Валерий Фёдорович Сафронов
Подводная часть айсберга
– Желательно в конце этой недели. Время, цигель-цигель, сами понимаете…
Они ещё немного поговорили, вспоминая послевоенное детство, голодное отрочество и бесшабашную юность. Затем стали прощаться.
– Чуть не забыл, – спохватился Причалов, – Буквально пару звонков. Ничего, что один будет междугородний, на Мосфильм?
– Да сколько угодно.
– Я обещал после нашей встречи сразу доложить Рагушкину.
Голос у режиссёра Рагушкина был звонок, но слегка шепелявил.
– Ну, так что, Валентин Иванович, понравилась вам идея Эдуарда Всеволодовича?
– Идея-то понравилась, но я не очень уверен в её реализации, знаете…
– Бог с вами, Валентин Иванович! Посмотрите старые наброски, сочинения. Мне ли вас учить?
– Ну, хорошо, посмотрю. Собственно, мы с Всеволодом…вернее, с Эдуардом Всеволодовичем обо всём уже договорились.
– Тогда и ладушки. До встречи. Верните, пожалуйста, телефон Эдику.
Кормухин отдал трубку. Причалов стал быстро говорить про военных консультантов, скалы, горизонт и айсберги. В конце концов, договорились с Рагушкиным, что встречаются через две недели в Одессе, где вместе будут выбирать натуру.
– Не в посёлке же Рыбачий… – Причалов подмигнул Кормухину, – Будем снимать батальные сцены. На холодрыге?!
– «Интересно»…– подумал Кормухин, закрыв за писателем дверь, – «Причалов, Причалов… Вероятно, псевдоним… надо бы посмотреть его книги».
Затем вышел на балкон. Щурясь от солнца, он разглядел на улице длинную и нескладную фигуру, махнувшую ему на прощание портфелем.
Через два дня Кормухин был уже в Комарово. Когда после ужина они пошли с женой прогуляться к заливу, он сказал:
– Ты не поверишь, Надя! Знаешь, с кем я позавчера познакомился? С Эдуардом Причаловым!
– С Причаловым?! Он, что, был у вас в консерватории?
– Представь, нет. Он был у нас дома.
– И о чём же вы беседовали?
– О его новой картине. Вернее, о предстоящей картине, которую будет снимать…ты опять, не поверишь: режиссёр Рагушкин!
– Рагушкин?!
– Да. И они предложили мне писать к новой картине музыку. У меня уже есть некоторые мысли…тира…тари-ра-рира-рара…
– Ты меня заинтриговал, Валя!
– Послушай, я не мог найти его рассказы. Может быть, они здесь, на даче?
– Надо посмотреть, может быть, и здесь. А какое у картины будет название?
– "Подводная часть айсберга". Немного экстравагантно, правда?
Когда вернулись с прогулки домой, Надежда быстро разыскала книгу морских рассказов Причалова.
– Эх, жаль, нет на обложке фотографии автора, – сказал Кормухин, раскрыв книжку. – Кстати, ты его когда-нибудь видела?
– Один, или два раза. Кажется, по телевизору, и на встрече с читателями.
– Какой же он длинный и тощий!
– Причалов?! Он совсем невысок, даже скорее мал, и широкоплечий такой…
– Да нет, вечно ты всё путаешь. Говорю же, длинный и тощий. С каким-то бантом на шее. Я ещё подумал, что это специальный такой морской воротник…
– Так, Валя… Кто у тебя был?!
– Причалов…
– Срочно собираемся домой.
На электричке, от Комарово до Финляндского вокзала, – меньше часа езды. Вскоре супруги Кормухины были уже дома. Проверив шкатулку с деньгами и ценностями, Надежда немного успокоилась. Всё было на месте.
– Странно… Незаметно от консьержа, в квартиру не попадёшь. Ограбление исключается. Пока что.
– Да вечно ты всё преувеличиваешь! Какую-то кражу со взломом выдумала…вот Причалов-то удивится!
– Я ничего, представь себе, не выдумала! Это ты впустил в дом неизвестно кого. Господи, чего же нам теперь ожидать?!
– Звонка.
– Какого ещё звонка?!
– Они обещали через неделю позвонить, когда будем подписывать договор…
Через неделю, действительно, позвонили. Но не писатель Причалов с режиссёром Рагушкиным, а следователь. Он разложил на столе несколько фотографий и спросил Кормухина:
– Узнаёте кого-нибудь?
На одной из фотографий был Причалов, но ещё более тощий и стриженый.
– Затрудняюсь, знаете ли. Хотя, этот гражданин напоминает мне писателя Эдуарда Причалова.
– Всё ясно, Валентин Иванович, под видом писателя-мариниста вы впустили в дом известного мошенника по кличке «Циркуль». Мы его пока что не задержали, но это вопрос времени.
– Надо же! А на вид такой порядочный… и, главное, что меня очаровало, это его подлинность…
– Чего-чего, а подлинности ему не занимать. Всё по Станиславскому. И ещё, Валентин Иванович: давали ли вы Циркулю какие-либо деньги взаймы?
– Дал небольшую сумму… – Кормухин покосился на жену, – Рублей пятьдесят…
– А точнее?
– Теперь уже и не вспомню. Может быть, восемьдесят…
– Я так и знала!
Следователь попросил жену подождать в коридоре, и спросил более твёрдо:
– Так какую сумму вы дали Циркулю?
– Восемьсот рублей.
– Хороший куш. Вы – восемьсот. Альбина Горшкова – триста, Клара Попова – четыреста.
– А Туманишвили? – зачем-то спросил Композитор.
– Туманишвили был на съёмках. Кстати, как раз у Рагушкина. Только кино там у них не про айсберги, а про Мыс Доброй Надежды. Мы проверяли.
– Понимаю…
– Правда, даже и не знаю, успокою вас, или огорчу, – продолжал следователь. – Но лидером, в смысле суммы данной Циркулю взаймы, оказались не вы…
– А кто же? – удивился Кормухин.
– Наш ветеран кинематографа народный артист Николай Перевозчиков. Ему так понравился сценарий, что полторы тысячи отвалил за роль старого боцмана!
Спустя несколько лет, Кормухин познакомился с настоящим писателем Эдуардом Причаловым. Это оказалось его подлинное имя. Во время блокады потерялись метрики и в детдоме годовалому мальчику дали новое имя – Эдуард Причалов. Вот и не верь в судьбу. Знаменательная встреча произошла в Мариинском дворце на церемонии награждения деятелей культуры Ленинграда.
Причалов сам нашёл Кормухина. Он был крепок и невысок ростом, светлые голубые глаза излучали несокрушимую волю и мальчишеское озорство.
По-военному представившись, он отозвал Кормухина в сторонку.
– Пойдём, композитор, выпьем. Я ведь перед тобою в большом долгу…
