Вера Волховец
Холодное сердце пустыни
24. Глава, в которой заключается сделка
– Ты станешь моим реликтом. И не вернешься больше в Страну Вечных Снов. Покой для тебя станет недостижим.
Она была обязана назвать ему цену. У него, выходца, не было больше возможности ей заплатить ничем, кроме верной службы. В смертном мире ему ничего не принадлежало.
На самом деле – это была высокая цена. Он заплатит своей свободой и станет её орудием. При том, что гордыня его укрощена только недовольством совета предков, но это не значит, что Рик Ландерс принял свою вину и испытывал перед Сальвадор только глубокое почтение.
Нет. Не принял. Не испытывал.
И делать его реликтом в этом случае – бросать вызов Мафрею, да и просто – обрекать саму себя на ряд неприятностей. Ведь реликтом не становятся на пару ночей. Реликты – орудия богов и полубогов и остаются ими до конца вечности. А оружие, что не верит в твой промысел – сослужит плохую службу.
Но выбора не было совсем. Ещё это бы сработало.
– Что угрожает Паулю? – Да, Рик хорошо понимал величину этой платы.
– Ты увидишь сам, брат героя, – она говорила это все тем же гласом истины, просто чтобы не тратить времени на доказательства своей правоты. Времени и так не было: – там, за половину фарса отсюда, Фарей распахивал крылья и угрожающе скалил зубы, глядя на приближающегося человека.
И как ей хотелось явиться туда самой, настоящей, и оттолкнуть этого безмозглого мужчину, что зачем— то шагал в пасть шайтану смерти.
Фарей был огромен – в два роста взрослого воина, с пастью, из которой рвались клочья пламени, когда пес был особенно разъярен.
Фарей был магически прикован ко входу в оазис, вот только Пауль тех цепей не видел. И все его оружие составляло только клинок, зачарованный Эльясом, магическое чутье да воинское искусство.
Все это отлично помогало в охоте на голодных, но слабых хорл, а вот с псом-привратником это уже не сработает.
Великие шайтаны, как же мало времени…
Но она не могла торопить Рика, безмолвно обдумывающего ее предложение.
Она и так прибегла к уловке, чтобы поиметь возможность вмешаться в судьбу Пауля. Ведь напрямую её это не касалось и не её это было дело – в каком месте эффинец ищет себе приключений.
Но если за него попросит брат, если он обратится к ней как к Сальвадор, с учетом её кармического долга перед Ландерсами…
Короче говоря, Эльясу придется отстать, если он решит обвинить её в жульничестве. Просьба есть. Плата внесена. Её долг перед Шии-Ра превыше всего.
Шайтаны, как же ей надоело это пари… Каждая мысль была о нем, о ритме жизни, который из-за этого пари пришлось менять. О том, что приходилось искать уловки, а Ворон делал все, чтобы этих уловок требовалось все больше.
– Почему ты предлагаешь это, госпожа? – Рик не унимается, Рику надо знать. – Что тебе за дело до моего брата?
И вправду… Чем она руководствуется? Тем, что считает себя должной этому эффинцу? Смешно.
А представлять, как гаснет свет жизни в ярких синих глазах, – ужасно больно! До крови…
– У нас нет времени это обсуждать, – устало качнула головой Сальвадор, – я не могу войти в Ахиллам, и нужна будет твоя душа, чтобы это мог сделать мой сосуд. Я не могу распоряжаться теми душами, что не дали согласие служить мне оружием, стать моими реликтами. Но в Ахилламе Паулю не выжить одному. Это не место для смертных.
Потому что боги совершенно не любили, когда смертные пытались поиграть в их игрушки, коих в Ахилламе имелось в достатке.
И все-таки возможность ступить в Ахиллам у смертных имелась. Такова была воля Шии-Ра, она любила героев и хитрецов и всячески им покровительствовала. А ещё она очень любила дразнить младших богов и подыгрывать смертным.
– Кто-то же должен уравнивать силы, – смееялась Шии-Ра, незаметно благославляя какого-нибудь очередного наглеца.
– Хорошо, – отрывисто качнул головой Рик, – я прошу тебя помочь и моему брату, Сальвадор. И оплачу я эту помощь той ценой, которую ты назначишь.
