Вадим Зеланд
Жрица Итфат + Тафти жрица + Трансерфинг реальности. Ступени I, II, III, IV, V

Ненаучная природа

Карамилла принесла чай и уселась вместе с гостями за стол.

– Итак, мои хорошие, вы хотите знать, откуда взялась крышка?

– Да, да! Хотим! – отвечали все.

– Тогда кушайте и слушайте.

Вся пафосная спесь слетела с Карамиллы, не оставив и следа. Теперь хозяйка представлялась простой в обращении, но в то же время осознанной особой с живым умом.

– Крышка появилась в результате активной деятельности, развернутой нашими учеными против солнца. По их «строго научным», как они утверждают, расчетам, солнце стало оказывать пагубное влияние на погоду, экологию и здоровье.

– С чего это вдруг? С каких это пор солнце стало наносить вред? – посыпались возбужденные вопросы от наших друзей. – Почему это они так решили?

– Ну вот, решили и все. В последнее время здоровье людей значительно ухудшилось, экология сильно засорилась, а погода шалит. Ученые посчитали, что это все из-за солнца, что дескать, от него повышенная радиация исходит.

– Ну и ну! А экологию тоже солнце засоряет?

– Они рассудили так, – продолжила Карамилла. – Если солнце испускает вредное излучение, значит, нужно в ответ послать ему свое вредное излучение. По их понятиям, действие рождает противодействие, а противодействие должно подавлять действие.

– И что же они сделали?

– Ученые, в своей Академии, сварганили аппарат, под названием «электрический телеграф», который начал посылать мощное электромагнитное излучение в небо, к солнцу.

– По-моему, создать излучение, способное как-то повлиять на солнце, невозможно, – заметил умный Адя. – Энергии не хватит.

– На солнце оно и не повлияло, но создало побочный эффект. В атмосфере возникло образование, подобное крышке.

Наши друзья разразились возмущенными возгласами.

– Кто им дал такое право?!

– У нас принято считать, что авторитет науки незыблем и непререкаем, – сказала Карамилла.

– Ну, электрический понятно, но почему «телеграф»? – спросил Адя.

– Они полагают, что на солнце можно еще влиять, посылая ему команды.

– Каким это образом?

– Да просто, азбукой Морзе.

Глаза у Ади округлились.

– Они что, идиоты?

– Не мне судить, – ответила Карамилла и принялась рассказывать, как это было.

* * *

Собрались однажды ученые за круглым столом на свое ученое совещание. Один взял слово и вышел на трибуну с коротким, но емким выступлением:

– Вот, у нас что-то не то стало, – произнес он.

Сидевшие за столом коллеги отреагировали одобрительными аплодисментами. Когда аплодисменты стихли, докладчик поклонился, сошел с трибуны и занял свое место. Слово взял председатель:

– Так. Научная парадигма доклада ясна. Но по науке, следует уточнить предмет обследования. Каковыми являются ваши строго научные конфирмации?

– Не фонтан.

– Не фасон.

– Не батон, – высказались присутствующие.

– Прошу выражаться научно, – поправил их председатель. – У нас имеет место быть параграф ученого совещания.

– В некотором роде хужее стало, – последовали высказывания.

– Да, экстраполительно худше, чем раньше.

– Раньше, в целом ряде отношений, было лудше.

– Даже определенным образом лудшее было.

– А теперь, в недостаточной степени широко.

– И глубоко.

– Подытоживаем научный вывод: в общем целом, стало ненаучно. Верно так?

– Да! Так верно! Как-то ненаучно стало!

– Далее. Рассматривая вывод под призмой угла данной точки зрения, взглянем в глубь причин текущего положения, – продолжал председатель.

– Причины невероятны, но очевидны, – авторитетно заявил один из ученых. – Всему виной солнце.

– Да, можно признать совершенно безоглядно, это оно, – не менее авторитетно подтвердил другой.

– А каковы есть, и соблюдаются ли тому научные обоснования?

– Это строго научная гипотеза.

– Нет, это научный парадокс.

– Нет, это научный постулат. Мы обоснованно постулируем, что всему виной солнце.

– Так. Последнее предложение нам представляется гораздо намного более научным. Однако в соответствии с ученым порядком, требуется представить хоть какие ни на есть маломальские объяснения. Ну, хотя бы в воображении представить.

– Солнце, оно сверху всего, а значит, оно во всем и повинно, – предположил один.

– Да! Да! Это поистине научная истина! – подхватили остальные.

– Блестящий научный вывод! – резюмировал председатель. – Как говорится, все гениальное просто. Кто за то, чтобы присвоить данному выводу статус научного открытия?

