Вера Волховец
Холодное сердце пустыни
35. Глава, в которой Судья говорить не хочет
– И что дальше?– тихонько шепнул Пауль, пальцами рисуя на коже лежащей рядом девушки завиток.
– Дальше?– Сальвадор мурлыкнула как кошка и потянулась, сладко выгибаясь. – Мы искупаемся?
– Снова?– ей богу, за последние два часа он слышал это предложение уже четвертый раз. И каждый раз купание в целебных водах её источника заканчивалось там же, где и начиналось— среди шелковых подушек её ложа.
Она и в первый-то раз— бултыхнула его в этот источник с размаху, а сама— вынырнула с ним рядышком, восхитительно красивая с мокрыми слипшимися волосами и умными непокорными глазищами. И Пауль не смог удержаться, чтобы не потянуть её к себе, сцеловывая со щек мелкие капли, а потом…
А потом тонкие пальцы распустили ремни на его броне, и весь мир замер. И уже сам Пауль коснулся мокрой ткани на её теле, развязывая завязки, разыскивая под ними гладкую кожу и ожидая, что она его остановит. Обязательно. Вот сейчас…
Так и не остановила…
Вода в источнике была напитана магией, утоляла боль, унимала усталость, заставляла силы бурлить в жилах.
И темный, колкий для взгляда Пауля, но едва заметный узор, что покрывал тело Судьи, в водах источника мерк. Но до конца не исчезал, снова проявляясь четче, стоило ей только выйти из воды.
– Мой герой устал? Просит пощады?– девушка бессовестно хихикнула, и Паулю пришлось двинуться к ней ближе, наваливаясь на неё всем телом.
– Устал ли я? Ты, верно, смеешься, сердце мое? Мне и не нужен твой источник, и так довольно сил.
– Ну, я же говорила, что тобой движет похоть, – бесстыже захихикала эта шайтанова девица и попыталась было вывернуться, но вот этого ей никто позволять не собирался. Впрочем, не так уж активно она выворачивалась…
– Знаешь, я сейчас даже спорить не буду, – шепнул Пауль, крепче прижимаясь к ней собственной голой кожей и глядя прямо в глаза, – похоть так похоть. Я безмерно тебя желаю. Будешь меня судить?
– И карать, непременно, – она шептала это, уже задыхаясь, когда Пауль вернулся к пристальному изучению её тела собственным языком. И не было ничего восхитительней тумана желания в глазах любимой женщины. Ему было просто невозможно не откликнуться.
– Мы все делаем неправильно, – заметил Пауль полчаса спустя, пытаясь разглядеть в танце мушек перед глазами хоть какую-то закономерность, – разве не в ваших традициях давать волю страсти после свадьбы?
– В наших традициях не спрашивать у женщины мнения ни по какому вопросу. И особенно не задумываться о её правах. Я уже сотню лет пытаюсь продвинуть иные идеи,– ровно заметила Сальвадор, и Пауль заставил себя приподняться на локте и уставиться ей в лицо. Что-то в её тоне изменилось. Нет, не добавилось холодности, но что-то поменялось совершенно точно. Будто она… Молчала. Как тогда по пути из Ахиллама.
– Чего ты мне не говоришь, Сальвадор?
Ну, точно, её лицо… Стало еще чуточку потеряннее. И она шевельнулась, порывисто прижалась к Паулю, тихонько подрагивая.
– Секреты не идут нам на пользу, – ворчливо заметил Пауль, касаясь губам нежного плеча, – ты уже моя, я не отступлюсь от тебя ни на пядь, так в чем же дело, сердце мое?
– Ты голоден?– она даже слишком явно, почти отчаянно уклонялась от беседы. – Ты точно голоден. Идем, мы должны перекусить.
Она вскочила, гибкой змеей увернувшись от руки Пауля, попытавшегося её удержать. Ох, вот тебе и Судья Пустыни, столетний дух, полубогиня великой силы. Мег и в пять лет врала не особенно талантливей.
Ей оказалось достаточно просто встряхнуть рукой, чтобы на ней появились синие шелковые шаровары и расшитая золотым бисером чоли. Волосы, что Сальвадор распустила еще во время первого купания, вновь переплелись в косу.