Она протянула вперед ладонь – обычная магическая условность, соприкосновение ладоней.
Холодная кожа её – замерзшей от ночной пустынной прохлады, и выходца – который уже давно не ощущал солнечного тепла, соприкоснулись друг с другом.
– Да будет так.
И сухой раскат грома над их головами скрепил эту сделку.
Его тело осыпалось белым пеплом на песок, оставаясь в ладони Сальвадор ярко-голубым ядром души.
Ох и сложно ей потом будет объясниться с Мафреем… Это была его душа. Но, раз придется объясняться – она была готова сделать это.
Затылка Анука она коснулась невесомо, и только после того как ядро души оказалось внутри сосуда – она сжала крепче его за плечи.
Легко вложить готовую душу в пустой сосуд. Сложно сделать так, чтобы эта душа срослась с новым телом, а не заплеталась в ногах, как едва родившийся младенец. А душу воина нужно было сращивать с телом еще старательней, потому что какой смысл отправлять в Ахиллам того, кто не может управиться с собственными пальцами?
Нет. Рик должен был себя чувствовать в новом теле как в своем, должен был ощущать и владеть каждой мельчайшей мышцей.
А еще – не было времени.
Пауль уже сражался с Фареем. Псина уже достала Пауля своим длинным, покрытым зубчиками хвостом, и Сальвадор на одно только понадеялась, что эти зубцы на конце хвоста не ядовиты.
Нет. Вроде бы только обожгли. Почему-то это сделало легче совсем чуть-чуть? Почему так хотелось повиснуть на этих плечах и умолять его отступиться? Любыми средствами, что были ей доступны.
Пауль же перехватил рукоять меча покрепче и снова бросился к Фарею. Эффинец подсек псу связки на одной лапе, и чары на клинке не давали этой ране стянуться. Теперь хотел заняться другой лапой…
Почему мужчины вечно ищут опасностей? Почему не могут в кои-то веки сохранить себя в безопасности, особенно если есть ради кого хранить?
Рик открыл глаза. Взглянул на Сальвадор снизу вверх, и она сразу ощутила, как затрещали её связи с этим телом.
Воля.
Его свободная воля рвала нити, запрещая Сальвадор воздействовать на него.
С реликтами и сосудами предполагалось работать иначе. Их нельзя было смешивать.
Но время у этих связей ещё было.
Рик поднялся на ноги, чуть согнул их в коленях, коснулся лба кончиками пальцев, будто не веря, что он может ощущать.
Позже открыл рот и закрыл его, поняв, что вслух ничего сказать не может – немота Анука никуда не делась.
Ну вот и первое наказание для Рика Ландерса, ему будет не до болтовни.
– Я слышу твои мысли, – пояснила Судья, – говорить вслух необязательно.
– Я чувствую ветер… – прошептал Рик, глядя на собственные пальцы.
– У тебя время до рассвета, – Сальвадор коснулась лба Анука, проверяя, все ли сделала до конца.
Все было правильно.
– После этого моя связь с сосудом разрушится, и он будет лишен моей магии, – закончила Сальвадор.
Анук в первый раз кивнул ей по своей воле. Точнее – по воле Рика.
– Я успею, – Рик думал довольно громко, – а что потом?
– Ты очнешься в моем Чертоге, – спокойно пояснила Судья, встряхивая кистями рук, – тебе придется подождать. Когда разрушится сосуд – я некоторое время не буду иметь права пользоваться реликтами. Только когда на Судилище будут приходить люди. Ты обретёшь форму реликта, другие мои орудия об этом позаботятся.
Всё-таки ей будет жаль лишаться Анука. Она к нему привыкла, как к любимым кинжалам.
И было даже жаль, что тело сосуда рассыплется в пыль. Она-то надеялась, что в нем засияет душа. Но ее магии для этого было недостаточно.
– А Мег… – напомнил Рик. Хотя Сальвадор напоминать не нужно было.
Там, за полфарса отсюда Пауля сбил с ног Фарей… Эффинец рубанул по хвосту пса, что было силы. Пёс с визгом отпрянул – всё-таки он был только пёс.
Два-два. Пока счёт равный. Но у Фарея больше голов и всяких штучек, типа огненного дыхания.
– Мы разберемся с поиском твоей сестры в самое ближайшее время, – пообещала Сальвадор, – тебя надо вооружить.
