Сергей Семенович Монастырский
Завтра война
– Сереж, – Оля доверчиво прижалась к мужу, ты сильный, что-нибудь придумай!
– Что придумывать? Завтра пойду на войну!
Оля даже приподнялась от испуга.
– С кем?!
– С соседом. Понимаешь, эти люди признают только силу! Никакие слова на них не влияют!
– Ты что, его бить будешь?!
– Он старый! Куда его бить!
– А в чем война?
– А вот как он, так и я! Он трясет свои ковры перед нашим носом, и я. Дождусь, когда выйдет и как трясону!
– У нас нет такого ковра!
– Завтра куплю. Специально для этого. И весь мусор из мусорного ведра на него высыплю!
– Так он же заявит!
– Да нет! Он уже давно знает, к чему такие заявы приводят, ни к чему!
– И тарелки для кошек будешь ставить?
– Обязательно. Прямо перед его дверью. И кошек приведу!
– А на гармошке?
– Ну, этого не умею! Но что-нибудь другое придумаю.
– Кошмар, какой!
– Это ненадолго. Через месяц он взвоет. И война закончится.
– Валь, какой ты у меня умный!
–А ты что, не знала, за кого замуж выходишь?!
***
Мирная звезда украсила мирное ночное небо над этим новым микрорайоном города.
Счастливыми огнями светились окна квартир, в некоторых из окон еще горел приглушенный свет ночников. Там баюкала двоих любовь, там баюкали молодые мамы своих малышей, там продолжалась новая, долгая жизнь.
Тревожным сном забылись и объятия трех квартир на третьем этаже одной из высоток.
Завтра война.
Тандыр
(Этюд)
Было в городе заведение, которое назвали «Тандыр» «Армянская лепешка». Разумеется, пекли здесь не только лепешки, но и всякие булки, лаваши, и другие изделия.
Но приезжали сюда со всех концов этого маленького городка за лепешками.
Таких лепешек больше не было негде, хотя тандыров, как и армян было в городе не мало.
Большая с маленький таз, круглая, плоская с хрустящей корочкой, она была необыкновенна.
И многие съедали хотя бы половину, пока ехали от этого заведения на машине по дороге домой.
Особенно, если лепешка была горячая или теплая, недавно вытащенная из печи. А несвежих здесь не было- не успевали остывать, расхватывали их на лету, и всегда стояла очередь, которая знала по каким часам и минутам выкладывали лепешки на прилавок.
Пекарем был Миша тщедушный старенький армянин, который, конечно, был не Миша и как положено звали его по-армянски, поэтому его звали так. Он иногда появлялся из темноты рабочей комнаты, где стоял тандыр и вся очередь, тянувшаяся от дверей, приветливо махала ему руками и в разнобой кричала:
– Привет Миша! Как здоровье, Миша? Это всегда был его звездный час хх хх ни что другое так не интересовало Мишу, как эти приветливые крики, и поставив поднос, где его тут же раздавали две толстые армяшки, он кланялся публике и на возникший вопрос в конце очереди «А еще будут!? – неизменно отвечал:
Че! (что по-армянски – «нет») А сколько надо?
И не смотря на «ЧЕ» шел опять печь.
И вот Миша умер.
А люди не знали и приезжали, и стояли в очереди, пока им толстые армяшки не объявили грустную новость. А на следующий день приезжали другие. Приезжали и приезжали…
И знаете, что сделал Миша?
На следующий день он вышел на работу!