Пауль оделся «по-простому» – руками. Остановился на тунике и затянул шнурки на штанинах. Броню оставил там, где она валялась— в Чертоге Сальвадор он принципиально не желал даже касаться боевого доспеха. А то местная хозяйка еще поймет превратно, решит, что Пауль все-таки не отступился от идеи боя с ней…
Когда она повела его по чертогу— чуть-чуть обгоняя, Пауль вновь зацепился взглядом за черно-белый браслет на её руке. Нужно спросить. В конце концов, что за ерунда, разве может его женщина быть обручена с другим? Она сильная, дерзкая, она не признает многих законов, но должны же оставаться хотя бы какие-то минимальные основы бытия. Что мужчина и женщина— друг для друга, и кроме них в их отношениях никто не участвует. Нужно как-то разобраться с этим вопросом!
– У тебя всегда так пусто?– А спросилось совсем иное…
В Чертоге Сальвадор на самом деле было тихо и очень уединенно. Сколько Пауль ни вспоминал легенды, в домах у богов вечно происходило какое-то безумство, и стоило, скажем, матушке отойти до кухни, чтобы приготовить обед, как к юному божественному отпрыску сразу набегала туча гостей, что принимала его за какого-нибудь дерзкого мальчишку, и начинала бурогозить…
А тут— так тихо было, и ни единой живой души. Хотя ведь должны быть тут друзья, слуги, мелкие духи, что непременно служили старшим духам-полубогам. Хотя— было красиво, на самом деле.
Огромный дворец с темно-синими резными потолками, множеством потайных закоулков, и наверняка— таящий в себе не один секрет, не мог не впечатлять.
– У меня пусто, когда я того хочу, – это Сальвадор произнесла спокойно, – ты хочешь поговорить с Риком? Прости, любимый, я не сообразила сразу.
– Я не об… А с ним можно поговорить?– Пауль аж растерялся. Он не то чтобы забыл про брата, но совершенно не представлял, как поднять эту тему в разговоре с Судьей, особенно если этот разговор происходит в её постели. Ему казалось, что все успеется, будет идти своим чередом. И вот— кажется, все-таки дошло.
Они вышли к балкончику с невысоким эффинским столиком, накрытым к обеду. Фрукты, легкие закуски…
Рик, сидящий на перилах балкона и подбрасывающий в ладони яблоко, в этот натюрморт не вписался. При виде Сальвадор брат Пауля выпрямился во весь свой неслабый рост и церемонно склонил голову.
– Госпожа…
– Я не буду мешать, – тихо произнесла Судья, бросила взгляд на солнце, что практически подкатилось к границе между землей и небом, чему-то невесело улыбнулась и… Исчезла. Буквально исчезла.
– Это ты? И вправду ты?– Пауль вглядывался в лицо брата, выискивая несоответствия, хотя бы что-то, что намекнуло бы— это мираж, обманка, но…
– Это я, – Рик неловко улыбнулся, – хотя я сам не до конца в этом уверен.
Неловкая тишина продлилась с пару секунд, а потом Рик шагнул к Паулю навстречу. Братские объятия в воинской среде— вещь исключительная, но сейчас для неё было самое подходящее время.
В конце концов— один из них ушел от самого Владыки Вечных Снов, а второй— с Харибской Арены, что для смертного было не особенно легче.
– Любовь с Судьей? Я не сразу понял, но все быстро встало на место,– фыркнул Рик, тихонько пихая Пауля кулаком под ребра. – И как тебя угораздило так вляпаться, а, братец?