Она потянула за магию внутри тела, показывая Рику, как ее будить.
Если бы маги знали о таком скором способе обучения – захлебнулись бы завистью. Она за считанные мгновения учила Рика тому, чему люди учились десятилетиями.
Хотя… Нет, всё— таки это было чуть— чуть иное.
Она выдавала своему реликту инструкцию, как обращаться с её сосудом.
Чем меньше она будет перехватывать контроль над этим телом – тем дольше выдержат ее связи.
В пальцах Анука вспыхнули два огненных серпа.
– Два – не перебор? – Рик поморщился, будто капризный мальчишка, которому подарили не тот деревянный ножичек.
– Я не люблю пустых рук, – пожала плечами Сальвадор. – Можешь выбрать сам.
Она не собиралась тратить время ещё и на споры из-за мужских игрушечек.
– Могу? – остро уточнил Рик, будто сомневался, а затем лицо Анука потемнело от напряжения.
Первый раз – самый сложный, да!
Огненные серпы растаяли и к ладоням Анука начала подниматься чёрная пыль.
Он вернул себе свой двуручник – тяжёлый клинок хранителя семьи. Ладно. Ему явно привычнее обращаться с этим клинком.
– Что ж, теперь ты готов, – она кивнула и снова напрягла свои связи, чтобы магией Анука создать портал к Ахилламу, – иди, помоги своему брату, Рик Ландерс. Ведь ты ему должен.
Рик медлил всего мгновение, а потом забросил клинок на плечо, плашмя, и шагнул к синеватой искре портала.
– Ты будешь со мной, госпожа?
– Пока целы нити, – откликнулась Сальвадор, а сама пыталась заставить себя не смотреть, как упрямый Пауль карабкается по спине Фарея к сгибу его шеи.
Великие шайтаны, этот эффинец даже не думает об отступлении. Упрямый ишак! Кому нужна была его смерть? Ей? Она уже голову сломала, как бы ей рассечь цепь его присяги без его просьбы и нарушения условий пари.
Он не отступит.
Если он решил попасть в Ахиллам – будет недостаточно помочь ему справиться с Фареем. Нужно будет довести его до конца его пути и вернуться за ним обратно.
Для этого ей и нужен был сосуд с душой… Тот, что сойдёт за смертного человека.
– Спасибо за этот шанс, госпожа, – шепнул Рик мысленно довольно неожиданные слова, – я и не думал, что мне будет дозволено увидеть брата и даже сразиться вместе с ним.
Всё— таки путь за Грань меняет души. Очищает от глупостей. Рик казался действительно взрослым сейчас.
– Ты заплатил высокую цену за это, – устало отозвалась Сальвадор.
– Ты тоже, – секунду спустя заметил Рик, – хоть я и не понимаю почему, но… Ты ведь лишишься этого своего орудия, так?
Он понял. Он и не мог не понять, сейчас в теле Анука он ощущал, что происходит с ее связями с этим телом.
Это была высокая цена для них обоих…
Одно смертное тело и одна смертная душа… Один плюс один… Это не всегда будет два. В данный момент – это единое целое. Одно.
Сосуд силы— не может обладать душой. Как только сосуд силы обретает душу – им уже нельзя распоряжаться и пользоваться. Право выбора священно, и даже боги не выбирают за людей. Только работают с тем, что делать потом с этим выбором – судить или награждать?
Поэтому сейчас нити, что соединяли душу Сальвадор с телом Анука, слабели. У неё было время до рассвета. Потом – она потеряет и этот сосуд. Он перестанет считаться именно сосудом.
И любое использование магии для неё в её целях станет нарушением её пари с Эльясом.
– Иди уже, – Сальвадор недовольно качнула головой. Ещё не хватало, чтобы он начал расспрашивать за причины ее помощи Паулю.
Рик в кои-то веки послушался. Шагнул в портал, чтобы появиться в другом месте.
Чтобы уже секунду спустя, оценив происходящее, ринуться в бой.
25. Глава, в которой герой играет с собачкой
Анук появился из воздушной голубоватой линзы портала. Пауль видел такие штуки два раза в жизни, причем один раз – в Эффинах. Второй раз – когда запуганный им магик Арены сплел ему портал за наружную стену Хариба.
