в клуб, Карнаухов лично повел его туда. Поднявшись в библиотеку, Сергей сразу направился к «своему» столу, где теперь лежали большие листы ватмана. Все ярлычки на книжных полках Сергей заменил, и теперь его ждала новая работа, куда более интересная и творческая – изготовление наглядной агитации, призванной украсить стены библиотеки.
Карнаухов вошел вслед за ним, прогулялся между стеллажами, щелкнул пальцем по какой-то книге и, постучав, заглянул в кабинет заведующей.
– Марина Анатольевна? – игриво произнес он.
Но не получив ответа, аккуратно закрыл дверь и направился к выходу.
– Воробьев, будем идти на ужин, я тебя заберу. Сам чтоб никуда. Приказ понятен? – пробурчал он.
– Так точно.
Оставшись в зале один, Сергей стал прислушиваться к тому, что происходило в кабинете заведующей. Оттуда доносились приглушенные голоса, звучавшие то громче, то тише. Кто-то оживленно спорил. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появилась Света.
– Все, мам, я тебе сказала, – бросила она и направилась к выходу, но, заметив Сергея, остановилась как вкопанная.
– Ма-ам, что он у тебя тут делает?
– Не твое дело, – сказала вышедшая следом Марина Анатольевна.
– Теперь мое!
– Это почему же?
– Потому что этот парень – мой, и я не желаю, чтобы ты с ним тут забавлялась.
– С каких это пор он стал твоим?
– Подождите, – взмолился Сергей. – Это твоя мама? – он перебегал взглядом с одной на другую и явно ничего не понимал. – Что здесь происходит, о чем вы говорите?
– Ну, что же ты, расскажи ему. Про манагуанду, – разозлилась Света. – Сколько раз ты с ним уже это делала?
– Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было! – рыкнула Марина Анатольевна и с грохотом захлопнула дверь своего кабинета.
Света села на пол и заплакала.
– Ты чего? – Сергей опустился рядом и взял ее за руку.
– Чего-чего! Ведь… она же тебя… использовала.
– Что значит использовала? Объясни толком.
Света еще пару раз всхлипнула, вытерла рукой слезы, посмотрела на него полным тоски взглядом и сказала:
– Она… ведьма.
– Ты чего несешь? – ужаснулся Сергей.
– Ничего я не несу. Сам же спросил. Обыкновенная ведьма, манагуанда.
– Ну, знаешь, – Сергей сел на пол и потер виски. – Может, для тебя ведьмы и бывают обыкновенными, а для меня это звучит как… какой-то бред.
Света помолчала немного, вздохнула и сказала:
– Манагуанда – это ведьма, которая питает свои жизненные и колдовские силы при помощи интимных отношений.
– Хорошо, а при чем тут я?
– А при том! Раз уж ты здесь оказался, значит, она взяла тебя в оборот. Я уверена, что она уже была с тобой, и не раз.
– Да прекрати ты, не было ничего такого.
– Глупый, неужели ты думаешь, она позволит тебе помнить об этом? Вот скажи, у тебя были какие-нибудь необычные царапины на теле, которые потом внезапно исчезали?
Сергей похолодел.
– Откуда… ты знаешь? Я… я думал, это какая-то болезнь.
– Я так и знала! – Света зарыдала.
– Подожди, ну а… тьфу ты! Чертовщина какая-то.
Сергей принялся ее утешать. Когда она, наконец, успокоилась, то рассказала, что подобные отношения ведьмы с мужчиной, вообще-то, длятся недолго. Ни в коем случае нельзя встречаться с одним и тем же человеком больше двенадцати раз. Если это произойдет, он не выживет. Но самое главное – ни в коем случае нельзя видеть ведьму, даже когда она только начинает свою «игру» с мужчиной или когда уже закончила, но еще не приняла свой повседневный облик, или, проще говоря, не привела себя в порядок. Свидетеля, даже случайного, ждет неминуемая гибель.
– Горохов, – прошептал Сергей и почувствовал, как мурашки пробежали по спине.