Возникло замешательство.

– Вне всяких сомнений, совершено величайшее открытие, – осмелился высказаться один из ученых. – Но совершено оно кем? Нами всеми! Или всеми нами. Не индивидуальный член, а коллективный, можно сказать, орган, родил сие открытие.

– Ну что ж, это вполне разумное умозаключение. Поскольку все здесь присутствующие находились в научном поиске, то и все, соответственно, получат очередные ученые степени. Верно так?

– Да! Так оно верно! – охотно согласились остальные.

– А теперь, нам надлежит научно воздействовать на солнце, – продолжил председатель. – Так повелевает наш долг. Какие будут ученые предложения?

– Надо произвести эксперимент науки.

– Надо это сделать так, чтобы подтвердить науку.

– А как нам это сделать? Как?

– Научно.

– А как именно это сделать, чтобы было научно?

– Неважно. Все что мы ни делаем, все научно. Наука – это мы.

– Уважаемые коллеги, наша поистине ученая дискуссия проходит в весьма полезном, а так же чрезвычайно конструктивном аллогенезе. Однако в результате напряженного научного поиска у нас должно родиться, так сказать, конгруэнтное детище, которое возымеет амбивалентное действие, с тем чтобы осуществить нейтрализационное влияние на солнцеидальные продукты распада нашего, так сказать, светила.

– Уважаемый председатель, уважаемые коллеги, – обратился к собранию один из ученых. – Гений моего ума мне подсказывает, что таковым детищем может и должен послужить электрический телеграф, коий был нами научно изобретен, и коий является универсальным и мощным средством воздействия на ставшую ненаучной природу.

– Да, истинно так и оно! – загалдели ученые коллеги. – Так оно и верно, и даже правильно!

На том порешили и начали готовиться к ответственному «эксперименту науки». Впрочем, подготовка заняла немного времени, потому как, чего там раздумывать, – действовать надо, причем решительно и с налета, сплеча, пока природа не перехватила инициативу и не взяла верх над наукой, что было бы совершенно недопустимо.

Научное действо, как и положено, разворачивалось в научной лаборатории. Это был просторный зал со всевозможной сопутствующей аппаратурой повсюду и неким внушительным агрегатом в центре, представлявшим собой замысловатое сплетение труб, кабелей и прочих неимоверных конструкций.

За пультом агрегата в кресле сидел оператор, облаченный в блестящий комбинезон, в шлеме с торчащей антеннкой и в окружении многочисленных кнопок и лампочек. Действом руководил председательствующий, находившийся на возвышении в закрытом стеклянном бункере. Там же толпились и остальные члены ученой коллегии, наблюдая за происходящим с ученым, как оно полагается, выражением лица.

– Готовсь! – прокричал председатель в микрофон. – Начинаем эксперимент науки!

– Электрический телеграф готов! – ответил оператор.

– Внимание! Телеграф… Передача… Поманда!

– Запускаю режим поманды!

– Держать режим! Давай полную запруду!

– Есть! Даю полную запруду!

– Телеграфируй! Солнце, Солнце! Я Земля! Невмогочину нам! Лимитируем зной! Лимитируем зной!

– Телеграфирую поманду!

– Направление: центральная ось солнца!

– Направляю направление на ось! Поманда пошла!

В следующий момент раздался оглушительный треск, все кругом задрожало, а затем внезапно стихло и замерло. Ученая коллегия тоже замерла в испуге и замешательстве с неподобающе раскрытыми ртами.

– Показать показания монитора! – скомандовал председатель.

На большом экране тут же высветилось небо, или точнее то, во что оно превратилось. Над землей теперь нависала тяжелая темная поверхность, закрывшая солнце.

Никто не решался проронить ни слова, не зная, как относиться к происшедшему. Но наконец, один ученый муж все-таки решился.

– Вот, не только убавили солнце, а и вообще… И вот оно так.

– Да, и так оно верно! – подхватили остальные.

– И правильно!

– Наука подтверждена!

– Но главное, человечество спасено! – подвел итог председатель. – Поздравляю всех с подавляющей победой науки над природой!

– Эксперимент-наука-рекорд! – заскандировали все хором. – Эксперимент-наука-рекорд!

* * *

– Такие у нас дела, мои хорошие, – сказала Карамилла, закончив рассказ.

– Карамилла, а вам откуда известны такие подробности? – спросила королева.

– Потому что я сама оттуда, из Академии. Я была единственной, кто выступил против всего этого безобразия, и меня изгнали.

– Ах вот как!