Вот и Анук сейчас шагнул из такой широким твердым шагом.
В ту секунду, когда Пауль только поднимался с песка, отброшенный четырежды проклятой псиной. И видеть сейчас чернокожего раба Мансула, которого вообще-то сам Пауль считал за основного своего соперника – приятно не было.
Анук выглядел странно. Он непривычно прямо держал спину, не избегал взгляда и в ладонях у него покоился тяжелый двуручный клинок.
Не пустынный клинок… Здесь вообще не любили тяжелых мечей, предпочитая опасности скорость. Удивительно, что Анук вообще знает об этой северной модификации клинков.
О ней и Пауль-то знал, потому что Рик обожал именно такие, длинные, тяжеленные мечи. Находил их едва ли не воплощением дикой силы.
Но неужели Анук сбежал?
По крайней мере, по развороту плеч, по осанке, по твердому взгляду было похоже на то. Но зачем ему вдруг понадобилось идти в Ахиллам? Зачем он тут? Случайно?
Или он тоже идет за благословением какого-нибудь бога, отдыхающего в этом оазисе?
А если – он тоже идет к Нии-Фэй?
Фарей прыгнул вперед, стремясь вновь прибить Пауля к песку тяжелой лапой, но именно Анук шагнул ему наперерез, перекрывая псине путь, и тяжело, наотмашь рубанул Стража Ахиллама по подушечкам лапы.
Визг раненой псины причудливо смешался с его разъяренным рыком.
А вдвоем-то шансов всяко больше будет. И как боевая единица Анук полезен. Маг. И судя по тому, как уверенно он держится за меч – оружием он тоже владеет неплохо. И если так задуматься, именно Анук в свое время исцелил Пауля, так что делить им нечего. Ну, почти… Впрочем, в уме, Пауль напрочь отказывался считать черноглазую шельму Мун хоть чьей-нибудь. Только его.
Отказываться от Мун из благодарности Пауль готов не был. Но в данный момент можно было закопать этот топор войны.
– Отвлеки его, – рявкнул Пауль Ануку, отметил, как четко кивнул ему раб-магик, а сам вновь рванул к арке Врат в Ахиллам. Сейчас она была затянута плотной белой завесой, пройти через неё до победы над Стражем было невозможно.
Боги не любили настолько наглых мошенников в своем саду.
Но Паулю и не надо было в арку. Ему была нужна она сама, её выщербленный рельеф, по которому можно было вскарабкаться выше.
Анук справлялся отлично. В некоторых вещах он совершенно не уступал Паулю, и уж в силе точно. Фарей снова и снова бросался на Анука, но тот ловко уходил от ударов могучих лап и сам уже ронял сверху вниз тяжелый меч на лапы пса. Нет, он не метил в сухожилия, но такие мощные удары раз за разом прорубали толстую шкуру пса, оставляя на его лапах кровоточащие раны.
И с каждой такой раной Фарею становилось все больнее передвигаться. Уже сейчас каждый прыжок откликался в пустынном воздухе звучным скулежом. Причем тональность была такая, будто Фарею все эти сражения уже были как кость, застрявшая в горле, и он бы с удовольствием оказался хоть где-нибудь, а не здесь.
Страж, которому совсем не нравилась его работа…
Правда, у этого была цена – уже трижды Ануку довелось уворачиваться от огненного дыхания пса. Уже два широких ожога красовались на темной коже бывшего раба Мансула.
Один был на руке. Не так много времени оставалось до того, как Анук не сможет держаться за меч, когда боль начнет пожирать слишком много его сил.
А значит – оттягивать момент уже больше нельзя.
– Сюда, подведи его сюда, – в полный голос крикнул Пауль, цепляясь за камень арки и подтягиваясь на нужную высоту.
Анук поднял ладонь, и над ней зажегся бледно-зеленый яркий шар, будто сплетенный из колючих змей. Зажегся и сорвался с ладони, взмывая к самой морде псины.
Ужалил в нос, будто злобный шмель – по тому лишь, как взвыл Фарей, Пауль догадался, что этот шарик «целовался» не очень приятно.