– Да, это она. Он видел. И она убила его.
– А почему она просто не заставила его забыть обо всем, как меня? – не унимался Сергей.
– Вот этого ведьма сделать не может. Увидеть ее со стороны, когда она занимается ЭТИМ, – это все равно, что вторгнуться в запретную зону, нарушить ее таинство. И она уже не может заставить его забыть об этом. Единственное, что она может сделать, так это вместе с воспоминаниями отобрать у него жизнь.
– Погоди-ка, а Шикулин? В лесу? Ведь ее там не было.
– Это ты так думаешь.
– Ну, тебе, конечно, виднее, – сказал Сергей, уже окончательно сбитый с толку. – Но я все равно ничего не понимаю.
– Я постараюсь объяснить. Только ты слушай и не перебивай.
Света рассказала, что родилась в небольшой деревушке под Клайпедой. Они с матерью часто переезжали с места на место. Больше года, как правило, нигде не задерживались. Последние четыре месяца жили в Зареченске, и ее мать уже заслужила в этом городке нехорошую репутацию. Впрочем, как и везде, где они жили. Дело в том, что мужчины, побывавшие в объятиях ведьмы, ничего не помнят, если, конечно, ведьма не решит по-другому. Но женщины все замечают или, по крайней мере, подозревают. А когда женщина подозревает, это еще хуже, чем когда она знает наверняка. Редко какой мужчина допускает возможность существования ведьм, а женщины в это верят и очень боятся. И они готовы на все, лишь бы избавиться от этого страха. Того и гляди, нагрянет толпа разъяренных женщин и спалит дом, где, по их мнению, живет ведьма. Так, между прочим, однажды и случилось, когда Свете было восемь лет. Они с матерью тогда чудом спаслись.
Отца своего Света никогда не видела. Знала только, что он один смог продержаться тринадцать ночей с ведьмой манагуанда. А именно в тринадцатую ночь, проведенную с одним и тем же мужчиной, в утробе ведьмы зарождается жизнь. Но где этот человек, что с ним, мать Свете не рассказывала.
– А что за странное слово «манагуанда»? – спросил Сергей.
– Говорят, что на каком-то древнем языке это означает «пьющая мужчину».
Вдруг Сергея осенило:
– Постой, а ты?..
– Я тоже. Ведьма.
– Не может быть! – Сергей вскочил и стал ходить взад-вперед между стеллажами.
– Дочь ведьмы всегда становится ведьмой, – сказала Света.
– И ты тоже ЭТО делаешь?
– Нет. Пока. Я девственница. Как и мать, я могу заставить человека повиноваться мне. Но я даже никогда не пыталась делать это, потому что, пока я не стала женщиной, мне будет очень-очень больно.
– А когда станешь? – осторожно спросил Сергей.
– Для ведьмы манагуанда есть только одна возможность переродиться – потерять невинность с любимым человеком и непременно забеременеть в тринадцатую ночь. Тогда ей больше никогда не придется «пить» мужчин, а возлюбленный останется жив. Но он обязательно должен быть из тех, кто может пережить тринадцатую ночь, а таких один на миллион.
– А как же твоя мать?
– Отец не был ее первым мужчиной. А если первый не оказался ТЕМ САМЫМ, ведьма манагуанда обречена всю жизнь пить энергию из мужчин.
– А если мужчина уже был с какой-нибудь другой ведьмой, это считается?
– Нет, это не считается. Речь идет только о ночах, проведенных с одной и той же ведьмой, – пояснила Света.
– А можно как-нибудь определить заранее, ТОТ ли это мужчина?
– К сожалению, нет.
Внезапно дверь кабинета заведующей распахнулась.
– Ты еще здесь? – грозно спросила Марина Анатольевна.
Света подскочила и направилась к двери.
– Будь осторожен, – шепнула она.
Марина Анатольевна подошла к рабочему столу Сергея, посмотрела на пустой лист ватмана и постучала своими длинными ногтями по столешнице.