Еще бы он сам понимал… Интересно, что на эту тему думает сама Сальвадор. Её ведь тоже угораздило…
– А сам-то…– Пауль криво усмехнулся, – уж ты-то проклинал её похлеще моего…прок
– И стал её реликтом, – закончил Рик, задумчиво почесал затылок и пожал плечами, – знаешь, за чертой смерти меня перестало волновать собственное самолюбие. После Суда Предков и вовсе стало очевидно— я вас подвел. Тебя, Мег… Я должен был вас хранить, а сам— навлек беду и оскорбил единственную, кто вообще была способна нам помочь. Надо было идти на её капище, снова просить помощи, как только скрутило кровной связью, она бы ответила, а сейчас… Сейчас надеюсь только, что еще пригожусь госпоже. А еще, что теперь она даст мне ответы, за которыми я к ней пришел. Она обещала…
– Как думаешь, где она может быть?– Пауль тревожно обернулся. Ему не нравилось, что Сальвадор ушла. Они толком и не поговорили, а сейчас она и вовсе куда-то пропала, будто и не собираясь возвращаться.
А задача «разыскать в одном огромном чертоге стройную юркую девицу, пусть и полубогиню», обещала быть непростой.
– Я не думаю, я знаю, где госпожа, – Рик усмехнулся, – в конце концов, реликт я, или кто?
– Тогда показывай, – в философские споры Паулю влипать не хотелось.
Сальвадор нашлась парой этажей ниже, в круглой голубой комнате, основную площадь которого занимала круглая глубокая чаша с водой, в которой можно было искупаться четырем быкам, не меньше. Судья, скрестив ноги и прикрыв глаза, сидела на восьмиугольном камне в самом центре чаши.
Именно здесь Пауль впервые наткнулся на незнакомку, когда она безмолвно преградила ему и Рику вход в зал. Назвать её человеком— не поворачивался язык, потому что человеком она была ровно наполовину, на вторую будучи скорпионом. Или скорпионихой?
– Это Алима, – шепнул Рик Паулю, – самый первый реликт Сальвадор, её корона. Гордячка страшная, но Тариас не особенно ей уступает.
– Тариас?– Пауль заметил шевеление в дальнем углу и увидел, как по полу вокруг чаши неторопливо ползет наг. Чешуя хвоста была темная, а кожа человеческой части— была расписана цветными узорами.
– Пропусти их, Алима, – голос Судьи звучал устало и нетерпеливо, – они мне не помешают.
Судя по взгляду скорпионьей девы— она не одобряла подобных попустительств, но посторонилась она так же безмолвно, как и оказалась на пути Пауля и Рика.
Чаша фонтана была хрустально прозрачной и в ней приплясывали темные тени, кружились странные туманные фигуры.
– Вы совсем не побеседовали, – Сальвадор произнесла это с легкой укоризной.
– С тобой мы тоже так и не поговорили, – прямо возразил Пауль, – есть у меня ощущение, что с Риком я наболтаться успею, а вот с тобой…
Судья открыла глаза. Это было так неожиданно, что Пауль сразу понял— он брякнул что-то такое, что попало в самое яблочко.
Время…
Потому она так смотрела на закат?
– Оставьте нас, – Сальвадор болезненно поморщилась, бросая взгляд на нага и скорпидеву.
– Все, – с нажимом уточнила, задевая глазами и Рика.
Зал опустел, снова оставляя их наедине друг с дружкой.
– Мне кажется, или ты от меня сбегаешь?– спросил Пауль, скрещивая руки на груди.
– Не кажется, – девушка вздохнула и сменила позу, просто подтянув колени к груди и обняв их. Она смотрелась настолько беззащитной, что Пауль и сам не удержался от вздоха и закатал штаны повыше.
Когда он влез в чашу бассейна и по колено в воде зашагал к камню, у Сальвадор полезли на лоб глаза. При этом— она не пикнула ни слова, проследив путь Пауля ровно до той поры, как он крепко ухватился за камень и, подтянувшись, уселся позади Судьи. Камень был широкий, девушка была хрупкая. Места хватило на двоих, ровно так, чтобы она прижималась к груди Пауля лопатками, и даже опустила ему затылок на плечо.
– Первый раз вижу, чтобы Зеркало Истины проходили подобным образом, – Сальвадор недоверчиво покачала головой, а Пауль крепче стиснул объятия.
– У тебя тут много смертных по Чертогу разгуливает?