Раз ужалил, второй, третий…
Так когда-то игралась Мег, с псом, охранявшим сад эффинского сенатора. Уводила его в сторону, чтобы Пауль и Рик могли забраться в сад и набрать полные карманы сенаторской вишни. У него она была самая сладкая…
История о том, что сенатор все-таки пришел тогда к Ариусу Ландерсу, и всех троих детей отец потом жестко выдрал «за то, что попались» – именно в такой формулировке – была самым краем того воспоминания. Сейчас его пришлось принудительно изгонять из головы.
Было не до того.
Пес взвыл и клацнул зубами, пытаясь поймать шар, но промазал – юркий сгусток магии метнулся в одну сторону, потом в другую, а потом – к арке, на которой висел в напряжении уже ожидающий приближения пса беглый харибский гладиатор.
Пауль махнул ладонью, будто прижимая что-то к земле.
Анук – зоркий, внимательный Анук, снова кратко кивнул и шарик скользнул к песку, заставляя пса пригнуться следом.
И подставить Паулю спину.
Наконец-то…
Спина у Фарея оказалась горячей. Практически раскаленной, и от ожога Пауля спасли только плотные кожаные поножи, на которые удалось выторговать у Амана заклятие защиты от огня. Но, заклятие было временным…
Пауль вцепился пальцами в шипы на спине пса, потянулся, вперед – к мощной шее, а потом – уже к ошейнику, за который держаться было проще.
Ошейником тем можно было связать двух верблюдов – он был толстый и широкий, с два поясных ремней.
Пауль не знал, зачем лезет. Это было какое-то обостренное жжение его чутья.
Пахло магией. На спине у Фарея пахло магией еще сильнее, чем от его лап.
Почему? Потому ли, что магическое сердце Фарея было с этой позиции ближе?
Возможно.
Но может, дело было в том, что Пауль ощущал, что от спины Фарея несет не только его магией. Но и какой-то другой.
Пауль дополз до загривка, уселся на нем – а пес все-таки почувствовал на своей шкуре «наездника». Взбрыкнул. Вот именно что взбрыкнул, взвился в воздух задними лапами, а потом – вновь оказавшись ими на песке – толкнулся от земли уже передними, устраивая Паулю своеобразные скачки.
Сам-то Пауль удержался, а вот меч… – Легкий клинок выбило порывом воздуха, и он, посверкивая, полетел на песок.
Вот и остался герой без меча…
Запылал знак Эльяса эль Мора на плече, предлагая воспользоваться силой вороньего благословения. Да, это наверняка бы сейчас пригодилось. Но нельзя, этот талисман нужен был Паулю для боя с Сальвадор. Значит – нужно обходиться тем, что есть.
А что есть? Зачарованный кинжал в ножнах на бедре – непутевое оружие, но единственное, что было в наличии. По крайней мере годное для сражения с мистической тварью. Хотя толстую шкуру Фарея этот ножичек даже не поцарапает.
А еще был запах магии, крепкий и непонятный. И навязчивый. Он лез в ноздри, будто требуя немедленно обратить на него внимания. Нет, это запах не волшебной твари – их Пауль уже научился различать. Это был запах…
Узы!
Ну, точно же. Вот почему он был так знаком и так беспокоил Пауля – в караване приторный запах «рабских чар» был даже более привычен, чем мускусный верблюжий пот.
Пауль сощурился, глядя на ошейник, скользкую толстую полосу неизвестно чьей кожи.
Зачем ошейник для такой адской твари?
Фарей числился любимцем Саллада, бога пустынных охотников. И на голой, покрытой плотной чешуей коже шайтановой псины, не было ни единого магического знака, к которому можно было привязать рабские чары. А значит узы были…
Пауль рубанул по толстой коже почти без надежды, что его безумное озарение окажется правдой. Рубанул раз, другой – и с третьего раза кожа лопнула. Именно в эту секунду Фарей особенно яростно мотнул головой, и Пауль все-таки полетел с него вниз, на песок…
Воздух скрутился под ним и упруго спружинил мягкой невидимой подушкой. На песок Пауль, конечно, упал, но было ощущение, что упал он не с громадной псины, а с низкой кушетки.
Поднял голову – и увидел кривую ухмылку на лице Анука, стоящего в трех шагах от эффинца. Магик опускал руку, и вокруг его пальцев медленно гасло белое сияние.
А еще – он стоял.