– Я смотрю, ты еще не приступал к работе, мальчик. Чем вы тут все это время занимались?
– Просто говорили.
– О чем?
– О ведьмах, – вдруг брякнул Сергей.
– Дура!!! – вскричала Марина Анатольевна и рванулась было к входной двери, за которой только что скрылась Света. – Ох, дура! И много она тебе рассказала?
– Вообще-то достаточно.
– Значит, тебе известно, что ведьма манагуанда никогда не оставляет свидетелей? – зловеще прошептала она. – Твоя проблема, мальчик, в том, что ты слишком много узнал. Воробьев, если не ошибаюсь?
– В… Воробьев.
– Очень хорошо, воробышек. Ну, так иди, полетай.
Она вдруг начала расти на глазах, превращаясь в великаншу. Сергею стало не по себе. Невероятная тяжесть навалилась на него. Перед глазами все плыло. Он попытался шагнуть и стал куда-то проваливаться. Поначалу вокруг было темно. Потом сквозь пелену он увидел свет, а когда мгла рассеялась, обнаружил, что стоит на каком-то огромном мосту. Но нет, это не мост. Это ветвь гигантского дерева. Вокруг шумит листва. Невдалеке летают и резвятся воробьи. Постепенно тяжесть улетучилась, и Сергею захотелось прыгать. Он стал скакать по этой огромной ветви туда-сюда. И это было так весело! Воробьи весело чирикали и манили его к себе. Сергей взмахнул руками и с удивлением заметил, что вместо рук у него крылья. «Так, значит, я могу летать!» – вскрикнул он и приготовился к прыжку.
Вдруг кто-то с силой ухватил его за шиворот.
«Сопротивляйся!» – послышался знакомый голос.
– Пустите, дайте мне полетать! – закричал Сергей.
– Сопротивляйся, – повторил Доронин, оттаскивая его назад.
«Сопротивляйся!» – послышалось еще откуда-то издалека.
И он вновь провалился в темноту.
Открыв глаза, Сергей увидел небо. Он приподнялся, посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что лежит на крыше казармы. Рядом сидел Доронин и жадно курил.
– Ну, боец, ты даешь! Полетать захотел?
– А вы, товарищ старший сержант, как тут оказались?
– Я? Да… не знаю, – Доронин пожал плечами. – Сидел, занимался своими делами… Потом вроде пошел куда-то. Вижу, ты как полоумный скачешь. Ну, я за тобой. А ты тут полет шмеля изобразить надумал.
Сергей откинулся на спину. Голова раскалывалась, все тело гудело.
– А кому я должен был сопротивляться? – спросил он сержанта.
– В каком смысле?
– Ну, вы все говорили «сопротивляйся, сопротивляйся».
– Ты чего, боец? Не говорил я такого. Ну, все! – Доронин встал и отряхнул брюки. – Хватит тут загорать. Пошли вниз.
Они спустились с крыши, пересекли чердачное помещение, вышли к лестнице и через два пролета очутились на этаже, где располагалась их рота.
Дневальный на тумбочке отдал Доронину честь.
– Так, – сказал Доронин, – сейчас мы с тобой идем к командиру роты, и я ему докладываю обо всех твоих выкрутасах.
– Но, товарищ сержант…
– Никаких «но», – отрезал Доронин, сделал несколько шагов в сторону канцелярии и вдруг замер. Немного постояв, он повернулся и медленно пошел к выходу. Проходя мимо Сергея, Доронин шепнул:
– Не бойся, никто ничего не узнает. Береги себя. Я люблю тебя.
Сергей смотрел на удаляющегося Доронина с открытым ртом. Постепенно смысл услышанного стал доходить до него.
«Света», – прошептал он.
Дневальный таращился то на Сергея, то на Доронина. Наконец он не выдержал и прошептал:
– Серега, чего это с ним? Вы че? Того?
– Заткнись ты, кретин, – огрызнулся Сергей. – Это он… стихи учит.
– А-а, – протянул дневальный и сразу обо всем забыл.