– Да нет, – девушка откровенно так задумалась, – за сто лет, пожалуй, ты первый. Просто… Это не простая вода. Она показывает правду. Не прошлое, не будущее, а именно правду, в настоящем. Суть тех, кто смотрит в неё. А ты вошел в неё, и она отражала только тебя.
– Оно покажет мне, о чем ты молчишь?– Пауль шепнул это в самое девичье ушко, но вода в чаше тут же потемнела.
– Нет, не может такого быть, – тихонечко прошептала Сальвадор, впиваясь в пальца Пауля только сильнее, – не может…
Она не выдержала, вскочила на ноги, вытянувшись стрункой, и Пауль поднялся за ней и замер, глядя в воду.
Сальвадор отражалась в воде. Но как она отражалась. Браслет на её руке был будто частью какой-то цепи, а за спиной у девушки черным туманом парили крылья. Чуждые для неё, абсолютно ей не соответствующие, но крылья! Черные… На диво знакомые…
– Что это значит?– тихо произнес Пауль. – Скажи мне ты, потому что придумаю я хуже.
– Хуже этого ничего не придумаешь, – Сальвадор говорила горько и как-то ссутулившись, – ты ведь все понял, Пауль. Меня ты не обманешь. Я принадлежу другому. И это никак не переменить с моей стороны.
В груди мертвело быстро…
– Но как так? – Пауль скрипнул зубами, стискивая свои руки вокруг этой девушки. Хорошо бы, если бы её удалось удержать так просто.
Где-то над их головами грохнул гонг – грохнул и рассыпался звонким эхом.
– Ну, вот сейчас ты и узнаешь, – едва слышно откликнулась Судья. Если и был голос у безысходности, то он звучал именно так, как слова Сальвадор сейчас, – потому что наше с тобой время вышло, любовь моя.
36. Глава, в которой герой обретает силу
Пальцы стиснулись на тонких запястьях раньше, чем Сальвадор успела шевельнуться.
– Ты, верно, спятила, сердце мое, – сипло выдавил Пауль, буквально притискивая к себе Судью. Без трепета, без должного уважения, лишь с жадностью, как и надлежало вцепляться в личное бесценное сокровище.– Я тебя никому не отдам. Кто бы там ни пришел. Я не дам тебя забрать.
– Пауль, ты ведь понимаешь, что если бы вопрос можно было решить силой, я бы справилась и сама?– Сальвадор не сопротивлялась ни единой мышцой, а гонг над их головами ударил снова. Громче. Нетерпеливее.
– Я понимаю, что иногда мужским кулаком по морде бить проще, чем девичьей ладошкой, – фыркнул Пауль, – в твоей силе я не сомневаюсь. Ты— Судья. Но… Что вообще происходит? Кто на тебя претендует? По какому праву? Почему ты не можешь послать его к Шейахе, шайтанов кормить?
– Как много вопросов и как мало времени на объяснения, – Сальвадор зажмурилась и накрыла ладошкой пальцы Пауля.
– Не хочешь говорить?
– Я не могу,– она призналась в этом с сожалением и даже с болью, – я не могу, я ограничена обетом. Но я не могу отказаться от данного слова. Боги не нарушают своих обещаний. А я…
– А ты— моя, – Паулю уже хотелось рычать, – не хочешь говорить ты— пусть говорит твое Зеркало. Пусть покажет мне истину, кто смеет лишать тебя права выбора?
Гладь воды зеркальной чаши снова потемнела, будто подергиваясь туманом. На этот раз Пауль ощутил, как закостенела девушка в его руках.
– Как ты это делаешь?– неожиданно произнесла она. – Как у тебя получается?
Только сейчас Пауль понял, что она уже не в первый раз этому удивляется.
– Я не знаю, сердце мое, – шепнул он, вглядываясь в медленно прояснящуюся воду, – просто получается и все…
Она повернулась, выпутываясь из объятий Пауля, пытливо вглядываясь ему в лицо, будто пытаясь разглядеть в нем что-то, чего она не замечала раньше.
Гонг ударил в третий раз, и от этого даже земля вздрогнула. Кто бы ни торопил сейчас Сальвадор— он был недоволен тем, что ему приходится ждать.