– И что же, они так и продолжают третировать атмосферу своим «телеграфом»?

– Да, преспокойно.

– А как же общественность, власть, здравомыслие?

– Властям выгодно списать все, что они наколобродили, на влияние каких-то внешних факторов, хоть даже солнца, к примеру. Общественность теми же властями введена в заблуждение. А здравомыслие свойственно лишь отдельным проснувшимся индивидам.

– Так вы считаете, здешнее общество спит? – продолжали ее расспрашивать друзья.

– Беспробудно и беспросветно, мои хорошие, – отвечала Карамилла.

– У нас тоже создалось впечатление, будто мы оказались в сновидении.

– Да? И у вас тоже?! – оживилась Карамилла. – Знаете, дело даже не в том, что человечество, фигурально выражаясь, спит. Оно всегда спало и никогда не проснется. Вопрос в другом: существует ли разница между сном и явью.

– Карамилла! Что вы такое говорите?! – всполошилась Подлодка. – Я даже не понимаю, о чем вы говорите! А когда я что-то не понимаю, я вся чешуся!

– Тише ты, сиди спокойно, – одернула ее Корова. – Впервые, что ли, не понимаешь?

– Да, любезная Карамилла, с нами тут в последнее время столько всего приключилось, что мы перестали что-либо понимать, – сказал Адя.

– В самом деле, а что вы имеете в виду, говоря о разнице между сном и явью? – спросил Зверюга.

– А то, что принципиальной разницы практически нет. Будучи в Академии, я долгое время занималась данной проблемой, но вразумительного ответа так и не нашла. Это в высшей степени странная проблема, но никто почему-то не придает ей значения.

– Я придаю значение! – воскликнула Подлодка. – Но не понимаю… А когда об этом задумываюсь, у меня начинает болеть голова! В который раз спрашиваю: мы сейчас спим, или нет? Ведь не спим же?

– Не спим, – успокоил ее Адя.

– Но почему тогда такие невероятные вещи творятся?! Будто во сне!

– У меня, как и у вас, похожее ощущение, словно я проснулась в сновидении, в окружении странных персонажей, и с реальностью происходит нечто странное, – призналась Карамилла.

– Ага! Вы тоже называете их персонажами! – обрадовалась Кошиса. – А что в их поведении вам представляется странным?

– Это трудно объяснить, – задумалась Карамилла. – Мне часто кажется, что люди действуют как заведенные, не отдавая себе отчета. И еще мне кажется, они смутно подозревают, будто являются чьими-то персонажами, но не хотят в этом признаться.

– Браво! – воскликнула Кошиса. – В самую точку попали! А когда им задаешь прямой вопрос, они всячески увиливают от прямого ответа.

– О каком вопросе вы говорите?

– Кошиса! – королева сделала предупредительный жест, и Кошиса тут же прикрыла лапками рот.

– Нет, правда, скажите, что за вопрос?

– Мне почему-то кажется, Карамилле можно его задать, – сказал Зверюга. Королева посмотрела на Карамиллу и кивнула головой Кошисе.

– Вы себя знаете? – спросила Кошиса.

– Ну конечно, я это я, – спокойно ответила Карамилла.

– Ура-ура-ура! – заголосила Подлодка.

Все друзья разразились восторженными возгласами.

– А что вас так обрадовало? – спросила Карамилла.

– Мы впервые за последнее время встретили осознанную, вменяемую, то есть, личность. Вас, то есть, – ответил за всех Адя.

– Вот как? И у меня такое чувство, что я, наконец, встретила вменяемых… ой, чуть не сказала, персонажей. Хотя, я и сама не вполне уверена, что не являюсь персонажем. А вы?

Все переглянулись, но промолчали.

– После всего, что с нами случилось, мы тоже ни в чем не уверены, – нарушила молчание Корова.

– Что же с вами случилось, мои хорошие?

И друзья принялись ей рассказывать обо всех своих приключениях в этой странной реальности. О зеркальном объекте, о чудесных превращениях и чудаковатых персонажах, об остановленной киноленте и застывших манекенах со светящимися косицами. Карамилла слушала с нескрываемым любопытством.

Вложенные реальности

Карамилла еще минуту сидела в задумчивости, положив локти на стол и подперев подбородок руками, после того как наши друзья закончили свой рассказ.

– Все это настолько невероятно, насколько и правдоподобно, мои хорошие, – наконец, отозвалась она. – Только никому больше не рассказывайте. Кроме меня вам никто не поверит.

– О, мы и не надеемся, любезная Карамилла, – сказал Адя. – А почему вы нам верите, и почему считаете нашу историю правдоподобной?