Не бросался вновь в атаку на Фарея.
И сам Фарей – ни на кого не бросался…
Пауль ведь ожидал, что его приложит тяжеленной лапой, или того хуже – яростным огненным выдохом ахилламского стража, но… Ничего не было. Секунда за секундой, минута за минутой…
Пауль вскочил на ноги, резко разворачиваясь, быстрым взглядом оценивая расстояние до отброшенного в сторону меча и прикидывая – за сколько же времени он преодолеет эту дистанцию.
И есть ли у него это время?
Он ждал чего угодно – но не того, что увидит громадную тень Фарея, мчащегося куда-то туда, где встречались пески и небо.
Страж сбежал. Стоило только дать ему легкий шанс на свободу.
Тусклое сияние, не дававшее пройти в каменную арку ворот в Ахиллам, погасло.
Пауль мог идти дальше. И не только он…
26. Глава, в которой герой гуляет по саду
– Давай войдем по очереди, – Пауль стоял у самой арки врат в Ахиллам, и в проеме переливалась и дрожала зеленовато-синяя магическая дымка, – мы оба победили Фарея, значит, оба имеем право войти. Только давай сначала я, потом – ты. Не будем мешать друг другу.
– Нет. Исключено. Врата выносят каждого в свое место. Войдете вместе – выйдете вместе. Войдете порознь…
– Я понял, госпожа.
Рик мрачно качнул подбородком Анука и вновь закинув на плечо тяжелый двуручник шагнул к Паулю. К вратам – как кажется его брату, но к Паулю – на самом деле.
– Хорошо. В конце концов, твою помощь я принял без временных проволочек, – Пауль тихонько скрипнул зубами – он довольно странно относит.ся именно к Ануку. Впрочем, он ко многим так относился. Особенно к тем, кто проявлял внимание к Мун.
Ах, так в этом дело?
Ох, Шии-Ра, смилуйся, он ведь не мог ревновать всерьез, да?
Глупый. Глупый медведь. Хотя, справедливо тут будет договорить до конца все-таки…
Глупый медведь, поймавший в ловушку своих искренних глаз глупого великого духа.
Знал бы ты кого ревнуешь – ту самую Сальвадор, мести и крови которой ты так вожделеешь – пожалуй, сам бы придушил Мун от досады.
Врата казались простой преградой, но стоило шагнуть в них, и ты будто оказывался в длинной темной норе. Холодной. Глухой. Без звуков и запахов.
И по коже спины бежали ледяные мурашки, будто ощущая на лопатках чужой пристальный взгляд. И не только на лопатках: Ахиллам – а сад богов тоже обладал своей душой – вглядывался в самую суть своих нежданных визитеров.
Во врата братья заходили шаг в шаг, но в какой-то момент оказалось, что Пауль шагает дальше, а Рик так и вязнет в густом воздухе, будто пойманный за шкирку кот.
Ахиллам почуял что-то не то. Рик допустил сомнения? Да, вероятно!
– Ты здесь по праву, – тихо зашипела Сальвадор, ощущая, как её сердце начинает колотиться сильнее, – ты помог победить Стража. Ты должен верить в это.
Лишь бы Пауль не успел никуда далеко уйти…
– Я верю, – эхом отозвался Рик, – сейчас – верю. Спасибо, что напомнили, госпожа. Простите мне мои сомнения. Еще час назад я был простым мертвецом, что не мог найти покоя ни на одной стороне. А сейчас – орудие богини. Иду в оазис богов…
– Я не богиня, Рик, – спокойно возразила Сальвадор, – лишь наполовину.
Отвлекая Рика болтовней, она снова ослабляла все нити, что связывали её с этим телом. Практически выпускала из рук свое орудие, оставив себе лишь маленькую лазейку, чтобы вернуться обратно, уже после ворот.
Если быть въедливой – Ахилламу было к чему придраться. Сальвадор не могла входить сюда просто так – лишь только для суда, если у неё есть конкретное дело и конкретное обвинение. А вот так – не по гласу долга, а по своей воле, чтобы защитить смертного – так нельзя, это запрещено. А этого человека – что шел сюда ногами Анука и дышал по воле Рика Ландерса – не рождалось по воле Шии-Ра. И наверняка Ахиллам чует запретную магию полубогини Сальвадор…
– Есть разница? – Рик хмыкнул – и именно в эту секунду он оказался на свободе, с головой нырнул в звонкий стрекот насекомых, густое, медовое пение птиц. После звенящей тишины, в которой мысленный шепот казался гулким криком – это оказалось ошеломляюще.