Казалось, что-то дрогнуло в глазах Судьи, будто она на что-то решилась, и она сама потянулась к губам Пауля. Это был не самый подходящий момент, но Пауль пока не был пресыщен её поцелуями, и не смог отказаться. А вот к вероломному «Прости» – он не был готов.
Камень под его ногами вдруг стал зыбким, и Пауль провалился в него по колено.
– Я не могу позволить тебе рисковать, любовь моя, – виновато шепнула Судья, вдруг резко исчезая из его хватки, – ты смертный, и просто обречен, идя против бога. Не дергайся. Это магия зыбучего песка, он заберет тебя здесь, проснешься ты в Эффинах. Про меня не вспомнишь. Судьба твоя будет счастливой, даю тебе слово.
– Да к шайтану катись ты с такими предложениями, – рявкнул Пауль и ударил ладонью по той части камня, что осталась твердой, – мне не нужна счастливая судьба в Эффинах и без тебя. Убери магию. Я не смогу помочь тебе вот так.
– Мне не нужна помощь, – Сальвадор произнесла это упрямо, будто пытаясь кому-то что-то доказать, – я— Судья.
– Помощь бывает нужна и Судьям, – яростно выдохнул Пауль, впиваясь в эту строптивицу гневным взглядом, – сила не дает гарантии, что судьба будет к тебе справедлива. Отпусти меня, сейчас же. Тебе еще не надоело надо мной смеяться?
– И ты хочешь помогать?– Сальвадор сощурилась, скрещивая руки на груди. – Мне, сильным, слабым, всем без разбору, всем, кому нужна справедливость?
– Начну с тебя, на остальных продолжу, – Пауль бросил это с искренней досадой.
– Ну, будь по-твоему, – от этой тихой фразы Сальвадор рассыпалось странное эхо. А потом— полыхнуло. Две яркие белые молнии ударили в камень прямо перед Паулем. Как ни странно, его даже не ослепило— он ясно увидел два кинжала, ушедших в темный гранит аж по рукояти. Знакомые такие кинжалы…
– Достань их, Пауль, – так же негромко и с таким же странным эхом проговорила Сальвадор, – достань их до того, как уйдешь в зыбучий песок совсем. Достань— и будешь свободен. Сможешь помочь. Мне и другим. А нет… Так прости.
– Не смей уходить, – прорычал Пауль, но было поздно— эта бесстыжая шельма попросту испарилась. Испарилась тут— и появилась в Зеркале.
Вот она – неожиданная радость— теперь Пауль точно видел, куда сбежала от него Сальвадор. И одно он знал точно— когда он до неё доберется— вполне может допрыгаться до еще одного проклятия. Но эта шайтанова девица заслуживала только трепки и ничего больше. Осталось только придумать, как именно Пауль может покарать полубогиню.
Вода показывала Паулю огромный темный зал, в котором с появлением Сальвадор вспыхнули лиловые огни. Много-много лиловых огней. Столько, что сразу стало видно резной черный алтарь, каковой стоял во всяком храме, имевшем право проводить венчальные церемонии. А еще Паулю наконец показали и высокую мужскую фигуру, что стояла у алтаря, небрежно опираясь на него спиной. Эффинец даже подался вперед, надеясь разглядеть получше, кому же именно нужно дать доходчивые объяснения насчет того, насколько далеко нужно держаться от Судьи.
Белая костяная маска… Черные крылья, вплетенные в магические узоры на плечах…
– Ты заставляешь меня ждать, нареченная моя, – с ехидной укоризной улыбнулся навстречу шагающей к нему навстречу Сальвадор Эльяс эль Мор…
Нареченная, значит? Так вот ты какой— вкус подлинного предательства…
Зыбучий камень медленно и неотвратимо засасывал Пауля в себя все глубже.
В рукояти кинжалов Пауль вцепился, не особенно раздумывая. Вцепился и сразу понял, что его на самом деле ложно обнадежили.
Кинжалы в камне сидели так плотно, что казалось— они и не были никогда отдельно от него. Вросли, вгрызлись в камень, как две голодные хорлы в последнюю кость.