– То, что в одной реальности представляется немыслимым, в другой может быть вполне возможным.

– Что вы имеете в виду, в какой другой реальности? – спросила пытливая Подлодка.

– В сновидении, например.

– Ну, в сновидении понятно, оно ведь не настоящее!

– А вы уверены, что реальность, в которой сейчас находитесь, настоящая?

– Но как же! Вот стол, он твердый. А вот мы все, живые и бодрствующие, можем друг друга потрогать.

– В сновидении тоже все кажется реально материальным, и тоже все можно потрогать. Так чем отличается настоящая реальность от ненастоящей?

– Но как же! – не унималась Подлодка. – В настоящей реальности мы живем, а сновидение нам лишь снится!

– Аналогично вы можете заснуть в сновидении, и вам может присниться сон во сне, – ответила Карамилла. – Тогда первый сон будет настоящим, а второй, вложенный сон, ненастоящим, так?

– Ну, я не знаю…

– А вот я совсем не уверена, что эта реальность настоящая, – сказала Кошиса. – Здешние люди мне представляются будто кукольными. Кошечно, кроме вас, Карамилла. Я ведь даже с персонажами своих книг здесь встречалась. Кошевительно, но факт!

– Надо полагать, если здешняя реальность может останавливаться, как кинолента, то едва ли ее можно считать настоящей, – заметила Брунхильда.

– А я вообще не знаю, какую из реальностей можно считать настоящей, – сказала Карамилла.

– Ой, опять, что вы имеете в виду, Карамилла? – забеспокоилась Подлодка.

– Я просто не знаю, какова она, настоящая реальность. И не могу знать. А вы знаете?

– Карамилла, ваши вопросы буквально ставят в тупик! – сказала Корова.

– А меня пугают! – добавила Подлодка.

– Когда человек засыпает, он перемещается в другую реальность. Когда просыпается, возвращается обратно в эту реальность. А как он попал в эту реальность? Когда родился. А откуда сюда пришел? Наверно, из той реальности, куда он уходит, когда умирает. Тогда откуда, в свою очередь, он пришел в ту реальность? Вот и подумайте, какая из всех этих реальностей настоящая: сновидение или явь, потусторонний мир или стоящий за потусторонним? И так далее, может, до бесконечности?

После этих слов все притихли и задумались.

– Очевидно, все реальности следует считать настоящими, – первым нарушил молчание Адя. – Либо все ненастоящими. Это как посмотреть.

– А можно считать и так, что реальностей не множество, а есть лишь одна, состоящая из отдельных слоев, как луковица. И мы, засыпая и пробуждаясь, умирая и рождаясь, перемещаемся по этим слоям, как в череде вложенных сновидений, – сказала Карамилла.

– И что же является первоисточником всех этих вложений, и где он находится? – спросил Зверюга. – Я помню череду своих воплощений, но никогда не замечал, как это происходило.

– И я тоже, – сказала Кошиса. – Мои превращения, это как переход из сновидения в явь или наоборот. Такая вот, кошемация.

– И у меня то же самое, – сказала Корова. – Спонтанная трансформация.

– И у меня! – присоединилась Подлодка.

– Первоисточник в руках Создателя, – сказала Карамилла. – Как и все тайны реальности, в его руках. Реальность – в высшей степени странная штука. Все привыкли смотреть на ее сцену, а взглянуть за кулисы мало кому приходит в голову.

– Для нас главный вопрос, в какой реальности мы находимся: в своей, или какой-то другой, не нашей? – сказал Адя.

– Но ведь крышка, она появилась еще в нашей реальности, – заметила Корова.

– А может, крышка каким-то образом проникла из этой реальности в нашу? – предположил Зверюга.

– И еще один вопросительный вопрос важен! – добавила Подлодка. – Как нам вернуться домой?

– Карамилла, вы видели тот зеркальный объект, о котором мы рассказывали? – спросил Адя. – Что вам об этом известно?

– Да, я видела, – ответила Карамилла. – Судя по всему, это граница между двумя мирами, либо между двумя аспектами реальности. Больше мне нечего сказать. Наша наука тоже никак не объясняет данный феномен.

– Уж эта ваша наука! – воскликнула Кошиса. – Сплошная кошенация!

– Кошиса хотела сказать, профанация, – пояснила Корова.

– Да, и кошебразие сплошное!

– Карамилла, а в какой стороне этот объект находится? – спросила Подлодка. – Мы что-то уже подзабыли, как и откуда сюда пришли. Но если вернуться к объекту, может и вспомним.