Ахиллам решил не препятствовать.
Славься, славься, Шии-Ра…
– Звезды, – мысленно простонал Рик, задирая голову и таращась в темную синь неба над Ахилламом, – они здесь крупнее…
– Боги к звездам ближе, – хмыкнула Сальвадор, – не слышал?
– А луна? Почему её здесь нет?
– Око Мафрея смотрит на смертных. Подглядывать за богами ему не интересно. И он находит это невежливым.
– Здесь мы разойдемся, – Пауль, кажется, ожидавший Анука у арки врат, стоял, скрестив руки на груди, – я свой путь с тобой делить не буду, хоть мы и союзники и ничего плохого я тебе не желаю.
Упрямец…
А Рик тем временем согласно покачал головой. Вроде как «даже не думал».
До чего дошла великая Сальвадор, поборница правды и справедливости – сама потакает лжи. Обманывает сама. Важного для неё человека!
Знал бы Эльяс – о-о-ох, сколько ядовитых замечаний он бы отпустил по этому поводу.
Пауль развернулся и шагнул вперед, по тропинке, что тут же возникла под его ногами. Такие тропы были даром Шии-Ра настойчивым путникам, тем, кто знал чего хочет, и благодаря этой целеустремленности мог избежать большей части местных опасностей.
Значит – он знал, куда идет. Уже хорошо!
– Невидимость… – вздохнула Сальвадор, а пальцы Анука – теперь уже пальцы Рика – нарисовали в воздухе замысловатый знак, пряча его тело за иллюзорной пеленой. Нити связей снова жалобно застонали. Это тело должно было протянуть еще пару часов – а если Рик будет магичить, то, может быть, час.
А он будет… За этим он здесь. Защищать брата.
– И все-таки, госпожа, почему ты бережешь Пауля?
Настырность Рика Ландерса границ не ведала.
– Я помню нашу первую встречу на твоем капище, – тем временем заметил Рик, – помню, как Пауль был удивлен, что к нам явилась хрупкая девица вместо грозной Судьи, которой нас пугали…
– Болтай поменьше, – все тем же мысленным шепотом взмолилась Сальвадор. Это было невыносимо.
И потом – в мысленном тоне Рика ей почему-то мерещилось ехидство. Он недавно с ней, неужели её порывы настолько очевидны? Знал ли он, чего вымогал, какого именно ответа добивался? Догадывался ли?
Вот только – какой был бы смысл в этом ответе? Она уже была согласна озвучить это вслух, лишь бы Пауль остановился.
Но разве это ему было нужно? Нет. Ему было нужно столь многое – отмщение, возвращение домой… Мун.
Всего лишь Мун…
Та, которой она и быть-то не могла дольше нескольких лет.
Какая жалость все-таки, что не могла… Хоть бы одну жизнь прожить без притворства, без тяготеющего долга на плечах, но…
Но кто будет на её месте? Кто будет защищать её сестер?
У неё есть долг, от которого она отступаться права не имеет. Да и сейчас – имеет смысл отвлечься от всего этого бессмысленного мысленного нытья.
В конце концов – они в Ахилламе. В самом прекрасном саду пустынных богов. Здесь не было песка под ногами – лишь темная жирная земля, которую и не видно было за нежной зеленой травой да пестрыми лепестками. Здесь встречались только самые редкие, самые невиданные, самые волшебные цветы, что существовали в мире.
За пару цветов из Ахиллама – сорванных со знанием, конечно, Пауль не только мог купить себе билет до родных Эффин, но и пару хороших кораблей в придачу. И те редкие охотники за приключениями, что проникали в Ахиллам на неделе духов, обычно редко уходили отсюда с пустыми котомками. Ну, если уходили, конечно…
Здесь отдыхало много богов, и каждый из них развлекался по-своему. Развлекаться алчностью глупцов, что никак не могут утолить собственную жадность – было их любимое занятие.