А еще— казалось, что под пальцами Пауля внутри гладких черных рукоятей что-то бьется, будто два маленьких живых сердца…
– Зря ты не привела с собой Пауля, Салли, – хмыкнул Эльяс насмешливо, – я так хотел выразить ему благодарность. Без него я бы это пари не выиграл. И тебя— тоже.
Сальвадор промолчала, скрестив руки на груди. Её глаза были красноречивей всего на её лице— и в них не было ничего живого. Её ненависть к Эльясу была настолько глубокой, что Пауль даже удивился, как он не замечал её раньше. Ну… Теперь-то ему были ясны её причины.
Причины же Ворона…
Паулю не хотелось задумываться, насколько потешно Эльясу было его использовать.
Вся суть игры этого странного бога пока что от Пауля ускользала, но общий смысл он представлял. Ворон сам в них сознался.
А ведь это он недавно клялся «как только, так сразу снять с Пауля присягу».
– Кинжалы, дорогая, – Эльяс протянул вперед ладони, – я говорил тебе, моя жена Судьей быть не может.
– Я и не Судья боле, – Сальвадор говорила бесстрастно, но Пауль ощущал ехидство, спрятанное глубоко под этим хладнокровием, – кинжалы мне больше не принадлежат. И тебе не будут.
Ворон сощурился. На самое краткое мгновенье в его лице мелькнуло недовольство, но оно истаяло, выражение лица же у Эльяса стало еще более безмятежным.
– Ну что ж, пусть так и остается. В конце концов, мой приз уже тут… Ты не волнуйся, Салли, скоро ты будешь моей Королевой, это куда почетней.
Пальцы так стиснули рукояти кинжалов, что не будь это оружие магическим— на темном металле точно бы остались отпечатки ладоней беглого гладиатора.
Нет, были симптомы, Аман частенько отзывался о Мун как к о вещи, которую можно было просто присвоить, сделать своим трофеем, но Паулю казалось, что это все всегда происходит в шутку, чтобы сильнее его поддеть. И вот Эльяс, истинное лицо Шейла али Амана, невозмутимо смотрит в лицо гордой, сильной, отважной Сальвадор, и в глаза именует её призом. Выигрышем в споре.
Если бы Пауль видел в нем хоть какой-то интерес к Судье, хотя бы какую-то приязнь или страсть, возможно, это хоть как-то смягчило бы вину Короля Воронов. Нет. Этого не было. Ему, кажется, просто было забавно заполучить себе в жены именно ту, что так отчаянно воевала за равенство женщин и мужчин.
Взять и сломить её в качестве одного только своего каприза…
Не должно было быть так!
Ни с ней— и ни с какой другой женщиной.
Рукояти кинжалов будто слегка потеплели
На то, что происходило в Зеркале, Пауль решил не обращать внимания. Его и вправду занимал вопрос того, как не уйти в зыбучий камень слишком уж быстро. Иначе и вправду проснется уже в Эффинах, забыв то самое, что забывать ни в коем случае нельзя.
Он старался. Но игнорировать это абсолютно просто не получалось.
То, как Эльяс по-хозяйски касается светлых плеч Сальвадор, заставляя её подойти ближе к алтарю и опустить на него ладони.
То, как он удовлетворенно улыбается, укладывая на алтарь два серебряных кубка, прямой короткий нож, две свечи, кувшин с водой и пару собственных перьев.
Люди бы пошли в храм, чтобы венчаться там «пред глазами бога», Эльясу это, кажется, было и вовсе не нужно.
– Руку, Салли, – невозмутимо произнес Эльяс, вставая напротив девушки.
Осталось совсем немного. Коль скоро помнил Пауль – дальше этим кинжалом “жених” проведет по ладони невесты, капнет кровью в эти самые кубки, перья – вероятно, должны были служить его кровью, по всей видимости, делиться своей силой Эльяс эль Мор с Судьей не желал.
Два глотка из кубков и совместное зажжение свечи. И обручальный браслет распустится, за счет особой магии, превращаясь уже в брачный, свидетельствуя, что для этих двоих пути назад больше нет и судьба для них отныне только одна.