– На юге. Наша улица как раз ведет на юг, если, выходя из виллы, свернуть налево, – ответила Карамилла.

– Но сначала нам в любом случае нужно разобраться с крышкой, – постановила королева. – Вот скажите, Карамилла, неужели здесь никого не беспокоит то обстоятельство, что крышка закрыла небо? Ведь это катастрофа!

– Говорю же, все смирились с крышкой, как с испорченной экологией, и не хотят ничего менять, – ответила Карамилла. – У нас даже самолеты летать перестали, но все упорно притворяются, что крышка это нормально, будто так и должно быть.

– А что, здесь и аэропорт есть, и можно куда-нибудь улететь?

– Было можно. Теперь уже нельзя. На поездах теперь ездят.

– А ваши псевдоученые, они в принципе не понимают, что натворили?

– Они сейчас занимаются научным обоснованием того, что крышка совершенно безвредна, да еще полезна и крайне необходима.

– И что, ничего нельзя сделать? – продолжила расспрашивать Брунхильда.

– Есть у меня одна идея, – сказала Карамилла. – Могу отправить вас в Академию в качестве представителей наблюдательного совета. Вы им скажете, что закрываете проект крышки и требуете прекратить посылать излучение в атмосферу.

– Но Карамилла, – удивился Адя, – у нас у всех такой экстравагантный вид, что будет трудно признать нашу принадлежность к какому-то официальному органу.

– А я вам состряпаю такую бумажку, которая любых чиновников заставит слушаться. Прошу следовать за мной, за мной, мои хорошие!

Хозяйка провела гостей в свой кабинет, где их взорам предстал причудливый аппарат, являвший собой затейливое хитросплетение труб и грубых металлоконструкций в сочетании с тонкой электроникой. Карамилла включила аппарат, тот зажужжал и замигал лампочками.

– Это моя стряпальная машина, мной изобретенная! – сказала она. – Состряпает любую справку или документ. Бюрократия нашей системы столь велика, сколь глубока дремучесть нашего спящего общества. Так что, машинка значительно облегчает жизнь.

– Ну вы даете! – изумился Адя вместе с остальными друзьями.

Карамилла понажимала ряд кнопок, подвигала рычажками, и на табло загорелась надпись: «наблюдательный совет». Машина запыхтела, чем-то там внутри себя заскрипела и после недолгой работы выдала готовый документ. На фирменном бланке с печатью было выведено:

«Настоящее удостоверение действительно удостоверяет, что предъявители сего удостоверения являются членами высочайшего наблюдательного совета и наделены официальными полномочиями, уполномочивающими их наделять полномочиями других соответствующих должностных лиц, а также складывать соответствующие полномочия с оных».

– Любезная Карамилла, – поинтересовался Адя. – Позвольте уточнить, а какими именно полномочиями наделяет нас этот документ, и каким-таким должностным лицам он может быть предъявлен?

– Там же указано: соответствующими полномочиями, по отношению к соответствующим должностным лицам, – сказала Карамилла.

– И этого достаточно?

– Вполне. Главное, чтобы документ был составлен языком, близким к чиновному разумению.

– А если они откажутся повиноваться, что тогда? – спросила королева.

Карамилла на минуту задумалась.

– Вы сможете остановить кино, как это делали раньше?

– Всекошечно! – ответила Кошиса.

– Тогда слушайте. У электрического телеграфа имеется функция самоуничтожения. На пульте управления справа вы увидите красный рычаг под стеклом с надписью «ПЭН». Когда остановите реальность, разбейте стекло и поверните рычаг до упора. Запустится программа уничтожения, и вся эта научная штуковина сгорит.

– Любезная Карамилла, а что такое «ПЭН»? – спросил Адя.

– Расшифровывается как «конец эксперимента науки».

– А почему начинается с «П»?

– Они говорят не «конец», а «понец», чтобы более научно звучало.

– Кошец! – воскликнула Кошиса. – Мы им полный кошец устроим!

– Только будьте осторожны, – сказала Карамилла. – Если придется прибегнуть к последнему средству, бегите. Потому что, когда кино снова закрутится, они поднимут тревогу и устроят на вас облаву.

– Не беспокойтесь, Карамилла, – сказала королева. – Все сделаем как надо. Спасибо вам за все.

– Это вам спасибо, мои хорошие! На вас вся надежда!

Карамилла объяснила им как добраться до Академии и проводила до крыльца.

– Когда все закончится, мы вернемся и все вам расскажем, – заверила ее Подлодка.

– Буду вас ждать с нетерпением, мои хорошие!