И сейчас – Ахиллам поражал самыми яркими красками, будто умелая танцовщица в пестрой юбке, щедро сверкал разноцветьем тугих сочных бутонов и распущенных лепестков, привораживал сладостными запахами своих плодов, пел десятками голосов совершенно невиданных птиц.
И магия… Магии здесь было в избытке. Весь сад пропах ею, пропитался, дышал. Без магии здесь даже насекомые не летали.
Посмотреть было на что, короче говоря. Еще бы было желание любоваться местными красотами. Куда больше Сальвадор, глядящую на мир глазами Анука, волновало, чтобы Рик вел это тело за Паулем, не отставая. След в след.
И вроде все у них было – и невидимость, и скрытность, но все равно несколько раз Пауль останавливался и оборачивался. Будто чуял кого-то. Но с тропы, что вилась под его ногами, не сходил. Будто знал, что его тропа – его нить, что приведет его к цели. Выпустит нить из рук – и заблудится в этом волшебном саду-лабиринте.
Куда же ты идешь, Пауль?
Он просто шел вперед. Напряженный, бдительный, реагирующий на любой мало-мальски слышимый шорох.
А потом…
– Великие шайтаны…
– Госпожа?
Она даже не стала делать ему замечания, что он обращается к ней слишком вольно. В конце концов, Рик имел право удивляться этому её тихому стону. Уж слишком красноречив он был.
Озеро Нии-Фэй.
Тропа вывела Паулю к нему.
К озеру со сверкающей хрустально-прозрачной водой, сквозь которую было видно сад, разбитый на дне – все, до каждой маленькой белой мраморной беседки. С берегом, усеянным мелкими гладкими камушками. С мраморными лестницами, сбегающими к воде и продолжающимися под ней – ровно до узких белых дорожек, змеящихся по озерному дну.
Озеро! Нии-Фэй!
Из всех трех сотен отдыхавших в Ахилламе богов, способных благословить его на бой с Сальвадор, Пауль решил рискнуть жизнью… Ради этого?!
Ведь он точно знал куда шел! Ведь он уже нашел их взглядом – среди всего огромного, такого волшебного сада Нии-Фэй он смотрит на них, будто самое острие нацеленной стрелы.
Синий лотос. Знак истинной любви, дар верного сердца. Глупость, за которой гонялись особенно романтичные безумцы. Говорят, из сушеных лепестков этого цветка можно было сварить мощнейшее приворотное зелье, и многие алхимики бы многое отдали за один только лепесток. За целый цветок можно было купить весь Хариб с его халифом.
А еще… А еще цветок открывал истину. Раскрывал глаза тому, кто сорвал его со стебля. И никакие магические препоны не могли устоять перед этим даром Нии-Фэй.
Какая ирония – то, что всей пустыней ценится как величайший дар подлинной любви – Сальвадор не могло принести ничего хорошего. Просто потому, что вернись Пауль из Ахиллама с цветком – он увидит её настоящую. Знак духа на лбу, тени реликтов на теле и кинжалов – у ладоней.
И…
Слишком рано.
Она надеялась, что хоть несколько дней у неё осталось, до того, как придется повернуться к нему лицом на капище. До того, как придется заставить себя ему поддаться. До того, как она нарушит присягу, данную Шии-Ра… Она ведь обещала никогда не поддаваться эмоциям и всегда вершить свой суд бесстрастно, с холодным сердцем.
Бесстрастно – в это у неё сейчас играть не получалось.
Великая Шии-Ра, кто вообще рассказал Паулю про эти шайтановы лотосы? Хотя… Сколько вообще у Сальвадор было попыток, чтобы угадать точно? Ведь этот упрямый баран даже ночевал в одном шатре с Эльясом.
Спустившись к воде, Пауль остановился на самой последней ступеньке и достал из кармана пузырек.
– Проверь, что за зелье…
Рик вытянул вперед ладонь, и над ней расцвел еле заметный магический знак Осведомления.
– Зелье подводного жителя, госпожа, – откликнулся Рик, хоть в этом и не было особого смысла, все, что знает он – знает и Сальвадор. Ну, точно Ворон тут напакостил. Наплел Паулю с три короба и послал в Ахиллам. Всяко ведь не сам гладиатор варил это зелье, он же целительный лист фейхина от его ядовитого корня не отличит.