Шии-Ра, эти кинжалы вообще реально сдвинуть с места?
Пауль, ушедший уже по грудь в камень, держался только за счет собственной выносливости, потому что зыбучие чары тянули его так упрямо, что в Эффины вот-вот могли отправиться одни только оторванные ноги Пауля Ландерса. Остальные части тела остались бы тут сражаться за кинжалы…
Это казалось таким нереальным— выдернуть эти кинжалы из камня. Кажется, они только крепче заседали в камне, чем сильнее Пауль пытался их оттуда вытянуть.
Сальвадор же сказала, что достать их можно! Что Пауль— может их достать.
Значит, он мог это сделать. Мог. Он должен был! Прямо сейчас! Просто ради неё, чтобы не допустить этого.
Когда по напряженным рукам Пауля, уже по грудь ушедшего в зыбучий камень, вдруг побежали тоненькие лапки черной скорпионихи, и заскользило прохладное тело пестрого аспида. Вот только этого еще не хватало.
Из близкого общения с этими ядовитыми тварями Пауль знал только одно— рядом с ними нельзя было дергаться. Как ни крути— а животные эти чувствовали страх…
Животные ли?
Скорпиониха быстро-быстро забралась по убранным в узел волосам на самую макушку Пауля, и замерла там, абсолютно неподвижная.
Аспид в два витка обвился вокруг шеи Пауля, а потом опустил свою головку так, чтобы заглянуть эффинцу в глаза.
Пауль никогда в жизни не видел настолько умных змеиных глаз…
А потом Тариас медленно качнул головой и опустил её Паулю на плечо, будто погружаясь в ленивую дрему.
Камень дернул Пауля за ноги. Уже натурально— дернул, резким рывком, видимо, отчаявшись просто тянуть, и Пауль удивленно понял, что все-таки уходит вглубь, в мягкую бархатистую тьму уже с головой.
Но он же не разжимал рук! Не разжимал! Он держался за кинжалы, он не должен был…
Кинжалы…
Оба кинжала Сальвадор, Трего и Тейлат, Истина и Судьба— лежали в ладонях Пауля, тихонько между собой перешептываясь.
Она сказала— вынешь кинжалы— и сможешь помочь. Он вытащил. А значит сейчас— нужно к ней. Немедленно. Пока есть еще время дать Эльясу по морде…
Ему стоило только подумать это, как вокруг него затрещало, будто камень оказался простой скорлупой, и та затрещала, потрескалась и разлетелась во все стороны. А сам Пауль оказался посреди того самого зала, затопленного лиловыми огнями, с темным алтарем, у которого Эльяс сжимал за запястье руку Сальвадор.
– Ну, здравствуй, Судья, – безмятежно улыбнулся Эльяс, склоняя голову на бок, – спасибо, что заглянул. Хочешь принести нам свои поздравления? Подожди немножко, мы примем их в конце церемонии.
Тейлат!
Одна только мысль, и кинжал истины яркой молнией сверкнул в воздухе, рубанул по алтарю наотмашь, рассекая его на мелкие каменные куски. Что было восхитительно в этой сцене? Сальвадор не выглядела удивленной. Она облегченно улыбалась. Будто и не сомневалась, что все будет именно так.
– Красноречиво, Пауль, – улыбка на лице Эльяса стала менее яркой, – вот только я— в своем праве здесь. Она – мой выигрыш. И лучше тебе сейчас отступить и не вставать на моей дороге.
– Нет таких прав, что могут лишить человека его воли, – Пауль встряхнул запястьем, и кинжал Тейлат вновь скользнул в его ладонь, – и нет такого права, чтоб считать женщину вещью, которую можно взять и выиграть.
– Пойдешь против меня?– Эльяс не сдвинулся с места, но татуировки, что покрывали его плечи, вдруг зашевелились и начали подниматься над его кожей тонкими гибкими щупальцами. – Против бога?
– Справедливость настигает всех, – невозмутимо откликнулся Пауль, и кинжалы в его ладонях потяжелели, удлиняясь и превращаясь в длинные сабли, – боги— не исключение.
